Пока не исполнится все
– Элья, я очень рад, что ты рядом, но (тут он шутливо дернул ее за прядь волос) так будет не всегда. На будущий год ты достигнешь совершеннолетия, и придется определяться с выбором жениха. Князь уже говорил тебе что-нибудь?
– Нет, не говорил. Я покорюсь его воле, он знает об этом. Но, как всякий отец, он желает счастья своему ребенку, поэтому пока не торопится делать выбор своего преемника.
– Я не сомневаюсь, что его выбор будет правильным и для Хурусвы, и для тебя, сестренка, – сказал Имерель. – К ночи холодает, но завтра день будет солнечным, мы многое еще успеем сделать. Пойдем?
И обнявшись, молодые люди спустились с башни в свои покои.
***
– Помогите! Помогите!
Элья проснулась от истошного женского крика и не сразу сообразила, приснилось это или было наяву. Накинув халат, она выскочила в коридор и сбежала на нижний этаж. Повсюду были зажжены факелы, люди в панике метались по залам. Раздался звук горна – это объявили тревогу. Элья остановила пробегавшую мимо кухарку.
– Дари, что произошло?
– О, госпожа, на нас напали! Но никто толком ничего не знает, – Дари судорожно сглотнула. – Мы все в растерянности. Нельф, дежуривший на башне, как хмельной ввалился в зал, прохрипел, чтобы немедленно объявили тревогу и сообщили Имерелю. Потом он упал, и из его горла хлынула кровь. Но кто мог напасть на него там, наверху?!
Элья погладила женщину по волосам, пытаясь ее успокоить, а затем побежала разыскивать Имереля. Взбежав в башню, она выскочила на открытое место. Ветер сильными порывами раздул полы ее халата и растрепал волосы, но она, не обращая внимания, подбежала к брату. Имерель стоял возле зубца стены и отдавал воинам приказ оцепить башню. Увидев Элью, он велел ей возвратиться в крепость. Откуда-то сверху раздался резкий звук, который больно ударил по ушам. Элья зажала уши, а когда опустила руки, то увидела, что к башне подлетают какие-то существа.
– Немедленно уходи! – прокричал ей Имерель сквозь порывы ветра. – И успокой людей!
Элья побежала вниз по винтовой лестнице, но мысли ее неотступно возвращались к тому, что она успела увидеть: множество темных существ, летящих к башне. Она вспомнила свое видение в лесу, и ее охватило страшное предчувствие.
Защитники не были готовы к такому нападению. Демоны стремительно налетели, смели заграждение, и сталь мечей не сдержала надвигающееся зло. Теперь уже никто не защищал крепость единым оплотом, каждый сражался за свою жизнь. Это были порождения Тьмы в женском обличье с широкими сильными крыльями и телом, покрытым чешуйчатой кожей. Демоны хищно скалились, показывая острые клыки, взглядами пригвождали жертв к стенам, а потом разрывали тела. Спасения от этих тварей быть не могло.
– Отступайте! Отступайте в крепость! – Имерель старался перекричать ветер, порывы которого сбивали воинов с ног на каменный пол, ставший скользким от пролитой крови.
Спустя непродолжительное время после атаки внутри крепости осталась горстка отчаявшихся людей, которых Элья еще пыталась спасти. «О, если бы отец был сейчас с нами!», – шептала она как заклинание, надеясь, что его сила и мудрость помогут на расстоянии. Ей было очень жаль защитников, погибших ужасной смертью, и страшно за оставшихся в живых.
Небольшая группа взрослых и детей собралась в одном из залов. Люди привалили к двери тяжелую мебель и замерли, глядя на Элью, видя в дочери князя последнюю надежду на спасение. Где-то в крепости продолжался бой, раздавались крики, но исход сражения уже был ясен, и Элья мучительно пыталась принять какое-то решение. «Должен, должен быть выход! Я не могу оставить этих беззащитных людей на растерзание Тьмы!» – билась в голове девушки мысль.
– Госпожа, Вы сделали для нас все, что могли, – сказала Дари, ласково коснувшись ее рукава. – Мы все верно служили своему господину и ни о чем не жалеем. Если нам не суждено спастись, то это не Ваша вина.
Люди закивали, но в их глазах читался немой ужас: погибнуть такой смертью было очень страшно. О себе Элья не думала, потому что с детства отец привил ей любовь к своим подданным и великую ответственность за их жизни и благополучие.
