– У нас же высшее учебное заведение, Делмар, – укоризненным тоном, видимо пеняя на недогадливость собеседника, пояснил Буру, – а оно без диванов вообще нормально работать не может.
Оба рассмеялись. Делмар с явной неохотой вернул артефакт Буру, который его незамедлительно деактивировал, дабы не расходовать зря дефицитные заряды. После чего артефакт исчез в недрах жилетного кармана проректора. Они пожали друг другу руки, и Делмар придавил на своём столе кнопку вызова.
Не успел звук зуммера раствориться в лабиринте коридоров, как в дверях материализовалась гибкая фигурка рыжей Маньяры. Изумрудного цвета глаза на лице, усыпанном милыми веснушками и украшенном курносым аккуратненьким носиком, преданно смотрели на шефа в ожидании указаний.
– А грудь у неё тоже очень даже. Высокая, и в блузку едва помещается, – отметил про себя почтенный проректор Академии, – ну да, у Делмара губа не дура.
– Проводи господина проректора Академии в первую приёмную, – распорядился начальник Управления.
Есть, – по военному откликнулась Секретарь-телохранитель, и, обернувшись к Буру, распорядилась, – следуйте за мной.
Излишне, наверное, заострять внимание читателя на том, что пятиминутная прогулка обратно доставила проректору Имперской Академии Оккультных наук ничуть не меньшее эстетическое наслаждение, чем прогулка сюда.
Перед первой приёмной девушка остановилась, и молча, глядя зелёными глазищами на Буру, распахнула перед ним дверь. Он шагнул за порог, и уже не мог заметить, как рыжая улыбнулась ему вслед.
За порогом его встретило золотисто-желтое сияние, яркостью спорящее с электрическим освещением. Он улыбнулся и задал вопрос, на который действительно хотел получить ответ:
Так как же тебя зовут, ума Старший секретарь-охранитель?
– Зери. Зери Айко, – представилась девушка, и вдруг с замешательством отметила, что жар охватывает лицо, а бёдра – предательски, самопроизвольно задрожали мелкой дрожью.
Зе-е-ри-и, – нараспев произнёс Буру её имя, как будто стараясь распробовать все его вкусовые нюансы, – Зери, на сегодня я с тобой вынужден попрощаться, но очень скоро мы с тобой вновь увидимся, так что готовься, – он улыбнулся, обозначил рукой шутливый салют и исчез за входной дверью.
Не успел удаляющийся стук его каблуков окончательно раствориться во всепоглощающем шуме большого города, как внутренняя дверь приоткрылась, и в помещении материализовалась владелица рыжей косы и изумрудных глаз.
– Эк тебя плющит-то, подруга, – посочувствовала она, глядя на пунцовеющие щёчки Зери, – значит так, слушай меня сюда.
– Что ещё? – Зери подняла на подругу страдальческий взгляд, Смущение, столь для неё непривычное, вкупе с горящими щеками повергли её в смятение и полностью деморализовали.
– Завтра шеф тебя зашлёт к нему за документами, – так что …
– Куда? – когда Буру пообещал ей скорую встречу, она и не могла предположить, что это произойдёт настолько скоро. Она и боялась, и страстно желала этой встречи. Но страх – ничто по сравнению с желанием.
– Куда-куда, – насмешливо передразнила её Маньяра, – в Имперскую Академию Оккультных наук. Это в трёх кварталах от нас, если что. Не заблудишься, – и она не сдержавшись, хихикнула.
– Не заблужусь, – словно задумчивое эхо отозвалась Зери. Внутренне она уже с головой погрузилась в подготовку к завтрашнему рандеву, перебирая варианты различных сочетаний одежды, аксессуаров, макияжа. Впереди замаячила неизбежность выбора. И, соответственно, мук, его сопровождающих.
– В общем, пора тебе, подруга, остепениться и хотя бы постоянным партнёром обзавестись, а то мужики глазами тебя раздевают, хотят до такой степени возбуждения, что аж штанишки пачкают, – видно было, что Маньяра оседлала любимого конька, то есть принялась учить подругу жизни. Как и полагается старшему, и более умудрённому жизнью товарищу, – а ты по ночам в подушку ревёшь от одиночества.
– Откуда ты знаешь? – неподдельно удивилась Зери.
Сама такая была, – сказав это, Маньяра решила вернуться к обсуждению животрепещущей темы, – а этот красавчик, я вижу, тебя зацепил крепко, хотя и сам увяз, так что всё в твоих руках, не упусти. И это, собираясь завтра на работу, удели побольше времени вдумчивому выбору нижнего белья.
– Ты думаешь? – Зери подняла задумчивый взгляд на подругу.
– Да, – ободряющим тоном припечатала та, – вреда точно не будет!
