Когда я открыла глаза
Возможно, некоторое разочарование, неловкое молчание или же ощущение облегчения… Отпустила!
Возможно…
Она открыла глаза и очутилась в реальности.
– Хм… Когда я шёл сюда, я даже не мог представить, что ты хотела мне сказать… Но я, если честно, надеялся, что это всё в прошлом. Как и для меня! У меня девушка… она замечательная… Не хочу, чтобы она неверно поняла… Видимо, я не должен был приходить, извини…
– Вот подлец, – Июль захлопнула книгу, которая начала затягивать её в свои собственные воспоминания. – Всё заходит слишком далеко. Я должна сейчас думать о другом!
«Спать! Спать!» – внутренний голос организованно успокаивал разум…
Сон
Даже отпал вопрос «что делать?» Моё внутреннее духовное существо заглохло, и, по-моему, даже не дышит. Надеюсь, не сдохло совсем. Обычно оно распирает и озадачивает меня с кучей замкнутых и парадоксальных вопросов; каждую секунду, каждый мой вдох и выдох. А теперь тишина. Такая же, как и в моей внешней среде. Мои внутренний и внешний миры сошлись наконец-то в идиллии. И именно сейчас, когда я сознательно перестала обо всём думать, ко мне пришел этот незнакомец – мистер V. Это был, наверное, вещий сон. Не знаю, насколько верны мои ощущения, но ещё когда я спала, я точно была уверена, что мне нужно записать сюда эти слова и всегда их придерживаться. Это был немного странный сон (среди нескольких десятков других странных снов этой ночи). Я приехала в Луганск с целью забрать наконец-таки свой диплом, и после нескольких минут непонятного бреда я плыву в узкой лодке, рассчитанной на два человека, по течению реки жизни. Эта река чем-то похожа на обычную реку, но чем-то и не похожа. Рядом со мной сидит некий человек. Я, к своему удивлению, его узнаю, но, к сожалению, мне не предоставили возможности запомнить это имя. Хотя во сне я точно была намерена записать это имя и посмотреть фото этой личности в сети. Я его узнала… Это мужчина, лет сорока пяти на вид, великий человек. Во сне я была уверена, что это великий учёный, я назвала его имя во сне. Даже сам мужчина удивился, что я его узнала. Я назвала два слова: видимо, имя и фамилию. Но, проснувшись, я точно помнила только одну букву V, которая является одним из инициалов. Утром я почему-то подумала о Ван Гоге. Даже посмотрела его фото. Он очень похож на того мужчину из сна, хотя до этого я его фото никогда не видела. Но есть одна нестыковка: Ван Гог – художник, а не учёный.
Кем бы ни был этот мистер V, очень мудро он меня поучал в нашем путешествии по реке жизни. Я, видимо, была встревожена неизвестностью после получения диплома. Мы плавно плыли по узкой, очень ровной реке. И вдали сквозь густой туман виднелась арка. Мистер V, указывая на неё рукой, произнёс эти врезавшиеся в память слова: «Запомни, когда один путь заканчивается, всегда сразу же открывается другой. Один верный путь. Не беспокойся, что тебе придётся выбирать. Всё уже выбрано и решено. Ты это узнаешь сразу же после того, как дойдёшь до конца этот путь. Ну а если ты вдруг не будешь знать, что делать, расслабься, закрой глаза, подними голову к небу и спроси». И я так и сделала… Почувствовалась лёгкость. И дальше я всё забыла. Эти слова внушали какое-то невесомое спокойствие.
Такое было странное ощущение во время сна, словно действительно я встретилась с великим человеком, которого давно уже нет на этой земле… Необычный сон. Так хочется вспомнить имя этого загадочного V, которого во сне я с лёгкостью узнала… Хотелось бы знать, кого благодарить за то чувство определённости, которое наконец-то появилось за долгое время, за исчезновение страха перед будущим.
***
Меня снова разрывает между двух моих личностей… Неужели я проведу так всю свою жизнь? Как будто я законченный наркоман… Иду на поводу привычек и обычной жизни. Причём не знаю, что из этого мне больше нравится. А что бы вы выбрали, если бы знали, что ваше увлечение плохо скажется на вашей жизни, и, возможно, когда-то вы пожалеете об этом? Да что там когда-то, вы и сейчас время от времени жалеете об этом, но всё равно получаете ежедневный кайф от своей привычки. Что бы вы выбрали? Остаться с ней, пока окончательно не решите попрощаться, даже пускай тогда уже будет поздно, или остановить это раз и навсегда сейчас, пока всё не зашло до того момента, когда вы действительно захотите бросить, но не сможете?