– Я знаю, что надо делать! – внезапно поняла Элья. – В крепости есть потайной ход, который проходит под землей и выводит в лес. Нам нужно спуститься на нижний этаж и попасть в оружейный зал, откуда начинается тайный коридор. Тогда мы сможем спастись.
– А мы можем просто укрыться, переждать нападение, и демоны не станут нас искать? – несмело спросил поваренок Барр.
– Вряд ли они остановятся, – ответила Элья, и в подтверждение ее слов мимо решетчатого окна пролетел жуткий силуэт.
– Сейчас мы откроем дверь и постараемся как можно тише и быстрее спуститься по боковой лестнице, – скомандовала она.
Люди трясущимися руками освободили проход, а Барр выглянул в коридор:
– Здесь никого нет.
Элья пошла впереди, подавая знаки, когда нужно остановиться и переждать. Им удалось спуститься с лестницы до первого этажа. Повсюду лежали обезображенные тела воинов, стены были густо забрызганы кровью, запах смерти не давал дышать. Элья судорожно вздохнула и продолжила вести людей. Никто не мог сдержать слез, все молча плакали. До оружейного зала осталось совсем немного, когда сразу несколько демонов почуяли людей и полетели к добыче. Несчастные в панике побежали в разные стороны, некоторые не выдержали и кинулись из открытых окон прямо на камни, другие – обратно к лестнице.
Элья запнулась о меч, попавший под ноги, и когда вновь поднялась с ним, то увидела демона, летящего к ней. Вблизи это существо было еще более отталкивающим. Оно смотрело немигающими глазами и как будто оценивало жертву. Страх был таким сильным, что ноги сами понесли девушку из зала, но демон обогнул колонну, вылетел прямо на Элью, схватил ее голову и прислонил к своей. Девушка почувствовала, как чужеродная сущность демона вливается в нее широкой струей, а потом увидела эту струю и себя со стороны. Сознание уже оставляло ее. С последними силами Элья сжала рукоятку меча и всадила его лезвие в себя. Демон издал вопль, связь прервалась, и существо в судорогах рухнуло на пол. Элья этого уже не видела. Перед ее глазами проплыли зеленый лес, могучая река и яркий куст орлании, дарящий восхитительный аромат. Отец грустно улыбнулся ей, и мама, дорогая мамочка протянула руку. Элья шагнула к ней.
Тем временем в голове демона бушевал смерч, разрывая последние нити сознания жуткого существа. Внезапно под чудовищем образовался провал в запредельное, и темная душа, увлекаемая неведомой силой, рухнула вниз.
***
Искорка очнулась в маленькой белоснежной комнате. За исключением синей тумбочки, стоящей в углу, в помещении больше ничего не было. Внезапно она все вспомнила и замерла в ужасе от осознания своего первого земного воплощения: она была демоном, убивала людей и в этой девушке собиралась возродить новое чудовище.
– О, Создатель! Как же так?! Почему мой первый опыт оказался таким ужасным?!
Но отвечать было некому. Искорка понимала, что нужно собрать силы для следующей жизни, чтобы она вновь не стала горьким уроком.
Глава 3. Фаюмская история
Это был золотой век долины Нила. Фараон Аменемхет III – владыка Верхнего и Нижнего Египта заканчивал грандиозное строительство оросительных каналов в Фаюмском оазисе. В самом Фаюме во славу XII династии фараонов Среднего царства было возведено огромное каменное здание, которое из-за бесчисленных переходов стало называться Лабиринтом и прославилось в других землях. Это было время, когда фараоны склоняли к своим ногам целые народы, но и сами поклонялись великой силе – искусству. Культ древнего бога Ра, господствовавший во времена Старого Царства, сменился культом солнечного Амон-Ра, а заупокойные ритуалы стали доступны не только вельможам, но и людям среднего достатка.
– Акил, ты не забыл, что сегодня обещал сыграть для наших гостей? – из дома раздался женский голос.
Юноша встал с низкого ложа, удобно устроенного в саду в тени пальм, и вошел в дом. В большой комнате, несмотря на послеполуденный зной, царила приятная прохлада. Стены были выкрашены в белый цвет и задрапированы льняными коврами. Босые ноги Акила ступили на пол, покрытый тростниковыми ковриками. Легкий ветерок колыхал прозрачные занавески и разносил аппетитный запах жарившегося мяса.
