Уличный кот по имени Боб. Как человек и кот обрели надежду на улицах Лондона

This edition is published by arrangement with Aitken Alexander Associates Ltd. and The Van Lear Agency

Copyright c James Bowen and Garry Jenkins 2012

© Hayley Chamberlain

© Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Брин Фокс… и всем, кто терял друзей

Глава 1

Родственная душа

Я где-то вычитал известную цитату о том, что каждый день нашей жизни дает нам второй шанс, стоит только руку протянуть, но проблема в том, что мы им не пользуемся.

Большую часть жизни я доказывал справедливость этих слов. Мне подворачивалось немало возможностей, иногда по несколько раз в день. Долгое время я не обращал на них внимания, но все изменилось ранней весной 2007 года. Тогда я подружился с Бобом. Когда я вспоминаю тот день, мне кажется, что, быть может, ему тоже выпал второй шанс.

Впервые мы встретились пасмурным мартовским вечером. Лондон еще не до конца стряхнул с себя зиму, поэтому на улицах стоял промозглый холод, особенно когда ветер дул со стороны Темзы. Поскольку к ночи заметно подморозило, я чуть раньше, чем обычно, вернулся в Тоттенхэм после того, как целый день выступал перед прохожими на площади Ковент-Гарден.

За спиной у меня болтались рюкзак и черный чехол для гитары, а рядом шла близкая подруга Бэлль. Много лет назад мы встречались, а теперь были просто друзьями. В тот вечер мы планировали купить дешевый карри навынос и посмотреть кино на экране маленького черно-белого телевизора, который мне удалось приобрести в благотворительном магазине за углом.

Лифт, как всегда, не работал; мы приготовились к долгому пути на шестой этаж и приступили к покорению первого лестничного пролета. Лампочку на площадке кто-то разбил, поэтому первый этаж был погружен в темноту; тем не менее я заметил в полумраке пару блестящих глаз. А когда услышал тихое жалобное мяуканье, понял, кому они принадлежат.

Наклонившись, я разглядел рыжего кота, свернувшегося клубком на коврике возле одной из дверей. В детстве у нас дома постоянно жили кошки, и я всегда испытывал теплые чувства к этим животным. Рассмотрев мяукающего незнакомца получше, я понял, что передо мной самец. Хотя раньше я его в нашем доме не видел, даже тогда, в полумраке, я мог сказать, что у этого кота есть характер. Он совершенно не нервничал, скорее, наоборот, от него веяло сдержанным спокойствием и невозмутимой уверенностью. Кот явно чувствовал себя на лестничной площадке как дома; судя по пристальному, слегка любопытному взгляду умных глаз, это меня он воспринимал как непрошеного гостя на своей территории. И будто спрашивал: «Кто ты и что привело тебя сюда?»

Я не выдержал, присел рядом с котом и представился.

– Привет, парень. Не видел тебя здесь раньше. Ты тут живешь? – спросил я.

Кот посмотрел на меня с деланым равнодушием, будто прикидывал, стоит ли мне отвечать. Я решил почесать ему за ушком: во-первых, чтобы подружиться, во-вторых, чтобы проверить, нет ли на нем ошейника или других признаков того, что передо мной домашний кот, – разглядеть в темноте, ухоженный он или нет, не представлялось возможным. Мой новый знакомый оказался бродягой; что ж, Лондон может похвастаться большим количеством бездомных котов.

Рыжему почесывание за ухом пришлось по душе: он принялся тереться о мою руку. Погладив его по спине, я нащупал там и здесь несколько лысых пятен. Да, этому коту явно не помешало бы хорошее питание. А судя по тому, как он поворачивался ко мне то одним, то другим боком, порция заботы и ласки тоже была бы нелишней.

– Бедный кошак… думаю, он бездомный. Ошейника у него нет, и посмотри, какой он худой, – сказал я, оглянувшись на Бэлль, которая терпеливо ждала на лестнице. Она знала, что у меня слабость к котам.

– Нет, Джеймс, ты не можешь взять его себе, – сказала она, кивая на дверь квартиры, возле которой устроился кот. – Он не просто так сюда пришел – скорее всего, где-то здесь живут хозяева. Может, он ждет, когда они вернутся домой и пустят его внутрь.