Глава 2
«Алигета» постепенно снижалась. Мы приближались к дому, возвращаясь туда хоть и со скромной, но победой – мы достигли всех поставленных целей, невзирая на различные преграды, внезапно возникавшие на нашем пути. Уже в дороге, анализируя события, развернувшиеся в феоде Триассо, мы пришли к выводу о том, что едва успели. Если бы мы появились там хотя бы на пару недель позже, то не видать бы нам месторождений красного стекла, как собственных ушей. А так, немного повоевали, поиграли в детективов, познакомились с двумя привидениями, по меткому выражению Эо, дикими, но симпатичными. Да, затратили немного больше времени, чем рассчитывали, но получили массу впечатлений, и, опять-таки, выстроили неформальные отношения с партнёрами. Совместная борьба, как известно, способствует росту взаимного понимания и доверия.
А сейчас мы везём в грузовом отсеке пару тонн боя этого самого красного стекла. Этого количества сырья должно хватить на эксперименты по изготовлению накопителей маны. Да, у нас были учебники, инструкции, которые обучающая машина добросовестно внедрила в нашу память. Но никакие теоретические сведения не заменят практического опыта. Только во время практической работы открываются мелкие нюансы настройки аппаратуры, подачи сырья, регулирования температурных режимов и тому подобное. Все описано в мануалах, но собственный опыт – это собственный опыт. Мелочи, скажете вы? Но Диавол как раз и обитает в мелочах. И, если пренебрегать ими, то на выходе вполне вероятно получить результат, значительно отличающийся от ожидаемого, и далеко не в лучшую сторону, заметьте.
Вот, я только что закончил свои утренние занятия, помедитировал, проделал несколько тао-лу из репертуара мастера Тханя и посвятил довольно значительное время разработке резервуара маны. Надо хотя бы Ноту догнать в искусстве оперирования маной. Я уже смирился с тем, что если и сравняюсь когда-нибудь с Амалией, то точно не в этой жизни, но Ноту догнать, и, может быть даже и перегнать, представляется вполне реальным. Надо только самозабвенно вкалывать, как она. Хотя этого будет, наверное, мало. Вкалывать, определённо, придётся гораздо больше и интенсивнее.
Амалия, кстати, уже начала преподавать во сне. Надо сказать, что делает она это вполне качественно. Прослушав всё, что она говорила на занятии, я таки смог сегодня утром зажечь крохотный файерболл на кончике указательного пальца, и у меня получилось даже управлять его полётом в течение минуты. А потом у меня закончились остатки маны, и он тихо лопнул под потолком каюты, исторгнув напоследок облачко дыма, пахшего, почему-то, моими вишнёвыми сигариллами.
До завтрака ещё оставалось время, а потому я сходил на камбуз, взял там полуведёрную кружку свежезаваренного буна и пошёл в ходовую рубку, рассчитывая встретить там дядюшку. Надо сказать, что мы очень много времени в полёте проводили именно в ходовой рубке – она же вся остеклённая, и, находясь там, можно непрерывно наслаждаться волшебными пейзажами облачной страны, или смотреть с километровой высоты на лоскутки полей, зеркальную поверхность озёр и сеть, сплетённую из тоненьких нитей дорог. А зрелище полёта дракона и его огненной атаки? Далеко не каждый может похвастаться тем, что он видел это.
В общем, в первый же день полёта в рубке, справа от входа, был привинчен столик с углублениями под установку посуды, и четыре стула вокруг него. Столик стоял довольно далеко от рабочих мест пилотов, так что если не сильно шуметь, то можно было и пообщаться, обсудить что-нибудь, не рискуя помешать пилотам делать свою работу.
Но сейчас мне не повезло. Все места за столиком были заняты. Там вольготно устроились, наши дамы, Амалия, Нота и Эолиндис. Четвёртый стул поскрипывал под тяжестью немаленькой дядюшкиной тушки, Он держал в правой руке кружку буна, и, мне показалось, что она превосходит по ёмкости даже мою. В левой же его руке дымилась трубка. Чёртик, вырезанный на её чашке, кривлялся, скалил мелкие зубы и выпускал из обеих ноздрей тонкие струйки табачного дыма. Теперь я был уверен, что дядюшка, в порядке прохождения практики уговорил какого-то мелкого беса-пембе вселиться в его трубку. А может и ещё о чём с ним договорился, я не удивлюсь, если вселившийся в предмет дух взял на себя ряд дополнительных обязательств. Ведь для мелких духов длительное пребывание в нашем мире – это предел мечтаний. Энергетические потоки тут на порядок более насыщены, нежели в их родном пространстве. И тут они, как бы, отъедаются. А вот удержаться в течение, хотя бы, нескольких мгновений на нашем плане бытия слабенький мелкий дух может только в случае, если его кто-нибудь призвал. И даже не просто кто-нибудь, а, хотя бы слабенький, но маг. Иначе само мироздание вытолкнет духа обратно, в мрачное и бедное энергией измерение, где духи заперты уже на протяжении несколько эонов[5 - Крупнейшее подразделение геохронологической шкалы. В истории Земли, например, выделяют 4 эона: приской, архей, протерозой и фанерозой. Эоны подразделяются на эры.].