– Конечно я помню, мама, – ответил он. – Я сочинил новую мелодию для флейты и собираюсь исполнить ее. Надеюсь, что гостям понравится.
Нефтис кивнула сыну и продолжила готовиться к приходу гостей. В последнее время все складывалось хорошо. Десять лет назад смерть Гахиджи в походе против нубийцев покрыла его имя славой, но какой в ней прок, если жена и сын остались одни. Семья Гахиджи выхлопотала для Нефтис место управляющей в бальзамической лавке и учебу Акила при храме. С тех пор Акил вырос и превратился в стройного молодого человека с миловидной внешностью. С детства он тяготел к наукам и мать всячески поощряла это стремление. Мальчиком он подолгу проводил время в бальзамической лавке матери и с благоговейным интересом наблюдал за всеми происходящими там таинствами.
Обычно несколько бальзамировщиков колдовали над привезенным телом умершего: один осматривал и намечал место надреза, другой разрезал плоть, третий доставал внутренние органы. Еще были мумификаторы, которые обрабатывали тело, заворачивали его в ткани, обкладывали амулетами. Все действия были точными и отлаженными, и в этом Акил видел почти божественный ритуал сохранения храма, в который душа возвращается после смерти. Желающих стать таким драгоценным сосудом находилось немало. Родственникам умершего предлагалось несколько способов мумификации, и они, исходя из своих финансовых возможностей, выбирали подходящий вариант.
– Мама, почему не все мумии делаются одинаково? – спрашивал маленький Акил.
Он подмечал, что у состоятельных людей извлекали все внутренности, тела обмывали вином, натирали благовониями и заворачивали в дорогие ткани. Более дешевый вариант предполагал просто впрыскивание в брюшную полость покойника кедрового масла, а в тела бедняков вливали обыкновенный сок редьки. Так, будучи еще ребенком, Акил познавал азы социального неравенства, существовавшего даже в заупокойном мире. Нефтис все это время успешно управлялась с бальзамической лавкой, которая, впрочем, как и любое похоронное дело, приносила им стабильный доход и обеспечивала безбедную жизнь.
Мать напрасно переживала, что сын может пойти по стопам отца и выбрать военную службу. Напротив, Акила не привлекали тяготы и жестокость этого занятия. Его мягкая натура была расположена к музицированию и прочтению свитков. Целыми днями он пропадал сначала в школе при храме, потом в библиотеке. Ему нравилось находиться в ее просторных залах среди огромного количества книг. Нередко здесь собирались не только ученые, но и люди, занимавшие высокие посты в окружении фараона. Акил внимал их беседам и мечтал когда-нибудь вот так же умно рассуждать о тайнах человеческого тела – он твердо решил стать врачом.
«Как же летит время», – подумала Нефтис, расчесывая волосы перед полированным бронзовым зеркалом. Вопреки существующей моде и своему положению в обществе она не брила голову и не носила парик. В молодости Нефтис была довольно привлекательной девушкой, но после смерти мужа больше не вышла замуж и целиком посвятила себя воспитанию сына. Благо она могла позволить себе такую свободу и не находиться под опекой. Женщина оглядела себя в зеркале и отметила, что фигура с возрастом немного расплылась, на лбу и вокруг губ давно залегли жесткие складки, а взгляд миндалевидных глаз утратил свою мягкость.
– Панья, приготовь воду, – приказала она.
После освежающей процедуры специально обученная рабыня сделала ей массаж и натерла краской, делающей кожу светлее. Нефтис облачилась в синий нарамник-халат с рукавами, затянула на талии поясок и надела сандалии. Потом еще раз взглянула в зеркало, подвела глаза черной краской и осталась довольна своим отражением. Рабыня сообщила ей о прибытии гостей, и хозяйка дома поспешила к ним.
– Господин Джау, госпожа Зэорис, рада вас видеть! – приветствовала она пришедших.
Достопочтимая семейная пара прибыла к Нефтис, чтобы обсудить детали предстоящей мумификации отца господина Джау. Беседа текла неспешно, к ужину к ним присоединился Акил. Он живо интересовался у господина Джау перспективами врачебной практики, поскольку его учеба подходила к концу.
– Акил, – Джау внимательно посмотрел на молодого человека, – я думаю, из тебя получится хороший врач. Ты получил прекрасное образование, пришло время проявить свои способности. Завтра я представлю твою кандидатуру дворцовому лекарю, и, да поможет нам Изида, твоя судьба устроится.
