Трепетный зов высоты

Пожалуй, Ханна была одной из немногих в Империи, кто находился в половинчатом состоянии тела. Обычно, любой гражданин выглядел как Хомо19 из семейства гоминид, но при определенных обстоятельствах или по желанию, его тело переходило в то состояние, которое было присуще его собратьям по планете, откуда он родом: в образ ползающего, прыгающего, летающего или плавающего существа.

Джен был прав, говоря, что Тавор знает змей, как самого себя. Время, проведенное среди змеевидных на Рас Альхаге в созвездии Змееносца, сформировало его мировоззрение, закалило его характер. Именно у них он научился всегда поступать обдуманно, не делать никаких лишних движений, не наказывать без надобности. Так же как и змеи, Тавор любил одиночество и старался быть безэмоциональным.

– За мудростью говоришь? – немного с сарказмом спросила Ханна. – Я тебе уже однажды сказала, что такое мудрость: умей контролировать свои чувства и поступай, как велит разум. Вот и вся мудрость.

На мужчину смотрели подслеповатые глаза с неподвижными, абсолютно не моргающими веками.

– Я должен лететь на Терру, – скрестив руки на груди громко выпалил Тавор, – пришел посоветоваться, – и он исподлобья посмотрел на змею.

– Метеорская хрычовка! – выругалась она и сморщила нос, – как же ты, Тавор, воняешь страхом.

Ханна всегда говорила то что думает, не заботясь о том, как это воспримет собеседник.

– Поэтому и пришел, – без обиды оправдывался Тавор.

– Ты же боишься не змей на Терре, ведь так?

Мужчина молча кивнул, а потом немного подумав, тихо произнес:

– Из-за смешения крови террян и аспидов сейчас трудно отличить кто есть кто.

– После захвата планеты многие радагийцы перешли на сторону пришельцев. Возможно, из-за страха смерти, возможно, от того, что не надо думать о чистоте своих вибраций. Аспиды клонировали многих жителей. Сейчас новый радагиец, то есть террянин, имеет только оригинальную оболочку, а внутренний мир одурманен. Никто больше не думает о духе. Это больше не «мир причин», это «мир последствий». Забывая о внутреннем, не заботишься уже и о внешнем, о природе. Всё используется только для низменных потребностей и основанных на них страстях. Так что, ты не ошибешься, на Терре практически не осталось никого с высокими вибрациями.

– А маги? Служители в башнях? – удивился Тавор.

– Многие с сомнительной репутацией, многие жадные до денег, корыстолюбивые, карьеристы, лживые и распутные. А что хотеть от одноэтажного мира, где все крутиться вокруг физических потребностей, – усмехнулась Ханна, – впрочем, естественно, есть особи, которые думают о вечном, но их голос очень тих в этом террариуме низменных страстей.

– И как же спасти планету?

Змея засмеялась, вернее, этот смех больше походил на тоненькое, тягучее шипение, чем на веселый хохот. И если бы не выразительные движения мышц лица, губ, глаз, показывающие доброжелательность, можно было бы принять это звук за агрессию.

– Эта не твоя забота, мальчик, – успокоившись, сказала Ханна, но после этого, опять хихикнула. – Очистить планету от паразитов можно только увеличением чистоты своих вибраций. Но терряне должны пройти этот путь сами. Твоя задача прекратить вредительство на башнях, чтобы Конгломерат мог наблюдать за ними, и вмешаться только в случае глобальной катастрофы, грозящей всем галактикам.

Тавор молча закивал головой, показывая, что понимает, о чем говорит Змея. А потом пожав плечами удивленно выпалил:

– Но как так вышло? Аспиды такие же змеи, как и ты, как большинство здесь и на созвездии. Но вы не такие.

– Тебя преследует прошлое, – лишь вздохнув промолвила Ханна и украдкой утерла скатившуюся слезу.

Но зоркий глас Тавора уловил это движение: «Эмоции?! У Змеи?!». Он попытался поймать ее энергетическое поле, но неожиданный звук, идущий из ближайшей залы с потрясающей акустикой, отвлек его от этого. Это было пение. Песня была тягучая, немного печальная. И голос ее исполнявший – проникновенный и мелодичный. Тавор поймал себя на мысли, что не может сконцентрироваться и растворяется в этом чарующем, немного колдовском пении. Не сказав ни слова, он пошел на манящие звуки, Ханна неслышно «протанцевала» за ним.

