Мужчина и женщина: бесконечные трансформации. Книга третья

Почему дневник?

Причин множество, всех коснуться невозможно. Не говоря уже о том, что дневник вещь загадочная. Трудно сказать, где кончается наедине с собой, и начинается наедине со всеми.

Более или менее внятно могу коснуться двух причин.

Этим и ограничусь.

Первая причина.

Работаю над книгой много лет и начинаю выдыхаться. А «сюжеты», то что прочёл, услышал, увидел, придумал, не иссякают. Тогда и решил, о «сюжетах», на которые не хватит сил, энергии, дыхания, выскажусь в «дневниковом» варианте.

Сколько будет этих «сюжетов» – пока не знаю. Хорошо бы не затягивать. Надо уметь поставить точку. Это не всегда просто, и не заметишь, как начнёшь пережёвывать пережёванное, подобно верблюду.

Вторая причина.

Считаю себя человеком XX века, который задержался в следующем веке. Многие мои близкие остались там, в XX веке.

«Сюжеты» мои и по смыслу, и по интонации из XX века. В редких случаях из XX века смотрю назад, в предыдущие эпохи. Скорее всего, и на XXI век смотрю глазами века предыдущего.

Но, вместе с тем, и до того, как начал работать над книгой, и в процессе работы пришёл к убеждению, что у сквозной темы настоящей книги нет начала и не может быть завершения.

Что значит «нет начала»?

Рискну высказать свою теоретическую фантазию.

У эволюции было много вариантов, «мужчина» и «женщина» не единственный. Даже когда эволюция предпочла «мужчину» и «женщину», она не разделила их железной рукой. Потенциально предоставила людям, мужчинам и женщинам, россыпь вариантов. Как и в самой природе.

Но получилось то, что получилось.

Требовать от меня развёрнутых аргументов моей «фантазии» – смешно. У меня их нет, не выдавал себя за учёного на протяжении всей книги, не выдаю и сейчас.

Хороший повод поиронизировать в мой адрес. Не только повод, но и право, только с одной оговоркой.

Фантазия и есть фантазия, она апеллирует к воображению, по природе своей она чужда любому позитивизму. Другой вопрос, насколько предложенная фантазия даёт простор воображению, насколько она «безумна». Не мне об этом судить.

«Нет начала» означает, что не эволюция в ответе за то, что культура на долгие тысячелетия железной рукой действительно разделила нас на «мужчин» и «женщин». Причём так кардинально, что род людской стали олицетворять одни мужчины. В женщине было освящено одно материнство, т. е. одно природное начало, если сказать более жёстко, одна физиология.

Но с какого-то времени, – спасибо феминизму – будто одумавшись, мужчина и женщина стали двигаться навстречу друг другу, понимая, что подлинно живое находится «между» ними. Сама эволюция заложила потенцию «между», как способ возвращаться к самой себе, преодолевая всё косное, догматичное, застывшее, мёртвое.

«Нет начала» стало реализовываться как «нет завершения», как продолжающиеся бесконечные трансформации ролей «мужчины» и «женщины».

И если «нет начала» воспринимается как фантастическая гипотеза, то «нет завершения» уже как реальность в диапазоне от статичных, незыблемых ролей мужчины и женщины, до смены пола, когда мужчина может стать женщиной, а женщина мужчиной, от высокой поэзии до грубых непристойностей, намаранных на стене.

«Дневник», в этом смысле, есть манифестация открытости процесса, в котором не было начала, не может быть и завершения.

Возвращаться к теориям «гендера» не собираюсь, насколько меня хватило, уже написал, что смогу ещё напишу в сюжетах «Дневника». Но уже в процессе завершения книги вновь и вновь слышал доводы, «гендер» просто выдумка, во многом вредная, ещё придётся столкнуться с его (гендера) тяжёлыми последствиями, но рано или поздно жизнь вернётся в свои разумные берега, мужчина вновь станет мужчиной, женщина – женщиной.