Я знаю, что ответит большинство: «Вредные привычки нужно бросать! Это нелегко, но осознание этого – первый шаг к спасению! Ты никогда не будешь счастлив в своей зависимости». И, наверное, это логически правильный ответ здравомыслящего человека.
Но я уже не была здорова. Я была наркоманом. Мне стало ясно, что есть и «хорошие» наркоманы: наркоманы, подсевшие на музыку, на книги, на йогурт, на жизнь… А я вот просто подсела на одного человека… И это уничтожает меня… Как и в любой зависимости: убивает не наркотик, а само чувство привязанности, сама привычка… Ты только решил избавиться от этого, твёрдо уверен. И вдруг внезапно что-то происходит внутри, и ты срываешься. Снова и снова, раз за разом, погружаясь в неизвестную пелену, из которой выползти с каждым разом всё сложнее.
Июль, затаив дыхание, наблюдала за подобной картиной эпично-пропащих отношений из сериала и не могла понять, к чему же эта история может привести.
– Не понимаю, Клэр, как я могла всё это время быть с этим человеком?
– Просто ты его любишь, Лора.
– Сегодня он заявил мне, чтобы я не приходила, потому что у него есть дела важнее. А я, как покорная слуга, должна ещё заняться своими делами по списку, а затем позаботится о его прихотях. То есть я должна отнести его вещи в прачечную, купить новый галстук для его конференции… И это несмотря на то, что он предпочёл сегодняшний вечер провести в кругу друзей? А как же хотя бы благодарность?
– Ты хотела бы, чтобы он предпочёл тебя только из благодарности?
– Нет, конечно, я хотела бы быть любимой безусловно. И быть его постоянным безусловным выбором!
– Не боишься быстро надоесть?
– Пусть боится он, что мне быстро надоедят его грязные вещи и покупки галстуков!
– Однажды на кухне я слышала, как его мать жалела тебя за твой выбор. Это не то, что обычно говорят мамы мальчиков, старающиеся защитить и вознести на пьедестал своего сынишку.
– Чёрт возьми, она была права! Как же может кто-то вынести мужика, если его собственная мать не сумела?
– Она, видимо, считает тебя дурочкой, не понимая, зачем ты ввязалась в эту безнадежную историю.
– Нет, знаешь, Клэр, в другой день я бы с ней поспорила. Что это за мать, которая так отзывается о своём ребёнке? Если она считает его «безнадежной историей», не она ли тому виной, что не сумела воспитать правильно?
А если я теперь скажу, что это был отрывок о самой настоящей любви? Вы поверили бы? Возможно, так выглядит любовь, ведь она порой скрывается под разными масками. Июль переключилась от созерцания картины к внутреннему монологу.
Кажется, я начинаю злиться на весь мир, на него и сама на себя, не знаю отчего. И нет предела моей злости. Мне кажется, если бы кровь в горячей среде закипала, у меня из ушей реально дымил бы пар. И я превратилась бы в паровоз, которым так отчаянно не хотела быть. Не хотелось быть той силовой частью, которая берёт на себя функцию тянуть всех и вся по жизни. Хотелось быть кораблём с умелым капитаном, плавно лавируя в любую погоду.
Мне иногда кажется, что я слишком много требую, а на самом деле он ещё ребёнок, но иногда кажется, что всё в порядке. Некоторым вообще кажется, что у него раздвоение личности. А иногда это кажется и мне. Кажется, у меня тоже раздвоение личности. Ну что, что, что это такое?! Я начинаю на него обижаться и проклинать день нашего знакомства, наваливаются мысли о его «ненужности», мысли о том, что он своего рода «помеха», хочется подальше сбежать от него и не видеть. Но тут вдруг мне предоставляется такая возможность, и я уже никуда от него не хочу бежать… Или без него. Так начинает щемить сердце… до невозможности. Мне больно даже произнести ему такие слова. Мне кажется, временная разлука со мной хоть и пойдёт ему на пользу, но очень сильно сломит. Но ведь я должна осознавать, что он мужчина и всё-таки сам тоже должен что-то сделать! А всё не перестаю относиться к нему как к ребёнку. Надо же сохранить хоть немного жалости и сострадания для своих детей, а не растрачивать эти предназначенные для малышей эмоции на большого дядьку, который когда-то всё-таки ведь должен начать самостоятельно принимать серьёзные решения и делать шаги.
