– Господа и дамы, буду краток. Я решил изменить наше государственное устройство – отныне мною будет учреждена ещё одна личная гвардия! Я усиливаю контроль над всеми Департаментами высшей Власти, теперь все ваши отчёты будут приходить ко мне и зачитываться передо мною лично, за каждым отделом будет установлен мой прямой контроль! – после чего голос Канцлера вздрогнул, так как он собирался читать не номинальное изменение, а то, что в корне изменит жизнь отечества, руки задрожали, колени чуть не подкосились, и всё же твёрдым уверенным голосом продолжил: – И… я распускаю Высший Капитул, теперь в Буле заседают три палаты. – Всё! – мгновенно и скоротечно произнёс вновь пришедший к власти Канцлер.
После этих слов в зале повисла полная и непроницаемая тишина. Многие сидели и переглядывались, не зная, что можно сказать. В глазах людей мелькает сомнение и нерешительность. Люди с опаской смотрели на охрану, которая стояла подобно статуям в зале и до этого момента оставалась не замеченной.
– Если возражений нет, то предлагаю закончить, – с явной радостью и облегчением в глазах изрек Канцлер.
Зал пребывает в шоке, но что они могут? Обескураженные люди, прежде чем собираться по правилам должны были радостно и ликующе зааплодировать сказанному из уст правителя, ибо, как сказано в Фолианте Гражданина «слова государевы являют мудрость и свет истины, которым все должны радоваться». Никто не хотел противоречить могущественному правителю Рейха. Все молча стали покидать зал, приняв его слово как закон, которому нельзя противоречить. Вдруг шорох в зале был разорван голосом Канцлера:
– Ах, и парламентёр Исайя, требую пройти в мою комнату.
После этих слов ползала удивлённо взглянули на него. Он не мог не подчиниться, ибо это было бы великим оскорблением, с неимоверной огромной ценой расплаты. Исайя тяжело выдохнул, отпустил помощника, едва видимо перекрестился, сглотнул и пошёл в комнатку Канцлера. По пути его ноги с каждым шагом всё тяжелели и становились более ватными, а сердце наполнялось страхом.
Когда он зашёл, то он увидел своего худую фигуру правителя, занявшего у окна, с закрытыми алыми занавесками.
– Говорят, ты один из тех, кто защищает полк-орден? – холодно спросил Канцлер.
После этого вопроса в душе у Исайи нечто сжалось, он ощутил извечный страх, но всё-таки нашёл в себе силы ответить:
– Да, а что, господин? – последовал ответ дрожащим голосом.
– Почему вы его защищаете? – въедливо спросил Канцлер.
– По…
– А можешь не отвечать, – резко и неожиданно оборвал его владыка Рейха.
– А почему вы его недолюбливаете, господин? Чем вам не угодил полк… орден? – Почти с требовательностью, прерываемой явной дрожью и нотами страха, спрашивает парламентёр.
– Почему? Об этом я не смогу тебе поведать. Но я тебе расскажу одну историю. Совсем другую, чтобы ты понял то, о чём я говорил сегодня.
И Канцлер рассказал, как всё было на самом деле в течение долгого года, как кучка олигархов узурпировала власть, как его честь была попрана. Как он больше трёхсот шестидесяти пяти дней пресмыкался перед похотливыми душами, чьё правление было нацелено на максимальное получение удовольствия. И чем дальше рассказ был, тем больше ужаса было на лице парламентёра. С каждым словом в глазах парламентёра читался всё более сильный ужас. После того как Канцлер окончил рассказ, Исайя ещё долго собирался с силами, но всё же, через глубокое ошеломление, сумел задать вопрос:
– Почему вы нам не сказали?!
Канцлер лишь ухмыльнулся и ответил:
– Тогда было не время.
Парламентёр ещё около минуты стоял в полном ошеломлении, но он сумел задать ещё один вопрос:
– А причём здесь полк-орден?
– Ох, мой милый, – Коварно начал правитель. – Я тебе уже говорил, что это другая история, и боюсь, ты уже её не услышишь.
На лице парламентёра вспыхнуло непонимание и растерянность. Так же он уловил нотки зарождающегося безумия в голосе Канцлера.
– Почему? – уже с заметным страхом спросил парламентёр.
– Иди ко мне, – Лихорадочно подозвал к себе Канцлер парламентёра. И Исайя неуверенно пошёл к Канцлеру.
Канцлер на него посмотрел, мягко положил ему руку на плечо и, предвкушая реакцию Исайи, резким движением руки сдёрнул занавески. На лице парламентёра мгновенно застыли трепет и страх. Он медленно, скованными от страха шагами, и со слезами на глазах и издаваемыми рыданиями попятился назад. На большой асфальтовой площадке связаны и поставлены на колени несколько десятков человек. Среди них ходили автоматчики в форме и ожидают приказа. Канцлер собрал на площади всех тех, кто защищал полк-орден, подозревался в предательстве и ереси, или мог составить Канцлеру политическую оппозицию в парламенте.
