Случаи в жизни могут быть разные. Сборник юмористических рассказов

В вагоне

Когда Алла пришла в отдел кадров железной дороги, то начальник, пожилой худощавый мужчина, внимательно посмотрев на неё, затем на предоставленные документы, спросил: " А не ошиблись вы девушка дверью?"

– Почему? – искренне удивилась девушка.

– А потому что с вашими данными идут на конкурс красоты, а не в проводники вагона.

– Почему? – еще больше удивилась Алла.

– Потому что это очень трудная работа.

– А я трудностей не боюсь. Наоборот, мне хочется, что бы трудностей было больше. Я хочу испытать себя, что бы понять чего я стою. Не помню, кто сказал, типа того, что преодолевая, трудности мы растем.

– Всё это верно. Только трудности бывают разные, – только тяжело вздохнул начальник отдела кадров и подписал направление на курсы проводников.

После курсов, где она получала только отличные оценки, она попала в бригаду проводников. Бригадирша, полная крашенная блондинка внимательно осмотрела нового члена коллектива, и задала совсем неожиданный вопрос: " А мама и папа у тебя есть?"

– Есть.

– И почему ж они сюда отпустили?

– Я сама захотела. Я уже взрослая, и могу всё сама решать. Родители сразу возражали. У папы были знакомые в институте на иностранные языки. А я сказала только в проводники.

– И почему же ты решила идти в проводники?

– Захотелось свет увидеть, а то надоело всё время за партой сидеть. Хочется попутешествовать, людей увидеть, узнать их лучше.

– О, у нас как раз ты их узнаешь очень хорошо, даже может слишком. -

сказала бригадирша и повела Аллу знакомить с её правами и обязанностями. Впрочем, прав-то у проводника практически нет, а вот обязанностей у него… не сосчитать. И пассажиров встречать, и белье раздавать и собирать, и чаем поить, и за порядком смотреть, и … еще очень много. Алла рьяно взялась исполнять свои обязанности, и все у неё получалось хорошо, и похвалу от бригадирши получала, и комплименты от пассажиров, юноши даже просили номер телефончика у неё. Словом, популярность, как у теле звезды. Знакомство с новыми городами, ведь раньше она никуда не выезжала, а тут колесит по просторам всей страны. Так все красиво. Вот только некоторые мелочи портили общую картину: то постели не досчитается, то полотенец не хватает или стаканов. Помогали старшие товарищи, они всегда возили с собой личные постельные принадлежности и предметы сервиза, что бы возместить потери. К тому же досаждали проверяющие, что бы от них отмазаться проводницы сбрасывались в общий котел и передавали разным ревизорам. Впрочем, это не очень омрачало прекрасные впечатления от поездок. Правда, напарница Валя все пугала каким-то страшным ревизором, который ещё не попадался на пути Аллы, но когда-то их пути пересекутся, и тогда…

– Ты девушка очень видная, так что он от тебя не отстанет, – заключила свой рассказ Валя.

– Ничего страшного. Я свои обязанности выполняю хорошо, так что никто мне не страшен.

Валя только помахала головой.

– Это ничего для него не значит.

– Может дать ему взятку, и он отстанет?

– Не отстанет. Он взятки не берет, он такой принципиальный.

– Так что же ему надо?

– Скоро увидишь.

Действительно, на следующей поездке Валентина была очень озабочена и нервная. Много суетилась, подгоняла Аллу, что бы та быстрее работала с пассажирами и производила более тщательно уборку.

– Что случилось? – удивилась Алла.

– Сегодня у нас будет проверяющий Степан Иванович.

– Тот самый? – перешла на шепот Алла.

– Да, тот самый.

– А что же делать?

– Ничего не поделаешь. Ваши пути все равно должны были перекрестись. Готовься к встрече, наводи порядок, приготовь хороший чай. Он любит пить чай с лимоном. Не тот что мы готовим для пассажиров, а тот, что делаем себе.

Алла засучила рукава и стала наводить порядок: помыла еще раз посуду, ложки, вилки, стаканы. Затем стала производить уборку в тамбуре. Наткнулась на большую сумку, с такими сумками обычно ездят "челноки" за границу за товаром.