У меня появилась возможность поехать в сентябре в Чехию. Начать всё с курсов чешского языка. Я, конечно же, не против, но существует одно но… Без этого ведь никак… Не может же у меня вечно быть всё так вот просто… Вот он и «вещий сон» (ухмыляюсь). «Когда закончится один путь – сразу же откроется следующий…». Как бы ни было трудно уезжать, я надеюсь, что всё получится, ведь всё должно случиться к лучшему. Я буду в это верить. Теперь мне даже об этом сказали, пообещали, и я верила.
Даже представить не могу, как тяжело будет уезжать. И тут внутренний голос напомнил очень знакомую фразу: «Ещё не уехала, уже скучаю по своему мальчику…» В прошлый раз я уезжала всего на месяц. В этот раз всё будет намного серьёзнее, хотя даже ещё ничего не известно и не решено, но внутренний голос уже начинает угнетать меня.
А что бы вы выбрали: мечту или любовь? Если бы я в детстве знала, что бывает такой выбор, враз же перестала бы мечтать… Подскажи, моя принцесса! Ты ведь знаешь уже, что ты выбрала! Ты уже осознаёшь все последствия твоего выбора! Ну, пожалуйста, дай хоть небольшой намёк! Клубок густого от обиды воздуха подходит к горлу. Этот комок… Комок жалости непонятно к чему – к себе, к мечтам, к нему, к надеждам… Душит… Задыхаюсь в безнадежности и неуправляемости. Я знаю, не бывает неразрешимых задач. Мы в силах достичь всего, чего хотим! Если в голове поселилась эта мысль, значит, тело уже готово выполнить это! Необходима лишь вера и умение совместить работу двух центров своего тела – духовного и физического. Не думайте, что это так просто! Но это возможно!
Чувство жалости и страха пронзало Июль острым холодом. Но она уже давно была уверена, что вернётся в Чехию. Она это поняла ещё тогда, когда была там.
Уехать хочется. Поводов больше, чем много. Положение в стране, отсутствие достойных работ, экологическое состояние в городе, люди… больше всего – люди… И те, которых я не знаю лично, – просто мразные особи, и те, которых знаю, – иногда нудные и надоедливые. Все такие меркантильные и словно с каждым днём перерождаются всё в более эгоистичных и назойливых. Если даже стрелять всех, кто хоть раз пытался зацепить меня фразой типа «что ты такая худая», потери можно было бы сравнить с количеством потерь на войне, наверное. Некоторые люди имеют мерзкую привычку упрекать, а порой и унижать других в тех местах, которые по праву закрыты для их носов… Совать свой длинный хобот не в свои дела! Не прямо, а так – тонкими колкими фразочками, дозами по два-три раза в день натощак. «Что это ты надела?» «Тебе что, заняться больше нечем?» «Да уж… Тебе что, пять лет?» «Да сколько ей там надо той еды?» Мне никогда не понять это идиотское общество, в котором приходится существовать. В каком месте произошёл сбой в их цензоре или человечности? Этот мир так жесток, но чтобы выжить в нём, не обязательно топить окружающих.
***
Хотелось утопить свой внутренний голос… Чем лучше заглушить его? Пиво, виски… водка?
Почему иногда на совсем обычном отрезке жизни вдруг появляется необъяснимая грусть, врываются резкие мысли? Разочарование, неизвестность…
Все мы чего-то боимся. И эти страхи никогда не дадут спокойно жить, пока они внутри нас. Это они не дают нам уснуть, это они могут разбудить нас в любую секунду, это они заставляют нас чувствовать себя не так, как бы этого хотелось.
Кто-то боится что-то потерять, кто-то – обрести что-то новое; кто-то боится уснуть и больше не проснуться, кто-то – не хочет просыпаться, боясь нового дня; кто-то боится утратить веру в близких, а кто-то – в себя; кто-то боится быть один, а кто-то – раскрыться людям…
У каждого свой страх. И каждый живёт с ним как может… Этот «внутренний поселенец» творит, что ему вздумается: он управляет нами, руководит нашей жизнью, меняет нас внешне, поедая изнутри…
Как же убить эту злую сущность? Наверное, самый простой ответ: поверить в себя. Поверить, что только мы можем управлять своей судьбой, только мы совершаем некие поступки и только мы в ответе за них. Если закончится этот путь, обязательно появится перекрёсток; и только мы вправе выбирать свой путь. Кто-то выберет новый путь по хорошему началу, совершив ошибку. Как писал один человек: «Если вы хотите чего-то добиться в жизни, то должны быть нацелены на результат!»
