Сумерки души. История одной депрессии

А простейшие бытовые дела бывает сделать очень тяжело: трудно убраться в квартире (у меня дома быстро образовался бардак, хотя я в общем-то аккуратистка), сходить в магазин (проще поменьше поесть) ну и так далее. Ты просто теряешь себя в этой депрессии, и жизнь ускользает сквозь пальцы. До депрессии я вела здоровый образ жизни: каждый день гуляла, ходила на фитнес, готовила себе полезную пищу. А потом это все полетело к чертям.

Апатия внешне похожа на лень, но на самом деле это разные состояния. Лень вызвана отсутствием интереса или мотивации для выполнения какой-то конкретной задачи. Иногда она говорит о нехватке ресурсов или просто отдыха. В ней нет того всеобъемлющего безразличия к своей жизни и происходящим событиям. Если человек ленится делать что-то одно, он может в ту же секунду радостно приступить к чему-то другому или побежать навстречу близкому человеку.

Не то чтобы я совсем не осознавала, что со мной происходит. Я понимала, что это нечто нездоровое. Но воля как будто была отключена. Связь между моими поступками и будущим надо было отлаживать заново. За несколько лет до этого я в одиночку переехала в Москву, и это был тот еще квест. А теперь поднять трубку и договориться о приеме у давно проверенного психотерапевта стало какой-то неподъемной задачей. Все осложняло то, что я жила одна, и помощи, к сожалению, ждать было неоткуда. И в одной из следующих глав я расскажу, как близкие могут помочь человеку в депрессии.

Зачем же человеку нужен механизм апатии? На самом деле все просто. Она служит последней защитой от чрезмерных эмоциональных переживаний, которые угрожают стабильности психики в целом. Это необходимо, когда человек не справляется с эмоциями под воздействием сильного стресса, его психические ресурсы уже на пределе и почти истощены. Тогда психика включает режим торможения на время, чтобы не отключиться насовсем. У меня тогда назревал профессиональный кризис, который через несколько лет привел к смене профессии. Это еще были первые годы жизни в Москве. Я была одна, и моя психика перегревалась. Депрессия пришла сообщить мне, что наступило время переосмыслить свою жизнь.

Глава 2. Ангедония

Я так отчетливо и ясно вижу их. Вижу, но не чувствую, как они прекрасны.

Сэмюэл Тейлор Кольридж «Ода удрученным»

Настроение как таковое при всех формах депрессии значительно теряется или отсутствует вовсе. Cтановится неважно, что происходит вокруг плохого или хорошего. Любые осмысленные планы на будущее исчезают, потому что просто перестаешь что-либо хотеть и вообще видеть это самое будущее. При этом мимика может стать довольно сглаженной – человек словно надевает poker face, вызывая у некоторых непонимание.

Повторюсь, что радости при депрессии тоже нет, даже если весь мир лежит у ног. Иногда притупляются вкусы привычных лакомств. Все мы запрограммированы природой на получение радости: от еды, секса, общения, достижений в работе и так далее. Другие ориентиры для жизни в этом материальном мире, в общем-то, отсутствуют (я не говорю сейчас о людях высокого духовного развития – это отдельная каста).

Соответственно, отсутствие «гормонов радости»6 для нашего организма быстро становится невыносимым. Наверное, ни для кого уже не секрет, что обстоятельства могут быть любыми, все дело в нашем восприятии. Кто-то страстно мечтает о престижной должности, дорогом авто и сногсшибательной жене. А кому-то успехи в работе давно приелись, члены семьи надоели, и люксовые вещи не вызывают прежних восторгов. Поэтому депрессия на фоне полного внешнего благополучия не так уж редка.

Тем более бессмысленно в этом тонком вопросе ориентироваться на мнение окружающих, которое может еще и меняться время от времени. То, что нужно именно вам и именно сейчас никто со стороны не скажет, но депрессия, похоже, догадывается. И если чересчур увлечься погоней за социальными маркерами, можно прибежать сами знаете куда. А для радости, как показывает опыт человечества, находился повод даже в концлагере – и это был единственный способ выжить там, о чем блестяще написал «психолог в концлагере» Виктор Франкл7. Вот и каждому из нас, где бы мы ни были, нужна своя радость.

