На волне шока

– Боюсь, я вас не совсем понял.

– Ну как же! Вы назвали этот удивительный талант не такой уж редкостью.

– Но ведь это правда. – Фримен отклонился в мягком кресле. – Во всяком случае по нашим стандартам.

– Ну, это по вашим стандартам, – пробормотал Хартц. – Иногда эти индивидуумы не совсем похожи…

– …на людей?

Хартц кивнул.

– Уверяю вас, они вполне реальные люди. Человечество представляет собой очень одаренный вид живых существ. Наша работа по большей части сводится к восстановлению запущенных способностей. Мы относились с потрясающим невежеством к некоторым нашим очень ценным психическим ресурсам. Не заполнив эти пробелы в знаниях, мы не сможем успешно двигаться навстречу будущему. – Фримен взглянул на часы. – На сегодня, пожалуй, хватит. Я вызываю медсестру, пусть его почистит и накормит.

– Меня это тоже беспокоит. Вы говорите о нем как о каком-то предмете. Я восхищаюсь вашей скрупулезностью и преданностью делу, но у меня есть претензии к вашим методам.

Фримен поднялся и потянулся, расправляя затекшие члены.

– Мы пользуемся этими методами, потому что они дают результат, мистер Хартц. К тому же не забывайте, что мы имеем дело с преступником и дезертиром, который, дай ему волю, с готовностью пойдет на предательство. Похожими проектами занимаемся не мы одни, и другие не только не испытывают угрызений совести – даже не скрывают своей жестокости. Я уверен: вам не понравится, если нас обставят подобные конкуренты.

– Разумеется, нет, – промямлил Хартц, раздвигая пальцем воротник, словно тот вдруг стал слишком узким.

Фримен обнажил в улыбке зубы – не голова, а черная редька с белым надрезом.

– Почтите ли вы нас своим присутствием завтра?

– Нет, мне нужно возвращаться в Вашингтон. Вот только… э-э…

– Что?

– Чем он занимался после того, как сбежал из Толедо?

– А-а, он позволил себе взять отпуск. Очень разумно с его стороны. Это – лучшее, что могло прийти ему в голову.

В настоящее время меня зовут Александр или сокращенно Сэнди (иногда, в серьезном подпитии, я по секрету признаюсь, что мое настоящее имя не Александр, а Лизандр!) П. (и того хуже – Перикл!!!) Локк, мне тридцать два года, я холостяк-гедонист и ввиду отсутствия бороды немного смахиваю на извращенца. Однако я пытаюсь сменить свой имидж и, чем черт не шутит, когда-нибудь женюсь.

Сэнди Локком я побуду некоторое время и после окончания отдыха, который провожу в курортной гостинице на островах Си-Айлендс в Джорджии, заведении средней степени крутости, не отягощенном скукой посекундного расписания. Отель даже может похвастаться подводным крылом для терапии в «материнском чреве» и тем, что менеджером у них работает дипломированный психолог. По крайней мере, здесь нет обязательных эмпирических процедур.

Это мой второй отпуск в текущем году, поздней осенью будет третий. Меня окружают люди, входящие в категорию отпускников, а не выведенные за штат или безработные, как может показаться. Для многих постояльцев это уже третий отпуск в году, а кое-кто планирует и все пять. В последнюю группу, однако, входят старички, избавленные от заботы о детях и расходов на них. Троекратный отпуск в возрасте тридцати двух лет выделяет меня из общей массы. Однако на данный момент я скорее нахожусь в третьей категории – мне требуется новая работа.

На этот раз я выбрал хороший возраст – больше не надо притворяться, будто тебе сорок шесть в то время, как твой биологический возраст двадцать восемь (как вспомню про очки – брр!). Я достаточно молод, чтобы привлекать внимание дамочек среднего возраста, и достаточно зрел, чтобы внушать благоговение сопливым девчонкам.

Памятка для своих «я»: можно ли растянуть тридцать два года до, скажем, того времени, когда мне исполнится тридцать шесть? Надо держать глаз и ухо востро.

