Клык
Однажды, когда я играла на своём рояле, отрабатывая сложную партию для песни «Популярный монстр», в комнату зашла мама. Я испуганно уставилась на неё.
– Какие-то странные мелодии ты играешь в последнее время, – сказала она.
– Странные? Это для колледжа. Меня попросили поиграть кое-что для показного выступления.
– О-о-о, – протянула мама. – Тогда трудись, детка. Папа видит тебя знаменитой пианисткой.
Постаралась натянуть улыбку, но было больше похоже на искривление лица. Мама поняла, что мешает и ушла.
***В баре меня все полюбили, наверное, потому, что я ни с кем никогда не спорила. Я вообще человек сговорчивый, доброжелательный и могла поладить с кем угодно.
В группе, которая называлась «No escape the fate», помимо Ронни, вокалиста, были другие музыканты. Я долго запоминала их имена и старалась не перепутать, кто на каком инструменте играет. Зеленоволосый Закк владел ритм-гитарой и стоял на бэк-вокале. Рыжий, крупного телосложения Тайлер играл на бас-гитаре, а потом ломал ее об усилитель. Хозяин заведения злился на него, но Тайлеру не объяснить, что так делать нельзя. Он утверждает, что контролю это не поддаётся.
Нейсон тоже умел бренчать на бас-гитаре, но пока я не вступлю в их ряды окончательно, он будет играть на синтезаторе. Люк сидел за ударной установкой. Он, кстати, мало говорил – тихий, спокойный… И татуировок на его теле было меньше всех. Однако и кожа выглядела бледнее.
Ещё один парень Дерек с прической каскад играл на соло-гитаре. Он мне безумно нравился как человек. Он никогда не говорил зря. Все его слова были обоснованы, поэтому к нему хотелось приходить за советом, споры тоже разрешались благодаря ему.
Мой дебютный концерт состоялся два месяца спустя после усиленных тренировок и репетиций. Стояла глубокая осень, листва постепенно опадала, дул неприятный прохладный ветер, но это не помешало сесть в машину, которую Крис одолжил у брата, и поехать в «Ночной койот». Я дико волновалась. Казалось, что когда выйду на сцену, пальцы откажутся двигаться.
Стелла подбодрила меня:
– У тебя всё получится! Раз Ронни сказал, что ты готова – значит, ты готова.
– Это обычное волнение, – сказала я, скрывая за улыбкой страх. Я боялась не сцены, нет. Я боялась подвести свою команду. Чертова ответственность! Я никогда не умела отпускать ситуацию и быть пофигисткой.
Перед выходом на сцену Закк вручил мне бутылку с пивом и попросил сделать пару глотков. Я замотала головой.
– Я никогда не пила спиртное…
– Два глотка с тобой не сделают ничего плохого, – сказал он. – Расслабишься, раскрепостишься. Давай.
Доверившись ему, я сделала сначала один короткий глоток, потом ещё два длинных. На вкус пиво оказалось очень горьким, а ещё терпким. Поморщившись, я отдала Закку бутылку и пошла на сцену. Голова не кружилась, разум будто прояснился. Я тихонько настроила инструмент, положила ноты так, чтобы подглядывать, если забуду. Хотя давно выучила все мелодии наизусть.
Ронни выглядел очень стильно. Неизменные кожаные брюки хорошо сочетались с серой рубашкой, которую он расстегнул почти до пупка, чтобы люди видели его татуировки. Рукава на пиджаке были закатаны до локтей. В этот вечер он не стал подводить чёрным глаза, благодаря чему казался милее. Проходя мимо к микрофону, он подмигнул мне. Это взбодрило и помогло настроиться.
Дальше всё прошло как в тумане.
Громкая музыка, с которой я будто слилась воедино, яркий свет прожекторов, крик людей и возбуждающий тенор Ронни – всё это мне словно привиделось во сне. Но я слышала, видела и чувствовала… Непередаваемая эйфория.