– Господин Джау, – обратилась к гостю Нефтис, – Акил талантлив не только в науке, ему открылся также дар игре на флейте, и он готов вам сыграть.
Зэорис и Джау довольно кивнули, и Акил заиграл. Мелодия то журчала ручейком, то сбегала бурным потоком, она летела, падала, взмывала вверх и была самой жизнью. Для гостей он извлекал из флейты повествование о смерти и воскресении Осириса – бога созидательных сил природы и загробного мира. Мелодия была настолько живой, что господин Джау где-то в мечтах уже сам был немного Осирисом.
«Ифе, я играю для тебя», – тем временем думал Акил. Перед ним стоял образ красавицы, танцующей на приеме, устроенном в библиотеке по случаю прибытия церемониймейстера фараона, господина Хеси. Увидев в первый раз ее завораживающие в танце движения, кроткий взгляд и чарующую улыбку, Акил понял, что нашел госпожу своего дома.
Вечер клонился к закату. Гости поблагодарили Нефтис за теплый прием, обе стороны остались довольны встречей и распрощались. Чуть позже мать и сын лежали друг напротив друга на широких ложах и наслаждались вечером. Нефтис обдумывала завтрашний день и даже не подозревала, какие мысли витают в голове ее дорогого Акила.
«Ифе, – сказал он девушке в последнюю встречу, – ты свободна и можешь сама выбирать себе мужа. Но знай, что свет солнца Амон-Ра померкнет для меня, если я не стану твоим избранником». Ифе была благосклонна к Акилу, и теперь он не знал, как преподнести матери весть о том, что женится.
– Мама, я хочу тебе сказать, – решился, наконец, Акил. – Я уже не мальчик. Надеюсь, что скоро у меня будет придворная служба, и я хочу привести в дом жену.
– Прекрасно, сынок, – оживилась Нефтис. – Мы подберем тебе достойную пару.
– Я уже нашел.
– Да? И кто она? Подожди, не говори. Это дочь судьи, господина Птах-Шепсеса?
– Нет, это не она.
– Странно, я была уверена, что ты ей оказывал знаки внимания. Вы так близко сидели, когда читали свиток папируса.
– Мама, она не нашего круга. Ее зовут Ифе, она из бедной семьи, но для меня это ничего не значит, – твердо сказал Акил.
Нефтис привстала с ложа.
– Сын, ты не можешь так поступить. Наши родственники, мои и твоего дорогого отца, никогда не одобрят такой брак. Ты понимаешь, что этой связью пачкаешь кровь? Чем занимается эта несчастная?
– Она танцовщица, скромная, благочестивая девушка. Она тебе обязательно понравится.
– Акил, – железным голосом сказала мать, – об этом не может быть и речи!
Она резко встала с ложа и ушла к себе.
– О, Хатор, ты помогаешь всем влюбленным, помоги и нам! – взмолился Акил. – Что плохого в том, что моя избранница танцует и дарит людям праздник? Я не могу сделать выбор между матерью и любимой девушкой. Если мать так сказала, она уже не изменит свое решение, хоть сколько говори, что Ифе умна и благочестива.
Акил посмотрел на звездное небо и вдруг почувствовал желание подняться к нему, соединиться со звездами и узнать все ответы. Что-то неясное теснилось в его груди. Казалось, еще миг и тайны бытия откроются ему. Он вздохнул и, уже засыпая, обратился к кому-то неизвестному: «О, Создатель…».
***
Проходили недели, но Нефтис оставалась непоколебимой в своем решении не допустить этой унизительной для нее связи. Акил редко виделся со своей возлюбленной, поскольку работа при дворе (а его без препятствий приняли помощником дворцового лекаря) отнимала большую часть времени. Ему постоянно приходилось узнавать новое, вникать в детали, проявлять внимательность и старание. Дом Нефтис по очереди стали навещать родственники с материнской и отцовской стороны, они вели долгие беседы с Акилом на тему узов брака и чистоты рода. Акил молча слушал, но в душе продолжал следовать за мечтой.
В один из дней Нефтис села напротив него и спросила:
– Что ты решил по поводу этой девушки?
– А я ничего не менял, – ответил Акил и потер уставшие глаза. – Отец оставил мне небольшое наследство, но я должен сам встать на ноги. Господин дворцовый врач хвалил меня, через месяц мне повысят жалование. После этого состоится свадьба.