Перевалившая за сорок, хотя и непонятно, как далеко, прекрасно выглядящая и полная решимости и дальше так выглядеть, пребывающая в лучшей форме благодаря яркому загару и волосам, осветленным солнцем, а не шампунем, а также лишнему часу сна, чего она была лишена целую вечность, Ина Грирсон к тому же отличалась твердой волей. Доказательством служила ее должность – начальница отдела найма временного административного персонала расположенной в Канзас-Сити штаб-квартиры корпорации «Земля-Космос», крупнейшей в мире компании по строительству орбитальных фабрик.

Вопрос только, надолго ли хватит ее твердости?

Ина размышляла о старой поговорке, что работника повышают в должности до тех пор, пока он не достигнет свойственного ему уровня некомпетентности. Как бишь называется это принцип? Отобрать у Питера, чтобы заплатить Полу? Или как-то еще? Ина не находила себе места. Дочь отказывалась закончить учебу, каждый год записывалась на новые курсы, один причудливее и сумасброднее другого (причем в одном и том же университете, черт бы ее побрал! Хоть бы согласилась перейти куда-нибудь). Ина чувствовала себя уставшей и загнанной в угол. Уехать бы на берег Мексиканского залива, в Колорадо или Сан-Франциско. Говорят, технология проскальзывания, как и предсказывали сейсмологи, доказала свою надежность, и землетрясение, унесшее миллионы жизней, не повторится больше никогда… ну, или по крайней мере следующие пятьдесят лет.

Перевод, разумеется, должен произойти на ее, а не на чьих-то еще условиях. В прошлом году она отвергла пять предложений. В этом году поступило только одно. А что будет дальше?

Иметь такую строптивую дочь, как Кейт, сущий кошмар! Почему бы глупой фальцухе не поступить, как делают все нормальные люди, не выкопать корни и не пустить их в какой-нибудь другой лунке – желательно на другом континенте?

Если бы только «Анти-травма» занялась ею пораньше…

Некоторые бестактно спрашивали у Ины, почему она упорно не хочет переезжать из города, где живет ее дочь, ведь девушке уже двадцать два, после поступления в университет она жила в своей квартире и, судя по всему, не цеплялась за мать. Ина терпеть не могла подобные разговоры.

Она ненавидела вопросы, на которые у нее не было ответа.

На второй неделе двухнедельного отпуска Ина решила повеселиться, но мужчина, с которым она поддерживала контакт после прибытия, уехал. А значит, ужинать придется в одиночестве. Чем дальше, тем хуже. Пересилив хандру, она надела любимое красное с золотом вечернее платье и вышла на открытую террасу, где томная музыка смешивалась с шелестом прибоя. Пропустив два бокальчика, Ина почувствовала себя лучше. Может, еще шампанского? И жизнь вновь заиграет яркими красками.

Не прошло и минуты, как она подозвала официанта (заведение было дорогое и эксклюзивное, не ровня штамповкам, где имеешь дело с автоматами, которые постоянно ошибаются. Хотя, конечно, люди тоже не застрахованы от ошибок).

– Что значит «кончилось»?

Ее резкий тон заставил соседей обернуться.

– Вон тот господин, – официант показал пальцем, – только что заказал последнюю бутылку.

– Позовите менеджера!

Менеджер пришел и, рассыпаясь в извинениях, вероятно, искренних (кому хочется, чтобы какой-то бездушный рейтинг обнулил твое любимое детище?), объяснил, что ничего не может поделать. Компьютер в главном управлении, отвечающий за снабжение всей сети, состоящей из сотен гостиниц, решил распределить шампанское в такие места, где оно продавалось по цене, в два раза превосходящей ту, что мог себе позволить ресторан в Си-Айлендс. Решение было принято сегодня. Новую карточку вин еще не успели напечатать.

Тем временем официант растворился, реагируя на вызов с другого столика. Когда он вернулся, Ина с трудом сдержалась, чтобы в бешенстве не наорать на него.

Официант положил перед ней записку. Сообщение было написано твердым, четким почерком, какой нынче редко встретишь, – почти все дети переходили на клавиатуру компьютера с семилетнего возраста. Ина прочитала записку в один присест: «У затырка, купившего шампанское, есть предложение. Разопьем бутылку вместе? Сэнди Локк».

Ина подняла глаза и увидела улыбающегося мужчину в расстегнутой до пупа модной «пиратской» рубахе, с яркой повязкой на голове и позолоченными браслетами на запястьях. Незнакомец, вытянув руку, держал палец на пробке.