Тайлер разбушевался и разбил гитару об усилитель. Толпа от этого завелась ещё больше. Ронни не переставал петь. Закк несколько раз подходил ко мне во время концерта и улыбался, подбадривая. К концу от страха не осталось и следа.
Стелла и Крис были в восторге, когда я вышла к ним после концерта. Подумать только! На часах было почти четыре часа утра! Ох, мама с папой этого бы не пережили.
– Ты справилась! – воскликнула Стелла. – Сегодня получишь свой первый в жизни гонорар.
– Да. И обязательно прикуплю одежды. Надеюсь, твой шкаф не против?
Стелла захихикала.
– Я тебе целую полку выделю. Мне не жалко.
– Вы домой едете? – спросила я Криса.
– Мы хотели немного посидеть. Ты хочешь домой?
– Всё нормально. Тогда я пойду возьму кое-что и к вам присоединюсь.
Мы разошлись. Но не успела я сделать шага, как передо мной образовался Ронни.
***Ронни наблюдал за ней весь вечер и понимал, что его мышление начинало меняться. Что-то в этой девушке его привлекало. Невинная, добрая и изящная. В отличие от многих девушек, которых знал Ронни, Бриелла была совершенным существом, в том смысле, что порочность ее была чистой и неподдельной.
Когда он подошёл к ней, взгляд упал на клык, висевший у девушки на шее. Возможно, она подумала, что он таращится на ее грудь, поэтому покраснела. Он не стал ничего объяснять по этому поводу. Смущение ей необыкновенно шло: лёгкий румянец, подкупающая наивность движений, откровенное простодушие и ускользающий взгляд темных глаз придавали Бриелле особую прелесть, способную взволновать любое мужское сердце.
– Мне понравилось, как ты сегодня играла, – сказал он.
– Ты не представляешь, как важны для меня эти слова.
Снова покраснела. Ему хотелось улыбнуться, но сдержался.
– Хочешь остаться на час-другой и посидеть с нами, отпраздновать?
– Я бы хотела, но… поздно уже. Надеюсь, без обид.
– В другой раз.
– Да, – сказала она, развернулась и направилась в их подсобку, называемую гримерной.
Ронни отошёл к бару. Он ждал, когда она снова появится в шумном зале.
Прошло минут пять. Бриелла вышла со своим рюкзачком и телефоном в руке. Ее лицо показалось Ронни взволнованным, но он не стал подходить к ней и спрашивать. Бриелла поискала, вероятно, свою подругу глазами, а не найдя, направилась к выходу.
Ронни пошёл следом.
***Как сквозь землю провалились!
Сначала я позвонила Стелле, но подруга была вне зоны доступа. У Криса шли гудки, но он не отвечал.
«Наверное, трахаются где-то», – пронеслась мысль.
Постояв минут пять, я решила пойти на стоянку такси, чтобы поехать домой. Стелла оставила мне запасной ключ. Пускай эти двое развлекаются, а я желала отдохнуть после стресса.
Дорога тянулась на север, вдоль неё стояли аккуратные домики с садами, затем начинался пролесок, через который можно выйти прямо на стоянку такси. Я прикинула время. Идти всего десять минут, если ускорить шаг.
Я не боялась темноты. В Мандевиле редко происходили случаи с нападениями. Да и что со мной случится за такой короткий путь? Этот вопрос повис в воздухе, когда в том самом пролеске навстречу мне вышли четыре человека. Они окружили меня в один миг, я даже не успела сообразить.
– О, какая красотка!
– И одна!
– Слушай, Энтони, это не новенькая в группе нашего Ронни?
– Хм, – хмыкнул длинноволосый парень азиатской внешности. – Заменили меня этой… недурно.