Посередине залы стояла женская особь человеческого рода и, словно находясь в каком-то трансе, она, закрыв глаза, раскачивалась и одновременно пела. Тавор отметил про себя, что кости этой особи выдержаны в пропорции, близкой к золотому сечению, что делало тело идеальным. У нее были мягкие черты лица: не высокий, но выпуклый лоб, нос уточкой и пухлые, нечетко очерченные губы, причём верхняя губа была больше нижний, что создавало впечатление, что у девушки «перевернутый» рот. Разглядывая певунью, он невольно остановил свой взгляд на точках перегиба20 ее фигуры.

Словно почувствовав чье-то присутствие, девушка открыла глаза и, заметя посторонних, замолчала. Большие, очень выразительные глаза, в которых словно была отражена «нептунианская» мистика, без страха смотрели на потревоживших ее.

Ханна подползла к девушке и, погладив ее шелковистые темные волосы, улыбаясь, представила:

– Стэя21, это Тавор. Тавор – Стэя.

Лучезарная улыбка коснулась пухлых губ девушки, и мужчина увидел, как вибрации гармонии и спокойствия устремились вверх, отчего поле вокруг Стэи стало переливаться различными цветами.

– А я тебя знаю.

Она моргнула пушистыми ресницами, и ее кроткий взор немного смутил Тавора, вопросительно посмотревшего на змею.

– Я хотела сказать, я много слышала о тебе, – поправила себя Стэя, – Ханна любит рассказывать о Таворе с созвездия Орла. Полагаю, ты и есть этот Тавор.

Мужчина не мог произнести ни слова, от девушки исходила какая-то завораживающая магия. Он никогда не испытывал ничего подобного. Широко расставив ноги, он рефлекторно втянул живот и напряг мышцы. Ему ужасно захотелось сорвать с руки его браслет, который начал сдавливать запястье, словно тисками, пульсируя и подавая знаки о повышении давления, с рекомендацией взять таблетку номер 1.

Ханна, хитро улыбаясь, предложила всем покинуть пещеру и отправиться в находящуюся по близости тратторию22, отметить встречу. По дороге змея, как бы ненароком, сообщила Тавору, что родители Стэи с Терры и зачет-то подмигнула ему. Мужчина был немного удивлен: от девушки исходили высокие частоты, да, это не были высокие вибрации его уровня, но для террянина из «одноэтажного мира» это было потрясающе.

– Значит, ты летишь на Терру, – в голосе Стэи слышалась небольшая зависть, – я бы тоже хотела посмотреть на свою прародитель. Мне, почему-то, кажется, что там живут физически сильные, умные и здоровые люди.

Тавор засмеялся:

– Думаю, ты ошибаешься. Разумные Расы в Галактической Империи наделены высоким интеллектом, гораздо выше чем особи на Терре.

Девушка несогласно покачала головой.

– Высоким интеллектом наделены роботы и компьютеры. Мы же зависим от них, в нашей памяти ничего нет, все на поисковиках: «небе», «облаках», «снежинке». Мы перестали принимать усилия, что-либо запомнить. Мы знаем ровно столько, сколько нам закачали в мозг необходимой информации для нашей службы.

Тавор недоверчиво посмотрел на Ханну, которая, лишь молча, сделала выражение лица «ну-она-же-права».

В этот момент браслет на руке Стэи запищал, она сморщила носик и сильно щелкнула пальцами по появившемуся экранчику.

– Прими таблетку, – проговорила она электронным голосом, копируя робота. А потом хмыкнула и раздраженно добавила, – вы не находите, что мы все больше и больше зависим от лекарств. Наше тело перестает «думать», и мы привязаны к этому дурацкому браслету, полагаемся на пилюли для выполнения нормальных, природных основных функций организма. Так, в будущем, мы вообще станем рабами медицинских технологий. Зачем лечить почку?! Можно заменить на искусственную! А зубы? Болит один? Удаляй все! Мы ввинтим новые! Поменяем все, ты будешь совершенный, здоровый…робот!

Она так восторженно и с сарказмом говорила об этом, что Тавор невольно засмеялся.

– Та говоришь об этом так уверенно, что я начинаю думать, что ты права.

Тавору было интересно со Стэей, он даже забыл о присутствии Ханны, которая молча наблюдала за ними.