Большинство негативных эмоций – страх, злость, стыд – при депрессии тоже притупляются. Поэтому не редкость саморазрушительное поведение: например, опасное вождение, попадание в экстремальные ситуации и так далее. Такой человек не беспокоится о будущем, не планирует его – это больше не интересно. Весь мир воспринимается как сквозь густую пелену: краски тускнеют, а звуки становятся тише. «Самым приятным за день было принять таблетку и лечь спать. Я обнимал жену, но ощущения были, будто обнимал подушку», – рассказывал самый титулованный игрок в истории испанского футбола Андрес Иньеста8.

В этом смысле депрессию стоит отличать от эмоционального выгорания. Выгорание бывает профессиональным – когда человеку приедается какая-либо деятельность, материнским – когда женщине эмоционально трудно справляться с родительскими обязанностями (но не путаем с послеродовой депрессией – это отдельная тема, которой я не буду касаться в этой книге) и так далее. Во всех этих случаях переживания затрагивают только одну область, а человек может подпитываться за счет других. Депрессия охватывает все. Выхода не остается.

Психотерапевт Андрей Курпатов в своей книге «Скажи депрессии: НЕТ!» метко назвал ее болезнью настроения. При нормальном течении жизни нет никаких оснований не доверять своим чувствам, потому что только они служат истинным ориентиром в том, что лучше именно для вас. Именно этому, кстати, в первую очередь учит психотерапия, потому что токсичное окружение выбивает эту способность, или она остается недоразвитой, если это происходило в детстве. Но при депрессии настроение больно, и доверять ему все равно что верить горячечному бреду. Поэтому все, что оно нашептало – что нет и не будет больше радости, что все тлен и все бессмысленно – нужно отбросить, и чем раньше, тем лучше.

Хроническая неспособность испытывать удовольствие на медицинском языке называется ангедонией. «Это диагноз отсутствия радости», как поет в одноименной песне российская рок-певица Янка Дягилева (к слову, утонувшая при невыясненных обстоятельствах: не исключено, что она покончила с собой). То есть мы снова говорим об устойчивом – не меньше двух недель – безразличии ко всем составляющим жизни.

Ангедония всегда сопровождает депрессию, но может быть и спутницей других патологических состояний. Такое безразличие часто становится неожиданностью и для самих больных – настолько оно противоположно естественному течению жизни. Обычно при этом говорят: мне все безразлично, меня это уже не радует, я не знаю, чего хочу.

Перебор приятных занятий и попытки увеличить градус остроты привычных ощущений помогают ненадолго. Даже оргазмы могут ощущаться более сглаженно – для этого есть отдельный термин: «сексуальная ангедония». Кто-то в таких условиях предпочитает прилагать больше усилий, для того чтобы получить привычную дозу удовольствия. Больше еды, больше секса, различные фантазии, неуемный шоппинг, психостимуляторы вроде наркотиков и алкоголя и так далее.

Но здесь есть одна загвоздка. Синтетические вещества дают сильный выброс серотонина, а затем наступает такой же резкий спад, который называют «серотониновой ямой». В английском языке есть такие любопытные словосочетания tuesday blues (вторничная грусть) и suicide tuesday (самоубийственный вторник). Они описывают состояние, возникающее после употребления наркотиков в ночь с субботы на воскресенье, когда действие вещества заканчивается, и возникают побочные эффекты. Поэтому депрессия нередко соседствует с алкоголизмом и наркоманией, из-за которых ее симптомы могут усиливаться.

***

Ангедония – это нездоровое состояние психики, оно не имеет ничего общего с временной усталостью или грустью. Этот термин впервые ввел еще в 1886 году французский психолог Теодюль Рибо для описания психологического состояния при заболеваниях печени. В дальнейшем его начали использовать в описании последствий шизофрении. Позже ученые пришли к тому, что ангедония возникает не только при психиатрических болезнях, но и некоторых других отклонениях.