Я попыталась протиснутся между мужчинами и уйти, но один из них схватил меня и бросил другому. Они принялись толкать меня друг другу, задавая какие-то вопросы и переговариваясь между собой. Я в тот момент уже ничего не соображала, страх затмил разум, а сердце стучало как отбойный молоток. Ты-дыш, ты-дыш. Даже закричав, я не услышала собственного голоса. Зато почувствовала удар по щеке. Что-то царапнуло кожу, жгучая боль поразила меня.
Неожиданно я оказалась на земле, вокруг что-то происходило… какая-то суета. Но я не могла поднять головы, громко ревела и желала уползти из этого места подальше. Я слышала глухие удары, рычание, писк… слов не было. Или я их не разбирала.
Спустя время возле меня кто-то присел. Увидев знакомые ботинки, убрала ладонь с глаз и привстала.
Передо мной оказался Ронни.
***Он помог мне встать.
– С тобой всё в порядке?
Я стряхнула с одежды сырую листву.
– А что с ними?
– Они ушли. Как ты?
Потянулась к голове и с шипением сказала:
– Висок болит. Кажется, они поранили меня. Посмотри, есть кровь?
Ронни быстро кивнул и отвёл взгляд в сторону. Наверное, он один из тех, кто не может видеть кровь.
– Есть, да?
– Немного, – ответил он, усиленно отворачиваясь.
Не успела я опомниться, как Ронни, схватив мою руку, повёл обратно к бару. Он шёл впереди и не оборачивался. А я тащилась за ним и боялась ещё куда-нибудь вляпаться. Когда мы прошли мимо «Ночного койота», я всерьёз забеспокоилась.
– Куда мы идём?
– Ты веришь мне? Я спас тебе жизнь, что ещё тебе будет?
– Но куда мы…
– Ко мне домой. Это близко.
– И… что ты там собираешься делать?
– Лечить твою ранку.
Мне, конечно, было интересно, почему нельзя обработать рану в баре, но потом я подумала, что Ронни просто не хочет объяснять своим друзьям, как так получилось.
– Эй, они тебя знают. Я даже имя одного запомнила – Энтони. Кто они такие?
Тут Ронни остановился и посмотрел прямо в мои глаза, я вздрогнула, поскольку они неестественно блестели. На улице, куда мы свернули, не горели фонари. Темнота искажала черты парня.
– Бриелла, больше никогда не ходи одна ночью. Энтони и его люди опасны для тебя.
– Для меня? А для тебя?
– Я их не боюсь. Они боятся меня. Меня, – подчеркнул Ронни, – но не тебя. Если нет Криса или Стеллы, попроси нас проводить тебя.
– Я всего лишь хотела дойти до такси.
– Бриелла, – почти пропел он мягким голосом, а в моей голове будто прозвучала самая прекрасная музыка. Я внимала каждое его слово, мне хотелось его слушать. Вдруг он улыбнулся, и я просияла. – Есть телефоны. Такси можно вызвать к бару. Ты меня поняла?
Я молча кивнула головой и затянула полы куртки потуже. Не лето, холодно.
– Пришли.
Ронни открыл дверь и пропустил меня внутрь. Я ступила на старый коврик, в нос ударил запах пережаренной курицы и чеснока. Справа я заметила комнату. Свет мелькал от того, как сменялась картинка на экране телевизора. В кресле сидел старик в очках, но он не обратил на нас никакого внимания. Может быть, и вовсе не слышал.
– Сюда, – сказал Ронни, указывая на лестницу, ведущую вниз.
– Ты живёшь здесь? – спросила я, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в кромешной тьме. Ронни держал меня за руку и подсказывал, где встретится препятствие. – Это подвал, что ли?
– Не совсем. – Он отпер дверь и пригласил внутрь.
Зажегся свет, не яркий, а слегка приглушённый. По моему виску потекла капелька крови, я провела пальцем по щеке, и он тут же окрасился в красный. Ранка пульсировала, но я всё равно смогла сосредоточиться и осмотреться. Очень маленькая комната с кроватью в углу, столом и невысоким шкафом. На столе я заметила настольную лампу и много бумаги. Ронни проводил меня в ванную. Она оказалось очень тесной для двоих, так что мне пришлось присесть на край ванны.
