Зараза 2: Львиное сердце
Ожидаемо, мне ничего не дали, не из вредности, а оказалось, что МакФерси еще даже не ложился, а потому что действительно ничего не было. Пулеметов и то всего три штуки и все на периметре, плюс в техничках, но про них командир лагеря даже говорить не стал. Выдали немного патронов для “коротыша” и почти полную пачку картечи двадцатого калибра.
И на том спасибо, хотя я сомневаюсь, что они Егерю хоть какой-то урон нанесут. Надо что-то искать или выдумывать.
Пока ели, разогретую Вадиком перловку с тушенкой из запасов мчсников, все думал о сестре и о Дугласе. Наивно было бы думать, что Дуглас просто так меня отпустит, но то что приставит следить “призрака”, я не ожидал. То, что он поддержал один раз, не значит, что поддержит второй. А вот то, что как только я выйду на алмаз, меня просто выкинут из сделки, очень даже возможно. Что потом будет с сестрой, даже думать не хотелось.
Вадик все-таки увязался за мной, пообещав предоставить нам средство передвижения. Мою новенькую хонду Саед настолько лихо взял в оборот, пока я спал, что сейчас на ней можно было только детям внутреннее устройство мотоцикла показывать. Но сказал, что за пару дней управится.
А вот Вадик удивил. Помимо машин общего лагерного пользования у него оказалась заначка, спрятанная в одном из гаражей на соседней улице. Ни разу не боевая, но юркая и в приличном состоянии трехдверный «Ниссан Альмера», примерно тех годов, когда мы с Вадиком только в школу собирались. Но на ходу и с хорошим тихим глушителем, без каких-то примочек-прямоточек или проржавевшего катализатора.
Спрятать Вадик толком ее не смог, просто примкнул к забору, а сверху завалил большим куском профнастила, вырванного из того же самого забора только дальше по улице и задвинув мусорными контейнерами. Двух зомби, что терлись возле нее, мы по-тихому зарубили топорами.
Топор у Вадика был из набора спасателя, поясной пожарный, и мне даже показалось, что более эффективный, чем у меня. По крайней мере, череп зомбаку он раскурочил практически надвое, а замах у него был даже меньше. Помимо топора за спиной у Вадика висел пятисотый «моссберг», а в кобуре на бедре пистолет Стечкина.
«Альмеру» Вадик завел без ключа, повозившись в проводах под рулевой колонкой. И всю дорогу до церкви с голубятней рассказывал мне о планах модернифафии «ниффана» и хвастался своими автожуликовскими навыками. Может и врал, но водил неплохо, лихо маневрируя между бродившими под солнцем мертвяками.
Тачку мы загнали во двор церкви и вместе отправились внутрь. Зачистили церковь, положив восьмерых зомбаков внутри, и еще четверых, подтянувшихся на выстрелы, на улице. Я забрался по лестнице, с опаской оглядывая потолок на наличие зомби птиц, не знаю, правда, что я ждал – что голуби, как летучие мыши вверх лапками за балки цепляются, а на пол у них кровь из заточенного клювика капает.
Но нет, вообще ни одной птицы не увидел, а вот покойничек был на месте и лучше не стал выглядеть и все еще продолжал пованивать.
Ксюха взяла трубку практически сразу, но вместо стандартной ругани просто всхлипывала. И даже, когда я сам стал кричать «алле», «тебя не слышно», продержалась еще минуту, а потом разрыдалась.
Мда, хотелось бы, чтобы все оказалось проще, но нет – пришлось сначала извиняться, что на «смертный» бой уходя, только смску отправил, и выслушивать все, что Ксюха думает про дебилов парней, бросающих девушек таким образом. И видать, на больную мозоль наступил.
Потом еще извиняться, что пропал почти на два дня, не отчитавшись, что живой. И так несколько раз по кругу в промежутках между рассказами о Кате, «Глобалах» и условиях сделки.
– Космос, ты козел, – Ксюха, наконец, успокоилась. – Еще раз так поступишь, просто больше трубку не возьму.
– Хм, как же ты тогда новости узнаешь?
– Мирный расскажет, или Бамос…
– Подожди, они тут что ли?
– Нет, еще. Но идет какая-то движуха. У меня доступа пока нет, но, судя по всему, «Глобал Корп» при всей своей крутости, деньгах и возможностях не может ни в каком виде, ни людьми, ни даже грузом, покинуть Сьерра-Леоне. Морем не пройти, там наши блокаду держат, а как ты помнишь «Русалмаз» с «Глобалами» так и не нашли общий язык и, в общем, им там закрыта дорога.
