Строптивая девственница

Глава 8

– Убери от нее руки, урод!

Мальчишка лет десяти вбежал в комнату и вцепился в жидкие волосенки противного худосочного мужика, что лапал его мать.

– Убери от меня своего звереныша! – заверещал мужик тонким голосом, падая на пол.

Сейчас у тебя волос-то поубавиться! – злорадно подумал мальчик, дергая изо всех сил. А визг мужика стал похож на свинячий.

Еле как мать оттащила сына от жертвы и уволокла в комнату.

– Ты будешь наказан, поганец! – строго проговорила, не забыв запереть за собой дверь.

– Его лечить нужно!..

– Он же зверем растет!..

– Псих ненормальный!..

Какое-то время мальчик прислушивался к возмущенным возгласом. На их фоне шелестел тихий мамин голос. Порой, очень редко, она вот так же уговаривала его, когда он что-то не хотел делать. Но зачем она так же говорит с этим уродом, который делает ей плохо?!

Мальчик остался без ужина, и до самой ночи дверь в его комнату не отпиралась.

Он уж почти уснул, мучаемый голодом, когда пришла мама.

– Ты сегодня перешел все границы, сын! – строго смотрела она на него, покачиваясь из стороны в сторону.

Снова она пила водку. Она всегда пила ее с этим худосочным. И его запирала. А сегодня забыла запереть…

– Мам, пусть они все оставят тебя в покое. Зачем они нам? – сел мальчик в кровати.

– А ты есть хочешь? Одеваться нормально хочешь? Без них ничего этого у тебя не будет, – ткнула мама пальцем в игрушки мальчика.

– И не надо! – выкрикнул он. – Я ненавижу их всех! Из-за них ты плохая!

– Оставайся сегодня без ужина, – усмехнулась мама, выходя из комнаты. – Может, тогда поумнеешь.

– Ненавижу, ненавижу!.. – понеслось ей в спину.

– Где Людмила?

– Люсенька-то? Так спит она еще, наверное…

– Разбудите ее, Полина Игоревна. Она должна составить мне компанию за завтраком, – велел Стас.

Время близилось к восьми, и до отъезда в офис он должен был порешать все вопросы с девушкой.

– Не жалко вам ее, Станислав Викторович? Она вон какая худенькая, да бледненькая. Сразу видно, что хлебнула горюшка в жизни…

– Она вам что-то рассказывала? – перебил домработницу Стас.

– Да тут и рассказывать не нужно, и так все видно. А девушка эта не из болтливых.

– Вот и вы не болтайте лишнего, Полина Игоревна, а выполняйте мои поручения, – нахмурился Стас.

Вместо того чтобы хоть немного смутиться, домработница недовольно поджала губы, но от комментариев отказалась.

Стас едва не вспылил, до такой степени отвратительное держалось с самого утра настроение. И знал, что не в меру любопытная и болтливая Полина Игоревна, что частенько ее волнует то, что не должно волновать, но сегодня был близок к тому, чтобы уволить. Правда, быстро остыл, стоило женщине уйти. За годы он привык ней, а познакомились они уже давно, когда его забрал к себе дядя. Да и не виновата она, что сегодня ему снова приснился этот сон.

Через десять минут Полина Игоревна зашла в гостиную с докладом, что стол накрыт, а гостья спустится через минуту. На этот раз она больше ничего не сказала, а Стас попросил ее не заходить в столовую во время завтрака. И он не сомневался, что на этот раз она его послушается.

Он ждал минут пять, прежде чем Людмила появилась. Красивая до боли в глазах, раздражающе грустная, как и испуганная, и очень бледная. Тут Полина Игоревна оказалась права – надо бы показать ее врачу, чтобы прописал ей какие-нибудь витамины. А то выглядит она болезненной, и смотреть на нее такую не хочется. И эта ее одежда… на какой барахолке она одевается?!

Я не спала, когда в комнату заглянула тетя Поля.

– Да ты уже проснулась, милая! А я хозяину говорю, что спишь еще, – улыбнулась добрая женщина. – Слыхала я, как полуночничала ты. Плохо спалось на новом месте?

– Пить захотела, вот и спустилась на кухню. Извините, если разбудила.