– Ладно, согласен, лично меня браслет тоже иногда пытается вывести из равновесия. Но все же, благодаря нашей медицине многие получили возможность жить нормальной жизнью. Вон, видишь Ящера из созвездия Дракона? – он кивнул в сторону стойки, – если бы не наши технологии, парень не смог бы больше летать. Заметила? Крыло искусственное, хоть и практически не отличается от настоящего. А вон – Белая ведьма с Лиры. У нее искусственный мозг. Без браслета она бы ничего не соображала: где она и кто она. У нее распад психических функций, и думаю, она благодарна Конгломерату за этот браслет.

Стэя исподлобья смотрела на Тавора, а потом ее чувственные губы разъехались в отрытой улыбке:

– Тебе хорошо рассуждать об этом с твоими вибрациями, – нетвердым голосом проговорила террянка, – ты всех их непросто видишь, ты чувствуешь, что у них внутри. Сопереживаешь им.

– Это нормальная вселенская любовь. И я не сопереживаю им, я их принимаю такими, какие они есть.

– Значит, ты всех любишь?

Мужчина кивнул.

– И меня? – ее испытывающий взгляд сверлил Тавора, который не выдержал его и перевел глаза на Ханну, поедающую рисовую похлебку.

Она скорее не заметила недоумевающего взора Тавора, так как у нее было плохое зрение и слух, но прекрасное обоняние, почувствовав запах растерянности и смущения, исходивший от мужчины, подсказало ей вмешаться в разговор:

– Стэя, у него высокий уровень вибраций и высокое излучение, если ты имеешь в виду любовь, о которой я тебе рассказывала, то Тавор далек от этого. Любовь к индивидууму, запрещенная в Империи, для него невозможна.

– Ну как можно без познания любви к одному человеку любить всех?! – ошеломленно воскликнула девушка, и Тавор увидел, как вокруг нее заиграла целая гамма различных оттенков, показывающих ее искренность, добросердечность и бесхитростность. – Это не любовь, это терпимость какая-то: все разные, невозможно любить белое и черное одновременно, добро и зло, красоту и уродство, – тихо добавила она и опустила голову, – а если это так, то ты кривишь душой.

Гармоническое состояние сотрудника группы «Артель» было нарушено. И нарушила его эта не красива по меркам Конгломерата девушка, которая оказалась способной чувствовать невидимый, неизвестный ему энергетический мир. Она была настроена на какую-то особую частоту восприятия законов Космической Империи. Тавор поймал себя на мысли, что он уже не обращает внимание на ее нестандартную внешность. Ее природная естественность и легкость в суждениях, сопричастность к каким-то тайным знаниям наделили ее очарованием, которое притягивало словно магнит.

… Он возвращался домой на Бетельгейзе с каким-то странным, неведомым доселе чувством. Он даже не мог себе ответить, откуда это пришло: от ЕЁ завораживающего пения, от взмаха пушистых ресниц, открывающих большие голубые, словно озера, глаза, в которых он тонул; от того, что ее «перевернутый» рот был таким необычным и притягивающим. Просто в один момент его мозг начал вырабатывать какое-то дурманящее вещество. Его влекло к НЕЙ, и это не поддавалось контролю. Это новое чувство было как свежий глоток, дающий невероятное количество сил и бурю эмоций.

«Надо поскорее решить все на Терре и вернуться, узнать, что за сказки рассказывает Ханна, – старался рассуждать здраво Тавор, – скорее всего, Космический Разум приготовил для меня еще одну ступень в развитии, именно поэтому я случайно встретил Стэю. Но случайности, как известно, не случайны.» И он мысленно «отправил» сообщение Азаваку о встрече.

ххх

А догон, слишком долго ожидавший известий от «артельщика», сам решил поехать к Тавору, еще до получения его «сообщения». Между этими двумя квиритами23 были отношения, нехарактерные для жителей Конгломерата: это была не только духовная близость и общность интересов, это были доверительные и бескорыстные отношения. Они могли обратиться друг другу в любой ситуации и получить поддержку, между ними была внутренняя близость. Все это было чуждо, даже запрещено Межгалактическим Законом: ничего личного, никакого выделения индивидуума из общества.

