За дверью царила тьма, плотная, осязаемая. И в этой тьме, едва задетая светом из прихожей, стояла крошечная сухощавая старушка: поверх длинного темного платья надет фартук, на голове – платок, из-под которого сверкают алые огоньки глаз. За ее спиною темным облаком множились маленькие сумрачные силуэты. «И не холодно ей в таком виде зимой? – подумала Натаха. – Или, может, это соседка?»
– Здрава будь, новая хранительница, – прошелестела старушка, словно ветер по полю пролетел. – За справедливостью к тебе пришла. Дозволь войти.
Натаха нервно сглотнула и, повернув голову, посмотрела на Георгия. Тот кивнул.
– Проходите.
– Коли худого не замыслили, – шепотом подсказал фамильяр.
Натаха торопливо повторила и добавила, указав на тени:
– А эти все – с вами?
– Они всегда со мной, – кивнула бабулька. Вошла – и тьма, царящая на площадке, перетекла следом. В квартире сразу стало сумрачно, тяжесть легла на сердце.
Было видно, что гостья здесь не впервые – она уверенно прошла в гостиную, села на диван и замерла, аккуратно положив сухонькие морщинистые руки на расправленный передник. Наталья хотела зажечь верхний свет, но Георгий покачал головой и, метнувшись в угол, включил торшер. Дышать сразу стало легче.
– Слушаю вас, – произнесла Натаха, бухнувшись в кресло напротив. Протянутую Георгием тетрадку положила на колени, чтобы не выдать дрожащих пальцев.
– Души деток своих забрать хочу, – произнесла бабулька. – Мои они по праву, а не отдают мне их, ироды, держат.
– Кто держит?
– Так недоумки эти, что внизу. Деточкам пора в путь, я жду-пожду, а их не пускают. Нехорошо это, непорядок.
Натаха посмотрела на Георгия.
– Живность домовая, – пояснил он. – Мыши, крысы… Опять какие-нибудь поганцы в подвалах пентаграммы чертят.
Натаха представила, что придется лезть незнамо куда и разбираться с сатанистами, и напряглась еще больше.
– И как я могу вам помочь? – спросила она, попутно пытаясь прикинуть, что можно использовать вместо биты.
– Так ты в тетрадочке-то своей обо всем пропиши и наказание укажи, оно и исполнится, – терпеливо пояснила бабуля.
Натаха посмотрела на Георгия, и он протянул ей обычную шариковую ручку. Все еще пребывая в прострации, она открыла тетрадь и снова посмотрела на фамильяра.
– Дата, – подсказал он. Дрожащей рукой Натаха вывела число, – имя: Мамочка. Место жительства, – кот посмотрел на гостью. – Где вы ныне обитаете, уважаемая?
– Насыпь за Северным кладбищем, – прошелестела та.
Георгий повернулся к Натахе.
– Так и пиши. Хорошо, теперь решение – «повелеваю», а дальше сама.
Натаха задумалась, а потом решительно дописала: «детей Мамочки отпустить, а виновников превратить в крыс, и пусть она их тоже забирает».
– Зачитывай, – подсказал Георгий. Натаха так и сделала.
– Сурова ты, хранительница, – с уважением произнесла гостья. – Сурова, но справедлива. Благодарствую, – она поднялась, поклонилась на прощание и двинулась прочь.
Закрыв за ней дверь, Натаха прислонилась к стене и закрыла глаза, медленно выдохнув.
– Поздравляю, – сказал Георгий, – ты справилась. С паршивцами ты, конечно, погорячилась, ну да ладно. Другим неповадно будет, а то ишь, взяли моду.
– Так они ж не на самом деле превратились? – жалобно спросила Наталья. – Такого же не бывает?.. Или бывает?
Георгий посмотрел на нее сочувственно.
– Так, кажется, я вспомнил рецепт того кофея, – бодро заявил он. – Пойдем, я тебе сварю, – и исчез на кухне.
Чувствуя себя хуже некуда, Натаха поплелась следом. Присела на табуретку и погрузилась в оцепенение, потеряв счет времени. Перед глазами стояли мыши, крысы, и все как одна с жутко несчастными мордами.
– Вот, – услышала она сквозь страдания. Взяла протянутую Георгием кружку, хлебнула и поперхнулась – напиток напоминал жидкий огонь.
– Что это?! – воскликнула она, когда снова смогла говорить.
– Эликсир жизни, – гордо заявил фамильяр.
– Да это гадость жуткая!
– Зато вон как взбодрил.
– Чего ты туда напихал? – Натаха принюхалась к содержимому кружки, но определить состав так и не смогла.
– Немного того, немного сего… Да, в общем, неважно.
– Отлично, – она увидела всплывший поверх молочной пенки кусочек капусты. – Хорошо, что хоть не утром сварил, а то как бы я на работу пошла?
– Вот еще, от глотка эликсира жизни еще никто не…
Громкое урчание прервало его фразу. Натаха бросилась в туалет.
– Ты не переживай, к утру все точно пройдет, – подойдя к закрытой двери, утешил ее Георгий.
– Брысь отсюда, чудовище!
– Ну почему сразу «брысь», – обиделся он. Натаха швырнула в дверь тапкой. – Все-все, понял, ухожу.
Фамильяр оказался прав – к утру действие «чудесного» эликсира действительно прошло, однако спалось Натахе не очень – всю ночь она размахивала битой, пытаясь отогнать от себя коварного вампира, который сдержал слово и заявился в ее сон с охапкой чудовищно-колючих роз, до самого рассвета пытаясь их вручить. От биты уворачивался ловко, сразу было видно, что опытный, но под конец Натаха его почти достала. Насладиться триумфом помешал будильник.
Она выползла из-под одеяла и поплелась умываться.
Разогрев остатки вчерашнего пиршества, Георгий составил ей компанию за столом, а потом, облачившись в парадно-выходной костюм, заявил:
– Ну что, отправляемся на службу?
– Нет! – решительно заявила Натаха. – Даже и не надейся, я тебя с собой не возьму! Посторонним мужчинам в отделе не место.