– Да какой там! – махнула рукой тетя Поля. – Бессонница у меня уже дня три. А потом в спячку впаду, как тот сурок, – рассмеялась она. – Годы мои такие…

Это она наговаривала на себя, совсем ведь еще не старая. Мне вот ночью волнение мешало уснуть. Вчера Волошин так и не озвучил, для чего же я ему понадобилась. И услышать это я очень боялась.

– Хозяин спрашивал про меня?

И почему я его так назвала? Наверное, по инерции. Мне он точно никакой не хозяин!

– Велел звать к завтраку, – кивнула тетя Поля. – Видно, дело у него к тебе серьезное, раз просил не беспокоить.

Тут мне стало еще страшнее. Но и выбора не было, не подчиниться не могла. А так как была полностью готова, вышла из спальни вместе с тетей Полей.

– Беги в столовую, милая. Не заставляй хозяина ждать, не любит он этого, – напутствовала меня женщина, пока спускались по лестнице.

Первое, о чем спросил меня Волошин, когда вошла в столовую на негнущихся ногах:

– У тебя кроме этого из вещей ничего, что ли, нет? – рассматривал он меня с головы до ног, не скрывая гримасу брезгливости.

На мне были все те же джинсы и свитшот. Да и откуда бы тут взяться моим вещам, если вчера его водитель забрал меня из больницы. Все это я ему и сказала.

– Сегодня тебя водитель отвезет домой за вещами. Впрочем… – Волошин задумался на пару секунд. – Из вещей ничего не бери. Вряд ли у тебя есть то, в чем я бы хотел тебя здесь видеть. Бери все, что тебе может понадобиться, кроме одежды. Одежду я тебе куплю сам.

– Зачем? – вскинула я на него глаза.

– Потому что я так хочу, – пожал он плечами.

– Вы обещали перечислить в больницу деньги на операцию, – нашла в себе смелость напомнить я.

– И я это уже сделал. Обещания свои привык выполнять. Сегодня можешь созвониться с врачом и узнать, когда твою мать прооперируют.

– Спасибо!

– Не за что. Да и все до копейки ты отработаешь.

– И кем я буду работать? – не сдержала я удивления. – Да и есть у меня работа…

– Кассир в магазине? – усмехнулся он. – Туда ты не вернешься.

– Но мне нужно хотя бы уволиться, – вспыхнула я.

– Это тоже не твоя забота.

Я так растерялась, что даже слов подобрать не могла. Он, что же, отныне все будет решать за меня?

– Разденься!

– Что?..

В первый момент мне показалось, что я ослышалась, но Волошин повторил:

– Встань и разденься. Хочу посмотреть на тебя…

Глава 9

– Я не могу перед вами раздеться!..

Голос мой отчаянно дрожал, и я едва сдерживала слезы. Поверить не могла, что сидящий напротив мужчина только что мне действительно предложил это. Такое даже в страшном сне не могло присниться.

– А в чем проблема? – взлетели брови Волошина. – Представь, что ты у врача.

Он издевается?! Я во все глаза смотрела на Волошина, пытаясь разглядеть в его лице что-то, что подскажет мне, что он шутит. Ну не может же человек в трезвом уме предлагать малознакомой девушке такие вещи? Не может… Или может?

– Это… Это невозможно! – затрясла я головой, осознав, что Волошин не шутит. В его глазах я смогла прочитать любопытство, упрямство, толику издевки… но даже намека на шутку там не было.

– Еще как возможно, – отозвался Волошин после паузы. – Ты – товар, который я купил за баснословную сумму. И сейчас я хочу посмотреть, за что именно отвалил столько бабла.

Господи! Как же грубо и даже вульгарно это прозвучало. Ни миг я действительно почувствовала себя вещью, упакованной в коробку и перевязанной блестящей ленточкой.

– Люда, у меня не так много времени, как ты думаешь, – вздохнул Волошин. – Сделай, пожалуйста, то, о чем я прошу.

– Просите? – посмотрела я в его глаза.

У самой меня перед глазами уже все плыло. А кулаки под столом сжимались от ярости, которую уже не получалось контролировать.

– Именно, – спокойно кивнул он. – Пока прошу… – сделал ударение на первом слове.