– Валентина Николаевна, а что это за сумка стоит в тамбуре?

– Да, это два парня своей бабушке передачу передали. Очень просили, говорили, что бабушка там голодает, так они ей картошку передали.

– А что на это Степан Иванович скажет?

– Он на эти мелочи не обращает внимание. А если спросит, то скажем, что себе купили картошки. Имеем право.

– Понятно. – Такой ответ удовлетворил её, и она продолжила наводить порядок.

Валентина тем временем пошла, встречать новых пассажиров на остановке.

Зашел только один мужчина лет под пятьдесят, с пивным брюшком и крупными чертами лица. Алла не обратила на него внимания и продолжала производить уборку.

– О, вижу, что молодая проводница очень хорошо работает. Похвально.

– Мужчина, не мешайте мне, проходите на свое место.

– Да, собственно говоря, я уже пришел на свое место.

– Не поняла.

– Я к вам пришел с проверкой.

– Ах, – только и вырвалось у Аллы, и на какое-то время она стояла, как парализованная. – Вы Степан Иванович.

– Так точно, Степан Иванович, – полушутя, полусерьезно сказал он и в какой-то момент Алла даже подумала, что он приятный человек, совсем не какой-то монстр, как его изображали её сотрудницы.

– Так вы с проверкой?

– Так точно, с проверкой.

– Ой, а Валентины Николаевны где-то нет. Я её сейчас позову.

– Не надо её искать. Я её послал за бригадиром, а пока они придут, то я вас проверю, что бы знать, какое молодое пополнение у нас работает.

– Вам чайку сделать? – вспомнила наставление Валентины Алла.

– Не откажусь.

– Я мигом. – Алла налила кипяточку, достала из сумки пакетик настоящего цейлонского чая, отрезала дольку лимона. – Вот, пожалуйста.

– Спасибо. Очень вы быстро это сделали, и не сомневаюсь, что чай очень хорош. Только одно замечание сделаю, как старший товарищ, а тем более ревизор.

– Какое? – Алла почувствовала, как кровь ударила в голову.

– Понимаешь, милая. Ты ведь сейчас производила уборку?

– Да.

– А разве вас не учили, что производить уборку ты должна в одной одежде, а подавать чай пассажирам в другой одежде. Рукава у вас должны быть застегнуты, а волосы аккуратно уложены.

– Да, нас учили, но ведь…

– Вы хотите сказать, что я не пассажир.

– Обычно, я переодеваюсь.

– Так запомните навсегда, что ревизор – это тоже пассажир. Понятно.

– Понятно.

– Да, и верхнюю пуговицу на своей блузке надо застегивать. Это перед своими кавалерами вы можете свои прелести выставлять напоказ, а перед пассажирами вы должны держать себя в строгости, – и он полез своими толстыми пальцами застегивать пуговицу.

В Аллы по телу пробежала мелкая дрожь.

– Что такое? Вы боитесь меня?

– Нет. Это просто так.

– Не надо меня бояться. Я знаю, что на меня тут наговорили всякого? Наговорили ведь.

– Нет. Ничего мне не говорили.

– А вот лгать нехорошо. Я же вижу по вашему лицу, что вы говорите неправду. Про меня тут всякое говорят, но я вас уверяю, что это неправда. Я совсем не страшен, даже бываю иногда слишком добрым, что ревизору нельзя делать. Мы ведь, по сути выполняем одно и то же дело. Вы занимаетесь обслуживанием пассажиров, а моя задача следить за тем, что бы правильно вы всё делали, и подсказывать при необходимости про те неточности, которые вы допускаете. Вот вы не сменили одежду, когда подавали мне чай. Допустим, я вас прощу, а вот пассажиры за такие неточности будут наказывать нас деньгами. Ведь, они будут возмущены таким бардаком в нашем хозяйстве, и будут отказываться от поездок в наших вагонах. Вы согласны со мной.

– Да. Только …

– Не надо никаких делать исключений. Вот я вам одно говорю, а вы настаиваете на своем. Молодость, молодость. До чего же вы горячи, и не прислушиваетесь к советам старших. Но надеюсь, что это скоро пройдет. Подайте мне журнал жалоб и замечаний.