Не вступал в споры, когда выслушивал эти доводы, не буду вступать в споры и сейчас, если кому-то хочется быть близоруким, его право, не будем его разуверять.

А «гендер» (слово, понятие) действительно был открытием, озарением. Необходимо было назвать, означить то, что мерещилось, предчувствовалось, предмыслилось, а дальше буквально произошёл взрыв. Будто невидимая пелена спала с глаз. Нахлынули новые смыслы, новые подходы, которые, казалось, только ждали своего часа.

Античность. Средние века. Возрождение. Новое время. Запад. Восток. Дальний Восток. Ближний Восток. Всё увиделось в новом свете. То ли не замечали, то ли не хотели замечать, то ли не было соответствующей оптики.

Да что там История. Если мыслечувство не закупорено, в новом свете предстала собственная жизнь. Оставалось только сокрушённо разводить руками, как я мог этого не замечать, или, ещё хуже, как мог быть столь бесчувственным, наломать столько дров.

Можно сказать, что «гендер» продолжается, напоминает, подсказывает, подталкивает взгляд, углубляет (утончает) позиции. Помогает, если удаётся снять пелену с глаз, преодолеть своё закостеневшее «эго».

Сколько это будет продолжаться, сказать трудно. Но не завершиться ранее того, как мы привыкнем к новым ролям мужчины и женщины, женщины и мужчины.

А тем, кто продолжает сопротивляться, кто ждёт, что привычное, старое вернётся, можно только посочувствовать. И уберечь их от того, что могут получить дубинкой по голове от самых близких женщин, которые не смирятся с отведённой для них ролью.

Уберечь, поскольку это больно. А может быть, и смертельно.

Режиссёр Михаэль Ханеке: Фильм «Любовь»

Не случайно решил начать «Дневник» с М. Ханеке[1] и его фильма «Любовь»[2].

Некоторые кинокритики считают Ханеке лучшим кинорежиссёром современного кино. Понятно, искусство не спорт, в нём трудно, если вообще возможно, определить кто первый, а кто десятый. Да и в этом случае, судить можно только по тем или иным критериям, о которых заранее договорились.

Но, несомненно, одно, Ханеке стоит особняком в современном кино. У него не только свой режиссёрский почерк, но и своё «увеличительное стекло», через которое он смотрит на нравы людей.

Как его определить?

Ясно, что могу говорить только в ракурсе настоящей книги, плюс в ракурсе настоящего «дневника», не претендуя на большее.

Человек есть человек, люди есть люди. Они, если говорить о норме, а не о патологии, немножко врут друг другу немножко притворяются, немножко лицемерят, немножко утешают друг другу, если даже сами не верят в это утешение. Я бы назвал это непреодолимой, неискоренимой, пошлостью жизни.

Ничего страшного в этом нет.

Ах, ох, поздравляю, будьте счастливы, ах, ох, у тебя будет ребёнок, какая радость, ах, ох, какой чудный малыш, на кого он похож, ах, ох, как они любили друг друга, как он (она) убивался (лась), когда его (её) не стало…

Можно продолжать и продолжать, переходя от одной темы к другой, чтобы понять, что я имею в виду.

Ничего страшного, человеческое и есть человеческое, только с одним условием, чтобы эта пошлость жизни не превышала свои пределы, не разъедала всё вокруг, не выдавала себя за единственную норму жизни.

Когда возникает подобная опасность приходит время Анны Карениной[3] и Гедды Габлер[4], которые, если говорить словами Камы Гинкаса[5], не выдерживают даже ультразвуки фальши, не только людей, но и самой жизни, как она предустановлена, ни шагу не уступят в этом ни природе, ни Богу.

Тогда, на мой взгляд, и приходит время Ханеке, который, как сверхчувствительный прибор, распознаёт ультразвуки фальши, выявляет их, и ни на шаг не уступит свою позицию. Ему нет дела до того, что его назовут жестоким, упрекнут в том, что он просто анатомирует человеческие комплексы, а сам при этом остаётся холодным и бесстрастным.