Я неохотно согласился со своей подругой. В конце концов, я не мог просто так взять кота к себе, даже если все и указывало на то, что идти ему некуда. Я сам только недавно сюда въехал и до сих пор пытался навести порядок в квартире. Вдруг в этом доме и правда живут его хозяева? Вряд ли они будут рады узнать, что кто-то присвоил их кота.

Более того, мне только лишней ответственности сейчас не хватало. Музыкант-неудачник, пытающийся избавиться от наркозависимости, едва способный заработать на немудрящую еду и живущий в муниципальной квартире… да я и о себе-то толком позаботиться не мог.

Выходя из дома на следующее утро, я встретил рыжего кота на том же месте. Очевидно, он провел на коврике последние двенадцать часов – и покидать его не собирался. Опустившись на одно колено, я погладил кота, и тот снова с благодарностью откликнулся на неожиданную ласку. Он мурчал, наслаждаясь вниманием; пусть он держался несколько настороженно, я чувствовал, что он постепенно начинает мне доверять.

При свете дня становилось понятно, что в наш дом забрело роскошное животное. У кота были выразительная морда и пронзительные зеленые глаза; присмотревшись, я заметил на лапах и на голове несколько царапин. Судя по всему, он недавно подрался. И накануне я верно оценил его состояние – кот был очень худым, на шкуре то тут, то там блестели проплешины. Я переживал за рыжего красавца, но вынужден был напомнить себе, что у меня есть куда более важные поводы для беспокойства. С большой неохотой поднявшись с колен, я вышел из дома и сел на автобус до центра Лондона – я снова ехал на Ковент-Гарден, чтобы играть на гитаре перед прохожими в надежде заработать немного денег.

Возвращаясь домой почти в десять вечера, я первым делом оглянулся в поисках кота, но его нигде не было. Признаюсь, я слегка огорчился, поскольку успел привязаться к рыжему. И все же вздохнул с облегчением: наверное, хозяева наконец пришли домой и пустили его к себе.

Когда на следующий день я спустился на первый этаж, сердце у меня екнуло: кот сидел на прежнем месте перед дверью. Только казался еще более несчастным и потрепанным, чем раньше. Он явно замерз, хотел есть и чуть заметно дрожал.

– Значит, все сидишь тут, – сказал я, поглаживая рыжего. – Неважно выглядишь сегодня.

В тот миг я решил, что это зашло слишком далеко. И постучался в дверь квартиры, облюбованной котом. Я должен был что-то сказать ее обитателям. Если это их питомец, нельзя с ним так обращаться. Его нужно покормить и показать врачу.

Дверь открыл небритый парень в футболке и спортивных штанах. Судя по заспанному лицу, я выдернул его из кровати, хотя время близилось к полудню.

– Прости за беспокойство, друг. Это твой кот? – спросил я.

Несколько секунд он смотрел на меня, как будто я тронулся.

– Какой кот? – поинтересовался он наконец, потом опустил глаза и увидел свернувшегося на коврике рыжего.

– А. Нет, – сказал он, равнодушно пожав плечами. – В первый раз его вижу.

– Он тут уже несколько дней сидит, – настаивал я, но получил в ответ лишь пустой взгляд.

– Да? Еду, наверное, учуял или что-то типа того. Но я его в первый раз вижу.

И парень захлопнул дверь.

А я уже знал, что делать.

– Значит так, друг, ты пойдешь со мной, – сказал я, залезая в рюкзак в поисках коробки с крекерами – я специально таскал ее с собой, чтобы угощать кошек и собак, которые подходили ко мне, когда я играл на гитаре.

Стоило мне потрясти коробкой, как кот вскочил, всем своим видом выражая готовность идти за мной. Я заметил, что он не очень хорошо держится на ногах и подволакивает заднюю лапу, поэтому нам потребовалось время на то, чтобы преодолеть пять лестничных пролетов. Но через несколько минут мы с котом уже заходили в квартиру.

Жилище мое, откровенно говоря, богатством обстановки не отличалось. Из мебели, помимо телевизора, были только подержанный раскладной диван и матрас в углу маленькой спальни; в кухонной зоне стояли тостер, микроволновая печь и холодильник, грозившийся вот-вот испустить дух. Никакой плиты. Помимо вышеперечисленного квартиру заполняли книги, видеокассеты и масса безделушек.