– А если я откажусь? Заставите меня раздеться силой? И как?.. Позовете охрану или сами будете срывать с меня одежду.

Кажется, у меня аж зубы скрипнули, до такой степени я их сжала. И как же я в этот момент ненавидела холеного красавца, что сидел напротив и требовал от меня уму непостижимое!

– Если ты откажешься, то вскоре вы с матерью окажетесь на улице без гроша в кармане! – подался он вперед, и слова его резанули грубостью мой слух. – Поверь мне, я сделаю это без угрызений совести. Ты не успеешь оглянуться, как начнешь побираться. Потому что тебе нечего будет жрать, негде прятаться от непогоды… Впрочем, к вашим услугам всегда будут подвалы и теплотрассы, – растянул он губы в ехидной и беспощадной усмешке.

Все, что он говорил, я себе отчетливо представляла. И я ни минуты не сомневалась, что именно так он и поступит. Моральный урод – вот он кто! И чем я провинилась перед судьбой, что свела меня с ним?

Я медленно поднялась из-за стола. В глазах Волошина мелькнуло понимание вкупе с удовлетворенностью.

– Прежде чем я разденусь, хочу чтобы вы знали… – я замолчала, собираясь с силами.

– Хочешь высказаться? Валяй! – откинулся он на спинку стула и смотрел на меня с любопытством. – Пожалуй, на это у меня есть пара минут. Только не затягивай, пожалуйста.

Я собралась с силами, ведь то, что собиралась сказать ему, может изменить его планы на меня и испортить нам с мамой жизнь. Но и промолчать, прежде чем пройду через самое большое унижение в своей жизни, я не могла. Иначе моя гордость будет растоптана, и восстановиться я уже не смогу.

– Унижать, раздавливать, уничтожать – это все, что вы делаете в жизни с удовольствием, – заговорила я, чеканя каждое слово. А они сами лились из меня, словно понимали, как важно мне сейчас выговориться. – Вас бесят счастливые люди вокруг, потому что сам вы глубоко несчастный человек. И я бы могла пожалеть вас, если бы не ненавидела до такой степени. До самого последнего своего вздоха я буду вас ненавидеть и презирать за то, что вы сделали с моей семьей!

Я замолчала, чувствуя как меня колотит внутренняя дрожь. На самом деле, я уже плохо соображала, что говорю и что собираюсь делать. И короткая гневная речь не принесла желаемого результата. А равнодушная улыбка на губах Волошина добивала меня окончательно.

– Это все? – уточнил он.

– Все, – кивнула я, почувствовав обреченность.

– А теперь будь добра, разденься уже. Мне пора на работу.

Руки слушались плохо, когда стягивала с себя свитшот. С джинсами пришлось еще сложнее, и я едва не упала, до такой степени слабыми оказались ноги. Я осталась перед Волошином в одном белье.

– Все снимай, – задумчиво разглядывал он меня. Взгляд его казался липким и жалящим. Мне чудилось, что оставляет он на мне следы, и смыть этот позор я не смогу уже никогда.

От белья я избавилась и закрыла глаза. Стояла-то из последних сил, чувствуя, как кожа становится гусиной. А уж смотреть на мучителя и вовсе не могла себя заставить.

Прошло минут пять, как раздался голос Волошина.

– Можешь одеться.

Я открыла глаза как раз в тот момент, когда он вышел из столовой. Ну и надо ли говорить, с какой скоростью я натягивала на себя одежду? Наверное, побила все возможные рекорды. И откуда только силы взялись?

Не успела я пригладить волосы, как в столовую вошла тетя Поля. Оставалось надеяться, что она не стояла все это время под дверью и не была свидетельницей моего позора.

– Хозяин велел передать, что к твоим услугам машина и водитель. Куда-то собралась, милая?

– Что? – непонимающе смотрела я на женщину.

– Я спрашиваю, какие у тебя планы на сегодня? – добродушно улыбнулась она, и я поняла, что ничего она не видела и не слышала.

– Планы?.. – пыталась я привести мысли в порядок. – Надо съездить домой за вещами. И к маме в больницу.

– У тебя мама в больнице? – тут же переполошилась домработница. – Так давай я ей что-нибудь соберу вкусненького. А я-то думала, что ты приезжая, а ты, оказывается, живешь в этом городе. Ой! Ну опять я болтаю лишнего, – смутилась она.