Гнев Ины улетучился, как утренний туман под лучами солнца.

Сэнди оказался странным типом. Он небрежно отмахнулся от жалоб на то, что глупо не иметь шампанское в таком отеле, и перевел разговор в другое русло. К ней немедленно вернулось раздражение, и спать Ина отправилась одна. В девять утра к постели подкатилась автоматическая тележка с перевязанной алой лентой бутылкой шампанского и букетиком цветов. Когда они встретились у бассейна в одиннадцать, Сэнди спросил, понравилось ли ей вино.

– Так это вы все подстроили! Вы работаете в здешней сети отелей?

– В этом болоте? Вы меня обижаете. Третьесортные конторы не мой профиль. Поплаваем?

Ина проглотила уже готовый сорваться с языка вопрос. Ей не терпелось узнать, на кого работал ее новый знакомый – государство или гиперкорпорацию? Существовал и третий вариант. В этом случае перспективы выглядели настолько заманчивыми, что она не отважилась спугнуть зверя без дальнейшей подготовки. А потому попросту ответила: «Ага, давай». И сбросила одежду.

Карточку вин обновлять не пришлось. Менеджер совершенно недоумевал. Ина поняла, что ее догадка попала в точку. Во время завтрака в постели на следующее утро она задала вопрос в лоб:

– Штырь, признавайся, ты консультант по компьютерному саботажу?

– Скажу, если кровать не прослушивается.

– А она прослушивается?

– Нет. Я проверял. Есть вещи, которые нельзя доверять компьютерам.

– И не говори. – Ина поежилась. – Некоторые из моих коллег по «ЗК» живут в Трианоне, где опробуются новые виды образа жизни. Хвастают, что за ними наблюдают день и ночь, и спорят о преимуществах сверхсовременных «жучков». Не знаю, как они выдерживают.

– Выдерживают? – насмешливо переспросил Сэнди. – Это вопрос не выдержки, а сохранения общественного статуса. Более того, для них это подпорка. Пройдет несколько лет, и бедолаги разучатся стоять на своих ногах.

Почти весь день Ина дрожала от возбуждения. Подумать только! По чистой случайности она наткнулась на всамделишного живого члена престижной элитной группы, крохотного тайного клана консультантов по компьютерному саботажу! Их ремесло было совершенно легальным при условии, что они не будут трогать данные государственных департаментов, защищенные законом Макбанна – Кратча о «максимальном благе для максимально числа граждан». Тем не менее такие эксперты светились так же мало, как агенты промышленного шпионажа. Вежливее было бы спросить, не занимается ли он ИТД – извлечением труднодоступных данных.

Ина осторожно намекнула на предмет своей озабоченности. Долго ли она сможет, меняя работу, продвигаться вверх, а не вбок? Сначала Сэнди ответил отговоркой:

– А-а, почему бы тебе не перейти во фрилансеры, как это сделал я? Такая работа мало отличается от штепсельного образа жизни. Надо только привыкнуть.

В голове Ины мелькнул образ «фрилансера» – одинокий рыцарь-защитник чести дамы сердца и христианской справедливости, королевский курьер, тайный агент, купец-путешественник…

– Я об этом, естественно, думала. Однако, прежде чем принимать окончательное решение, хотела бы узнать, что написано в моем личном деле.

– Могла бы попросить меня навести справки.

– Ты хочешь сказать, – у нее сперло дыхание, – что работаешь по заказу?

– По заказу? – Он осторожно прихватил острыми зубами ее сосок. – Нет, титечка моя, такие вещи я делаю бесплатно.

– Не прикидывайся, что не понял!

Сэнди рассмеялся.

– Не возбуждайся. Разумеется, я понял. Мне даже интересно поковыряться в «ЗК».

– Ты серьезно?

– Вполне. Но только после отпуска.

Задумчиво – два часа утра, недосып гарантирован, ну и черт с ним! – она сказала:

– Проблема не в том, что компьютеры могут знать о человеке такие вещи, о которых не рассказывают даже мозгоправу, не говоря уже о супругах или начальниках. Проблема в незнании того, что именно им известно.

– Свидак. Я видел массу народа, дестабильнутого такой формой неизвестности вплоть до паранойи!

– Свидак?

– Ты не смотришь хоккей?

– Иногда смотрю, но меня нельзя назвать фанаткой.