Ронни открыл воду, достал аптечку из белого металлического шкафчика на стене и принялся что-то искать.
– У тебя нет окон. Чем же ты тут дышишь? – спросила я, наблюдая за тем, как он отбирает ватные диски, какой-то бутылёк и пластырь.
– Здесь хорошая вентиляция, – сухо ответил он. – Встань.
Я медленно поднялась, и мы оказались лицом к лицу. И теперь, когда он стоял так близко и все его внимание было обращено на меня, я вдруг почувствовала волнение, пульс участился. Я понимала, что краснею, но с места сдвинуться не могла.
– Закрой глаза, – шепнул он.
– Зачем?
– Мне так будет проще лечить тебя.
Невольно подчинилась. Некоторое время ничего не происходило, я слушала шум воды и ждала болезненных прикосновений. Внезапно сердце дрогнуло от непередаваемого ощущения. И я точно понимала, что происходит, но глаза не осмеливалась открывать.
– Зачем ты…
– Ш-ш-ш… Сиди смирно.
И снова я почувствовала щекочущее прикосновение кончика его языка. Он слизывал кровь с раны. И вместо того, чтобы испугаться, закричать, убежать, сидела неподвижно, наслаждаясь дрожью в теле и тяжестью внизу живота. Какое-то безумие! Я находилась в доме наедине с парнем, и мне это нравилось. До сих пор я не смотрела на Ронни так, как женщина смотрит на мужчину. Но с этой минуты всё изменилось. Он притягивал к себе, я пьянела от запаха, исходившего от него. Ронни вкусно пах хвойным одеколоном, собственным потом и кожей.
– Можно открыть глаза?
– Открой.
Поморгав, я повернулась к нему. Ронни облизнул губы, потом приклеил пластырь к ранке.
– Теперь быстро заживёт, – сказал он, стукнув кончиком пальца по моему носу.
– Необычное лечение, – заметила я.
– Зато действенное. – Он помыл руки, после чего мы вышли из ванной. – Ты вкусная, между прочим.
– То-то я думаю, почему меня так любят комары летом, – добродушно посмеялась я, а потом резко спрятала улыбку. – Спасибо.
– Отвезти тебя? Я могу взять у хозяина машину.
– Нет. Лучше вызови мне такси. Так будет лучше.
Глава 3
Со мной стали происходить непонятные вещи.
При мысли о Ронни и о его языке на моём виске на меня накатывало странное и ранее не испытанное чувство, которое меня слегка пугало. Самое неприятное, что я молчала об этом. В ту ночь я так и не призналась Стелле, откуда появилась царапина на виске. Отмахнулась от неё, сказала, что очень хочу спать. Наутро она забыла об этом, а я не напоминала.
Стелла давно познала мужскую любовь. Крис у неё не первый. Полагаю, что не последний. Имея шанс свободно уходить из дома по ночам и не возвращаться до утра, она рано начала половую жизнь. Сейчас и не припомню, но вроде лет с шестнадцати. Стелла на год старше меня и иногда заменяла мне старшую сестру, которой у меня нет и никогда не будет. Но при всём при этом я боялась рассказать ей о своих ощущениях. Мне было стыдно за свою неопытность.
«Секс – это любовь, а любовь – это секс», – повторяла подруга раз за разом, на что я хмыкала. Для девушки, которая не умела даже целоваться, эти слова заставляли кривиться.
Целовалась я только однажды. Это было в старшей школе, когда на дискотеке мальчик пригласил меня на танец, а потом присосался к моему рту, за что получил коленом в пах. Я не драчунья, но в тот момент могла даже шею свернуть. После того случая одна мысль о поцелуях вызывала отвращение.