Азавак, знавший Тавора много космических лет, ехал и гадал, почему тот моментально не связался с ним, как только получил задание. Его могло отвлечь только что-то более существенное, чем вечно проблемная Терра. Мозг догона работал словно системный блок в его космолете, перебирая все возможные причины: от смерти Тавора до вторжения из Антимира. В трехмерной графике он представлял себе тот или иной расклад. Азавак был отличным КИНом, но в его мозг не было заложено умение анализировать полученную информацию и мыслить логически. Для этого в пилотной системе существовала «МАМка»24, ну или спец-аналитик одного из подразделений «Артели», любитель покопаться в мозгах и системах, тот, кто в совершенстве владел методами анализа и был способен прогнозировать процессы и разрабатывать перспективные программы развития. Таким, каким был Тавор.

Навороченный по последнему слову техники беспилотник догона начал выворачиваться и резко затормозил, явно получив какие-то сообщения от приближающегося навстречу торий-мобила. Азавак выглянул в окно и, заметив вылезающего из кара Тавора, посмешил покинуть такси.

Они приветствовали друг друга, коснувшись кулаком каждый своего плеча, и вошли в дом. Квартира с террасой на крыше находилась на последнем этаже высотки. Это была большая студия с панорамными окнами во всю стену, разбитая на зоны белыми модульными мебель-блоками, которые трансформировались в зависимости от предназначения на кухонный модуль, спальный и гостиный. В закрытом виде эти мебельные блоки были словно расставленные по квартире разного размера обтекаемой формы коробки, ну чертовски функциональные и эргономные. Осветительные приборы не являлись каким-то украшением, они наполняли комнату дополнительным светом и выделяли необходимые зоны. От этого было ощущение простоты, органичности формы и даже какой-то бесконечности.

Азавак развалился в массивном кресле, которое сразу же приняло форму его туловища. Тавор, разлив марочный виск-син25 по бокалам, протягивая его приятелю, уселся радом и мысленно приказал трансформироваться экранной тумбе. На видео панели появилось миловидное лицо Левины, и она с хрипотцой, словно простуженная, начала рассказывать о своих эмоциях от их встречи. Тавор театрально закатил глаза и вспомнил лицо Стэи. Он посмотрел на Левину и невольно начал сравнивать ее со своей новой знакомой. И дело было даже не во внешности, тут Левина выигрывала бесспорно. Он думал о своих эмоциях, чувствах, которые вызывали в нем эти две совершенно разные девушки. Левина была словно … правильно сконструированный робот: она всегда было со всем согласна, а если что-то было не так, то в ее «программе» наступал сбой, и она тут же принимала соответствующую пилюлю. Она не была сама собой, она была тем, кого хотели видеть. Впрочем, она, наверное, ужу и сама не помнила, какая она на самом деле: какой натуральный цвет ее кожи, какой формы рот, длина рук и ног. Из-за множеств операционных метаморфоз по «улучшению» себя и, следуя моде, она даже потеряла способность к естественной трансформации. От былой «львицы» осталась только пышная рыжая грива, отрастающая буквально за ночь на бритой голове девушке. После долгой борьбы с этим Левина смирилась и оставила волосы такими, какими ее наградила Природа.

А Стэя, вся озарённая каким-то внутренним светом, дышала удивительным спокойствием, любопытством и любовью к жизни.

При мысли о террянке у Тавора участился пульс, и браслет тут же отреагировал советом принять таблетку, нормализующую гормональный фон в организме. Но он не хотел останавливать разматывание этого клубка из психоэнергетических нитей, которые вдруг начали связывать его сейчас со Стэей. Тавор прикрыл глаза, но басовитый голос Азавака вернул его к действительности:

– Старик, я тебе завидую, – он восторженно смотрел на экран, не замечая состояния приятеля. – Она такая красотка. Но почему ты? Почему тебя выбрала «Система» в отцы ее ребенка? Это не справедливо, – театрально плакался догон.

Азавак, улыбаясь, посмотрел на задумчивого Тавора, который казалось с трудом понимал, что его спрашивают.

– А ты, вроде, как и не рад? – лицо догона вытянулось в удивлении.

– Что ты знаешь про любовь? – неожиданно спросил Тавор приятеля, сверля его своим пристальным взглядом, – я имею в виду любовь между индивидуумами.

Видео на экране погасло, скорее всего, от мысленного приказа хозяина. Азавак хитро усмехнулся и, качая головой и растягивая слова, произнес:

– Только не говори, что ты был на Змееносце, – и, помолчав, добавил, – ну и как ОНА?