– А воздухом? Гуманитарка-то летает.
– Только в одну сторону, в остальном сбивают все, что крупнее чайки, даже без предупреждения. Остаются пешие маршруты, там тоже жестко, но и из Либерии, и из Гвинеи можно что-то придумать. Вот наших сейчас туда и хотят отправить, будут плацдарм готовить да эвакуационные коридоры прорубать по горам и джунглям. В деле не только бывшие «Красные волки», но и несколько подразделений «Глобалов». Стягиваются сейчас со всего света для перегруппировки. Так что держись, Мирный просил передать, что мы тебя не бросим. Платон косится, может и подозревает что-то, но пока молчит.
– Передай Мирному, пусть не рискуют, – я задумался как сказать, – Здесь все не так, как мы привыкли. Не стоит оно того.
От разговора отвлек Вадик. Поторопил и сказал, что в зоне видимости какое-то возбуждение у мертвяков, могут толпой нагрянуть.
Пришлось закругляться, хотя признаюсь, простой разговор с Ксюхой имел терапевтический эффект. Пусть на мгновение, но ненужные черты Фритауна, паразитов и мертвяков стирались, создавая ощущение нормальной жизни. Может и хорошо, что на границах жесткачат, не нужно, чтобы зараза дальше вырвалась. И «глобалам» по-хорошему, надо бы обломать их коридоры.
Перед прощанием попросил Ксюху повторно прислать координаты интересных мест, которые она собирала по Фритауну и где, в теории можно было попытаться найти полезные крупнокалиберные и взрывоопасные ништяки. Попрощался, и пока данные грузились, отправил смску отцу – теперь уже наоборот, с родителями не готов голосом общаться.
«Привет! Катю нашел, она в безопасности. Выбраться пока не можем, все границы на замке. Держитесь там с мамой, мы приедем, как только будет возможность. Связь очень плохая, если получится, то позвоним или напишем. Обними маму от нас с Катькой. Любим!»
Внутри что-то екнуло, но врать родителям все-таки не впервой. Да и лучше так, чем правду говорить и объяснять. Может и себе вру, но в глубине души считаю, что лучше в тюремном бункере посидеть, чем с каким-нибудь прыгуном или циркулем за углом встретиться. Так что и не врал, говоря, что, Катя в безопасности. По крайней мере, пока я «глобалам» нужен.
Я высунулся в окошко, огляделся. Если следят, то, скорее всего, с дрона, а «призраки» не рядом, но на подхвате.
Вадик уже не звал, а сам забрался наверх и стал что-то тихо объяснять. Только я вообще ничего не понял в его шепелявом шепоте. Зато увидел в окно мигрирующую по улице толпу шаркунов и сразу все понял. Внизу уже отчетливо слышались шаги, нестройный гул шаркающих ног, будто кто-то наждачкой трет.
Прям толпа, я такое только в метро видел, да на выходе со стадиона, когда поток сужают, чтобы по газону не ходили. Растянулись на всю улицу, в основном бездумно бредут, но в толпе заметны какие-то не до прыгуны – тела еще не сформировались, но резкие и скоростные, мечутся по улице, как провокаторы какие-то, ищут, до кого бы докопаться. В церковный двор тоже зашли, облепили «альмеру», а несколько тел ввалилось и внутрь здания.
Мы с Вадиком тихонько переглянулись и, не сговариваясь, подтащили труп к лестнице, забаррикадировав им вход. Выставили стволы и стали ждать. Если сунутся, то будем палить.
Несколько шаркунов засекли труп, стали тянуться к нему, но было высоковато. Вадик предложил спихнуть тело вниз, но решили подождать и не рисковать, а то вдруг привлечем больше внимания.
Ждать пришлось почти двадцать минут. Пока почти вся толпа не прошла и не скрылась за углом, оставив небольшой десант в церкви. Я за это время успел изучить данные от Ксюхи. Много интересного нашел.
И военную часть, и базу местного спецназа, несколько охотничьих магазинов, даже наводки на адреса местных бандитов, ранее судимых за торговлю оружием, но все самое заманчивое на другой стороне города. С нашей стороны только полицейские участки, давно разграбленные, нефтебаза Соломона, где точно было оружие, но идти туда я не собирался и странная точка, помеченная как: «Королевское общество охотников и рыболовов. Западноафриканский филиал джентльменского клуба «Буддлс»».