Всё это, правда, и тем, кто ищет в кино утешения, сладких грёз, фильмы Ханеке лучше не смотреть.

Действительно ли Ханеке анатом, действительно ли холоден и бесстрастен?

Если и да, то до известных пределов, и на это хотелось бы обратить особое внимание.

Ханеке не мизантроп, только кажется, что он «анатомирует», что он «холоден и бесстрастен». Другой вопрос, что Ханеке всегда сдержан, он не позволяет себе открытое выражение эмоций. Это его стиль, а он безупречен именно в стиле, а не в чём-то ином.

Приведу пример.

Фильм «Белая линия»[6] смотреть трудно, мы привыкли умиляться детям и в жизни, и на экране, а в фильме речь идёт о детском садизме. Практически каждый из нас сталкивался со случаями детского садизма, но… дети есть дети, мы предпочитаем закрывать глаза на случаи садизма, и только ахать и охать.

Но в «Белой линии», в стороне от основной сюжетной линии, есть тема зарождающегося чувства, как потянулись друг к другу юноша и девушка, потянулись естественно и безыскусно, без капли кокетства, нисколько не задумываясь, что из этого должно выйти.

Это тот же Ханеке, по-прежнему сдержанный (стиль!), но, совершенно не холодный и не бесстрастный.

Не буду говорить об этом фильме более подробно, и потому что речь о другом фильме, и потому что «дневник».

…Замечу только, что в этом разделе о фильмах буду говорить по памяти, так как мне запомнилось.

В предыдущем разделе пересматривал фильмы, о которых писал, пытался дотошно их анатомировать, почти до отдельных эпизодов. В «дневнике» иная задача, не боюсь соврать, главное как запомнилось…

Один из кинокритиков высказал такое мнение, что фильм «Любовь», скорее следует назвать «Уход», «Забота», «Жертва». На мой взгляд, подобные названия убили бы фильм, не спасли бы не режиссура, не актёры, не оператор.

Пишут, что Ханеке долго не мог придумать название фильма и когда исполнитель одной из главных ролей Трентиньян[7] предложил «Любовь», он сразу на нём остановился. Не думаю, согласился потому, что не нашёл ничего лучшего, бескомпромиссный Ханеке продолжал бы искать название, сколько бы времени на это не понадобилось. Как никто другой, он понимал, что снимает фильм не о «жертве», не о «заботе», не об «уходе», а о «любви».

Фильм Ханеке «Любовь» стал для меня откровением в двух смыслах.

Умирает старая женщина. Временами впадает в беспамятство. Почти такой же старый мужчина, муж. Не соглашается с взрослой дочерью, нет, не отдаст жену в дом для престарелых. Пытается найти нормальную сиделку, но потом понимает: это безнадёжно. Да и жена капризничает, отказывается от помощи чужих людей. И муж убеждается: чужой человек, каким бы он не был, остаётся чужим человеком. Остаётся только он сам, он будет ухаживать за женой самостоятельно. Они останутся вдвоём, до самого конца.

В этот момент появляется взрослая дочь. Отец объясняет, спасибо за участие, спасибо за предложенную помощь, но ему с её матерью помощь больше не нужна. Он не обвиняет, не старается обидеть, он совершенно спокоен, просто он уже в другом мире, в другом измерении. Дочь должна понять, в этом другом мире, в этом другом измерении, она помочь уже не в состоянии. Ей предстоит с этим смириться и оставить их одних.

Дочь растеряна. Великая Изабель Юппер[8] от имени дочери взывает к нам. Мало ли что было вчера, в той прежней жизни, умирает мать, её родная мать, она не может уйти, от неё требуют слишком многого, она не может с этим справиться. Она не может освободиться от того, что придумано людьми за тысячи лет культуры человека, мать – самое кровное существо, мать-святыня, да и без этих громких слов, просто её мать. Она обычный человек, она не в состоянии разрушить пошлость жизни.

