Он убрал руку.
– Прости. Не стоит подходить ко мне, когда я в таком состоянии. Это опасно.
Голос звучал сухо, без всяких эмоций. И уж точно без сожаления.
Это заставило Ринку почувствовать раздражение.
– Но ты ранен! Я всего лишь хотела помочь! – выпалила она с внезапной обидой.
Брент поморщился.
– Мне не нужна помощь. Ты помылась? – он сменил тему и окинул ее хмурым взглядом. – Отлично. Не стой босиком на полу, забирайся в постель.
Казалось, вид юного тела в одном полотенце не произвел на него ни малейшего впечатления.
Ринка поджала губы. Где-то в горле уже стояли злые слезы.
Она ведь переживала за него! Искренне! Боялась, что он умрет! А оказывается, ему не нужна ее помощь.
Ну и гхарр с ним!
– Ты что, мой папочка? – бросила, глядя на него исподлобья.
– Нет, я твой муж, если ты не забыла.
Ринка похолодела.
Об этом она действительно забыла на пару минут. Особенно о том, что сейчас их брачная ночь, а за дверью ждут доказательств подтверждения брака.
Разом сникнув, она развернулась и поплелась к деревянной кровати, рассчитанной на двоих. Трактирщик постарался на славу, приказав застелить по такому случаю свежие льняные простыни и саржевое покрывало в цветочек.
– Стой! – резкий оклик заставил вздрогнуть.
Она настороженно посмотрела через плечо.
Брент сидел с таким лицом, будто вспомнил что-то жизненно важное.
– Ты не ела.
Это прозвучало как обвинение.
– Нет, – Ринка бросила на краюху голодный взгляд и сглотнула.
Подтверждая ее слова, раздался громкий ропот желудка.
– Ты должна есть. Садись.
Первый порыв – кинуться к столу, схватить в одну руку хлеб, в другую сыр и начать набивать ими рот.
Но Ринка сдержалась. Перевела взгляд на Брента.
– Это приказ? – спросила, пряча руки за спину и сжимая там кулачки.
Мужчина нахмурился. Казалось, он не понял вопроса. Потом качнул головой:
– Нет. Но ты голодна.
Это была абсолютная правда.
Ринка колебалась. Сидеть за одним столом, так близко к нему… Сможет ли она есть под этим тяжелым, назойливым взглядом?
– А ты?
– После тебя.
Так себе перспектива.
– Будешь смотреть мне в рот?
– Нет, пойду в душ.
Щеки Ринки вспыхнули ярким румянцем. Она же выплескала всю воду! Нужно предупредить…
Но вместо этого язык сам замолол:
– А как же рана? Может, я все-таки посмотрю? Вдруг нужно перевязать…
– Не нужно, – отрезал мужчина, вставая.
Он отошел от стола и начал раздеваться, с совершенно бесстрастным лицом снимая себя одежду предмет за предметом и аккуратно складывая на стул. Первым снял перевязь, повесил на спинку. Почти любовно погладил меч, положил в изголовье кровати. Сев, снял сапоги. Затем стянул через голову кольчугу, стеганый поддоспешник и выпростал из-за пазухи рубаху.
Дальше Ринка смотреть не стала. Внезапно смутившись, она мышкой прошмыгнула к столу. Опустила голову, чтобы спрятать пылающее лицо, и взяла кусок хлеба.
Но где-то внутри зрело робкое любопытство. Хотелось повернуться и посмотреть, как этот могучий, пугающий человек выглядит без одежды.
Но Ринка оправдывала это грешное желание заботой о самочувствии своего спасителя.
Она глянет только одним глазком. Не из праздного любопытства! Ей нужно убедиться, что его рана не представляет опасности…
Не выдержав, она оглянулась.
Брент стоял у кровати в одних полотняных штанах, повернувшись спиной. По его богатырской спине, бугрящейся мышцами, танцевали блики свечей. Но не это заставило девушку беззвучно ахнуть.
От пояса Брента вверх шла черная татуировка. Ствол дуба, оплетенный колючей лозой. К лопаткам он переходил в раскидистую крону, на которой неизвестный мастер с особой тщательностью выписал каждый листочек. Необычайно реалистичные ветви и лозы оплетали плечи и руки мужчины. И что-то подсказывало, что они продолжаются у него на груди.
С трудом оторвавшись от созерцания рисунка, Ринка поискала глазами рану.
Ее не было. Ни малейших следов.