Многие скажут: «Легко сказать! Вот побыли бы в моей шкуре!..»
И они, возможно, правы… Одна книга не способна изменить жизнь, одна книга не способна изменить человека, изменить его мир… Для этого достаточно иногда всего одной строки! Но у каждого она своя. Для кого-то это может быть даже одно слово… слово нужного человека…
Мне больно… В такие моменты хочется, чтобы так же было всем вокруг, а кому-то – в особенности… Но это неверно! Это пройдёт! Боль… она такая штука… она проходит.
Мандатам…
«Война, какая бы она ни была необходимая и справедливая, всегда преступление».
Чертовски прав Хемингуэй!
«Спасибо»… Спасибо дремучей власти и всем недоумкам, связанным с этой ситуацией… Спасибо, что я узнала, что такое кассетная бомба, что такое БТР, «Град», миномёт и «Ураган»; узнала о том, что такое война, не только из учебников; увидела, как выглядят окопы, как выглядят страх и смерть, человеческие потери; услышала, как звучит приближение опасности, воздушная тревога, детский плач, больной крик матерей, потерявших своих детей, как смотрят красноглазые малыши на этот мир, пережив пару ночей в подвалах.
Спасибо, что я лично смогла ощутить страх не проснуться завтрашним утром, страх не увидеть больше человека, с которым попрощалась сегодня… Наверное, всё это провернули, как обычно, на благо населению… Конечно же! Как же иначе дети в школе будут учить историю войн, если они понятия об этом не имеют… Спасибо… Мы достаточно увидели…
Страх, враньё, предательство, обстрелы, танки, военные, покалеченные дети, плачущие матери, не вернувшиеся домой отцы… Горящие дома, бездомные голодные люди, бомбоубежища, стёкла, перемотанные скотчем… Узнала, как людей могут не считать за людей, как могут расстреливать молодых девушек, маленьких испуганных детишек и беззащитных стариков, переживших прошлую войну… И после всего этого делать из себя жертв, обвиняя защитников во всех расстрелах…
Спасибо за испорченное лето. Спасибо за несбывшиеся мечты. Спасибо, что теперь на все праздники люди желают друг другу мирного неба. Спасибо, что сделали врагами братьев и друзей. Спасибо, что разбили страну. Спасибо, что покалечили детям детство. Спасибо! Довольно!
Бомбить начали по полной, особенно 18 июля… Луганск так крушили, что было слышно в окрестности 40 километров. Взрывы гремели целыми очередями буквально каждую минуту – без преувеличения. Порой и несколько раз подряд… Это первый раз, когда война стала не просто словом, она звучала везде, на каждой улице сотни городов: звучала грохотом обрушивающихся на людей зданий, криками из подвалов, плачем детей из школьных бомбоубежищ… Казалось, от Луганска останутся руины, Бородинское поле… Луганск в огне, в дыму… Город превратили в свалку.
Страх от ужасающей реальности не знал, как уснуть. Постоянный грохот. Спустя пару минут после бомбёжек пролетал самолёт с таким гулом, словно прямо над домом. Жутко даже представить, но ведь в эту же секунду кто-то лишается жизни в своей постели, точно так же лежа и трясясь от страха. Чем я везучее?
Июль на мгновение позабыла своё имя, позабыла все глупые страхи и отговорки. Прижимая голову к коленям, сидя за старым диваном (будто ватные матрацы спасают от пуль), она вспоминала, как несколько последних лет не могла представить себе своё будущее. Лишь пустоту показывал её внутренний маяк. Раньше, представляя своё будущее на полгода, год, два вперёд, она могла увидеть практически чёткую картинку. А последние три года, представляя себя через год-два-три, она не видела ничего. И речь не о чётких картинках из будущего, не о «ясновидении» и предсказаниях или планах. Раньше она могла видеть себя в полуразмытом облике, на цветовых фонах, в каких-то смазанных картинках и событиях. А теперь не видела совсем ничего. Ни свою работу, ни свою семью, ни изменения. Тогда её это очень настораживало и пугало. Никогда в жизни она не могла бы себе представить, что будет война. Никто не может себе представить в реальном мире войну. Что картинки из учебников истории однажды утром превратятся в реальность, все правила мирного существования перестанут работать, и настанет пора беззакония и тех времен, где власть у того, у кого есть оружие. Видимо, её подсознание просто не могло переварить такую «нелепую» информацию и блокировало её.