Стелла уверяла, что это пройдёт, когда организм сам начнёт себя проявлять. Кажется, это случилось. В голове всплыли такие моменты, на которые в тот момент я совсем не обращала внимания – взгляды Ронни, подмигивания, мимолетные касания.
Я лежала в ванне с ароматной пеной, закрыв глаза, и вспоминала всё с момента нашего с ним знакомства. Разум вырисовывал черты его лица – правильные и приятные. Мысленно воображала, как касаюсь пальцами его округлого и гладко выбритого подбородка, вдыхаю аромат кожи поразительно бледной; как смотрю в его тёмные и глубокие глаза. Фантазия завела меня в такие дебри, что я невольно начала покусывать губы, дыхание участилось, а руки стали поглаживать шею и грудь. И чем больше я думала о нем, тем острее становилось желание.
Там, у него дома, я будто находилась в слепой эйфории. Он загипнотизировал меня. Его шёпот снова и снова звучал очень близко, а дыхание щекотало щёку. Моя рука скользнула вниз к животу. Что я делаю? Но тело не слушалось разума. Я гладила свои бёдра, живот, грудь, представляя, что это делает он. А потом я коснулась того места, к которому никогда раньше не прикасалась с намерением удовлетворить себя.
И вдруг я села, расплескав воду. Сердце стучало как заведённое. Тряхнула головой, чтобы прогнать все глупые мысли о Ронни. Что я себе навоображала?..
– Что с тобой, Бриелла? – обеспокоенно спросила Стелла, когда мы шли после занятий домой. – Я не узнаю тебя. Сегодня на лекциях ты была рассеянной. Такого никогда не было.
– Ничего. Просто голова забита тем, как сбежать на репетицию в пятницу, а потом остаться у тебя ещё на одну ночь в субботу, чтобы выступить на концерте.
– Эй, у нас скоро тестирование, – быстро сообразила подруга. – Скажи отцу, что мы будем готовиться все выходные. В пятницу после занятий пойдёшь сразу ко мне, а в воскресенье после обеда вернёшься. Хочешь, я позвоню твоей маме?
– Было бы неплохо. Когда она услышит тебя, легко согласится. Мне очень важно их спокойствие, понимаешь?
Стелла остановилась, пристально глядя на меня.
– Что? – не поняла я.
– Ты странная, Бри. Трёшь лоб, когда говоришь. Нервничаешь? И… кого ты всё время высматриваешь на улице?
– Н… никого.
На самом деле я всё время хотела увидеть на улице Ронни. Это уже одержимость какая-то. Я знала, что днём они все спят, но ничего не могла с собой поделать.
– Стелла, я правда нервничаю. Если родители однажды узнают… Я не боюсь их гнева, нет. Это я выдержу. Мне безумно страшно, что я больше не смогу играть в группе. Знаешь, – мои губы растянулись в улыбке, слабой и грустной, но я вложила в неё все свои мысли, – я поняла, что эта группа – моя жизнь.
– Хорошо, – беззаботно ответила подруга. – Хочешь истину? Человек испокон веков борется за свою жизнь. И ты борись. Если сдашься, то погибнешь.
Мне нечего было добавить.
***Когда я пришла в «Ночной койот» в пятницу, в баре были только официанты. Тишина казалась выдуманной, будто я оглохла и не слышу ничего. Бар открывался в десять вечера, а сейчас стрелки не показывали и семи. За окнами было ещё светло, несмотря на то, что солнце спряталось за тучи. Через полчаса на город опустятся сумерки и молодежь повыползает из своих нор.
Поприветствовав парней, трущих у бара бокалы, я спустилась в нашу репетиционную базу. И не удивилась увидеть пустое помещение. Я рано пришла. Раньше я уже бывала здесь днём одна, поэтому вела себя раскованно. Бросила рюкзачок на диван и пошла к синтезатору, чтобы подготовиться.
Скрипнула дверь, я в испуге обернулась и увидела Ронни. Уже здесь? Как непривычно.