Тавор без объяснений понял о ком речь:

– Как всегда: безэмоциональная отстраненность, – не сказав правду, с апатичными нотками в голосе, чтобы казаться равнодушным, ответил он.

– Да уж, ее ледяному спокойствию можно позавидовать. До сих пор перед глазами ее равнодушный, не моргающий, стеклянный взгляд, когда ты сообщил ей о смерти Тайпана.

– Он был бунтарь и предатель, – зло огрызнулся Тавор, но на его лицо легла печать боли, разочарования и где-то даже сожаления. – А Ханна, хоть и была его матерью, в первую очередь, она законопослушный квирит Галактической Империи.

В комнате повисло молчание, словно создавая пространство для работы мысли. Слова, произнесенные Тавором, были словно слиток серебра, погруженный в чистую воду, они приобретали смысл и вес лишь благодаря молчанию, омывающему их.

Тишину разорвало колоритное хриплое сопрано Левины, снова неожиданно появившейся на экране.

Но мужчины не обращали на нее внимание, каждый думал о своем.

– У нас в «Псах»26 поговаривают, что эти чипы, вживляемые в мозг для управления техникой силой мысли, будут обязательными, – скептические нотки прозвучали в голосе Азавака.

– Им мало браслетов, следящих за каждым нашим действием, за каждой нашей эмоцией. Нужно еще и чтоб мысли были подконтрольны. Я уж как-то по старинке, – усмехнулся Тавор, – силой своих вибраций, не люблю новшества.

«Терра – гигантский полупроводник, поддерживающий постоянный космический энергообмен, – вещал приятный, немного слащавый женский голос. – Станционные башни, построенные в виде пирамид на энергетических меридианах, связаны туннелями и имеют внутри генераторные кристаллы, вырабатывающие тонкие духовные энергии разных качеств, которые распространяются по всей планете».

– Ты не находишь, старик, что ее внешность и голос отвлекают от восприятия серьезной информации, – голос Азавака был взволнованным, хотя сам догон внешне казался спокойным.

Тавор не ответив, лишь пожал плечами.

«В зависимости от комбинации вложенных кристаллов, энергия может действовать по-разному, даже как оружие. Если станция стоит рядом с водой (река, море, океан) мощность ее увеличивается…»

– Ладно, – заключил хозяин и приостановил видео, – все это официальная информация из академического учебника, рассказывай, что ты видел необычного во время дежурства на луче.

– Станции в Кеми27 – символы пояса Ориона. Большая из них ориентирована так, что в дни весеннего и осеннего равноденствия солнце точно в полдень показывается на вершине башни. Если вдруг что-то случится с космолетом, и его не будет на луче, только в эти два дня можно связаться с Конгломератом на прямую.

– И что надо сделать? – в голосе Тавора было скорее любопытство, чем озабоченность.

– Надо выставить кристаллы в последовательности, соответствующей данной планете, и откроется портал, – Азавак говорил это так тихо, словно он выдавал какую-то вселенскую тайну.

– Аза, ну что за привычка?! – усмехнулся «артельщик», – нет, чтобы четко и ясно рассказать, как и что, зачем и почему. Все из тебя надо вытягивать по крупицам. Последовательность какая?

Догон смутился:

– А я откуда знаю?! Там радом с пьедесталом с кристаллами должная быть табличка с инструкцией… Наверное.

Мужчины посмотрели друг на друга и рассмеялись.

– Надеюсь, не понадобится. Куда ты денешься с луча?! Ну если только не захочешь меня там оставить, чтобы стать отцом ее ребенка, – сказал с сарказмом Тавор и кивнул в сторону экрана.

– За кого ты меня принимаешь?! – обиделся Азавак, – у меня кишка тонка идти против «Системы». Я не Тайпан, тот мог, а я нет.

Тавор растер лицо руками, словно умываясь, «нарисовал» несколько кругов плечами, сморщившись от боли, и с серьезным выражения лица поинтересовался, как отказать Левине.

Лицо Азавака вытянулось в удивлении и, качая головой, он озабочено проговорил:

– Старик, на это нужна очень весомая причина.

И вдруг он весело рассмеялся:

– Представляю зеленое лицо Левины, от злости и презрения оно станет коричневым, а ее новый вытянутый подбородок снова станет квадратным.

Но Тавору было не до смеха и он, лишь скривив на одну сторону тонкие губы, встал и пошел в кухонный блок за бутылкой виск-сина.