Происходит жесть. Других слов не подобрать. Пережившие Вторую мировую говорят, что такого ещё не видели. Люди воюют против своих же. Отбирают машины, воруют мужчин… У каждой войны всегда были две стороны противников, была цель, задачи. У этой войны нет ничего подобного… Хотя для кого-то, может, в этом смысл и есть, но не для простых людей. Это бесполезная, глупая, убийственная война. Никакая война не бывает доброй, но эта по-особенному дурацкая. Эта игра не по правилам.
«Спасибо» за разорванные мечты, за то, что приходится бежать от самых любимых людей, оставляя их в неизвестности, чувствуя себя при этом предателем… Оставить свой дом, все свои вещи… Твари… Вам это всё воздастся!
Только тот, кто находился на грани со смертью, сможет понять цену жизни. Такой человек будет ценить каждый момент безусловно. То есть без. Начинаешь ценить всё, что у тебя было. Это достойный жизненный урок, но очень дорогой. Весь Донбасс платит за эти уроки своей же кровью, слезами и потерянными душами. На что мы жаловались раньше? «Что это за жизнь…» Теперь понимаешь, что это по крайней мере была ЖИЗНЬ! А теперь наступила пора выживания.
Впервые в жизни Июль возненавидела путешествия. То, что было её мечтой, стало ненавистно. Впервые она возненавидела поезда. Один из них уносил её от самых родных людей, увеличивая с каждой минутой расстояние в километры.
Ещё ужаснее было то, что это путешествие было «без срока давности». Июль не знала, когда теперь увидит свой любимый город, своего любимого Харди, родные лица… И самая страшная мысль, которую порой не удавалось прогнать: увидит ли вообще…
Ненавижу поезда.
Сел. Назад дороги нет.
Вернёшься ли? Когда?..
Июль с частью своей семьи направлялась туда, где свежий воздух, домик в деревне, возможно, прекрасный отдых, возможно, хорошие люди, но никогда там не будет лучше, чем дома. Нигде не будет лучше, чем дома.
Казалось, от воспоминаний по всему вагону разнёсся запах той деревенской жизни. Точно не вспомнить многих событий тех лет. Последний раз Июль посещала это место шесть лет назад. Забылось многое, но единственное, что она чётко помнила сейчас, – этот запах на кухне. Приятный, манящий и почему-то кажущийся по-домашнему родным. И что самое удивительное, этот запах не изменился до сих пор. Он остался точь-в-точь таким же: аромат сена, веющий с улицы, свежего молока с нотками свежей травы и варящегося на печи домашнего сыра.
Но каким бы добрым ни был приём, мы никогда не будем родными в чужих местах. Никогда не станут улыбаться приезжим эти ненавидящие «москалей» продавщицы магазинов.
28.07.2014, 23:30… Вот и первый сильный взрыв вблизи Алчевска. Чёрт, я напугана не меньше тех, кто остался в городе. В силу моей бурной фантазии, я могу себе представить такой ба-бах, что заколет во всех точках тела. Так страшно. Ночь… Самое время, когда могут начать штурмовать. Боже, мои любимые, родные и близкие люди! Храни их Господь! Я держу за них кулачки и молюсь. Я с вами, мои хорошие! Мне очень страшно. Так страшно, что гром, который грохочет здесь за окном, пугает меня до кома в горле. Убийцы… Воздастся вам всё! Так просто из крови чистым не выйдешь. С грязными руками эти люди никогда не смогут спокойно жить! И не спасут их те миллионы, которые они отняли у обычных граждан…
Я почти уверена: эта война не будет длиться долго. И только это радует, и только это заставляет надежду ещё висеть на той тонкой ниточке внутри…
Эти строки всегда будут звучать ужасно для тех, кто чувствовал однажды что-то похожее вместе с Июль, но, скорее всего, останутся непрочувствованны теми, кто никогда не видел войну. Июль так хотела писать о чём-то стоящем в своей рукописи, но пока у неё получался бредовый военный дневник…
Прошла уже неделя с тех пор, как Июль была вынуждена покинуть родной дом. Но она начинала видеть в этом плюсы. Оказывается, всё было не так уж и плохо, если не брать во внимание ситуацию на Донбассе. Если не брать во внимание пару других проблем, которые мучили Июль время от времени. Всё было достаточно спокойно, лишь иногда онемение от самых ушей превращало Июль в марионетку собственных эмоций.