Алла быстро отыскала среди купы папок нужный документ и передала её ревизору.

Степан Иванович деловито перелистал страницы журнала, читая последние записи.

– Да, вижу, что вы хорошо работаете с пассажирами. Одни благодарности.

– Стараюсь. – Алла немного успокоилась, ибо претензий со стороны пассажиров к ней никогда не было.

– Хорошо это. Хорошо. Порядок в вашем вагоне тоже поддерживается на должном уровне. Можно сказать, что претензий нет. Работайте и дальше так.

– Буду стараться.

– Замечательно. Если б все проводники работали с таким настроением, то все б люди ездили только железной дорогой. Это, конечно, мечта, но к этому нужно стремиться. А о чем вы мечтаете?

– Не знаю. Не думала как-то об этом. Вот хочу больше городов увидеть, познакомится с новыми людьми.

– А представьте, что произошло крушение вашего поезда. Сошли вагоны с пути, и перекрыли движение поездов по соседнему пути. Начальник поезда дает вам петарды и посылает вас оградить место крушения, что бы следующий по соседнему пути состав не врезался в ваши вагоны. Ваши действия.

Вопрос был поставлен так неожиданно, что Алла не могла ничего вспомнить. Только отрывки каких-то знаний, которые она получала на курсах, крутились в голове, но связать их в логическую систему она никак не могла.

– Я должна…

– Быстрее надо отвечать. Счет идет на секунды. Учтите, вы отвечаете за пассажиров, которые едут в вашем вагоне.

От этих слов ревизора у Аллы окончательно все вылетело из головы.

– Я должна идти навстречу поезду.

– А как вы узнаете, откуда идет поезд? – Степан Иванович был рад, что нашел слабое место у проводницы и уверенно шел к своей цели.

– Начальник вагона ведь мне скажет.

– А если не скажет, что тогда? Будете ждать, когда произойдет столкновение двух поездов?

– Нет, я пойду…

– Куда же вы пойдете, если не знаете, откуда идет поезд. Да, я вижу, что с теоретической подготовкой у вас слабовато. С пассажирами работаете хорошо – это плюс, а вот с теорией надо бы подтянуть.

У Аллы снова пробежала мелкая дрожь по телу, ибо она знала, чем может обернуться запись ревизора в журнале замечаний – её снимут с рейса и отправят на мойки, где она будет в резиновых сапогах и плаще мыть вагоны в депо. Прощай тогда поездки, прощай новые города и поселки, приветливые лица.

– Я знала, я ведь на отлично сдавала все экзамены.

– Экзамены у нас принимает жизнь, а вы не готовы к таким экзаменам.

– Я к следующему рейсу все повторю, и всё отвечу, как надо.

– Вот вы мне давите на сочувствие. Понимаете, я не могу, не имею права распускаться на сентименты, ибо я тоже отвечаю за жизнь пассажиров. И, если что случится, то с меня спросят, почему не уследил, почему допустил человека, который не знает правил по технике безопасности, к работе с людьми.– Степан Иванович говорил слова, словно топором рубил, а взгляд его шнырял где-то под блузку. – Но вы ведь понимаете, что меня снимут с рейса, и поставят мыть вагоны. – взмолилась Алла.

– Ничего страшного все через это проходят. Подтянете немного теорию, и я уверен, что из вас получится хороший проводник вагона. А если еще подучите иностранный язык, то сможете ездить и в международные поездки. Всё зависит от вас.

– Но я и сейчас все знаю, только растерялась немного.

– Мы не имеем права теряться, ибо отвечаем за жизнь пассажиров. – Степан Иванович был неумолим, и Алла приходила в отчаяние от безысходности. Она, которая во всех отношениях проявила себя, как хороший добросовестный работник, вдруг должна понести наказание наравне с нарушителями дисциплины, не могла понять, почему так строг с ней ревизор, не давая даже скидку на её молодость, не достаток опыта.

– Задайте мне вопрос по моих прямых обязанностях. Я ведь всё делаю, как надо. Меня начальник поезда хвалит, и ставит даже в пример другим.

– У начальника поезда одни критерии хорошего работника, а у меня другие, которые немного шире, чем у начальника поезда. Ему достаточно, что вы хорошо уборку сделали в вагоне, и в туалете порядок, а мне надо, что бы весь круг своих обязанностей хорошо знали и исполняли.