– Вадик, хочешь в клуб? – я шепотом позвал напарника.
– Какой?
– Джентльменский. Буддлс.
– Да, кто фе наф туда пуфтит? Это фе Буддлс!
– Ты не перестаешь меня удивлять, – я посмотрел вниз на застывших зомбаков и понял, что шуметь сейчас все равно придется, так что можно уже не шептаться. – И чем же он знаменит?
Оказалось, что многим. Один из старейших в Англии, чуть ли не с тысяча семьсот какого-то года. А его членами в свое время были и Уинстон Черчилль, и Ян Флеминг, а еще муж какой-то дамы, которую Вадик тренировал (и не только) в недалеком прошлом. И вот эта дама как раз Вадику про него и рассказала, жалуясь, что ее муж не берет туда с собой.
Эта информация мне уже была лишняя, но Вадик разошелся, рассказывая, чем еще знаменито королевское общество охотников и рыболовов. Заткнулся только тогда, когда мы пошли на прорыв. Скинули тело, прыгнули следом, активно работая топорами и при необходимости подключая дробовики.
Работали на скорость, уже не заботясь о шуме и контроле зомбаков. Как шар для боулинга сквозь кегли, прикрывая друг друга, прошли через группу шаркунов и уже, буквально через минуту газанули по пустой улице в сторону трассы.
Не доезжая несколько километров до лагеря миротворцев, свернули направо, уходя в северную часть пригорода к Национальному парку в район под названием Кебби Таун. И еще через полчаса парковались возле трехэтажного здания по стилю и оформлению будто вырванного из промышленного района Лондона позапрошлого века.
Домик выглядел, на мой взгляд, странно. Скорее всего, архитектор планировал построить замок с крепостной стеной и башнями, но не вышло. Башни были, как минимум две, в виде эркеров выступали окнами вперед, между ними примерно метровый проем… и все. То есть по сути, строители вплотную поставили четыре шестиугольные башни, соединив их проемами, а сверху на уровне третьего этажа достроили широкую веранду.
Окон много, но все в решетках, как и входная дверь. Над входом старая дубовая вывеска с какими-то гербами и названием общества. А еще чуть пожелтевшая от солнца бумажка с информацией, что клуб временно закрыт уже три месяца.
И закрыт, причем наглухо. Дверь, как влитая, будто на засовах изнутри. Решетки на окнах прочные, даже если трос найти и к «Альмере» прицепить, счет не в пользу машины может оказаться. Пришлось лезть, с решетки на карниз, потом на решетку второго этажа, а оттуда на веранду. Дверь там тоже была, но попроще, и я смог ее выбить.
Вошел внутрь и действительно, будто в другое измерение попал и во времени, и в пространстве. Массивная дубовая мебель, на стенах старые картины с какими-то видными деятелями, узнал только Черчилля, но пафоса во взглядах остальных было столько, будто премьер-министр на их фоне щенок какой-то дворовый. На третьем этаже была курительная или сигарная, фиг его знает, как в таких клубах это называется. Часть стены занимал большой стеклянный шкаф с полками, заполненными коробками для сигар. Ими и пахло, только с примесью затхлости и мертвечины, тянувшегося с нижних этажей.
Я вышел из комнаты, бегло осмотрел остальные помещения – две отдельные спальни и небольшую библиотеку и спустился вниз. Медленно, по ступенечке, сканируя пространство на любую неожиданность. Но тишина.
На втором этаже располагался зал, раза в два больший чем сигарная комната. Все та же полированная дубовая мебель, глубокие кожаные кресла, а вместо картин на стенах висели чучела животных. Головы в основном – лев, носорог, гиена и прочие представители Африканской фауны. В углу на постаменте лежали слоновьи бивни, и стояло чучело еще одного льва, только целиком. А на стене висели старые черно-белые фотографии, на которых важные додики в смешных пробковых шлемах, шортах и гольфах стояли рядом или над поверженным животным. А с другой стороны у окна, занимая почти весь эркер, стоял черный рояль.
Стеклянный шкаф здесь тоже был, но уже не с сигарами, а с ружьями. Аж руки зачесались, настолько захотелось вскрыть этот шкаф. Но надо было впустить Вадика и осмотреть дом до конца.