Радовало одно: вдали от дома проблема «что делать?» испарилась в километрах. Июль знала, стоит ей вернуться – этот вопрос снова встанет остро как никогда. Но впервые за четыре года Июль отдыхала от вопроса «что делать дальше?..» Она просто жила. Хоть и не на полную, но чувствовала себя так спокойно, что иногда становилось страшно.
– Дыши, Июль, Дыши. Глубокий вдох. Открой глаза…
– Фу-у-ух… Так, уже немного легче…
В полуночной обеденной комнате, закрыв уши громкой музыкой, Июль вела переговоры со своими демонами, разбушевавшимися в последние дни. Она была погружена в свой ночной кошмар. Помешивая домашний творог в тарелке, приговаривала что-то, словно варила зелье:
– Как же стыдно. Чувствую себя предателем. В нашем городе идёт война, а я оставила своих любимых людей в одной из самых горячих точек на планете.
Сделав музыку ещё громче, словно она могла подавить этих чертей внутри, Июль взобралась с ногами на стул, чтобы казаться совсем маленьким комком в этой суете событий. Сегодня как никогда ей было противно самой от себя. Мысли о дне рождения её любимого мальчика не давали покоя:
– Я оставила его в такой день одного, пусть он и говорит, что этот день для него не важен… Это ведь не так!
Июль чувствовала себя недоразвитым ребёнком и не могла чётко сформулировать свои мысли, чтобы было не так стыдно перед самой собой.
– Господи, мой мозг атаковало стадо тупых бегемотов. Нет, хуже… Они нагадили в моей голове, а сами толкутся под кожей, будоража каждую молекулу организма и напрягая мои нервы. Другие часто называют их мурашками. Я сопротивляюсь как могу…
– Дыши, главное дыши!
– Долго я так не протяну. Чувствую себя предателем. Стыдно и обидно до слёз. Не знаю, как я могла оставить его. Полная дура. Просто хочу домой. Запираюсь в этой комнате, апатия… Ничего не хочу делать, никого не хочу видеть. Зароюсь в свои мутные мысли и буду сидеть, как пьяный насупленный ёжик в день перед казнью.
– Даже эти чёртовы слёзы не пытаются меня спасти. Когда они мне так нужны – они меня оставили. Чёрт, даже собственные слёзы меня предают. В такой момент…
Июль принялась снова что-то писать в свою рукопись.
Пишу сердцем, натираю мозоли. С каждой буквой всё больнее писать. Чёрт! Не помогает ни строчка! Мои нервы почти как вольфрам, но натянуты настолько, что ещё пару взводов пальцами – и от моих струн останется разорванная с треском железячка… Как бы ею никого не ранить…
Город засыпает, просыпается безумие
Следующим вечером Июль бежала по нескошенному полю – просторному, как безграничное море. Не было слышно ни единого лишнего звука, лишь откуда-то издалека доносились вечерние деревенские песни. Июль бежала навстречу розовому закату. Он же с лёгкостью обуздал её демонов. Но закату не быть вечным…
Июль сидела одна посреди пустынного поля. Здесь уже давно отъездили тракторы, солнце намеревалось уйти на покой в этих местах. Оно медленно скрывалось за горизонтом, оставляя за собой нежно-розовые разводы. В ушах гудело разбавленное с шорохом травы «му-у-у-у». Мозг постепенно заполнялся тёплой и приятной тишиной. Наконец-то удалось избавиться от нашествия демонов внутри и побыть наедине с собой.
– Вот так нагрянуло, – говорила Июль себе, – вот так лето! И как после этого доверять судьбе? Что в её планах? Всё разрушить, стереть и сжечь в прах? У меня заканчиваются слова, а у души – еле живые фрагменты. Но что есть душа? Это она меня гложет уже вторую неделю? Её задача оставлять на сердце насечки?