Можно сколько угодно обвинять старого отца, нельзя быть таким жестоким по отношению к собственной дочери. Не мешало бы быть более сердобольным. Предложил бы, проходи, посиди рядом с умирающей матерью. Что из того, что не нашлось бы нужных слов, не было вчера, позавчера, откуда взяться сегодня. Что из того, что дочь невольно подумает, сколько времени нужно посидеть у постели умирающей матери, чтобы было удобно встать и уйти, 10 минут, 15 минут, полчаса.

Что из того, пошлость жизни для чего-то придумана.

Это и стало для меня первым откровением фильма. Взрослая дочь не нужна умирающей матери. По крайней мере, в экзистенциальном смысле. Во всех других смыслах, ради бога, позвонить, принести, забрать, унести.

Второе откровение стало продолжением первого. Вершина взаимоотношений людей в этом мире, – взаимоотношения мужчины и женщины, женщины и мужчины. «Вершина», верх, это условно, просто так нагляднее. Можно глубина, низ. Главное, соприкосновение без оглядки, без боязни. Можно сказать метафизическое, трансцендентное, экзистенциальное. Это всё о том же. О прорыве мужчины и женщины друг к другу, сквозь обыденное, каждодневное, суетное.

Вровень с этим для религиозно или мистически настроенного человека может стать только прорыв к Богу.

Или высокое творчество, не только арт, но всё то, что древние греки обозначали термином «демиург»[9]. Не было, а потом стало, создалось нечто новое, не сводимое к подручным материалам. Точно также как у Бога, творит ли он из пустоты, или из подручных материалов.

Так вот, речь об этих «мужчине и женщине» в разных возрастах. В совсем юном, как у Джульетты[10], которой всего 14 лет. А может быть еще раньше – не смейтесь – уже в детском саду. И тогда, когда обоим, и мужчине, и женщине, за 80. Как в фильме Ханеке. И никто им не нужен, ни сиделка, ни собственная дочь. Разозлится мужчина, когда умирающая женщина станет невыносимой, ударит женщину, не будем вмешиваться, это их право, они у последней черты, это их боль, их способ соприкосновения. Для сиделки, тем более для взрослой дочери, это святотатство, а мужчина и женщина, которым за 80, и один из них, одна из них, умирает от рака, почти норма. Лучше не вмешиваться. Сами разберутся.

Это и стало откровением. Мужчина и женщина. Семья вторична, просто как самое большое испытание. Дети вторичны, просто как самое большое искушение.

«Любовь», говорит Ханеке. Не будем с ним спорить. Хотя опять же, слова порой устают не меньше человека. Слово «любовь» – устало. Придают ему новый импульс два старых человека, которые в преддверии скорой смерти, смогли избавиться от накопившихся за долгую жизнь механических, инерционных поступков. И им нет дело до предустановленной пошлости жизни.

Хотя им и в голову не приходят подобные слова.

Один из российских кинокритиков, назвал фильм Ханеке «сказкой».

Согласиться можно, только с тем условием, что любовь всегда немножко сказка.

В том смысле, что сказка может быть больше реальность, чем сама реальность.

…Её звали Айтадж

Случай этот всколыхнул весь город его долго обсуждали в Интернете, пока другие события не вытеснили его.

Так нередко случается в нашу информационную эпоху, все взбудоражены, все взволнованы, но проходит время, все об этом событии забывают.

То, что одно событие вытесняет другое, естественно. Опасно другое, когда серьёзные события проходят бесследно. Пошумели и забыли. Так и продолжаем жить в убеждении, что в нашем «захолустье» ничего измениться не может.