– Не надо ничего собирать, мама в реанимации, – вздохнула я.

На самом деле, болтовня этой женщины сейчас для меня была как манна небесная. Она наполняла мою голову обычными бытовыми мыслями, потихоньку вытесняя негатив. Позор не перестал казаться мне таковым, но потерял свою остроту. В конце концов, пришла я к выводу, пусть за него будет стыдно Волошину, а не мне. Ведь именно он оказался извращенцем и любителем ню. И я старательно не думала, как меня дальше будут использовать в этом доме. Совсем скоро, должно быть, я об этом узнаю.

Глава 10

Квартира, в которую еще совсем недавно я так любила возвращаться с работы, где чувствовала себя защищенной от всякой суеты, где неизменно испытывала счастье и покой, сейчас мне напоминала склеп. Пустой, холодной и чужой.

Я бродила по комнатам, рассматривая знакомые вещи, и понимала, что хочу как можно скорее уйти отсюда. Куда угодно, лишь бы не оставаться в этих стенах. Уж лучше на улице, мерзнуть на ветру и мокнуть под дождем, чем тут. Даже вещи получилось собрать с трудом – долго не могла сосредоточиться, что же мне может понадобиться в доме Волошина, если одежду он мне брать запретил.

В общей сложности дома я провела не больше часа. А плодами стала небольшая спортивная сумка, куда с легкостью поместились туалетные принадлежности, кое-что из белья и документы.

Покидая квартиру, не могла избавиться от мысли, что больше никогда сюда не вернусь.

Машина с водителем терпеливо дожидались меня возле подъезда.

– А ты переезжаешь, Люсенька? – встретилась мне возле дома не в меру любопытная соседка.

– …Да, поближе к маме и к работе, – не сразу нашлась я, что можно ответить.

Кстати, о работе… Завтра мне нужно было заступать на смену. Только и этот вопрос Волошин решил за меня – работы у меня теперь не было, как и дохода. И денег на учебу я накопить не успела. Да и какая теперь учеба? – украдкой вздохнула я, садясь в машину.

– Куда теперь? – обернулся ко мне водитель.

Показалось мне, или в глазах его действительно мелькнуло сочувствие. Вряд ли, конечно. С чего ему сочувствовать совершенно постороннему человеку?

– В больницу, – ответила я.

Он лишь кивнул и вырулил со двора. И снова это чувство, когда бросила прощальный взгляд на дом. Вернусь ли я сюда еще когда-нибудь?

Чем больше я думала о собственной жизни, тем активнее прощалась с ней. В конечном итоге даже пришлось сделать себе внутренний выговор, за то что предаюсь унынию, все сильнее погружаясь в его пучину. Но так нельзя! Если так и дальше пойдет, то жизнь станет окончательно не мила. Кто тогда поддержит маму? Из нас двоих именно я сейчас должна быть сильной, как и побороть на своем жизненном пути все препятствия. Самое большое препятствие – Волошин. Но ведь и он временный в моей жизни. Какие бы у него ни были на меня планы, сколько бы я ни отрабатывала долг, когда-нибудь я ему надоем, и он оставит меня в покое. Нужно только набраться терпения, ну и еще постараться не потерять себя за это время. В первую очередь Волошин унижает себя, выбрав такую тактику поведения со мной. Меня же он сможет унизить только тогда, когда я ему это позволю. Так не бывать же этому никогда!

Помню свой первый визит в больницу, когда привезли сюда папу. Тогда мне это место показалось мрачным вестником смерти. Возможно, такие эмоции родились, потому что именно тут нам с мамой сообщили, что папы больше нет. Не знаю… Но после того дня сюда я приезжала еще пару раз, и отголоски того чувства все время преследовали меня, тревожа душу.

Сейчас же было все иначе. Не успела я переступить порог больницы, как ясно осознала, что люди сюда приходят не умирать, а бороться со смертью. Каждый из пациентов ведет самую настоящую войну с судьбой в этих стенах. И большинство выходят победителями в этой схватке. Это и есть жизнь, наполненная смыслом!