– Привет! – сказал он.
Я кивнула, сглотнув, чтобы подавить стук сильно бьющегося сердца.
– Ребята придут через пару часов.
– А ты почему здесь?
– Знал, что ты придешь.
– Откуда? – улыбнулась. – Я же не предупреждала, что приду.
– Стелла сказала.
– Всё ясно. – И мы замолчали на долгую минуту. Я посмотрела на кабель в своих руках, затем на клавиши и дальше – на микрофон. Потом сказала: – Может, я тебе поиграю, а ты распоешься?
– Хорошая мысль, – ответил он, буравя меня взглядом.
В течении получаса мы были заняты делом. Он распевался, просил взять верхнюю или нижнюю ноту, потом пристроился рядом. Так я узнала, что он тоже прекрасно играет на клавишных. Мы принялись дурачиться, подбирать мелодии, играли вразнобой, импровизировали. Устав, Ронни объявил перерыв.
Он принёс пиво и шоколад. Как бы я ни старалась приучить себя к спиртным напиткам, не могла, поэтому, увидев пиво, сразу начала отказываться.
– Это лёгкое пиво, женское, – заверил Ронни, открыл крышечку и протянул мне бутылку. И я взяла. Взяла, потому что, чёрт подери, не могла ему отказать.
Мы уселись на диван, Ронни поставил свою бутылку на столик, а рядом положил разломанные сегменты чёрного шоколада. Потом он сел чуть ближе, наши коленки соприкоснулись. Кожей ощущала твёрдую ткань джинсов, и это волшебным образом взволновало меня. Его красивые глаза смотрели на… нет, не на мою грудь. Ронни разглядывал мой клык.
– Нравится? – спросила я, лишь бы не молчать.
– Откуда у тебя этот клык?
– Нашла. В конце августа мы переехали в новый дом. Папа рыхлил землю в саду, и мне на ногу упал этот интересный клык. Так я и не узнала, какому животному он принадлежит. Брат смеётся, говорит, что этот клык похож на человеческий зуб, только заострённый. – Ронни молчал, слушал, пил пиво и ел шоколад. Я улыбалась как дурочка, потом тоже заставила себя есть шоколад. – Короче говоря, я отнесла этот клык нашему ювелиру, мистеру Маккормик, и он смастерил этот талисман… э…
Я запнулась, ибо Ронни положил в мой рот кусочек шоколадки. Решил меня кормить! Как это мило! Меня, однако, больше смущал пристальный взгляд его темных глаз. От этого в жар бросало, мои щёки наливались кровью и, скорее всего, сидела перед ним раскрасневшаяся от смущения.
– Если это талисман, то он должен приносить удачу, разве нет?
– Ты не поверишь, но с тех пор, как он появился, мне не перестаёт везти. Поэтому я почти не снимаю эту подвеску. – Я сделала глоток. Пиво показалось на вкус сладким и приятным. Ронни знает, как угодить девушке. – М-м-м… это пиво намного вкуснее того, что мне обычно Закк пихает.
– Закк грубый и неотесанный.
– Зачем ты так? – жалобно пропела. – Закк классный. Он весёлый и интересный.
На столе остался один кусочек шоколада, состоящий из двух сегментов. Я потянулась к нему, но Ронни успел опередить. Он закусил сладость таким образом, что часть осталась снаружи, затем жестом предложил откусить и зубами взять свою долю. Я колебалась мгновение, тревожно глядя на него и думая, какую реакцию он оценит. Потом я наклонилась чуть вперёд и увидела его белоснежные зубы. Что-то в них было не так. Я не могла долго разглядывать его челюсть, но мне показалось, что клыки у Ронни были неестественно остры. Теперь мне предстояло откусить шоколад. Но как только я приблизила своё лицо, Ронни ловким движением руки убрал шоколадку, и мои губы врезались в его губы.