– Я тоже не фанат. Просто мне положено быть в теме. Выражение идет от французского je suis d’accord – я согласен. На юг его привезли канадские игроки. Я думал, теперь все о нем знают.

– О, да! Я слышала, как Кейт произносила его в разговоре с друзьями! – ляпнула Ина, не успев прикусить язык.

– Кто-кто?

– Э-э… моя дочь. – Ина задрожала в предчувствии неизбежного продолжения.

– Я не знал, что у тебя есть дочь. В школе учится?

– Э-э… нет… в университете. В Канзас-Сити.

За этим последовала короткая пауза, отягощенная вычислениями в уме, с головой выдающими ее положение на возрастной шкале.

Однако мужчина – истинный джентльмен – только усмехнулся.

– Не паникуй. Я все о тебе знаю. Думаешь, я стал бы проставлять шампанское наудачу?

Что ж, логично. Прошла секунда, и она тоже рассмеялась. Взяв себя в руки, Ина спросила:

– Ты правда согласен приехать в КС?

– Если у тебя хватит на меня денег.

– У «ЗК» на кого хочешь хватит денег. Под каким соусом ты обычно себя подаешь?

– Как системный рационализатор.

Ина просияла.

– Превосходно! Мы только что потеряли начальника отдела в этой области. Прервал контракт и… Скажешь, ты этого не знал? – вдруг насторожилась она.

Сэнди покачал головой, подавляя зевок.

– До встречи с тобой у меня не было причин ковыряться в данных «ЗК».

– Ну да, естественно. Как ты попал в эту сферу, Сэнди?

– Мой папа был телефонным фриком, это у меня в генах.

– Я хочу услышать нормальный ответ.

– Не знаю. Может быть, из-за смутного подозрения, что люди ошибаются, утверждая, будто они не в состоянии уследить за всем миром и вынуждены поручать эту задачу компьютерам. Я не хотел застрять в тупике эволюции.

– И я не хочу. Хорошо, я возьму тебя на работу в КС, Сэнди. Мне кажется, ты правильно смотришь на жизнь. И глоток свежего воздуха нам тоже не помешает.

– Я не мявкаю. Затырок просто улетный. После того, как Курт свалил, мы остались без системного чесала. Не хочу кидаться настурциями в Джорджа, но работать с ним все равно что ходить босиком по битому стеклу – не мне вам говорить.

Да-да, конечно. Он сам попросил взять его на испытательный срок. Два месяца. Может быть, три. Посмотрим, как он вольется в коллектив.

Сейчас он на отдыхе. Как я и говорила, встретила его на островах Си-Айлендс. У меня есть его координаты.

Отлично. Вот, запишите его личный код: 4GH…

В частоколе из тысячеметровых башен вокруг аэропорта «Мид-Континентал» имелись две прорехи – против обыкновения не память о взрыве во время бунта или нападения племени, а следствие катастрофы двух авиалайнеров вертикального взлета – одного при подскоке, другого на посадке, которых на прошлой неделе одновременно снесло с репульсоров в сторону. Ходили слухи, что аварию скорее всего вызвал запуск последней орбитальной фабрики компании «Земля-Космос» с их космодрома в штате Канзас на западном берегу реки Миссури. Очевидно, кто-то забыл оповестить авиакомпании о мощности и радиусе действия ударной волны. Расследование не закончилось, однако «ЗК» в здешних местах держала в руках слишком много власти, чтобы оно могло закончиться предъявлением обвинения в халатности.

И все-таки в подпольных пулах «Дельфи» на результат расследования делалось много ставок. Законным пулам предугадывать исход судебных разбирательств, естественно, запрещалось.

Фасады непострадавших башен – хоть деловых, хоть жилых – были безлики и угрюмы, как вылизанные временем кладбищенские надгробия. Башни были построены в стиле «и так сойдет», которым архитектура болела в девяностые годы прошлого века. У этого стиля имелось более лестное название – «анти-модерн», не прижившееся из-за малоубедительности. Постройки оскорбляли человеческое достоинство не меньше гробов, в которых хоронили жертв великого землетрясения в Заливе. Разрушение Сан-Франциско и почти полное уничтожение Беркли и Окленда за одну ночь едва не обанкротили страну, поэтому все, абсолютно все приходилось проектировать без каких-либо излишеств.