– Но я ведь исполняю.

– Не все. Вот вы не знаете, как действовать в чрезвычайной обстановке, а это очень важно. Я вас хочу научить этому, а вы упорно сопротивляетесь. Видите во мне какого-то монстра, который хочет вас наказать.

– Нет, это неправда.

– Что неправда?

– Что я вижу в вас монстра.

– А кто же я в таком случае.

– Ну, можно сказать, что вы наш … наставник, учитель.

– Вот я вижу, что вы входите в курс своей работы.

– Да. Вы задайте мне еще вопрос какой-нибудь. Только не надо никаких предписаний отправлять нашему начальству. Я вас прошу, – девушка с мольбой глазах смотрит на ревизора, кажется, душу бы сейчас отдала.

– Что ж тогда совсем легенький вопрос. Сигнал "Воздушная тревога" как подается?

– А разве?…

– О, я убеждаюсь, что вы ничего не знаете. Чему вас только учили на курсах?

– Но разве это относится к моим обязанностям?

– Вот видите – я ж говорил, что вы еще не всё знаете, и вам надо маленько подучить. Ведь вдруг прозвучит сигнал "Воздушная тревога", а вы его не услышите, и вовремя не выведете пассажиров из вагона, то какой опасности вы подвергаете этих людей.

– Я ничего не понимаю! – в отчаянии крикнула девушка.

– Чего вы не понимаете? – ревизор был невозмутим.

– Чего вы хочете от меня?

– Только верного исполнения своих обязанностей.

– Нет. Вы добиваетесь совсем другого.

– Чего же?

– Что б я разделась перед вами. Я знаю, мне говорили старые проводники.

– Глупости это.

– Никакие не глупости. Я все поняла. Что ж я всё сделаю, как вы хотите. – девушка со слезами на глазах стала снимать с себя блузку, затем юбку.

– Успокойтесь. Успокойтесь. – Степан Иванович держал её за руки. – Какая вы нервная. Нельзя же так. Но девушку уже трудно остановить. Слезы лились у неё ручьями. Степан Иванович по-отечески обнял её и пытался успокоить, уговаривал не расстраиваться.

– Я не знаю, кто вам наговорил обо мне всякие гадости. На самом деле я очень хороший человек. Поверьте, я могу для вас сделать очень много, что бы жизнь ваша была очень хорошей. У меня такие связи, у меня такие возможности, которые позволять вам жить очень достойно, и добиться своей цели в жизни. Ведь у вас есть мечты? – Степан Иванович накидывает блузку на плечи девушки.

– Да. – Алла немного

– Вот и замечательно. Оденьтесь. Не надо никаких нервов делать. Ведь мы взрослые люди. Самостоятельные и вправе сами делать выбор. Поймите, от этого выбора будет зависеть вся ваша жизнь. Мы должны быть друзьями, только в этом случае вас ожидает большое будущее. Вы согласны со мной?… Говорите правду, не бойтесь меня, я ведь не какой-то монстр. Я просто хочу оказать вам услугу, что бы оказались на месте, которое достойно вас.

– Мне и здесь хорошо.

– Очень похвально. Очень похвально. Но вы еще не узнали всех подводных камней, которые будут встречаться на вашем пути, а я б не хотел, что бы всё это испытали. Ваша красота, ваша молодость заслуживает значительно лучшего места. Мне не трудно будет вас перевести со временем в резерв проводников, где вы получите хорошую и спокойную должность.

– Но я хочу ездить проводником пассажирского вагона.

– О, без проблем. Вы будете ездить на столичном экспрессе или нет, ты получишь место в международном поезде. К примеру, на Берлин, или даже в Париж. Ты хочешь поехать в Париж?

– Кто ж не желает поехать в Париж. только я ведь не знаю иностранного языка.

– Это чепуха. Достаточно моего слова и ты будешь ездить в Париж. И никакой ревизор, пожарник или санитарный контроль не предъявить тебе претензии.

– Это похоже на сон.

– Детка, это будет реальность, если только, если только ты будешь умницей.