Нефтис побледнела, но ничего не сказала. Через неделю Акил пришел домой раньше времени и увидел, как мать разговаривает с двумя незнакомцами. Она поблагодарила их за что-то и подала мешочек, в котором обычно носили золото.
– Мама, – спросил Акил, – кто эти люди?
Нефтис внимательно посмотрела на Акила, размышляя о том, что лучше: оставить его в вечном неведении или огорчить. Она выбрала второе. «Мой сын справится с этим и обязательно встретит достойную женщину», – решила она и сказала:
– Твоя свадьба не состоится, сынок.
– Почему?
– Твоя невеста уехала. Я вчера была у нее, мы поговорили, она поняла, что неровня, и отказалась от тебя.
– Кто эти люди, которые к тебе приходили?
– Это ее родственники. Я пыталась загладить ваш разрыв и передала для нее немного золота. Акил! Куда ты?
Недослушав мать, Акил выбежал из дома и со всех ног бросился к Ифе. Но ее комната была пуста, хозяин дома сказал, что она куда-то съехала и не сообщила адрес. Домой он шел не помня себя, все вокруг потеряло значение. Мир стал таким хрупким, и одного движения было достаточно, чтобы он разлетелся на мелкие кусочки.
«Как же она могла так поступить?» – постоянно спрашивал себя Акил. Эта мысль преследовала его и на работе, и в свободное время. Он опять стал ходить в библиотеку. Сначала делал это, чтобы доказать, что место знакомства больше не причиняет боль, потом – из любви к книгам. Однажды он встретил там Ати, дочь судьи, ту самую девушку, которую мать пророчила ему в жены. Нефтис оказалась провидицей. Статус помощника придворного врача требовал крепкого семейного положения, и через некоторое время в дом вошла молодая жена.
Проходили годы… Нефтис радовалась внукам и достижениям Акила, но временами замечала в глазах сына какую-то непонятную пустоту. Однажды Нефтис сильно занемогла и послали за Акилом, она не хотела уходить, не попрощавшись со своим дорогим мальчиком. Когда он спешно пришел, мать подозвала сына к своему ложу и прошептала:
– Сынок, я должна признаться.
– Мама, тебе не стоит сейчас говорить, береги силы.
Влажный платок лег ей на лоб, но он не мог остудить жар, охвативший умирающую.
– Нет, это важно, послушай меня. Я очень провинилась перед тобой. Это давняя история.
– Если что-то и было в прошлом, то сейчас уже неважно. Ты очень дорога мне, и я никогда не посмею осуждать тебя.
– Акил, сынок, я очень виновата перед тобой. Тогда, много лет назад, та девушка… Ифе…
– Ифе?
– Да. Она не бросала тебя. Я заплатила, чтобы ее остригли и сделали рабыней. Ее увезли в другие земли, не знаю, куда именно. Простишь ли ты меня, сынок?
Акил потрясенно молчал.
– Сынок, не молчи, скажи что-нибудь. Есть ли мне прощение? – слезы побежали по щекам Нефтис.
– Сынок…
Голос Нефтис сорвался. Акил продолжал молчать.
«Это было так давно, – в этот момент думал он, – я был молодым, считал, что нашел любовь всей жизни. Через годы я приучил себя не вспоминать ту историю. Ати хорошая жена и мать, я старался не огорчать ее. Но даже страшно представить, как прошла жизнь женщины, которую я когда-то любил».
– Мама, ведь дело не только в Ифе, – наконец, глухо произнес он. – Ты всегда давала мне правильные, мудрые советы, вот только почему мне кажется, что эту жизнь прожил не я. Как будто персонаж из мистерии двигался, как ты хотела, и говорил то, что ты хотела. Ты подчинила меня своей воле, сделала марионеткой, но я не виню тебя. После смерти папы ты сама вырастила меня и привыкла, что я всегда был послушен. Один раз я посмел проявить характер, и вот что из этого вышло. Проси прощения не у меня, а у Ифе.
Акил устало прикрыл глаза, потом добавил:
– Когда ты предстанешь перед судом Осириса, и он положит на чашу весов твое сердце, знай, что в противовес содеянному на другой чаше будет моя любовь. И это тебя спасет.
***
Искорка внезапно очнулась в белоснежной комнате. По ощущениям ей показалось, что она плыла в каком-то общем потоке силы, а потом ее внезапно отделили. «Да-а-а, эта жизнь, конечно, лучше, чем предыдущая, – подумала она, – но в любом случае придется отвечать за свои поступки. Только помнить прошлый опыт я не буду, и с этим ничего нельзя поделать».