В отчаянной попытке сделать хорошую мину при плохой игре новые здания строили «экологичными», другими словами, с мощной изоляцией, современными системами переработки мусора, каждой квартире выделяли наружную площадку, улавливающую хотя бы парочку солнечных лучей за день и якобы достаточную по размеру, чтобы сажать овощи и фрукты на гидропонике для нужд целой семьи. В итоге в общественном сознании отпечаталось, что современное эффективное здание обязано быть голым, уродливым, неприютным и серым.

Видимо, игра была слишком уж плоха, чтобы получилась хорошая мина.

Благодаря умным поправкам, внесенным в маршрут самолета компьютерами авиалиний, Сэнди прибыл в аэропорт на несколько минут раньше. Он договорился встретиться с Иной в главном зале, но, покинув камеру снятия статического электричества у выхода для прибывающих пассажиров и ощущая легкое покалывание, нигде не увидел новую знакомую.

Медлительность была не в характере нового персонажа. Растирая плечи и размышляя, что при всем совершенстве, экономичности и экологичности электрического самолетного лифта пассажирам чертовски трудно избавиться от накопившихся статических зарядов, он заметил щит, указывающий местонахождение общественных досок объявлений «Дельфи».

Почти все вещи, купленные под стать новому образу, уже находились в процессе доставки в квартал для новобранцев «ЗК». Помимо них у Сэнди имелась при себе сумка весом девять кг. Он перехватил автоносильщика прямо под носом у злющей дамы, осыпавшей его градом проклятий, и, сверившись со светящимся на боку автомата тарифом, перевел со своего кредита тридцать пять долларов за час обслуживания. Тарифы были выше, чем в Толедо, однако этого следовало ожидать – по стоимости жизни Трианон, находившийся отсюда всего в ста километрах, занимал второе место в мире.

До истечения перечисленного кредита автомат был обязан верой и правдой таскать багаж за владельцем в мягких пластмассовых челюстях, словно хорошо обученный пес, на кого он, собственно, и был похож вплоть до запрограммированного поскуливания на 55-й минуте и воя на 58-й.

На 60-й автомат попросту бросал багаж и убегал прочь.

Сопровождаемый механической собакой Сэнди посмотрел на высоко подвешенный дисплей и натренированным взглядом ухватил быстро меняющиеся цифры. Первым делом он проверил свой любимый сектор социального законодательства и с удовлетворением отметил, что выиграл две ставки. Несмотря на мощный нажим президенту так и не удалось продавить тюремные сроки за клевету на его личных референтов – попытайся он это сделать, мог запросто растерять большинство. Кроме того, решение ввести в Америке русские методы обучения математике очевидно тоже будет принято, если учесть, что новые пари все еще заключались несмотря на то, что соотношение ставок сократилось до пяти к четырем. У США не было выбора, в противном случае победы на математической олимпиаде пришлось бы ждать еще очень долго.

В его любимом секторе шансы на выигрыш были не очень привлекательны за исключением десяти к одному против принятия новой поправки к Конституции, определяющей границы избирательных округов на основании профессиональной принадлежности и возраста, а не географии. Мысль, вероятно, имела смысл, но люди пока не созрели, чтобы ее принять. Может быть, следующее поколение созреет?

Сэнди сосредоточился на социальном анализе, предлагавшем выигрыши в двойном и даже тройном размере. Он поставил тысячу на то, что в текущем году число ограблений в Нью-Йорке на одного взрослого жителя превысит десять процентов. Показатель очень долго колебался на отметке восьми процентов, игроки начали охладевать, однако начальником полиции Бронкса назначили человека с репутацией крутого парня, а значит, скоро жди всплеска грабежей.

Сладкие шансы в области технологических прорывов: по старой привычке Сэнди поставил еще тысячу на появление не позднее 2025 года «гравитационной горки» между Землей и Луной. С ней постоянно происходили досадные сбои. Замысел состоял в том, чтобы вытаскивать грузы с Луны на кабеле длиной больше расстояния до нейтральной точки и забрасывать их прямо в гравитационный колодец Земли с приземлением в нужном месте без дополнительных расходов. Две первые попытки закончились неудачей. Однако шли разговоры, что в Новой Зеландии кто-то создает нити из одного кристалла протяженностью в целую милю. Если это правда…

Пара пожилых мужчин с жадными лицами, один чернокожий, один белый, явно не собиравшиеся никуда ехать и околачивавшиеся здесь, чтобы убить время, заметили, как Сэнди делает ставки. Оценив дорогой наряд и внешность состоятельного человека, они после недолгих препирательств решили заключить пари по пятьдесят долларов с носа.

