Завещание волхва

И дело было даже не в школе. Он был житель мегаполиса, с головы до ног, и даже в душе. Жизнь в деревне не привлекала его. В Куличках было слишком пыльно, много мух и мало людей. Олегу уже было скучно и тоскливо, а он не провел в поселке и получаса. Три предстоящих дня казались ему вечностью, которую он опасался не пережить, не потеряв здравого ума и оптимизма. Он рассчитывал уже этим вечером развеять прах своего деда над озером с диковинным названием, которое никак не задерживалось в его памяти, и на следующее утро навсегда покинуть этот забытый богом поселок. Но для этого ему надо было, как минимум, добраться до Усадьбы Волхва, а это оказалось не так просто, как он думал. Прибыв в Кулички, пока что он не увидел никого, кроме отца Климента и Георгия, да и те шарахались от него, как от чумного. Ему, как древнегреческому философу Диогену, для начала нужно было найти человека. И желательно такого, который мог бы послужить ему поводырем, как для Данте в его «Божественной комедии» – Вергилий. Сравнение поселка Кулички с адом было, пожалуй, слишком преувеличенным, но в эту минуту Олег думал иначе. Он был готов отдать несколько лет своей жизни, чтобы вычеркнуть ближайшие сутки из этой самой жизни.

Вестибюля в этой крошечной, словно игрушечной, школе не было, сразу за дверью начинался коридор, по обе стороны которого располагались двери с табличками, нарисованными, как и плакаты на стенах, от руки. Олег огляделся вокруг, но никого не увидел. Тогда он прислушался. И ему показалось, что из-за двери с надписью «Учительская» доносятся какие-то звуки. Он, тихо ступая, подошел к двери и замер, будто опасаясь кого-то спугнуть. Звуки стали более явственными. Теперь уже можно было разобрать, как женский голос грустно напевал:

На душе печаль,

Над землей туман.

Ничего не жаль,

Словно дух мой пьян…

Олег осторожно приоткрыл дверь и заглянул внутрь.

В комнате у подоконника, спиной к нему, на стуле сидела молодая женщина и тихо напевала, глядя в окно, в которое была видна все та же площадь с храмом в центре. Лица женщины нельзя было рассмотреть, но по ее безвольно опущенным плечам и голосу можно было догадаться, что она страдает или, по меньшей мере, печалится. Олегу невольно вспомнилась княгиня Ефросинья Ярославна, тоскующая по своему мужу. Он почувствовал себя неловко, будто ненароком подсмотрел чужую тайну, которую ему никто не доверял, а, быть может, даже хотели скрыть ото всех. Он решительно и громко постучал костяшками пальцев о дверь, привлекая к себе внимание. Женщина обернулась с легким вскриком. Олег увидел смущенное личико, обрамленное каре черных, коротко подстриженных волос, которое показалось ему необыкновенно красивым, а почему, он и сам бы не мог объяснить. Но таким было первое впечатление, а именно оно остается в памяти как самое верное и устойчивое.

– Я не хотел вас напугать, – сказал он почти виновато.

– Вы бы не напугали меня, если бы постучали чуть раньше, чем открыли дверь, – сказала женщина с укоризной. – И уж тем более не застали врасплох.

Ее голос был так же красив, как и лицо. По крайней мере, так показалось Олегу. Впервые он смотрел на женщину не критически, а изначально восхищаясь ею, и в этом ослеплении не замечая ее недостатков. Даже если бы Олегу и обратили на них внимание, он посчитал бы их за достоинства. У женщины оказались не совсем правильные черты лица, немного длинноватый нос с легкой горбинкой, не симметричные губы – нижняя больше, чем верхняя, и по всем общепризнанным канонам красоты она не могла бы претендовать на звание писаной красавицы. Но ведь кто-то считает Мону Лизу кисти Леонардо да Винчи самой красивой женщиной в мире. Так же и Олег счел незнакомку идеальным образчиком женской красоты, в сравнении с которой померкла бы сама Елена Прекрасная, ставшая причиной раздора троянцев и древних греков. Он не мог отвести глаз от ее рассерженного лица и молчал, забыв, ради чего пришел. Ей было лет двадцать пять или чуть меньше. Когда она поднялась со стула, то стала заметна ее фигура вполне сформировавшейся женщины, в которой не было и намека на рафинированную утонченность, но, тем не менее, она была соблазнительной – пышная и тонкая именно в тех местах, где должно быть, чтобы вызывать восхищение у мужчин. И даже у Олега, который до этой минуты имел репутацию женоненавистника, им справедливо заслуженную.