Впереди ее ждало новое путешествие.
Глава 4. Незнакомка с мечом
– Быстрее, давайте ее сюда, бросайте на стол! – кричал плотный толстый мужчина, спуская штаны.
Несколько воинов пытались справиться с девушкой, которая отчаянно извивалась в их руках. Наконец, ее толкнули на деревянный стол, возбужденный мужчина грубо схватил ее за волосы и разорвал на несчастной одежду.
– О, шотландское отродье не так уж и плохо! – загоготали присутствующие. – Не замучь ее до смерти, Джон, оставь нам полакомиться.
Избитое лицо девушки смотрело поверх голов этого сборища, потом от боли и отвращения она крепко зажмурила глаза. После получаса утех тело пленницы выбросили во двор, и уже никто ею не интересовался.
«Холодно, как же мне холодно», – очнулась она через некоторое время, и тут же откуда-то изнутри раздался приказ: «Жить! Жить!». Несмотря на дикую боль во всем теле, девушка начала медленно ползти в темноте, пока не наткнулась на деревянный забор. В одном месте колья разошлись, и она, теряя сознание, протиснулась между ними. В глаза светила луна, она не знала, сколько времени пролежала по ту сторону забора. Никаких сил давно не было, она просто в беспамятстве поползла через небольшую поляну к кромке леса. «Жить! Жить!» – короткими толчками отдавалось у нее в голове. Достигнув леса, она вползла в густой кустарник и больше уже не двигалась.
***
– Аллан, скачи сюда, здесь лежит какая-то женщина! – крикнул лучник мелькавшему среди деревьев всаднику на сером коне.
Аллан Мор подъехал к кустам и увидел обнаженное тело.
– Живая?
– Дышит, но зверски избита.
– Похоже, мы воюем со зверем. Отнесите ее в Станхус.
Всадник поскакал вперед, а лучники положили девушку на плащ, взяли материю с разных концов и понесли ношу.
Через некоторое время девушка с трудом открыла заплывшие глаза и с ужасом увидела все тот же бревенчатый потолок, на который смотрела несколько часов назад. Ее сознание не могло выдержать повторения случившегося, но из ослабевшего горла вырвался только скорбный стон.
– Тише, тише, дорогая, ты в безопасности. Сегодня утром Станхус освободили от англичан, все уже закончилось, – раздался где-то рядом голос.
Девушка попыталась повернуть голову в его направлении, но не смогла. Тогда голос переместился поближе, и она увидела перед собой женское лицо. Что-то мокрое побежало по лицу девушки.
– Поплачь, милая, тебе станет легче, а потом успокаивайся. Я помыла тебя и намазала мазью. Сейчас тебе должно быть очень больно, но ты поправишься.
Эти слова произносила уже немолодая полноватая женщина, укрывавшая ее плащом. Боль утихла под действием тепла и лекарств, и девушка уснула.
«Кто же ты такая? – задумчиво разглядывал Мор спящую. – Как ты могла оказаться здесь одна среди англичан? Неужели тебе хватило мужества шпионить за ними?». Спящая во сне застонала, и Мор больше не стал угадывать причины появления незнакомки в английском гарнизоне.
Через несколько дней незнакомка уже могла самостоятельно встать, но была еще слаба. Рано утром, держась за стены, она вышла во двор и встала под ласковые солнечные лучи.
– Это хорошо, что ты выздоравливаешь, – раздался голос позади нее.
Она обернулась и увидела рядом с собой молодого темноволосого мужчину в тунике и наброшенном поверх длинном плаще.
– Как тебя зовут? – спросил он.
– Нэйтия, меня зовут Нэйтия, я шотландка, – с усилием произнесла она.
– Нэйтия? Как-то неуверенно ты говоришь. А еще что-нибудь скажешь? Что ты делала в Станхусе?
– У меня были причины.
Увидев удивленное лицо мужчины, она поспешно добавила:
– Я вам не враг.
– Какая таинственность. Ну, по крайней мере, ты шотландка и тоже ненавидишь англичан.
– Кто меня спас? – спросила девушка.
– Тебя нашли мои лучники. Меня зовут Аллан Мор, я недавно в этих местах, решил примкнуть к Лэрду Смиту. Слышала о таком?