Признаюсь, по характеру я сорока: постоянно тащу в дом всякие вещи с улицы. На тот момент я мог похвастаться стоявшим в углу раздолбанным парковочным автоматом и сломанным манекеном в ковбойской шляпе. Один друг как-то назвал мой дом «лавкой древностей», но кот эти «сокровища» вниманием не удостоил, сразу устремившись на кухню.

Добыв в холодильнике пакет с молоком, я налил его в миску и добавил чуть-чуть воды. Я знал, что – вопреки общепринятому мнению – молоко может навредить кошкам, поскольку они, вообще-то, не переносят лактозу. Кот вылакал угощение за считаные секунды.

В качестве второго блюда я предложил гостю консервированного тунца, смешанного с крекерами. И снова кот заглотил еду в мгновение ока. «Бедняга, – подумал я. – Наверное, совсем оголодал».

После холодного темного подъезда кот воспринимал мою квартиру как номер класса люкс в пятизвездочном отеле. Ему здесь явно понравилось: утолив голод, он направился в гостиную и свернулся на полу рядом с батареей.

Я воспользовался моментом, чтобы тщательно осмотреть нового друга. У него действительно были проблемы с правой задней лапой: я обнаружил на ней большой гнойник. Судя по размерам раны, на кота напала собака или лиса; животное успело чувствительно цапнуть рыжего, прежде чем ему удалось вырваться. Судя по количеству шрамов (один красовался прямо на морде, рядом с глазом), кот мне попался боевой…

Я обработал лапу, как умел: сунул рыжего в ванну, потом протер увлажняющей салфеткой вокруг гнойника и наложил мазь на саму рану. Другой кот взбесился бы, вздумай я так с ним обращаться, но этот вел себя достойно и стойко терпел все процедуры.

Остаток дня он провел рядом с батареей; уже тогда стало понятно, что это место будет его любимым. Изредка кот вставал и начинал бродить по квартире, запрыгивая на мебель и точа когти об удобные поверхности. Манекен, который он прежде не удостоил вниманием, теперь притягивал его как магнит. Я был не против. Пусть делает что хочет.

Я знал, что рыжие коты отличаются живым характером; моего гостя буквально переполняла энергия. Когда я попытался его погладить, он подпрыгнул и стал молотить меня лапами. Кот так увлекся игрой, что в какой-то момент едва не разодрал мне руку в кровь.

– Эй, тише, успокойся, – сказал я, опуская рыжего на пол.

Я слышал, что молодые некастрированные самцы бывают чрезмерно игривы. Судя по всему, у моего гостя, который недавно достиг половой зрелости, все необходимое было на месте. Конечно, я не мог утверждать наверняка, но этот факт только подтверждал мои догадки о том, что я привел к себе бродягу, а не домашнего потеряшку.

Вечером я смотрел телевизор; довольный жизнью кот грелся у батареи. Когда я пошел спать, он сорвался с места, чтобы свернуться калачиком у меня в ногах. Прислушиваясь к тихому мурчанию рыжего, я порадовался, что он рядом. В последнее время мне очень не хватало компании.

В воскресенье я встал пораньше, чтобы пройтись по улицам и поискать хозяина моего нового соседа. Может, кто-нибудь уже развесил по округе объявления о пропавшем коте. Местные фонари, доски для объявлений и даже автобусные остановки вечно пестрели фотографиями потерявшихся питомцев. Их было так много, что как-то раз я даже задумался, а не промышляет ли в нашем районе банда похитителей котов.

Рыжего я взял с собой – на случай, если сразу найду его хозяина. Чтобы он не сбежал, я на скорую руку смастерил поводок из шнурка; но кот не делал попыток вырваться и спокойно спускался со мной по ступенькам.

Зато когда мы вышли из подъезда, он тут же натянул поводок, как будто вспомнил о срочном деле. Я подумал, что ему, наверное, нужно в туалет. Так и вышло: повинуясь зову природы, кот бросился к зеленому пятачку рядом с соседним домом и на пару минут скрылся в кустах. Затем он вернулся ко мне и спокойно позволил вернуть поводок на место.