Алла почувствовала, как рука ревизора опускалась все ниже талии, когда она торкнулась интимного места, то девушка не выдержала.

– Что вы делаете?!

– Будь умницей. Будь умницей. Ты ведь хочешь в Париж?

– Никуда я не хочу, и уберите свою руку.

– Слушай, моя красавица, что я тебе скажу. Если хочешь работать проводницей, то ты должна делать, то, что я хочу. Иначе ты работать здесь не будешь. Тебя проверками замучают, ты ни одну поездку не сделаешь без штрафных санкций. И тебя навечно переведут в бригаду мойщиков вагонов. Тебе нравится такая перспектива?

– Как-нибудь переживу. Другие же переживают.

– Но ты ведь иная. У тебя такая мордашка, у тебя такая фигура, что ты достойна совсем другого. Послушай, у меня есть капитал, мы вообще можем уехать отсюда, и жить безбедно в другой стране.

Рука его снова поползла ниже талии.

– Нет! Нет! Оставьте меня!

Но страсть уже охватила мужчину, он стал срывать с девушки юбку, хватал за бедра. Она отбивалась, как могла, но силы явно были неровны.

– Я на вас заявлю – кричала девушка.

– Кому. Мы в вагоне. Здесь нет свидетелей. Тебе никто не поверит. Будь умницей.

Степан Иванович уже снял всё с девушки, и готов был взять приз у красавицы. Вдруг его по спине кто-то похлопал и посторонний мужской голос промолвил: "Я тут проходил мимо, слышу крики о помощи".

Степана Ивановича, словно, кипятком ошпарили.

– Кто такой, почему в купе? – он лихорадочно застегивает свои брюки трясущими руками.

– Я ж говорю, походил мимо, а тут крики.

– Что ты мне рассказываешь сказки. Я же закрывал двери на ключ, – он дергает двери.

– Я через стены прохожу, что бы наказывать таких подлецов, как ты, мразь.

– Ах, так это твой сообщник, ты специально его в купе посадила.

– Никого я не сажала, – девушка со страхом и удивлением смотрит, то на парня, то на ревизора.

– Рассказывай мне сказки. Будет тебе предписание, и ты вылетишь из проводников за провоз безбилетного пассажира.

– Никого я не провозила.

– А откуда же он взялся?

– Дядя, не кипишуй, а послушай эту запись.

Юноша нажал на клавишу мобильника: " Мы в вагоне одни. Здесь нет свидетелей".

– Видишь, дядя, здесь есть свидетели, и если я передам это кому следует, то загремишь на нары.

– Безобразие. Еще посмотрим. – зло прошипел ревизор и выскочил из вагона.

– Кто вы такой?

– Студент.

– Но как попали в купе?

– Вон в той сумке, – он показал на большую клетчатую сумку, которая лежала в углу. – У меня не было денег на билет, вот друзья и придумали историю с бабушкой и картошкой, а меня засунули в сумку. Извините, что так получилось, но, если надо, то я выступлю на вашу защиту.

– Ничего не надо, идите в третье купе, там есть свободное место.

На следующий день Алла была в отделе кадров с заявлением. Тот же кадровик с недоумением крутил бумагу в руках.

– Что же вы это уходите от нас, горели так желанием весь мир объехать, да и о вас все были наилучшего мнения, даже Степан Иванович написал хороший отзыв, который от него трудно очень получить.

– Да, я уже всё объездила, всё узнала, хочется оседлости, – сказала девушка и вышла из кабинета.

– Вот она нынешняя молодежь. Загорится желанием, да быстро всё проходит, -пробормотал ей вослед начальник отдела кадров.

Нечто из жизни мух

Осень. Паршивевшая погода. Холод. Сырость. Несчастная Муха мечется по полям и лугам в поисках жилья и чего-то съестного. Пролетая мимо большого кирпичного дома, она села на окно, что бы отдохнуть и немного согреться – от окна лился электрический свет, создавая видимость тепла.

В это время с внутренней стороны окна села ее сродственница – Комнатная Муха. Она первая заметила продрогшую голодную Муху и приветствовала её:

– Здравствуй, дорогая. Как живешь?

– Какая тут жизнь?! Голод, холод. Нигде ни крошки, ни ягодки, а холод пробирает до костей.