Ангедоническое безразличие охватывает все стороны жизни. Человек становится отрешенным. Теперь не важно, что происходит вокруг: реализовался стратегически значимый рабочий проект – не имеет значения, начальник грозит увольнением – наплевать. Если вы понаблюдаете за такими людьми, то можете увидеть, что они время от времени имитируют эмоции, чтобы адекватнее смотреться в обществе. Но внутри остается та же пустота. «Хожу как оболочка от человека», – как точно высказался один из пользователей интернет-форума о психических расстройствах.

Ангедония размывает барьеры между «плохими» и «хорошими» событиями в жизни. Они могут восприниматься одинаково – никак. Как вы думаете, можно ли преуспевать в жизни в таком состоянии сознания? Можно только завалить все, что до этого как-то работало. Ангедония вместе с апатией рождают замкнутый цикл: ты не действуешь, потому что не хватает мотивации, потом тебе становится еще паршивее от осознания этого факта и падения качества жизни.

Ангедонию не раз изображали в искусстве. Например, в фильме «Мартин Иден» Пьетро Марчелло по одноименному роману Джека Лондона главный герой, уже будучи известным и богатым писателем, постепенно теряет интерес к окружающему миру. Он мог проваляться в постели весь день. Его зовут в путешествие – ему не хочется. Выступать перед публикой больше не интересно. Возлюбленная уходит, и он спокойно отпускает ее. На его лице застывает выражение безразличия.

Человеку в состоянии ангедонии «целого мира мало». Только в том смысле, что он не может найти себе в нем применения. Нигде не видно источника радости. Больше не получается мечтать. Не хочется планировать. Там, где другой человек будет преодолевать испытания ради достижения своей цели, ангедоник даже не вступит на эту дистанцию. В результате – бесконечное откладывание на потом даже тех дел, необходимость которых вполне осознается, потому что интеллект – это одно, а эмоциональная регуляция – другое.

Следующее характерное проявление ангедонии – утрата любви и привязанности к близким людям. А если еще точнее – эмоциональная отстраненность. Бывает, что интимная близость перестает приносить удовольствие и воспринимается просто как набор механических движений. То есть это гораздо более сложное состояние, чем «разлад в отношениях» или «ушла любовь», за которые его могут принимать. Работать над отношениями в этом состоянии бессмысленно, надо работать над болезнью.

Ангедонию от временного плохого настроения или упадка сил отличает острое ощущение безысходности и безвыходности. Чувствуешь себя как в непролазном болоте, увязая там день за днем, не видя никакого просвета. И я вновь хочу предупредить появление едких комментариев вроде «надо просто быть дисциплинированным и взять себя в руки». Это так не сработает. Я тоже пыталась. Нужно лечить болезнь, а не насиловать остатки своей воли.

Довольно любопытное и неизученное пока явление при депрессии – суточные колебания настроения. Вечером часто становится чуть легче, и это единственное время, когда меня посещали светлые мысли, и появлялась надежда. Возможно, по этой причине я уходила так далеко в ночь и поздно ложилась спать. Хотя сон в таком состоянии воспринимался как забытье, давая лишь временное облегчение. И через несколько секунд после пробуждения бетонная плита депрессии наваливалась вновь.

Специфического лечения ангедонии, так же как и апатии не существует, это только симптом. Либо депрессии, о которой мы сейчас говорим, либо другого заболевания. Она может усиливаться и ослабляться. Ангедония свойственна не каждому депрессивному эпизоду, но всегда сопровождает тяжелую депрессию, представляя собой существенный фактор совершения суицидальной попытки.

Внешне ангедоники обычно спокойные и невозмутимые люди. Мало жестикулируют, мало и обычно негромко говорят, проявляют минимум эмоций, неохотно делятся своими переживаниями. Не стоит путать ангедонию с эмоциональной сдержанностью и замкнутостью. Действительно, некоторые слабо выражают свои эмоции или вообще малоэмоциональны. Это может быть их обычным состоянием или следствием каких-то потрясений. Но эмоциональный фон в любом случае сохраняется, просто становится более сглаженным. Человек меньше радуется, но и расстраивается не так сильно. Человек меньше чувствует, но он чувствует.