…«Письма из захолустья» Гасанбека Зардаби[11], остаются, на мой взгляд, пронзительным голосом нашего беспокойного чувства и нашей беспокойной мысли, которая из XIX века пытается достучаться до нас, в веке XXI. Увы, как говорил сам Гасанбек, «зову – не идут, показываю – не видят, объясняю – не понимают» («Hər kəsi çağırıram – gəlmir, göstərirəm – görmür, deyirəm – qanmır»).

He идут, не видят, не понимают до сих пор…

Это «Азербайджан» любим мы повторять, вновь и вновь наступая на одни и те же грабли.

Произошло это в Баку, два года тому назад. Молодой человек убил девушку. Нанёс ей 8 ножевых ранений в спину.

Молодому человеку было 20 лет, девушке – 17 лет.

Молодой человек работал парикмахером, девушка заканчивала школу.

После убийства молодой человек спрятался в парикмахерской, но вскоре был арестован.

На допросе молодой человек сказал примерно следующее: «Мы расстались 4 месяца и 12 дней тому назад. Я разозлился, что она ушла от меня. Я сказал, или ты будешь моей, или умрёшь. Она отказалась остаться со мной, поэтому я убил её. Когда я наносил ей удары ножом, нож сломался, иначе я убил бы и себя».

Не будем задавать наивные вопросы.

Почему не начал с того, что убил себя как Вертер[12].

Если собирался убить себя, то почему после убийства убежал, и спрятался? Надеялся, что не найдут?

Если бы нож не сломался, сколько бы ещё ударов он нанёс, прежде чем убить себя, десять, двадцать?

Девушка имеет право отказать молодому человеку, имеет право признаться, что он больше ей не нравится? Или не имеет?

Это относится только к девушке, или и к молодому человеку?

На допросах молодой человек совсем не сокрушался по поводу содеянного, только пытался доказать, что любил девушку. По-видимому, считал, что это и есть его оправдание. Он любит, следовательно, она должна быть его.

И не будем продолжать спрашивать, что означает «он любит», и что он подразумевает под словами «быть его».

При всей дикости этого случая, он не является в нашем «захолустье» исключительным. Подобное случалось раньше, нет гарантий, что не случится в будущем. Достаточно прочесть хотя бы часть комментариев, появившихся в Интернете.

Коллеги и друзья молодого человека, только и сказали, что молодой человек, убивший девушку, «был, в сущности, очень смирным человеком». Остаётся гадать, то ли защищали честь парикмахерского цеха, то ли всего мужского сообщества. О беспокойной совести говорить не приходится.

Оставим коллег и друзей по парикмахерской.

Вот мнение педагога ВУЗа (?!):

«Ей 16??? Она учится в 11 классе??? На её маникюр посмотрите… Замуж собиралась…допрыгалась, книжки читать нужно было, учиться…и тогда о замужестве речь не шла бы».

Жаль, что мы лишены возможности познакомиться с семьёй «преподавателя ВУЗа» (если она у неё есть), уверен, обнаружили бы много любопытного, в том числе, и по линии психоаналитики.

Вот другие комментарии, как юношей, так и девушек.

«Мозгов, видимо, не было, нечего было с парнями встречаться!».

«Не надо было с мальчиками встречаться, не было бы таких последствий».

«Дыма без огня не бывает, почему это меня никто не убил за отказ?».

«Этой девушке и этого мало. Училась в 11 классе, не было у неё жениха, а позволяла себе гулять под руку с молодыми людьми».

«Мало что сделал. Надо было отрезать ей голову. Посмотрите на её возраст, и что она себе позволяла. Опозорила весь свой род. Это должно стать уроком для всех девушек».

Если напомнить, что Джульетте было всего 14, обвинят в распущенности самого Шекспира[13]. Из «захолустья» вся мировая цивилизация видится «захолустно».

Отдаю себе отчёт, эмоции меня захлёстывают, поэтому «захолустье» видится почти мифическим чудовищем.

Возможно, но комментарии говорят сами за себя.

В связи с убийством молодой девушки, вспомнили недавнюю историю, которая произошла в Турции.

