Божественный отбор

Таблица 2. Сопоставление событий пятого и шестого дней Шестоднева и представлений научного эволюционизма

По Библии птицы появляются до земных животных, тогда как по эволюционной теории дарвинизма птицы происходят от земных пресмыкающихся (предположительно, от оперенных динозавров). Этот момент создает неудобства для адаптивного креационизма, усложняя примирение текста Священного Писания с современными научными представлениями, ведь птиц Бог сотворил в пятый день, а земных животных в шестой день. Эта сложность в определенной степени нивелируется тем соображением, что эволюционисты полагают пресмыкающихся потомками земноводных. Однако полностью это противоречие не снимается.

Не меньше проблем креоадаптизму доставляет представление дарвинистов о происхождении китов от земных копытных млекопитающих (предположительно, от предка свиней). Причина все та же. Тут даже сложно представить, каким образом адаптивный креационизм смог бы выкрутиться.

В приведенной выше библейской цитате сотворение человека описано коротко. Более подробное описание можно обнаружить далее:

«И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою. […] И сказал Господь Бог: не хорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника, соответственного ему. […] И навел Господь Бог на человека крепкий сон; и, когда он уснул, взял одно из ребр его, и закрыл то место плотию. И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку» (Быт 2:7, 18, 21—22).

Здесь мы вновь обнаруживаем существенную проблему креоадаптизма. Библия говорит о создании мужчины «из праха земного». Сторонникам христианского эволюционизма непросто преодолеть этот момент в пользу теории происхождения человека от животных посредством естественного отбора.

Креоадаптисты, как правило, искусно уходят от обсуждения этой проблемы. Например, Константин Пархоменко делает упор на смещении ракурса рассмотрения истории творения:

«Человек творится вместе с животными, что подчеркивает его природную преемственность с животными… Вот эта маленькая, но важная деталь – в один день творятся и животные, и человек. Библия констатирует, что человек преемственно связан с животным миром» (Пархоменко К. Сотворение мира и человека, гл. «Шестой день творения»).

Да, в Библии человек появляется почти одновременно с животными, но Моисей нигде даже не намекает о происхождении человека из животного.

Более затруднительной или даже фатальной для креоадаптизма является проблема сотворения первой женщины из ребра мужчины. По этому поводу Константин Пархоменко замечает:

«У автора 2-й главы [книги Бытие] сначала творится Адам, затем от Адама берется жена – Ева. Причем Ева творится из ребра Адама, что говорит о том, что она не ниже человека, но что она единоприродна с Адамом» (Там же).

Достигают ли креоадаптисты таким толкованием библейского текста цели сближения с теорией естественного отбора? Полагаю, вряд ли.

Кроме того, в креоадаптизме популярна версия, которую предлагает шумеролог Сэмюэл Крамер:

«…Наиболее интересным результатом сравнительного анализа шумерской поэмы [«Энки и Нинхурсаг»] и Библии является вытекающее из него объяснение загадочной истории сотворения Евы, «матери всех живущих», из ребра Адама. Почему из ребра? Почему древнееврейские авторы предпочли ребро всем другим частям тела, когда речь шла о создании Евы, чье имя, согласно библейской традиции, означает «та, кто дает жизнь» [Быт 3:20]?

…На шумерском языке ребро обозначается словом «ти». Богиня, созданная для того, чтобы исцелить боль в ребре Энки, носила имя Нинти, то есть «госпожа ребра». Но шумерское слово «ти» означает также «давать жизнь». Таким образом, в шумерской литературе «госпожа ребра» благодаря своего рода игре слов превратилась в «госпожу, дающую жизнь». Это была одна из первых литературных ошибок, которая укоренилась на века благодаря библейской легенде о рае, хотя здесь уже никакой игры слов не осталось, потому что на древнееврейском языке «ребро» и «дающая жизнь» звучат по-разному.

Я пришел к такому, вполне возможному, объяснению библейской легенды через влияние шумерской поэмы совершенно самостоятельно в 1945 г. Однако та же мысль была высказана на тридцать лет раньше выдающимся французским ассириологом Шейлем, о чем мне сообщил американский востоковед У. Олбрайт. Раз к подобному объяснению пришли двое, значит, оно вполне правдоподобно» (Крамер С. История начинается в Шумере, 21).

Объяснение любопытное, но практически бесполезное. Допустим, на одном из древних языков слова «ребро» и «жизнь» звучат одинаково. И что с того? Как это помогает креоадаптистам приблизить историю сотворения Евы из ребра Адама к научным представлениям о происхождении человека? Скорее это объяснение может использоваться атеистами для дискредитации текста Библии в попытке доказать ее зависимость от языческих мифов. Однако не менее убедительным будет утверждение, что именно языческие мифы представляют собой вторичное искаженное знание о библейском предании. Здесь под библейским преданием мы имеем в виду устную патриархальную историческую традицию, существовавшую до ее записи Моисеем.

Примечания