Я и сама бываю довольно сдержанной с виду, что некоторые неблизкие люди воспринимают как равнодушие. Но они не догадываются, какие бури иной раз бушуют у меня внутри. А во время депрессии во мне осталось одно сплошное безразличие, усталость от себя и всей жизни. Тогда не было ничего, что могло меня заинтересовать. Я помню, что мой хороший приятель из киноиндустрии собирался встретиться с одним из моих любимых актеров Хью Лори, который играл в сериале «Доктор Хаус», и звал меня с собой, но я просто слилась – даже это меня не вдохновило.

Именно поэтому ангедонию, так же как и апатию сложно диагностировать, оценить степень ее тяжести и провести грань между болезненным и привычным для конкретного человека состоянием. Уровень счастья – понятие очень субъективное. Да и сам пациент может не до конца понимать себя и свои ощущения, поэтому ангедонию изучают психотерапевты, психиатры, неврологи. Но если ангедония пришла, самостоятельно она уже не уйдет.

Способность радоваться жизни возвращалась ко мне постепенно. Я помню, как после первой консультации у психотерапевта по поводу депрессии зашла в магазин и купила новые наушники (обожаю музыку). Так началось мое выздоровление. И сейчас я вновь радуюсь каждой мелочи: яркому закату или улыбке близкого человека.

Глава 3. Самоуничижение

Есть такая избитая фраза: «Я с ним бы в разведку не пошел».

Так вот сегодня я сам с собой в разведку не пошел бы.

Из к/ф «Гараж»

Еще одна черта, свойственная абсолютно всем депрессивным – это самоуничижение. Именно она стопорит лечение, потому что для этого нужно хоть немного желания облегчить свои страдания. Вы можете желать добра тому, кого ненавидите? Или нет, или вы святой. С самим собой все то же самое. Человек в депрессии не только запускает себя, но и занимается намеренным саморазрушением.

Здесь очень много агрессии. Только направляется она не во внешний мир (что было бы очень кстати, если она конструктивна, то есть влечет за собой созидательные действия), а именно вовнутрь. Эта сила парализует созидательную деятельность и разрушает личность изнутри. Но это не сознательная позиция, а всего лишь одна из психологических защит – не осознаваемый процесс, направленный на минимизацию негативных переживаний.

Ненавидеть себя люди учатся в детстве, когда нельзя ненавидеть взрослых (обычно родителей), потому что это угрожает выживанию. Сомневаться в них – значит усомниться в справедливости окружающего мира, поэтому ребенок учится находить причины проблем в себе часто при активном участии тех же близких. Таким извращенным образом дитя защищается от агрессии взрослого мира: если я накажу себя сам, то меня оставят в покое. Потом эта привычка переходит и во взрослую жизнь. Мало кто не осудит того, кто поругал себя сам, а гордого человека могут попытаться принизить. Социум такое любит.

Юнг назвал Персоной (или Маской) конструкцию в психике, которая помогает приспосабливаться к социуму, примеряя на себя разные роли. Ее необходимость очевидна, потому что всегда «быть собой» без прикрас вряд ли возможно, нужен компромисс между своими желаниями и запросами окружающих. Но стоит Персоне разбушеваться, как она начинает вредить.

При невозможности получить от мира желаемое на границе между Персоной и Эго (в терминологии Юнга – нашей истинной сущностью) возникают разные негативные эмоции: стыд, вина, агрессия. Чем сильнее Персона, и чем больше ее образ отличается от нашего истинного Я, тем мощнее будут чувства собственной неполноценности, никчемности, бесполезности. И накопленная агрессия разворачивается вовнутрь – уходит в Тень, куда вытесняется все, что не принимается социумом. Но Тени все равно нужен выход – энергия не может вечно копиться внутри, и гнев направляется против естественных проявлений личности.

При депрессии самоуничижение выходит на первый план и становится лейтмотивом мыслительного процесса. Можно рассыпаться в комплиментах депрессивному, писать списки его достижений, махать перед ним дипломами и кубками, но все будет тщетно. Он все это обесценивает и погружается в пучину саморазрушения, самоумаления, самоподавления. Так работает болезнь. Если недостатков не хватает для глубины страданий, человек придумает их сам – раздует из мухи слона. И будущее на этом фоне будет казаться совершенно беспросветным.