«А он мне и правда доверяет!» – подумал я и сразу почувствовал, что непременно должен отплатить коту за доверие.

Первым делом мы зашли к даме, проживавшей в доме напротив: она приглядывала за местными кошками, подкармливала бездомных и в случае необходимости отводила их к ветеринару для кастрации. Когда она открыла дверь, я заметил в комнате минимум пять кошек! И бог знает сколько еще обитало на заднем дворе. Казалось, о гостеприимстве этой леди знают все окрестные коты. Интересно, у нее хватает денег, чтобы их прокормить?

Едва завидев рыжего, она прониклась к нему симпатией и поспешила на кухню за угощением. К сожалению, она понятия не имела, откуда он взялся. Мой сосед точно не входил в число завсегдатаев ее заднего двора.

– Наверное, он жил в другой части Лондона. Не удивлюсь, если его привезли сюда и бросили, – сказала она. И пообещала держать меня в курсе, если узнает что-нибудь о пропавшем рыжем коте.

Предположение о том, что мой приятель был не из местных, показалось мне очень верным. Из любопытства я отпустил его с поводка и посмотрел, знает ли он, в какую сторону идти. Но кот предпочел держаться рядом со мной: судя по всему, улицы Тоттенхэма были ему незнакомы. Несколько секунд рыжий растерянно таращился по сторонам, а потом посмотрел на меня, и в его взгляде читалось: «Не имею ни малейшего представления о том, где я. Хочу остаться с тобой».

И все же мы продолжили бродить по улицам. В какой-то момент кот снова устремился в кусты, а я воспользовался моментом, чтобы поспрашивать прохожих, не пропадал ли у них рыжий кот. Но те в ответ лишь качали головой и пожимали плечами.

Кот всем своим поведением демонстрировал, что чувствует себя в моей компании вполне комфортно и уходить не собирается. Пока мы гуляли, я не переставал задаваться вопросами о том, что же с ним случилось: откуда он взялся у нас в подъезде? что за жизнь была у него до того, как он оказался на коврике перед чужой дверью?

Отчасти я был склонен согласиться с «кошачьей леди»: скорее всего, раньше он был домашним. Вероятно, кто-нибудь получил очаровательного котенка в подарок на Рождество или на день рождения. Рыжие бывают довольно несносными (куда более несносными, чем другие коты), а уж если их не кастрировать вовремя, они нередко начинают показывать характер и претендовать на главенство в семье. Подозреваю, когда мой подопечный проявил свой буйный нрав, бывшие владельцы решили, что с них хватит.

Я представил, как родители говорят ребенку, что «всему есть предел!», закидывают кота на заднее сиденье семейной машины и, вместо того чтобы пристроить его в приют или найти новых хозяев, увозят подальше от дома, чтобы бросить в переулке или где-нибудь на обочине.

У кошек великолепно развито чувство направления, но рыжего явно увезли на достаточное расстояние, чтобы он не мог найти обратную дорогу. Хотя не исключено, что кот понял: на прежнем месте ему не будут рады – и решил найти новый дом.

Еще у меня была версия, что раньше он жил у какой-нибудь старой леди, которая тихо скончалась. Хотя вполне возможно, я ошибался и кот бродяжничал с самого рождения. Для кого-то это стало бы существенным доводом, чтобы отправить животное обратно на улицу. Но чем лучше я узнавал рыжего, тем яснее понимал, что он привык жить рядом с людьми. И тянулся к тем, кто может о нем позаботиться. Поэтому кот так легко пошел за мной.

Главной подсказкой о прошлом рыжего была его рана, которая, несмотря на мои вчерашние старания, по-прежнему выглядела не слишком хорошо. Он явно получил ее в драке. Судя по состоянию гнойника, это случилось несколько дней, а то и неделю назад. Что ж, в Лондоне всегда обитало немало бездомных животных; они бродили по улицам, довольствуясь объедками и редкими подачками сердобольных горожан. Пять-шесть веков назад такие места, как Грэшем-стрит в Сити, Слеркенвэлл-Грин и Друри-лейн были известны как «кошачьи улицы». На них было не протолкнуться от бездомных котов. Каждый день они сражались за выживание с такими же бродягами. И многие, наверное, были похожи на моего рыжего знакомца – потрепанные, сломленные обстоятельствами существа.