Мне так понравились собственные новые мысли, что даже настроение поднялось. Ну и еще душу грело сообщение Волошина, что деньги на операцию маме он уже перечислил.

– Нам нужно время, чтобы стабилизировать состояние вашей мамы и подготовить ее к операции, – сообщил мне врач, подтвердив поступление средств. – Думаю, займет это дня три… – посмотрел он на настенный календарь. – Сегодня пятница, девятнадцатое октября… Предварительно операцию назначим… на вторник, двадцать третье. Ну а там все будет зависеть от вашей мамы, – подбадривающе улыбнулся он мне.

– Доктор, а скажите… – я замялась. Очень страшно было высказать это вслух. – А каковы риски при операции?

– Риски есть всегда, девушка, – серьезно отозвался врач. Вопросу моему он не удивился. Видимо, часто ему такие задавали. – Но у нас есть все возможности свести риски к минимуму. У нас работают высококвалифицированные специалисты, на новейшем оборудовании… Не стоит забивать себе голову лишними волнениями, – правильно понял он меня.

И за такой ответ я ему была благодарна. Раз операция – единственный шанс для мамы, то стоит ли думать о рисках?

В реанимацию меня ожидаемо не пустили, даже не разрешили посмотреть на маму через стекло, и выходила я из больницы, едва не плача.

И куда я теперь?.. В дом Волошина? Пусть самого его там сейчас, скорее всего, нет, но и мне там делать нечего. Полина Игоревна чудесная женщина, но ее болтовня кого угодно способна свести с ума. И чем мне там заниматься? Слоняться по дому? Гулять в саду? Сидеть в своей комнате и смотреть в потолок? Впрочем, из дома я прихватила свой старенький ноутбук, но даже его наличие в сумке не настроило меня на положительный лад. В дом Волошина мне ехать не хотелось. Потому и спросила у водителя:

– А можем мы просто покататься по городу?

– Почему нет? – тут же ответил он. – Я в полном вашем распоряжении на весь день. Как и эта машина, – улыбнулся он. – Вас, кстати, как зовут?

– Люда.

– А меня Виктор. Будем, значит, знакомы.

И так мне стало приятно от такого простого и очень человеческого общения! И Виктор показался самым лучшим человеком на земле, хоть и был он обыкновенным, просто добрее многих. Видно, у меня на лице были написаны все чувства, вот этот мужчина и пожалел меня. И все равно, приятно.

По городу мы катались с час, наверное, когда Виктор предложил мне заехать куда-нибудь перекусить. Я сразу же согласилась, и еще час мы с ним просидели в кафе на набережной, ведя неспешную беседу за обедом.

Оказалось, что Виктор старше меня всего на пять лет, хоть и выглядел он солиднее. Приехал в город он из деревни неподалеку, где и живут его родители и старшая сестра с семьей. А он вот решил податься в город на заработки. Практически сразу и устроился к Волошину водителем.

– Босс – мужик справедливый и платит хорошо, – поделился со мной Виктор, но ответить на это ему мне было нечего.

У нас с ним разные боссы в лице одного и того же человека. И относятся они к нам тоже по-разному. Да и не хотелось мне развивать дальше эту тему, и понял меня Виктор правильно.

Из кафе мы отправились домой – я так и не смогла придумать, чем еще можно заняться вне дома. Да и Вите нужно было дать отдохнуть от руля.

– Людочка, в комнате тебя ждет подарок, – сообщила мне с порога тетя Поля.

На аккуратно застеленной кровати лежала большая плоская коробка. А в ней было темно-синее платье, которое показалось мне изумительно красивым. К платью прилагалась записка: «Надень его сегодня на ужин». И все. Больше ни слова. После того, как прочитала записку, красота платья в моих глазах померкла.

Глава 11

Я рассматривала себя в зеркале и понимала, что прическа моя не соответствует платью. А платье на мне казалось настоящим произведением искусства. В коробке оно выглядело несколько иначе – разве что, безумно красивым и богатым. Сейчас же я понимала, что над его дизайном трудились настоящие профессионалы своего дела.