На первом этаже в одном лице нашелся и источник трупного запаха, и местный обитатель. Не скажу, что владелец, скорее старый верный дворецкий. Сморщенный тощий старичок в смокинге и белых перчатках лежал в коридоре перед дверью с дыркой в голове. Судя по следам укуса на шее, положению тела и валявшегося рядом небольшого револьвера – сам себя приговорил.
Навел порядок, запер двери, зачем-то подготовил поднос со стаканом и бутылкой тридцатилетнего «гленфиддика», оставив его на комоде у входа, приоделся и ушел, но пост свой не бросил. Это даже было трогательно, хоть и безумно.
Я выглянул в окно, убедился, что гостей, кроме Вадика, нет и отпер дверь. Реально аж четыре скрипучих засова – открыть и закрыть обратно за Вадиком.
Поручил Вадику осмотреть первый этаж, а сам вернулся наверх к шкафу с оружием. Было заперто, но церемониться я не стал – разбил рукояткой обреза и потянулся к висящему в скобах двухствольному штуцеру.
Я его еще издалека заметил. Такую слонобойную дуру сложно было не заметить. Я прочитал надпись на гравировке: W. J. Jeffrey. Легендарный шестисотый Нитро Экспресс, тот самый, что слона на скаку остановит. Я читал про него, и про вес в семь килограмм, и про то, что слон от попадания на несколько минут вырубается, и что отдача такая, что кровь из носа и ушей течет после выстрела.
Действительно, тяжелый, но ухватистый. Я подергал за рычаг под рамкой спускового крючка, приноровился и переломил штуцер – не заряжен. Защелкнул обратно, упер в плечо, прицелился в чучело и поводил плечами. Патроны бы найти, а то пустой держишь в руках, а, несмотря на тяжесть плечи будто распрямляются, будто изнутри уверенность наружу прется.
Я отнес штуцер к окну и положил его на рояль, а сам вернулся к шкафу и стал потрошить выдвижные ящики. Не то, не то, это пригодится (обрез нужно почистить), это опять в топку, это может быть Вадик заберет, кожаный подсумок для патронов на ремень, сразу надеваем, а где же сами патроны?
Бинго! Две картонных коробочки по пять патронов или как написано на пачках – картриджей. Тяжеленькие, под триста граммов пачка, по размеру как небольшие сигары. Очень, надеюсь, что рабочие. Это же клуб джентльменов – тут просрочки не должно быть, да и смотритель-дворецкий явно к своей работе ответственно относился.
Зарядился, забрал штуцер и поменялся с Вадиком: он шмонать шкафчики, а я пошел на кухню, которая была на первом этаже. Перекусил из того, что было с собой, и нашел два широких стакана для виски.
Дождался Вадика в коридоре и вручил ему бокал с налитым виски. Налил и себе, а потом забрал с подноса третий стакан и капнул туда на пару нормальных глотков. Вернул его на поднос и поставил на пол рядом с дворецким.
– Давай, дед, это будет славная охота.
Глава 5
Я рассказал Вадику и про секту каннибалов и про черепашку-Егеря, обрисовал всю степень опасности и предложил ему вернуться в лагерь. Но либо он действительно сильно изменился и перестал быть тем болтливым и напыщенным пляжным спасателем, либо еще не отошел от зарубы в церкви да той халявы, что мы собрали в охотничьем клубе. Так что на мое предложение, он, не отрываясь от руля, лишь посмотрел на меня взглядом в духе: «Ну, Космос, что ты за душнила? Нормально же общались?» А потом вынул из рюкзака трофейную сигару, зубами откусил кончик и, уж не знаю, кого пытался изображать, несколько километров, пока мы объезжали потенциальные владения секты, дымил и плевался вонючей сигарой.
С сектой надо еще будет разобраться. МакФерси не обрадовался, услышав, о таком соседстве – к банде Соломона на западе теперь и сектанты на востоке. И если с Соломоном образовался какой-никакой нейтралитет, то что ждать от сектантов – непонятно. Доедят остальных выживших в округе и за людей МакФерси примутся.
А выжившие в городе все еще были.
Мы видели группу бомжеватых мародеров из местных на Лиддел-стрит. Позже заметили замаскированную огневую точку на съезде к заправке у дороги, где нас проводили настороженными взглядами несколько вооруженных человек. А когда мы проезжали район Глостер из-за здания почтового отделения нам, буквально под колеса, бросились две женщины.