Видимо, у него был такой очарованный вид, что женщина, невольно почувствовав себя польщенной, улыбнулась.

– Если бы вы извинились, то я простила бы вас, – сказала она.

Намек был настолько прозрачен, что Олег не понял его.

– Вы никогда меня не простите, я знаю, – грустно сказал он. – Но попробуйте хотя бы понять. Я захожу в школу, никого нет, слышу какие-то звуки, иду на них, открываю дверь, не зная, что я увижу за ней – и…

– И на этом достаточно, – потребовала женщина. – Что вы увидели – забудьте, по крайней мере, держите в тайне от всех. Это была минутная слабость, не рассчитанная на чье-то внимание. Иногда человеку бывает грустно и одиноко настолько, что он готов выть, как волк на луну. С вами так никогда не бывало?

– Я тоже человек, и ничто человеческое мне не чуждо, – выспренно ответил Олег, желая произвести впечатление на свою собеседницу.

– Насколько мне помнится, в комедии древнеримского писателя Теренция так отвечает один из соседей, когда другой упрекает его за сплетни и вмешательство в чужие дела, – не скрывая насмешки, сказала она. – Надеюсь, вы тоже осуждаете его, как и я?

Олег был потрясен. И не смог этого скрыть.

– Впервые в своей жизни я встречаю женщину, которая утерла мне нос, показав более основательное, чем у меня, знание исторической литературы, – произнес он с восхищением. – А ведь я по образованию – историк.

– Если это вас утешит, то я – учитель литературы, – сказала она. – И сразила вас не историческим фактом, а литературным. Так что не впадайте в отчаяние и пессимизм. Кулички – не то место, где может выжить отчаявшийся человек.

Она замолчала с таким видом, будто проговорилась и сказала то, что хотела скрыть. И поспешила сменить тему.

– И, кстати, что вас-то сюда занесло? – спросила она. – Я видела в окно, что вы приехали в одном автобусе с отцом Климентом. Сначала я даже подумала, что батюшка привез долгожданного нового звонаря для храма. Потому что другие мужчины к нам не приезжают. Только женщины, и то ненадолго. Впрочем, некоторые остаются. Вот как я, например. Но это исключительный случай, только подтверждающий правило.

Она улыбнулась, показывая, что шутит. Но улыбка получилась грустной. Вероятно, почувствовав это, внезапно она почти гневно произнесла:

– Я все говорю и говорю, чтобы скрыть свое смущение, а вы молчите и молчите, как истукан, повергая меня в еще большее смущение. Вы что, хотите, чтобы я сгорела со стыда?

– Нет – честно ответил Олег.

– Тогда рассказывайте, – потребовала женщина. – И начните со своего имени.

– Олег Витальевич Засекин, – представился он. – Работаю учителем истории в школе, ваш коллега. Тридцати двух лет от роду. Холост. Детей не имею. Что еще вы хотите обо мне знать?

– Для первого знакомства достаточно.

– А теперь ваша очередь.

– Меня зовут Марина. И я тоже учитель, как уже говорила, но только более широкого профиля, чем вы. Учитель начальной школы – это и швец, и жнец, и на дуде игрец. А зачастую по совместительству еще и мама. Так что у меня много детей, и это несмотря на то, что замужем я ни разу не была и даже не предвидится. Вас это не смущает?

– Только радует, – ответил Олег.

И это было правдой.