Верх платья был выполнен из парчи на мягкой подкладке. Он облегал меня как вторая кожа, подчеркивая грудь и талию, спускаясь на бедра. А дальше шла широкая шифоновая юбка в пол. Сколько же ткани на нее ушло? Она драпировалась вокруг моих ног, скрадывая ступни. Сюда нужны были туфли на высоком каблуке, которых у меня не было. И Волошин об этом не позаботился, – мелькнула мстительная мысль. Вот значит и выйду к нему в этом платье и босая!

Но с прической что-то нужно было делать – коса сюда вообще не лепилась. И не ради Морозова захотелось что-то поменять в себе, а потому что гармония на том настаивала.

Я распустила косу, и волосы упали крупными волнами на спину и плечи. Даже так я моментально преобразилась, и собственные глаза, оттененные чернотой волос и синим, показались мне неестественно светлыми и прозрачными.

Вика любила повторять, что я генетический урод.

– Потому что у брюнеток редко бывают глаза голубыми, – пояснила она мне, когда сказала об этом впервые. Ну и само словосочетание, видимо, ей очень нравилось, раз не уставала повторять его.

Как она там? Я даже не могу ей сообщить, почему завтра меня не будет на работе. Или могу? Неужели Волошин даже по телефону запретит мне общаться? Вчера мой телефон забрали его парни из охраны. Но можно попросить вернуть его мне.

Сначала я решила оставить волосы как есть, но потом передумала и присобрала их на затылке. Делала это точно не для Волошина, а для себя. Никогда еще я не чувствовала себя красивой, хоть и нередко мне делали такие комплименты другие. Сама я считала, что в моей внешности нет ничего особенного. Ну а то, что в школе я нравилась некоторым парням… Так это же школа – там все несерьезно, по-детски. Серьезно я ни с кем еще не встречалась, после школы мне просто некогда было об этом думать. Сейчас и подавно.

– Людочка, ужин через десять минут, – заглянула в комнату тетя Поля. – Какая же ты красавица! – восхищенно взирала она на меня.

– Спасибо! – отозвалась я, чувствуя, как засосало под ложечкой.

Для кого? Для того, кто мечтает меня унизить? Того, кто даже не видит во мне человека? Для Волошина я лишь самка, задолжавшая ему кучу денег. Теперь я уже не сомневалась, как именно буду отрабатывать долг. Пыталась только морально себя к этому подготовить. И совершенно не понимала его. С такой внешностью и деньгами он может получить любую. Я-то ему зачем?

– Спускайся, девочка. Хозяин не любит ждать, – быстро проговорила тетя Поля и убежала.

Хозяин не любит ждать. Хозяин не терпит непослушания. Хозяин – настоящий сатрап! Вот кто он. Считает себя сверхчеловеком, а по сути… Я не знала сути Волошина, да и не хотела этого знать.

Стол к ужину был традиционно накрыт в столовой. Тетя Поля суетилась возле него, наводя последние штрихи. Самого Волошина еще не было, когда я спустилась. Но домой он точно вернулся – я слышала его голос, сидя в своей комнате.

Босым ступням было холодно на кафельном полу, и я поспешила сесть на стул и поджать под себя ноги.

– Ну, милая, приятного тебе аппетита! – улыбнулась тетя Поля, в последний раз оглядывая стол. – Азу сегодня получилось знатное, обязательно попробуй! В этом году я засолила такие огурчики – пальчики оближешь! Ядреные, хрустящие… Ну, оставляю вас, мои хорошие, – скороговоркой закончила женщина, когда в столовую вошел Волошин.

Домработница ушла, а я себя поймала на мысли, что каждый раз при появлении этого мужчины испытываю страх. Вот и сейчас его взгляд заставил меня мерзнуть.

Ничего по поводу моего внешнего вида Волошин не сказал. Но осмотрел меня внимательно. И кажется, от него не укрылись мои босые ступни, что и подтвердила его первая за сегодняшний вечер фраза.

– У тебя нет туфлей?

– К этому платью нет, – уткнулась я взглядом в тарелку.

Не могла смотреть в его глаза! Совершенно не понимала, о чем он может думать. Вот уж чья душа точно потемки. И он же сам велел мне не брать вещи из дома. Где же последовательность?

– Завтра купишь себе все необходимое из вещей, – проговорил Волошин, снимая крышку с горячего. – А сейчас ешь!

Я молча послушалась и положила на свою тарелку ложку салата.