Во сне

Надо сказать, у Артура Гарри вызывал смех. Его смешило все, связанное с Гарри: его привычки, его несуразность, его способность с ранней осени до поздней весны ходить в одной и той же очень теплой меховой куртке, манера повторять по несколько раз одну и ту же известную цитату, иногда не к месту, и то, что при этом Гарри является весьма успешным грумером в собственном салоне в центре города. Особенно Артур любил наблюдать за общением Мэй с Гарри, ему было весело смотреть, как его спокойная по характеру жена едва сдерживала себя, настолько раздражал ее Гарри своими, казалось бы, невинными привычками. Артур смеялся в голос, когда видел реакцию Мэй на Гарри, что очень злило Мэй.

Глава 9.

Мэй проснулась как обычно, рано утром, быстро умылась, переоделась в спортивную форму и убежала на тренировку, по пути поцеловав спящую Алису и дав указания домработнице, касающиеся дочери. Сбегая вниз по лестнице, была почти схвачена мужем, но, выскользнув из его объятий, смеясь, выбежала из дома.

Сколько себя помнила, Мэй всегда занималась спортом: в детстве она занималась фигурным катанием, потом пристрастилась к бегу и фитнесу, какое-то время даже «тягала железо» в тренажерном зале. После рождения Алисы Мэй полюбила йогу и с тех пор не расставалась с ней. Она даже всегда возила с собой коврик для йоги, когда уезжала из дома больше чем на сутки. Артур купил ей коврик, который складывался и становился размером с лист бумаги размером А4 и легко помещался в сумке Мэй.

Моника подбивала заняться Мэй большим теннисом, в который сама играла очень неплохо, но Мэй была равнодушна к этому виду спорта и могла обсуждать с Моникой только симпатичных теннисистов, многих из которых Моника знала лично.

Мэй уже сидела в своем любимом кафе, любуясь из окна башнями древнего замка, попивая горячий чай с имбирем и медом, когда она увидела входящего в кафе Гарри. Она

не могла уже спрятаться, да и уходить не хотелось, поэтому сделав вдох-выдох, приготовилась к общению с Гарри, который задержался у стены, разглядывая рисунки и надписи благодарных посетителей. Он так близко рассматривал их, что казалось, он их обнюхивает. Гарри вдруг резко отпрянул от стены, чуть не задев мужчину, который в это время входил в кафе. Мужчина так быстро и ловко отскочил от Гарри, что Мэй поневоле отметила его быструю реакцию, сравнимую с реакцией боксера. «Боксер» внимательно посмотрел на Гарри, как будто изучая его лицо, однако, Гарри, ничего не заметив, прошел к столику Мэй.

– Привет ранним пташкам, – как обычно, сопя носом, произнес Гарри, – хе-хе-хе, ранним пташкам привет.

– Привет, Гарри, давно не виделись, – сказала Мэй, целуя Гарри в щеку и мельком следя за «боксером», который занял столик у стены, сев лицом к Мэй.

Гарри начал ощупывать скатерть, взял солонку, потряс ее, поднес к уху, снова потряс, поставил на место, спросил, что Мэй ест и пьет сегодня. Гарри сидел так, что «боксер» видел его в профиль, Мэй заметила, что он смотрит на Гарри, едва сдерживая улыбку, но в отличие от Артура, это был любопытствующий добрый взгляд и добрая улыбка; так смотрят на играющих маленьких детей. «Боксер» перехватил взгляд Мэй и неожиданно подмигнул. «Еще чего», – подумала Мэй и демонстративно повернулась к Гарри.

– Ну, что нового и прекрасного?– спросил Гарри.

– Все нормально, спасибо,– ответила Мэй.

– Отсутствие плохих новостей тоже хорошая новость, – вставил Гарри заезженную фразу. – Хе-хе-хе, тоже хорошая новость.

– Ты будешь кофе? – спросила Мэй.

– Не откажусь, не откажусь, – ответил Гарри.

Для Гарри всегда было проблемой выбрать что-либо из меню, даже кофе, он мог часами сидеть, уставившись в меню, и в итоге заказать, к примеру, мясо кабана под мятным соусом и вертикальный пай из нескольких отдельных пирогов, приготовление которых занимало значительное время и создавало для сотрапезников Гарри некомфортную ситуацию вынужденного ожидания.

– Капучино, один большой и лимонный тарт, – заказала Мэй за Гарри.

– Ты придешь сегодня на фотовыставку? – спросил Гарри.

– Да, конечно, постараюсь не пропустить, – ответила Мэй, – к семи часам буду там.

– Пишут что эта выставка – событие года, надеюсь, напитки будут соответствовать уровню,– сказал Гарри, довольно улыбнувшись.

Мэй незаметно посмотрела на «боксера», тот увлеченно что-то писал на своем ноутбуке, рядом стоял чайник, в котором тут обычно подавался зеленый китайский чай.

Ничего нового и интересного Гарри не рассказал Мэй, он увлеченно стал ковыряться в лимонном тарте: разделил его сначала на две части, внимательно рассмотрел каждый кусочек, потом каждый из кусочков поделил еще на два. Мэй засобиралась на работу. Увидев напряженное лицо Гарри, она объяснила, что ей пора бежать и кофе с тартом за ее счет – это ее способ извиниться за то что покидает его одного в кафе. Гарри заулыбался, Мэй быстро попрощалась с ним и, убегая, мельком бросила взгляд на «боксера»: тот в этот момент, не отрывая взгляда от ноутбука, неожиданно помахал ей рукой.

Фотовыставка, на которую собрался весь бомонд, называлась «Люди». Мэй любила фотографировать и сама любила устраивать семейные фотосессии, а также следила за работами фотохудожников, с некоторыми из которых ее связывала дружба. Пригласительный билет на открытие выставки Мэй получила от Моники, которая всегда была в курсе всех событий в городе.

Вечером, нарядившись в коктейльное платье цвета морской волны, подчеркивающий зелень глаз, в бежевых туфельках на каблуке, с легким макияжем, Мэй получила первый комплимент от своей дочери.

– Вау! Мама, ты просто очень красивая! – и добавила: Как никогда.

Моника, заехавшая за Мэй, была в ярко-красной шелковой блузке и облегающей юбке темно-синего цвета.

– Хочу, чтобы всё внимание было переключено на меня, – пояснила она. Я, в отличие от некоторых, не довольствуюсь ролью серой мышки, ну, в данном случае, зелено-голубой, – добавила Моника, внимательно разглядев наряд Мэй.