Во время депрессии я тоже считала себя никчемной. Мне было всего 25. Я хорошо выглядела, была не обделена умом и талантами. Откуда же столько самокритики? Так научили в детстве – я расскажу об этом в следующем разделе. Кстати, считать себя красивой я начала только ближе к 35(!), когда нарастающий вал комплиментов снес эту установку сверхкритичного отношения к собственной внешности.

В тот период жизни для меня была сверхзначима карьера. Я думала, что достижениями смогу заслужить любовь, которой в детстве была лишена. В момент начала депрессии я почти теряла работу, которую раньше очень хотела. Оглядываясь назад, я понимаю, что она на самом деле мне не подходила, и через несколько лет, основательно выгорев, я поменяла профессию. Но тогда это было очень больно и обидно. Это воспринималось как жизненный крах. Причем, забегая вперед, скажу, что позже мне предстояло проходить через другие испытания в рабочих делах, но я научилась преодолевать их без саморазрушения.

Мне было очень стыдно рассказать кому-то из окружения о своих метаниях, о том, что я «облажалась». А стыд – это социальное чувство, которое не существует вне социума. И я линчевала саму себя. При этом никаких конструктивных действий в первые месяцы депрессии у меня не было, только потом необходимость зарабатывать, чтобы обеспечить себя, позже заставила меня пошевелиться. То есть целыми днями и ночами я только и думала о том, какая никчемная я и моя жизнь. Разумеется, были те, кто безуспешно пытался развернуть меня в позитивное русло. Но никто еще не вылечил депрессию комплиментами.

Признаюсь вам: у меня до сих пор такое бывает, хоть и реже, чем раньше. Когда в начале 2022 года началась спецоперация, сразу стала себя ругать – сетовать на то, что не так эффективно вела свои дела. Истинная причина происходящего была в том, что я просто растерялась. Конкретных действий я придумать не могла, поэтому вся мыслительная энергия направилась на самокритику. Но сейчас я гораздо более осознанна, поэтому через некоторое время отследила у себя этот ненужный и отъедающий силы мыслительный процесс и избавилась от него.

***

Депрессивное мышление изворотливо, как мошенник на очной ставке. Оно выкручивается как может, играя против больного. Его выводы могут быть настолько парадоксальными, что противоречат всем законам логики сразу. Депрессивный винит себя в происходящем в семье, на работе, за то, что он совершал и не совершал, как будто нет больше людей, и он один. А реальность и люди вокруг кажутся лишенными изъянов.

Сколько существует психология, столько психологи спорят о самооценке. Есть расхожее мнение, что она формируется в раннем детстве под влиянием родителей и закрепляется на всю жизнь. Но на самом деле наша самооценка подвижна и базируется на результатах нашей деятельности и воздействии социума. Поэтому уверенность в себе – это не «иммунитет» от депрессии: критикуя себя день за днем можно быстро растерять былое достоинство.

Может показаться, что в таком самоуничижении много религиозного смирения. «Кто возвышает себя, тот унижен будет, а кто унижает себя, тот возвысится» (Мф. 23:12). Мол, я такой грешный и заслуживаю всяческих наказаний. Но в этом изречении речь идет об аскетизме, а распинание себя – по сути обратная сторона гордыни, то есть возвышение себя, но с противоположной стороны, завуалированная жажда похвалы и большей значимости. Принижение себя перед другими людьми – иной способ возвеличивания. А к смирению приводит покаяние, примирение с собой и с происходящим, ощущение равенства с остальными.

Сейчас, когда уже много лет живу без депрессии, я фокусируюсь на том, как быть полезной обществу, в котором нахожусь. Не трачу душевные силы на сравнение себя с другими, не отвергаю саму себя, но тем не менее морально готова к любой оценке, в том числе к отвержению со стороны других, например к тому, что эта книга может кому-то не понравится.