Запаниковав, я хотела отпрянуть, но сильная рука придержала мой затылок, а его губы завладели моим ртом. Я ничего не понимала. Не знала, куда деть руки, я даже глаза не закрыла, разглядывала его скулу, уголок его губ, сережку в ухе, я увидела чёрные ресницы на опущеных веках. Сначала поцелуй был мягкий, нежный и опьянял похлеще любого пива. Мои веки начали смыкаться, лёгкое касание кончика его языка у самого основания губ погружало меня в бездну наслаждения.
Я позволила Ронни управлять мной. Поцелуй становился с каждым движением настойчивее, грубее и эротичнее. Язык Ронни проник в мой рот и принялся исследовать его, поглаживая небо, зубы, танцуя с моим неопытным язычком. Боже! Всего несколько жалких секунд, и я готова была отдаться этому мужчине. Впервые я чувствовала сексуальность и дикое желание внутри себя. Просто невероятно!
Когда же он, наконец, отпустил меня, мои губы горели и пульсировали.
Минута понадобилась, чтобы я смогла вернуться в реальность и сообразить, что надо что-то говорить, а главное, дышать. Ронни вернулся к своему пиву. Закинув ногу на колено, он вальяжно откинулся на спинку дивана. Я встала.
– Давно не целовалась? – нагло спросил Ронни, но я не удивилась, потому что он всегда говорит то, что думает. – Или совсем не целовалась?
– Это так важно?
– А как думаешь? Парень, который целует неопытную девушку, чувствует ответственность.
Передо мной стоял синтезатор, белые и чёрные клавиши вдруг начали сливаться. Голова шла кругом. Раздались шаги за спиной, я резко развернулась. В руке он держал шоколад. Откусив половинку, он скормил мне остаток, при этом оставил свой палец у меня во рту. Я механически облизала его, после этого Ронни провёл этим же пальцем по моим губам, и все это время не сводил с меня глаз. Я думала, что мое сердце не выдержит прилив эмоций.
– Научи меня, – наконец, вырвался шёпот из моего горла, больше похожий на стон. – Я способная ученица.
И в тот же миг Ронни крепко сжал мою талию и привлек к себе. Он снова начал целовать меня неторопливо, но уверенно. Все происходило максимально нежно и медленно. Его проворный язык двигался во рту. Я вдруг поняла, что упираюсь руками в его грудь. Мозг начал работать, я обвила его шею. В момент притяжения Ронни прикусил мою нижнюю губу и тихонечко потянул на себя, я с наслаждением выдохнула прямо ему в рот.
Неожиданно сильные ладони Ронни обхватили мои ягодицы, для чего он чуток задрал юбку. Меня это напугало. Я отстранила голову и хмуро посмотрела на него.
– Ты меня лапаешь.
Это замечание не смутило Ронни, ладони остались на месте.
– Мы же целуемся, – сказал он. – Важно ведь не только столкновение губ и языков. Тактильная чувствительность – тоже жизненно важное ощущение. Чтобы было честно, попробуй прикоснуться ко мне.
Ронни сделал шаг назад, взял мою руку и приложил к… О, Господи! Моя рука лежала на набухшей плоти, и я хорошо чувствовала бугорок через джинсовую ткань. Мне показалось это чересчур пошлым, поэтому вырвала руку и отвернулась. Голова кружилась, ноги подкашивались.
Он прижался к моей спине, найдя губами ухо. Я не стала его останавливать, позволив целовать шею. А потом сдалась.
– Ты очень вкусная, Бриелла, – услышала его хриплый голос. – У тебя кровь сахарная.
Меня будто кто-то шарахнул по голове чем-то тяжелым, настолько я оторопела.
– Что?
– Не обращай на мои словечки внимания, – усмехнулся он, облизывая губы.
Вовремя мы отошли друг от друга, потому что в следующую секунду появились наши друзья, а мой вопрос остался без ответа. Мысленно я пообещала себе вернуться к этой теме. При чём здесь моя кровь?