И поскольку дядюшка уверенно осваивал специальность хунгана, специализирующегося на взаимодействии, преимущественно, с «необузданными» лоа и прочими духами, представляющими тёмную сторону, то наличие духа, живущего в его курительной трубке, меня совершенно не удивило.
Так вот, пить буна мне пришлось стоя. Хорошо хоть нашлось углубление для кружки, иначе её пришлось бы постоянно держать в руке, а это не есть удобно. Первым делом я закурил, и начал прислушиваться к тому, о чём говорилось за столом.
– …и пока вы сожалели о том, что капитан не разрешил устроить эпичное противостояние с драконом, – видимо, Нота обращалась в первую очередь к Амалии, – я с помощью мною же изготовленного артефакта, запечатлела полёт этого ящера. Очень жаль, что я пропустила сам момент атаки.
– Запечатлела? – заинтересованно переспросила Эо, это как? Нарисовала?
– Нет, смотри, – она извлекла из поясной сумки металлический прибор, размерами не превышающий пятнадцати сантиметров по любой из осей. Прибор имел форму уплощённого параллепипеда, на котором теснились несколько миниатюрных циферблатов и шкал. Поверхность под ними украшал частокол миниатюрных бронзовых рычажков. На одном из более узких торцов теснилось три объектива разных размеров, сверкавших бронзой и медью регулировочных поясков и мягким блеском линз с напылением.
Это скопление объективов живо напомнило мне эксклюзивный монокль – гордость харра Рукко. На противоположном торце располагался один окуляр с предохранительной накладкой из вулканизированного рубера. Подобными накладками сейчас снабжают окуляры снайперских прицелов, тех, что подороже.
– Дай-ка, гляну, буркнул дядюшка и взял непонятный прибор в руки, – а что это вообще?
– Это записывающее устройство, снабженное мемориальным блоком, позволяющим хранить некоторый объём информации, – с интонациями лектора пояснила Нота, – а это вот, – она извлекла из сумки следующий прибор, – воспроизводящее устройство.
Прибор этот представлял из себя три толстые бронзовые трубки, соединённые друг с другом и образующие равносторонний треугольник. В вершинах треугольника, в хитрых гнёздах располагались подвижные бронзовые шары, в каждом из которых блестела оптика.
– И как всё это работает? – заинтересованно спросила Амалия.
– Вкратце так. Вот этот небольшой ящичек – это артефакт, захватывающий изображение объекта, обрабатывающий его и размещающий результаты этих сложных вычислений в мемориальном блоке. А для того, чтобы посмотреть то, что сохранено в мемориальном блоке этого артефакта, его надо соединить его с устройством воспроизведения, – сказав это, Нота извлекла из своей бездонной сумки метровой длины шланг, сверкающий медной оплёткой. С каждой из сторон этого шланга располагались замысловатые штекеры. Осмотрев внимательно разъемы на предмет деформации контактов, Нота ловко вставила один из штекеров в коробочку записывающего артефакта, а второй воткнула в гнездо, которое нашлось на одной из трубок проектора.
– Всё готово, можно приступать к демонстрации, – сказала она, гордо задрав носик вверх.
– Демонстрируй, – улыбнулся дядюшка.
Нота сноровисто начала щелкать тумблерами, производить загадочные манипуляции с бронзовыми рычажками и жать на кнопки. В результате на записывающем устройстве, возле окуляра зажегся ярко-зелёный огонёк. После этого она нажала всего одну клавишу на проекторе и из вершин треугольника в разные сторону ударили три луча. Зелёный, красный и синий. Нота начала вращать шары, на которых крепились источники света. В конце концов, она добилась того, что все три луча пересеклись на равном расстоянии от поверхности стола. В том месте, где они пересекались, в воздухе засветился яркий белый шарик. Нота опять повернулась к коробочке записывающего артефакта и нажала одну из клавиш. Белый шар заметно увеличился в размерах, а затем полностью исчез. И в том месте, где он был ещё совсем недавно, взмахнул крыльями маленький, с воробья размером, но, тем не менее, вполне узнаваемый дракон, чешуя которого переливалась различными оттенками зелёного и фиолетового цветов.
В течение двух минут голографический дракончик снижался, двигаясь по спирали, и когда поверхность стола была уже совсем рядом, он исчез. Запись окончилась.
Тишина была нарушена дядюшкой только спустя полминуты.
– Прорывной артефакт у тебя получился, Нота, – дядюшка был действительно доволен, – Ты умничка у нас.
– Да, я такая, – Нота снова отработанным движением задрала свой изящный носик к потолку, – хвалите, хвалите меня.
