– Может, разбудить ребёнка в квартире рядом? Пусть заплачет! Костя вспомнит о своём сыне.
– Уже пробовал, не получилось, это вызвало лишь приступ горечи и вины.
– Тогда… давай с собакой этажом выше договоримся, пусть поднимет хозяина, выведет его гулять. Лифт вырублю. Вдруг человек его отговорит?
– Когда дверь хлопнет, он прыгнет. Этот вариант я проигрывал в первой пятёрке. Я даже сумел как-то устроить сон вещий его матери, она проснулась и позвонила. А Костя сбросил звонок и шагнул.
– Любые попытки повлиять извне только подталкивают его…
– Да, похоже. Он должен передумать сам. Но как ему объяснить, что испытание надо пройти до конца и самоустранение – не выход?
– А… что, если так?
Стажёр погрузился в планшет, забегал тонкими пальцами по невидимому экрану, быстро-быстро меняя настройки.
Дождь вдруг закончился, неизвестно откуда подул тёплый ветер, согревая околевшие пальцы. Костя поднял взгляд к небу. Там сквозь плотную грязную мглу прорывался к земле первый солнечный луч. Облака расступились, и, словно птица из клетки, лучик выпорхнул на волю, а за ним ещё один, и ещё… и ещё. Поливали землю теплом и светом, даже Косте досталось чуточку. Солнечный зайчик скользнул по высотке – и прямо в подъездное окно на тринадцатый этаж. Ослепил человека, лизнул в нос и щёки.
Костя охнул, зажмурился. И так жить захотелось вдруг. Не телом, не инстинктами, а душой захотелось.
Отступил назад, спустился на площадку. В сознании всё так же тяжело. Иллюзий, что беды разрешатся на раз-два, нет. Но надежда всё же пробралась в сердце вместе с первыми лучиками нового дня. И значит, жизнь продолжается.
– Разорвали петлю, – охнул Гардиан. – Ну, держись, родной. Не отойду от тебя ни на шаг, и эту жизнь проживём до победного.
Рассказ 7. Между мирами
Я много больше, чем мне кажется…
Расшифровка голосового сообщения от **.**.21:
Здравствуй, внученька, здравствуй, Аннушка. Видишь, освоила я твой телеграм и записываю тебе голосом важное. Тебе, ибо ты из наших, из проснувшихся, хоть и не до конца ещё понимаешь. Но скоро примешь, осознаешь в полной мере и сообразишь, что делать дальше.
На рассвете я умру. В сто пятьдесят восьмой раз умру. Но этот раз последний.
Откуда знаю? О, если прожить на Земле сто пятьдесят восемь жизней, семь тысяч девятьсот лет в общей сложности, то многое дано знать. И даже рассказать позволено. Не всё, конечно, и не всем. Но они позаботятся, чтобы этот текст попал лишь к тем, кому можно.
Я прожила сто пятьдесят восемь земных жизней. Так много мне понадобилось, чтобы собрать все артефакты игры, что зовётся Сансара. На рассвете я выхожу из неё окончательно и займу место среди хранителей. Но сегодня я ещё успеваю рассказать о том, что такое жизнь.
Каждая жизнь – это шанс найти нужный опыт, добыть один, а то и два-три артефакта. Хотя бывает, что ни одного не достать. Свои первые семь жизней я прожила бесцельно. Училась ориентироваться в игре, видеть знаки, слышать хранителя. Потом пошло быстрее. Чем больше артефактов я собирала, тем проще было двигаться дальше: вселенская любовь, умение отстаивать себя, эмпатия к миру, всепрощение, меч воина, свиток знаний… Когда достала звезду интуита – в своё сто тридцать второе пришествие я наконец её добыла, – мне стало много легче.
Правда, сильная интуиция накладывает и некоторые обязательства. Жизнь через жизнь меня начали привлекать в качестве проводника. То гадалкой, то священником, то шаманом рождалась. Приходилось вникать в чужие миссии, что сбивало со своего пути. И ведь нельзя отказаться от дара, иначе потеряешь – и начинай всё сначала. Но мне нравилось. В эти жизни я уже догадывалась… мир много больше, чем то, что видно глазам. И больше, чем то, что слышно ушам. Я – много больше, чем мне кажется.
Сейчас я не просто догадываюсь – я знаю.
Нет-нет, не думай, это не бредни выжившей из ума старухи, как говорит твоя мама. Я знаю. Я… Знаю… Они не верят, потому что им ещё рано. Они думают, что я сошла с ума. Они ещё в самом начале. А ты нет. Ты почти готова к осознанию.