– Я тебе сочувствую.

– А ты как живешь?

– Ты не представляешь, какую замечательную жизнь я веду. Балы, приемы, презентации. Короли, принцы, магнаты являются сюда, что бы обделывать свои делишки. Недавно, вот приезжал сам Сорас.

– А кто это такой?

– Ох, дорогая, как можно не знать такого благодетеля. За его столом могут расположиться сотни, тысячи, миллионы мух, и каждой мухе достанется лакомый кусочек. Ах, какие изысканные блюда здесь подаются: и черная икра, и языки, и нежное мясо молодых барашек.

– А тухлого мяса сдохшей кошки там нет.

– Что ты говоришь! Какая ты ограниченна! Тухлое мясо. Ты меня просто рассмешила. Там всё подают самое свежее и самое вкусное. А, какие вина там подают! И шампанское, и бургундское, и изумительный портвейн из Португалии, и еще много чего. А вот водку и виски я не люблю. От них быстро пьянеешь, а нам надо держаться. Была у меня одна подруга, которая любила виски из Шотландии. Так однажды она свои силы переоценила и свалилась прямо в стакан с виски Блек Джек. Исход понятен. Так что я балуюсь только вином, иногда могу, правда, позволить себе ликер Малибу. Прекрасная сладенькая вещь.

– Да, вижу я что ты там хорошо устроилась.

– Не жалуюсь.

– А говорят, что там с мухами ведут беспощадную борьбу. Убивают их, троят.

– Я ж говорю, что тут надо быть очень бдительной и осторожной.

– Я ж не прилетаю к началу банкета, когда все люди трезвые, а прилетаю ближе к концу, когда пирующие ничего не видят или в глазах у них двоится-троится. Тогда никто не обращает на меня внимание, и я могу, есть и пить, что захочется.

– Да, попасть бы мне на такую пирушку.

– Я тебя приглашаю. Вот сегодня будет давать пир принц Биранда из Черного континента. Так что жди меня у …

Тут по стеклу услышался хлопок, от которого Муху сбросило на землю, но она снова поднялась на прежнее место, что бы услышать, где, же они встретятся с Комнатной Мухой. Но, к сожалению, её там не было, только темное пятно осталось на том месте, очень похожее на её сродственницу.

– Нет, уж лучше я полечу и спрячусь в стоге сена, что бы переждать непогоду, – подумала Муха и полетела в сырую холодную темень.

Театральные страсти

Автор дочитал пьесу и закрыл рукопись.

Режиссер выкручивал носовой платочек от набегавших слез.

– Ну, дружище, ты меня удивил! Я знал, что пишешь ты хорошо! Я предполагал, что ты создашь нечто… Но такое!!! Это гениально!

–Что вы, Наум Семенович, самая обычная вещь, которая выходит от меня, как с конвейера.

– Нет, Максим Николаевич, это совсем не обыкновенная вещь. Это маленькое чудо, которое может претендовать на вечность. Да! Это классика, которую можно поставить рядом с "Тремя сестрами" и "Гамлетом". А вас я причисляю, к живим классикам.

– Полно вам, Наум Семенович. Какой из меня классик. Я в тексте ошибки орфографические делаю.

– Ошибки эти ничто, когда выведены такие замечательные образы, когда так удивительно сплетен сюжет из нашей действительности. Нет, это гениально.

После таких слов автор осмелел, так сказать расправил крылья.

– А нельзя ли эту пьесу поставить в вашем театре?

–Конечно, можно. И мы её обязательно поставим, вот только я куплю своей Белочке шубу из Сомалийской пантеры, и тогда мы приступим к вашему бессмертному творению.

– Извините, Наум Семенович, но какое отношение имеет шубка из Сомалийской пантеры к театральной сцене?

– Самое прямое, мой дорогой. Дело в том, что моя Белочка потеряла сон и покой, после того, как жена нашего директора приобрела соболиную шубу. Она прямо на глазах чахнет. А я ведь её очень люблю, ибо она моя Муза, моё вдохновение. Сколько творений было создано мною под влиянием от её небесного очарования. Да, что я говорю. Вы ведь видели её. Без восторга на неё нельзя смотреть.