– Шансы лучше, чем на скачках, – сказал один.

– Я так любил лошадей! – отозвался другой. Оба удалились, недовольно ворча, словно им хотелось выплеснуть скопившееся в душе напряжение через ссору, на которую ни один не хотел идти из опасения потерять единственного друга.

Гм! Интересно, служат ли фондовый рынок и скачки прообразом систем «Дельфи» в России и Восточной Германии, как у нас? Известно ведь, что в Китае…

В этот момент Сэнди заметил соотношение, в которое отказывался поверить. Три к одному в пользу того, что генетическая оптимизация к 2020 году станет коммерческой услугой, а не привилегией госчиновников, директоров гиперкорпораций и миллиардеров. Последний раз шансы на выигрыш составляли двести к одному невзирая на то, что общество было целиком и полностью «за». Подобный обвал не иначе как-то связан с утечкой инсайдерской информации. Должно быть, один из многих тысяч сотрудников и «учащихся» Парелома поддался соблазну продать все накопленные в голове данные, и корпоративные ученые азартно стараются обратить слабую надежду в само собой сбывающееся пророчество.

Если только не…

О, нет! Неужели они поняли, что от них кто-то ускользнул? Неужели через столько лет – целых шесть смертельных, презренных лет – моя тайна просочилась наружу?

Нет, вряд ли тут есть какая-нибудь связь. Но даже если так!..

Окружающий мир закачался пред глазами на одну-две минуты, наполненные гулкими ударами сердца. Сэнди резко толкнули. Краем глаза он уловил, что это сделал «рачитель» c яркой зелено-белой нашивкой «Меньше энергии!» – один из тех типов, кто из принципа не до конца использовал выделенный рацион электроэнергии и делал все, чтобы помешать использовать его другим. По слухам, в КС расплодилась масса таких «рачителей».

В этот момент звонкий голос произнес:

– Сэнди! Рада тебя видеть! Что-то случилось?

Огромным усилием он взял себя в руки, успокоился и вернулся в состояние, в котором смог заметить, что Ина полностью переменила свой имидж отдыхающей на курорте. На ней был легкий, но жесткий комбинезон строгого черно-белого цвета, волосы завязаны шарфом. Вылитая начальница отдела, снизошедшая до встречи нового работника, которому предстояло занять в иерархии место выше среднего.

Поэтому он не полез целоваться или пожимать руку, а просто сказал:

– Привет! Все в порядке. Увидел хороший расклад по моей рискованной ставке. Когда-нибудь я доиграюсь, и мой кредит обнулится.

Отвечая, Сэнди направился к выходу. Ина и автоносильщик не отставали.

– У тебя есть багаж? – поинтересовалась она.

– Только то, что со мной. Остальное отправил напрямую. Я слышал, что ваш квартал для новеньких довольно хорош.

– О, да. У него неплохая репутация. Сдан в эксплуатацию десять лет назад, и до сих пор ни одного случая экологического психоза. Раз уж зашла речь о размещении, надо спросить, планируешь ли ты перевозить с собой свой дом. На участке сейчас освободилось место для одного дома. Следующую фабрику мы начинаем строить только в сентябре.

– Нет. Я пользовался старым домом уже четыре года и решил поменять его на новый с доплатой. Может быть, здесь его и построю. Говорят, в КС есть хорошие архитекторы.

– Чего не знаю, того не знаю. Я предпочитаю штепсельные квартиры. Может, кто-нибудь на приеме подскажет.

– Тогда поспрашиваю. В котором часу прием?

– В восемь. Приемный зал – на цокольном этаже. Придут все, кто что-либо из себя представляет.

– Я не желаю, чтобы вы меня грузили новыми фактами не потому, что я уже все для себя решил. А именно потому, что пока еще ничего не решил. У меня сейчас больше фактов, чем я могу переварить. Так что ЗАТКНИТЕСЬ! Вы слышите? ЗАТКНИТЕСЬ!