Знаешь, что будет после? Потом, когда наступит рассвет? Я уйду в мир по ту сторону тоннеля. И мой Гардиан встретит меня… Он вёл меня сто пятьдесят восемь жизней. Он мой лучший друг. Я тоже стану хранителем. Вот мой выбор.
Да-да, у нас всегда есть выбор. У нас – у тех, кто по ту сторону, с полным набором артефактов. Это вы пока ещё играете по жёстким правилам Сансары, а у них… у нас… есть выбор.
Я могу, например, стать земным духом, жить у скалы или озера, пугать случайных путников, исполнять желания. Через годы люди заметят, место станут почитать, потянутся ищущие. А я буду раздавать им энергию космоса и направлять.
Могу стать хранителем рода. Сводить родственные души, возвращать в семью потерявшихся, объединять людей с похожими задачами. Вместе ведь легче справиться – опыт предков помогает. Правда, вы считаете, что дело в родовых проклятиях или программах. Но это не так. Просто они объединяют игроков с одинаковыми миссиями в один родовой клан, оттого и кажется, что судьбы схожи.
Можно стать блюстителем кармы или святым… но мне нравится роль хранителя, наставника. Я стану Гардианом и, кто знает, может быть, поведу незримо уже твоих детей…
…идёт кто-то. За мной? Нет, в соседнюю палату. Медсестра с порцией утренних уколов. Значит, до рассвета остались секунды…
Тебе подскажут, что делать с этим посланием.
Встретимся с тобою по ту сторону. Прощай, внученька…
(Невоспроизводимые шумы и шорохи, звук сирены)
…доктора по… сро… нет пульса… выключи…
Рассказ 8. Предназначение
Для чего мне всё это?
Дождь. Мелкий, холодный, безрадостный. Совсем не тот дождь, что в детстве – когда босиком по лужам, когда мокрая до трусов, но счастливая. Просто. Мерзкий. Дождь.
Ирина с ненавистью посмотрела на сломанную спицу зонта. Из-за неё зонтик выглядел как старый пёс с опущенным ухом. Покупка нового ей не светила. Походит пока с таким, чёрт с ним.
– Такси надо? – рядом притормозил беленький Polo, совсем как у Лёшки.
– Нет, – буркнула Ира.
До дома два квартала. Рядом – добежит, не раскиснет. Но внутри заскребла мышью старая обида: Лёшка машину-то купил… на семейные деньги, да только под свои нужды. Ни на работу, ни с работы не заберёт её. Вот и сейчас: робко попросила его приехать, раз дождь, но ему не до неё. Обещал коллеге помочь. Коллега-то, конечно, важный человек… А она?
Ирина шла по лужам, опустив зонт до самой макушки. На работе сплошной день сурка. У кого повышение, у кого интересный проект. У неё же самая нудная работа в мире. Всех проблемных клиентов ей поскидывали. Сегодня Оля ушла в другой отдел, передав свои висяки Ире. Надо было отказаться, конечно. Можно было, наверное…
Недовольство собой, мужем, коллегами лилось через край переполненного сосуда её терпения.
«Ну что? Что я делаю не так? Почему? За что? Для чего мне всё это? Я ведь хорошая… Не плохая точно. Я ведь всё для них. Для него. Для детей…»
Ира смахнула слезу и, двигаясь на автомате по знакомой дороге, ступила на зебру пешеходного перехода, не поднимая ни зонта, ни взгляда.
Визг, скрежет, крик. Даже не поняла, что случилось. Просто зажмурилась, а открыла глаза уже в другом месте.
Вокруг была темень, но не кромешная. Пространство шевелилось, искрилось, вибрировало. Ирину как будто несло потоком воды, но было сухо. Даже вымоченные дождём джинсы уже не холодили ноги. Ноги? Ирина направила взгляд вниз: ног нет. Огляделась: тела нет. Прислушалась: ни дыхания, ни сердцебиения. Лишь собственное сознание. И даже закричать нечем.
Поток вдруг остановился, и Ира не услышала, а скорее почувствовала некую вибрацию, несущую смысл. И, как ни странно, она сразу всё поняла. Вот что до неё долетело:
– Стажёр, да что ж ты за хранитель! Куда смотрел? Почему она выскочила из тела?
– Эм-м-м… Авария.
– Я знаю, что авария! Как ты допустил? Она ещё не выполнила свою задачу! Игра не закончена! Что теперь делать?