Вадик ударил по тормозам, чуть не задавив их. Я выскочил из машины, и не глядя на женщин, перебрался под защиту массивного козырька над входом на почту и стал оглядываться в поисках возможной засады. Но ничего не произошло, ни стрельбы, никаких посторонних криков, кроме тех, что издавали женщины. Стояли вплотную перед капотом, подняли руки и, подвывая на разных языках, стали просить помощи.
Не местные, очередные экспатки или командировочные, а, как оказалось позже, миссионерки-учительницы из Дании. Лидия и Ребекка – молодые, не старше тридцати лет. Милые добрые, но с сильно уставшими лицами – блондинка и рыженькая. Очередные активистки, верящие, что мир не без добрых людей и что его можно сделать лучше. Я не стал их разубеждать и объяснять, что не стоит выбегать к первым встречным. Но отчасти был рад, что первыми встречными оказались мы, а не сектанты, которым отсюда было не больше пяти километров.
Начало эпидемии девушки встретили вместе с целым классом детворы, выехав в поход то ли на катамаранах, то ли плотах. Природа, уединение на пляже, изучение естествознания и возможность ночевки на воде, по сути, спасло их жизни. Но теперь, без еды и с кучей школоты, рыдающей без родителей, они уже не знали, что делать и отправились искать помощь.
Всего в их лагере было четыре женщины и пятнадцать детей в возрасте от десяти до четырнадцати лет. Прям мечта Джерри про новых жителей лагеря, но мы все равно связались с МакФерси, передали координаты, а он пообещал прислать эвакуационную команду.
Мы проводили их до лагеря и отдали всю еду, что была с собой. Строго-настрого даже довольно жестко, иначе нас никто не хотел отпускать, приказали сидеть тише воды ниже травы и ждать выживальщиков. Еле вырвались, а потом еще минут десять прогоняли от машины рыженькую, которая ни в коем случае больше не хотела оставаться без помощи. Но Вадик, черт его знает, как он это делает, да еще и шепелявя, обаял, уболтал и успокоил, пообещав, что все будет хорошо.
В итоге к миротворцам приехали только за полдень. Остановились метров за сто до въезда, выбрали хорошую точку обзора и, не глуша двигатель, сидели и потели в машине. Я помнил, что у сектантов есть РПГ и понимал, что мы были прекрасной и уязвимой целью, но хвоста за нами не было, а Егеря я опасался больше.
– Фсе, поефали, или у меня яйца в крутую фейфас фварятфя, – Вадик высунулся в открытое окно, но тут же дернулся обратно, обжегшись о раскаленный металл, – Нет там никого, мофет на офоту уфел?
– Вижу, что нет никого. Но контейнеры не проглядываются, и за домиками слепая зона, – я поудобней перехватил штуцер, хоть и короче он обычного ружья, все равно неудобно в кабине по сторонам махать, – Ладно, все запомнил? Въезжаем по прямой, через пятьдесят метров сворачиваем к домикам и паркуемся так, чтобы быстро залезть на крышу в случае опасности.
– Беф фопливыф рафберуфь, фделаем это!
Вадик, переключил передачу, тронулся и, на всякий случай то виляя, то притормаживая поехал к воротам лагеря. И пока все было тихо. Ни неожиданной стрельбы из укрытий, ни рева монстров, ни криков неизвестных «чаек».
Даже расслабило немного. Егерь может быть на вылазке, явно, что поблизости добычи уже нет для него. И в таком случае все просто – вошли, набили багажник полезностями и также быстро вышли.
Но стоило въехать на территории лагеря, как все пошло не по плану.
Егерь атаковал сразу же. Уж не знаю, кто тут на кого охотился, но эта зараза пряталась в тени домика, заменявшего КПП. И как только «альмера» пересекла линию ворот, справа мелькнула тень, а в следующее мгновение в машину, как тараном, влетело бронированное тело монстра.
Едь мы чуть медленней, удар пришелся бы ровно в мою дверь. Но мне и так прилетело, за шиворот посыпалось битое стекло, сиденье вжало вперед покореженным металлом. А я налетел грудью на панель, ударился о приклад штуцера, выбил им окно, но из рук не выпустил. Машину вмяло, подбросило и перевернуло. Вадик только и успел заорать что-то в духе: «Нофорог, бляяя», как его заткнуло хлопнувшей подушкой безопасности.
Может и носорог, но точно не черепашка. И по скорости, и по мощи. Перевернув машину, Егерь принялся крушить ее ударами сверху. Бил руками-молотами, как какая-то горилла, рыча, как безумный. С каждым ударом машина все больше просаживалась к земле, норовя похоронить нас с Вадиком внутри. Охая от боли, я перекрутился в тесноте, пытаясь выбраться из-под груды мусора, сыпавшегося из перевернутой машины. Повсюду были сигары, даже не знал, что Вадик столько их набрал.