Может, он почувствовал во мне родственную душу?..

Глава 2

Путь к выздоровлению

Мне всегда казалось, что я неплохо понимаю кошек, поскольку общался с ними с самого раннего детства. У нас в семье было несколько сиамских, а в какой-то момент мы даже завели красавицу черепахового окраса. По большей части у меня сохранились теплые воспоминания о наших питомцах, но, как водится, прочнее всего в голове засело самое плохое.

Хотя я вырос в Англии, некоторое время наша семья жила в местечке Крейги в западной части Австралии. Там мы завели очаровательного белого, пушистого котенка. Не помню, где мы его взяли – возможно, у местного фермера. Как бы то ни было, в родном доме котенку приходилось несладко. По неизвестной причине прежние хозяева не сочли нужным показать его ветеринару, поэтому к нам малыш попал с «приданым» в виде огромного блошиного семейства.

Правда, мы не сразу узнали о «подарке». У котенка был густой белый мех, так что блохи свободно плодились и размножались, не попадаясь нам на глаза. Как известно, эти создания – паразиты, они вытягивают жизнь из других существ, чтобы поддерживать свою. Блохи в буквальном смысле выпили из котенка всю кровь, а мы заметили это слишком поздно. Мама сразу отвезла малыша к ветеринару, но тот уже ничего не мог поделать. У котенка обнаружились множественные инфекции и другие проблемы со здоровьем. Он умер через пару недель после того, как попал к нам в дом. Мне в тот момент было пять или шесть лет, так что смерть котенка стала для меня настоящим шоком. Как и для моей мамы.

В последующие годы я вспоминал несчастного малыша всякий раз, когда видел белую кошку. И в те выходные, когда в моей квартире поселился рыжий кот, история с блохами не выходила у меня из головы. Я видел, что шерсть моего питомца в ужасном состоянии, в отдельных местах она протерлась так сильно, что была видна кожа. И меня не покидало подозрение, что рыжего может постигнуть судьба того белого котенка.

Сидя дома и глядя на нового соседа, я принял решение, что не допущу этого. Вряд ли консервированный тунец, ванна и сон у батареи помогут коту поправить здоровье. Не стоит полагаться только на собственную заботу и отзывчивость: животному необходима помощь специалиста. К тому же я опасался, что недостаточно хорошо обработал рану – и кто знает, какую заразу кот мог подхватить, пока жил на улице? Понимая, что медлить не стоит, я принял решение на следующий день отвести рыжего в ближайшее отделение Королевского общества защиты животных у Финсбери-парка.

Я завел будильник; ранее утро и серый пейзаж за окном не вдохновляли на подвиги, но я запретил себе искать отговорки, встал и накормил кота тунцом с крекерами. Учитывая состояние его лапы, я понимал, что вряд ли рыжий отнесся бы к полуторачасовой прогулке с большим энтузиазмом. Поэтому я решил посадить его в зеленую пластиковую коробку для мусора. Не самый лучший вариант, но других у меня не было. Едва мы вышли за дверь, как кот ясно дал мне понять, что «переноска» ему не нравится. Он метался внутри коробки и изо всех сил пытался выбраться наружу. В конце концов я сдался.

– Ладно, сам тебя понесу, – сказал я, подхватывая кота одной рукой, а в другой продолжая удерживать коробку.

Рыжий шустро перебрался ко мне на плечи и с большим удобством просидел там всю дорогу до ветеринарного центра.

Едва переступив порог здания, я подумал, что попал в ад… Отделение было битком набито посетителями; в основном там сидели покрытые агрессивными татуировками неприветливые бритые подростки со своим зверьем (по большей части – стаффордширскими бультерьерами, получившими травмы в боях с другими собаками, и не исключено, что бои проводились на потеху публике). Люди обычно называют британцев «нацией, которая любит животных». Уж чем-чем, а любовью к животным тут и не пахло. То, как некоторые люди обращаются со своими питомцами, ничего, кроме отвращения, не вызывает.