– Еще интересное про Терру, – услышал он голос Азы, – рядом с планетой есть Черная дыра. Она, как и все другие, работает вроде пылесоса, утилизируя «беспорядочные» материи и выпуская во Вселенную переработанную материю и информацию для развития.

Тавор через плечо посмотрел на приятеля:

– И в чем необычность этой?

– Туда же отправляются и души умерших, чтоб снова, переродившись, вернуться на планету.

Брови «артельщика» стремительно взлетели кверху, лицо сначала стало глуповато-изумленным, а потом на него легла печать озадаченности.

– Ты сам это видел?

Азавак лишь молча кивнул.

– Ну, это значит, что Черная дыра у Терры работает как наша «Кладовая энергии»28, с той разницей, что «материал» туда поступает вообще не фильтрованный. Поэтому, чем больше темных свечений и низких вибраций входит, тем больше их и возвращается на планету, по правилу «минус на плюс дает минус». Вот что имела в виду Ханна, говоря, что очистить планету от паразитов можно только увеличением чистоты своих вибраций.

– Ты только представь, какие от этого могут пойти чудовищные гамма-всплески. Там может скрываться что-то более ужасное, чем было в Черной дыре Антимира, то, что может уничтожить не просто одну планету, а целую галактику, – в голосе Азавака было и волнение, и страх одновременно.

Видео Сервиса хранения галактической информации заработало снова, милое лицо сотрудницы исчезло, и закрутился калейдоскоп с быстрой сменой явлений, лиц, событий, кадров. Менторский тон рассказчика, сопровождающий показ, повествовал о привычках террян, их религии, культурах, о физиологических функциях, необходимых для сохранения человека как биологического вида.

– Кто-то, вернувшийся с Терры, говорил мне, они это делают не только для размножения, – вдруг вставил свой комментарий Тавор, – этот процесс приносит им психическое и физиологическое удовлетворение.

– На Терре, старик, все по-другому. Когда остаешься там надолго, низкочастотные вибрации планеты обволакивают тебя, и ты становишься одним из «одноэтажки». И надо прикладывать огромное усилие, чтобы оставаться на своей волне. Посмотри, что Терра сделала с Тайпаном.

Тавор отрицательно покачал головой:

– Терра лишь дала толчок и оголила его внутреннюю сущность. То, что вожди Конгломерата воспринимали за самоуверенность, оказалось высокомерием, свобода – циничностью, а упорство – упрямством и твердолобостью. Еще не известно, каким оттуда вернусь я, – съязвил «артельщик», – может моя вселенская любовь и снисходительность не что иное, как высокомерие и…, – он улыбнулся, вспомнив слова Стэи, и добавил, – терпимость.

Азавак бросил на Тавора недоверчивый взгляд и неуверенно произнес:

– Надеюсь, мы не зависнем там надолго. Ладно, – глубоко вздохнув и встав с удобного кресла, догон ударил себя по ногам и направился к двери, затем вдруг остановился и еле слышно прошептал, – как тебе удалось отключить систему наблюдения в квартире, ты так спокойно обо всем говоришь.

Тавор лишь хитро улыбнулся и постучал пальцем себе по лбу:

– Всё в голове, старик: и проблемы и их решения…

… Включилось зажигание, воспламеняя топливный луч света. Двигатели быстро набирали мощность, все сильнее давя на космолет. Опоры откинулись, освобождая ракету, и она с оглушительным ревом, как бы на «огненном столбе», унеслась в верх…, туда, в безвоздушное пространство, в пустоту. Но, говоря правильнее, не в полную пустоту. Все это пространство было пронизано лучами Солнца и летящими от звезд осколочками атомов. В нем плавали космические пылинки и метеориты. Пролетая в окрестностях многих небесных тел, космолетчики ощущали следы их атмосфер. Поэтому, все-таки это была не пустота. Назовём его просто – Космос.

Долетев до звездной системы Плеяд космолет опустился в порте подскока. Пересев на галактическую капсулу Тавор и Азавак подошли к межгалактическому порталу. Они увидели перед собой блестящий голубой свет, исходящий из того, что выглядело как мерцающий туннель. Капсула на "волне звука" нырнул в него, и ее завертел мощнейший поток, вращающийся с невероятно большой скоростью, относящий ее на Станцию информационного контроля рядом с Террой…