Что с напарником было непонятно, из-под подушки слышалась возня, откуда-то капала кровь. Я зацепил Вадика, пока сам барахтался, и ругань сменилась на вопль боли. Главное, что, жив. Я сам был не лучше – болела вся верхняя часть тела, горел лоб, кровь капала на глаза, но переломов я не чувствовал. Крутился, царапая руки, но выталкивал себя через разбитое лобовое стекло.
Выбрался, пошатываясь прислонился к бамперу и поднял штуцер в сторону Егеря. Он будто не замечал меня, продолжая крушить машину. Я выстрелил.
Возможно, совершив очередную ошибку.
Семь килограмм, шестисотый нитро-экспресс, калибр, который способен свалить слона, так же легко, как и разобрать на части самого стрелка. Будь я в норме, мог бы справиться с отдачей. Да, может, плечо бы отбил, может, даже отшатнулся, удержав равновесие. Но в форме я не был.
Нитро-экспресс пришелся Егерю по касательной вбок, почти в подмышку в момент очередного замаха. Пробил насквозь, сотворив дыру в ребрах и выбив ошметки и части вросшей в спину винтовки. Мутанта отбросило на несколько метров, а где-то в лагере истошно взвыли «чайки».
Что было дальше, я уже не видел. Штуцер лягнул в плечо и вырвался из рук, меня развернуло и опрокинуло на землю. А когда я, мотая головой и подволакивая руку, смог встать, мутанта уже не было. Только коричневые следы больше похожие на гнойные пятна, а не на кровь, уводили куда в сторону домиков.
Я потрогал плечо, было больно, но не смертельно. Наоборот, от боли в голове стало проясняться быстрее. Синяк будет здоровый, но ни вывиха, ни перелома не чувствую. Стал двигать рукой, разрабатывая плечо, аж слезы сначала брызнули, но через несколько махов, стало отпускать. Пальцы слушаются, в локте сгибается, кости наружу не торчат – так что прорвемся.
Я поднял штуцер, хоть и не был уверен, что смогу выстрелить второй раз прямо сейчас, и пошел проверять Вадика.
* * *
– Бля, я как в том анекдоте, – Вадик запихнул в нос два ватных тампона, пытаясь остановить кровь.
– В каком? – я распотрошил пачку фентанила и достал уже второй пластырь, задрал рукав футболки и стал приклеивать прозрачную пластинку. Надо бы только не переборщить, все-таки опиоидный анальгетик.
– Ну, том фамом, где муфик говорит: пока подуфку бефопафнофти прогрыф, лоха упуфтил, – Вадик попытался засмеяться, но быстро скривился от боли и протянул руку, – Дай-ка мне тофе.
Мутанта не было ни видно, ни слышно уже минут пятнадцать, но я не верил, что тварюга просто заползла куда-то и сдохла.
Вадика тоже помяло, но не смертельно, только подушка безопасности дополнительно сломала нос и разбила губы так, что красавчиком его еще долго не назовут, а запланированное свидание с рыженькой точно придется отложить. Не знаю, как ему пришлось в остальном, но больше его беспокоил именно факт пролета с новой знакомой.
Выбравшись из машины и подхватив основные вещи, мы спрятались в домике с лекарственным складом и теперь, как могли, приводили себя в порядок.
– Готов? – спросил скорее себя, нежели Вадика. Надо прикончить монстра, пока обезболка действует, потом откат будет такой, что не то что штуцер, обрез поднять не смогу, – Пойдем, а то лох не мамонт, он не вымрет.
Выдвинулись. Я впереди со слонобоем, Вадик прикрывает с «моссбергом». Вернулись к машине и пошли искать подранка. Следы гнили, вытекшей из мутанта, вывели нас на парковку с грузовиками, потом дальше к контейнерам, а там оборвались.
Егеря мы сначала услышали – тяжелое сиплое дыхание, с периодическим подсвистом. Может, он и регенерирует, но дырку в легком еще не затянул. Он был где-то рядом, через контейнер или, максимум, через два.
Что-то хрустнуло под ботинком, закричала, будто сигнализация, «чайка», и в следующее мгновение в просвете между контейнерами мелькнула черная тень. Но когда мы дошли до угла, никого уже не было.