Кот перебрался ко мне на колени, потом снова залез на плечи. Он нервничал, и я прекрасно его понимал. Почти все собаки в приемной сочли своим долгом злобно рыкнуть на него, а одна или две опасно натянули поводки, пытаясь добраться до рыжего. К счастью, вскоре их вызвали в процедурный кабинет. Каждый раз, когда медсестра появлялась на горизонте, я надеялся, что это за нами, но в результате мы просидели в приемной почти четыре с половиной часа…

Наконец мы с котом услышали долгожданное: «Мистер Боуэн, доктор готов вас принять».

Ветеринар оказался мужчиной средних лет, производившего впечатление человека многое повидавшего и порядком уставшего от жизни. Он посмотрел на меня так, что я сразу почувствовал себя не в своей тарелке (хотя, вполне возможно, причиной моего нервного состояния были несколько часов, проведенных в компании не слишком дружелюбных собак и их не слишком приятных хозяев).

– Так в чем проблема? – сразу спросил ветеринар.

Я понимал, что он просто делает свою работу, но едва удержался от того, чтобы не ответить: «Если бы я знал, меня бы здесь не было». Я сообщил, что нашел кота в подъезде, и показал гноящуюся рану у него на лапе.

– Давайте его осмотрим, – вздохнул ветеринар.

Он видел, что кот мучается от боли, и вколол ему слабое обезболивающее. Потом сказал, что выпишет рецепт на двухнедельный курс антибиотика амоксициллина.

– Если через две недели его состояние не улучшится, жду вас в своем кабинете, – заключил он.

Я подумал, что нужно воспользоваться случаем и спросить ветеринара про блох. Доктор мельком осмотрел кота, но никаких насекомых не нашел.

– И все же, думаю, будет полезно подавать ему лекарство от блох. Молодые коты часто цепляют всяких паразитов, – заметил он.

Я едва удержался от того, чтобы сказать доктору, что прекрасно об этом знаю. Но вместо этого молча дождался, пока он выпишет рецепт. К чести ветеринара, стоит отметить, что он проверил, нет ли на рыжем микрочипа. И ничего не нашел, что в очередной раз подтвердило мою версию насчет уличного прошлого моего нового соседа.

– Вам следует при первой же возможности установить коту микрочип, – посоветовал врач. – И как можно скорее его стерилизовать, – добавил он, протягивая мне брошюру и рекламу бесплатной кастрации бездомных животных.

Вспомнив, как рыжий вчера скакал по квартире и царапался, я кивнул.

– Думаю, это хорошая идея, – улыбнулся я, ожидая услышать в ответ «почему?».

Но доктор, казалось, уже забыл о нашем существовании. Он с отрешенным видом забивал информацию в компьютер и распечатывал рецепты. Мы с котом были для ветеринара лишь очередной деталью на конвейере, которую нужно было обработать и выставить за дверь, освобождая место для следующего пациента. Что ж, я его не винил, поскольку понимал, что так работает система.

Через несколько минут мы вышли из кабинета и направились с рецептами к пункту выдачи лекарств. Стоявшая за прилавком дама в белом халате была чуть более приветливой, чем ее коллега.

– Какой красавец! – восхитилась она. – У моей мамы как-то жил рыжий кот. Лучший друг из всех, кто у нее когда-либо был. Потрясающий темперамент. Сидел у ее ног и флегматично смотрел, как меняется мир. Даже если бы бомба рядом взорвалась, он бы ее не бросил.

Просмотрев рецепты, дама выписала чек.

– С тебя двадцать два фунта, милый, – сказала она.

У меня внутри все похолодело.

– Двадцать два фунта! Да ладно! – воскликнул я. На тот момент все мое состояние ограничивалось тридцатью фунтами.

– Боюсь, что так, милый, – покачала головой дама. Она нам сочувствовала, но заниматься благотворительностью не собиралась.

Я протянул деньги и забрал сдачу. Для меня тридцать фунтов были значительной суммой. Именно столько я обычно зарабатывал за день! Но выбора не было: не мог же я подвести своего нового друга…

– Судя по всему, нам придется терпеть друг друга еще минимум две недели, – сказал я коту, когда мы отправились в обратный путь. И я не лукавил. Я не собирался избавляться от рыжего, пока он не пропьет все необходимые лекарства. Никто, кроме меня, не будет следить за тем, принял ли кот таблетки, а я пока не мог позволить ему вернуться на улицу, где легко подхватить какую-нибудь заразу.