Самообвинение следует отличать от подлинного признания вины, которое направляется на других людей и на их благополучие. Если вы думаете о другом человеке, хотите сделать ему лучше – это созидательный ход мыслей, за которым должны последовать конкретные действия по компенсации созданных неудобств. А бесконечное пережевывание негатива по отношению к себе, за которым не следует ничего кроме боли – это саморазрушение. Активная жизненная позиция не приемлет мыслительной жвачки.

С другой стороны, активность ума – это тоже активность, и мозгу кажется, что он занят, хотя никаких реальных действий за этим может и не последовать. Такое характерно для некоторых алкоголиков, изменников и других проблемных людей. Если вам повезло (мне – нет) не жить рядом с алкоголиками, то знайте, что им свойственны такие приступы самобичевания. Они так картинно ругают себя, берут на себя всю вину, но продолжают вести привычный образ жизни. А внутренне оправдывают свое поведение обстоятельствами и влиянием окружающих.

Для подлинного ощущения жизненного благополучия важно быть честным с собой и другими. Если заглянуть в свою душу, то можно обнаружить истинную мотивацию. Зачем вы себя ругаете? Может быть, так вы убегаете от какого-то важного поступка, на который не можете решиться? А если вам кажется, что это просто так, то точно ли вы не можете ничего сделать прямо сейчас, чтобы улучшить жизнь и свою, и окружающих? Представьте, что вы заблудились в лесу. Если сядете на пенек и будете сокрушаться, какой вы рассеянный, то просто умрете там же от голода и жажды. И даже быстрее, чем могло бы быть, потому что самоуничижение – энергетически довольно затратный процесс.

Вообще, чувство вины может быть обманчивым, просто такой автоматизм разума. Во время депрессии я винила себя в потере работы, но, кроме меня, там было еще начальство, которое вело себя неожиданно жестко. Были еще кадровики, которые, видимо, не особо заморачивались прогнозом адаптации новых сотрудников. И случившееся – наша коллективная ответственность. Но тогда я была еще слишком незрелой, чтобы это понимать.

А еще внушение чувства вины может быть приемчиком манипуляторов. Я думаю, что многим хотя бы раз в жизни приходилось сталкиваться с такими словами: «это ты во всем виноват», «это все из-за тебя» и так далее. Так пытаются переложить ответственность за ситуацию на одного человека. Мы не будем здесь останавливаться на токсичном общении – это отдельная большая тема, просто скажу, что оно опасно для психологического здоровья. И при должном «усердии» со стороны и предрасположенности самого человека может стать одним из факторов возникновения депрессии. И в детстве я увы слышала немало подобных фраз.

Иногда самобичевание сопровождается повреждением себя (селфхармом). Таких проявлений у меня не было, если не считать маленького количества еды (но я не заставляла себя голодать, просто не хотела есть) и недопуска самой себя к лечению (как я писала, это стандартная ситуация для депрессивных). Нередко люди, в том числе и совсем юные ребята, в таком состоянии наносят себе раны, ожоги. Это очень показательный пример переноса агрессии с объекта, который по какой-то причине недоступен (например, властная фигура или тот, от кого вы зависите), на самого себя. И таким извращенным способом психика устанавливает внутреннее равновесие, потому что, как мы уже говорили, долго сдерживать эмоции не получится.

По мере лечения депрессии я пришла если не к полному принятию себя (иногда мне даже кажется, что это будет путь длиною в жизнь), то к примирению со сложившейся тогда ситуацией. Я ее переосмыслила с помощью психотерапевта.

Не так-то просто взять и избавиться от аутоагрессии на всю жизнь. Она все равно периодически дает мне о себе знать. Нет, я не занимаюсь самоповреждением, не морю себя в погоне за идеальным телом и не упахиваюсь в порывах трудоголизма. Так, по мелочи: ругаю себя, что не удачно выбрала себе обновку или слово в разговоре. Или покрупнее: сама, мол, виновата, что выбрала клиента, который задерживает оплату, плохо провела переговоры и так далее. Когда писала эту книгу, задумалась: я настолько привыкла к периодическим негативным мыслям фоном, что не считаю, что с ними надо как-то бороться. А на самом деле надо мыслить конструктивнее: принимать решения и действовать, а не пережевывать негатив.