– За что?! – отчаянно и уже заплетаясь, вопросил Исайя. По его лицу потекли градом слезы. Его ослабевшее от страха тело рухнуло на диван, который стоял у Канцлера в комнате.
Канцлер кровожадно улыбнулся и по-отечески развёл руками, крикнув: «За всё!». И тут же мгновенным движением вынул пистолет, который покоился в кобуре и сделал оглушающий выстрел. После звонкого хлопка Исайя завизжал и, схватившись за живот, рухнул на пол, который был уже запятнан кровью.
Канцлер подошёл к окну и открыл его настежь.
– Выполняйте приказ! – во всё горло крикнул Канцлер, и тут же послышались автоматные очереди вперемешку с криками и стонами умирающих людей.
Старая, раритетная рация, лежащая в кармане Канцлера, внезапно зашипела, и послышался характерный статический шум.
– Мы приготовились к штурму «логова». Ваши приказы.
Канцлер выхватил рацию, уже не скрывая безумия, радостно закричал:
– Выполняйте!!! – и незамедлительно спрятал её вновь в кармане, подойдя к умирающему парламентёру. – Что ж, вот и сладострастные паразиты скоро канут во тьму, как и всякая политическая нечисть. И только тогда будет установлен великий порядок, безумие только продолжает нарастать в искалеченном рассудке Императора, дойдя до больного милосердия. – Я смотрю ты хочешь жить… Увы, я может и позову сюда гвардейцев, чтобы тебя вытащили, но вот у меня нет желания на это.
От дула исходит лёгкий дымок, наполняющий комнатку ароматами пороха. Канцлер убрал дымящийся пистолет в кобуру. В глазах правителя пляшет бездонная пустота, как у человека, который только что вышел из алкогольного ступора. Он пустыми глазами осматривал помещение. Правитель увидел сжатое тело, которое лежит на полу, катается и постанывает, что-то молит. Он увидел, как подошвы его сапог были запятнаны в крови. Канцлер как пьяный решил подойти к окну и проветрить свою голову, чтобы прийти в себя.
Вся площадка усеяна трупами и залита кровью. На лице Императора не расцвело ужасающей улыбки, как можно было подумать. А само жестокое устранение оппозиции не дало владыке Рейха никакого удовлетворения.
Потом он механическим движением, с всё ещё потухшим взглядом достал рацию из кармана и активировал её.
– Верховный Мортиарий, – сокрушённо начал повелитель Рейха и посматривая на окровавленный силуэт. – Придите в храмовую комнату. Днём… и вызови ко мне врачей.
Канцлер, выйдя из безумного ступора, почувствовал некое отвращение к тем идеалам, что сам воплощал и тому, что только что сотворил. Но тут же мгновенно отвергнул эти мысли. Ему его предшественник, первый Канцлер завещал содержать Империю в великом порядке и справедливости. И он исполнит этот долг любой ценой. Железом, огнём и кровью.
Тем временем в предместьях Рима.
Загородная вилла, построенная в древнеримском стиле, в каких некогда жили патриции древнейшей империи золотого орла, изобличает собой оплот роскоши и наплевательского отношения к народу Рейха, вобрав в себя самых прогнивших людей в Империи. Красный фасад, белые колонны, и небольшой бассейн во дворе. Постройку ограждала невысокая кирпичная стена, покрытая малиновой известью.
Тридцать солдат бесшумно, подобно теням, пронеслись через двор, оставляя лишь след из мёртвых охранников, убитых из оружия с глушителем. И сидевшие в вилле достопочтенные господа не знали, что дни их правления сочтены.
Зал большой и роскошно украшенный: фрески, картины, пол из мрамора, резная мебель, а за большим круглым столом сидело девятнадцать человек в богатых изукрашенных костюмах. В гостином зале на втором этаже вовсю разгоралось шумное веселье. На круглом столе есть выпивка, богатые блюда и самая роскошная сервировка. А в самом зале звучат шутки, смех и стояла атмосфера празднества.
– Э–э–э, а где Ротмайр, где наш наглый друг? – с широчайшей улыбкой на пухлых губах спросил один из Высших Лордов.
– Он сказал, что пойдёт решать некоторые дела, – последовал ответ.
– Ах–хах! Вечно у него какие – то дела. Он, что не поймёт, что мы можем жить как короли, та марионетка за нас всё сделает, – пренебрежительно о Канцлере высказался Лорд.
– Это да.
– Ах–хах! Помнишь ту историю, что случилась почти год назад, как там эту девушку звали – то, Палья, Малья…
– Калья.
– О, правильно. Можешь рассказать ещё раз ту историю, а то меня в тот славный день не было с вами, брат.