Водитель микроавтобуса, увидев, что в салоне осталась всего одна пассажирка (20-ти летняя студентка), попытался её изнасиловать. Девушка сопротивлялась, тогда рассвирепевший водитель убил её, нанеся несколько ударов ножом.

Отзывы под названием «расскажи свою историю» о сексуальных домогательствах и насилии по отношению к женщинам в Турции, появившиеся в Twitter после случившегося, вызвали мощную реакцию протеста.

На похороны девушки собралось более 5 тыс. человек со всей Турции. Нарушив исламские обряды, женщины понесли гроб сами. Во многих городах Турции прошли массовые акции протеста. Футболисты клуба «Галатасарай» вышли на поле с плакатом: «Не молчи. Скажи «Нет!» насилию в отношении женщин!».

Аналогичную акцию попытались провести и у нас, после убийства школьницы.

Более 30 человек, собравшись около станции метро, скандировали лозунг «Не убивайте девушек», пока полиция их не разогнала.

Хотелось бы, чтобы акция была более масштабной, но главное, что и у нас нашлись эти 30 человек.

Приведу мнение неизвестной мне Алии Исмаилзаде[14], одно из тех, которое позволяет не впасть в полное уныние:

«Читая бурные обсуждения на страничках новостных порталов и многочисленных знакомых в социальных сетях, я пришла к неутешительному выводу: это мы сами виноваты в смерти девочки.

Наше общество, некоторые представители которого погрязли в лицемерии по самые уши, сделало возможным это зверское убийство девочки-подростка…

Озвучивая подобную высокопарную ерунду, эти, не побоюсь этого слова, отбросы, своими лицемерием и бездушием, годами подготавливали почву для всех тех ужасающих происшествий, свидетелями которых мы всё чаще становимся в последнее время.

Ведь именно благодаря тому, что рядовому, не обременённому особым интеллектом обывателю, в семье, школе, даже в ВУЗе, постоянно внушают, что девушка, которая красит ногти и пользуется косметикой, демонстрирует этим самым свою доступность, мы имеем то, что имеем…

Какие выводы после прочтения подобного сделают для себя сотни недалеких молодых людей? Думаете, они осудят убийцу? Да никогда! В их глазах покойная никогда не будет жертвой, а убивший её подонок – преступником. Для них несчастная девочка всегда будет «сама виновата».

«Что скажут люди?» – под этим лозунгом у нас выросло не одно поколение. Внешняя благопристойность – вот единственное, что нас волнует.

А то, что под этой благопристойностью скрываются все существующие людские пороки, исковерканные судьбы и прерванные жизни, никого и никогда не волновало…»

В Интернете, в связи с убийством школьницы, мне встретилась такая фраза: «Баку болен».

Может быть, признание болезни и есть первый шаг к выздоровлению.

Осталось сказать, что школьницу звали Айтадж.

Имя её примерно можно перевести как «Лунная корона».

«Я не боюсь сказать»: обращение украинской женщины в Фейсбуке

По данным доклада Всемирной организации здравоохранения, опубликованного в 2013 году, 35 % женщин во всем мире становились жертвами физического и/или сексуального насилия. Большинство таких случаев – это насилие со стороны мужей или интимных партнёров.

Не удивительно, что начатый украинской журналисткой флешмоб «Я не боюсь сказать», вызвал лавину откликов в Интернете.

Спустя несколько часов своими откровенными, шокирующими историями поделились сотни людей – и женщины, и мужчины. О домогательствах и изнасилованиях, о пережитых травмах, равнодушии правоохранительных органов и родных, а также осуждении окружающих, которые говорили: «сама виновата», «не надо было провоцировать».

Многие комментаторы убеждены, о таких вещах надо говорить, писать, причём и о случаях насилия в браке. Следует задуматься над тем, как воспитывать детей, чтобы избежать/бороться/не бояться выявлять случаи насилия.

Насколько могу судить, в обсуждении включились и азербайджанские женщины, но писали они не на азербайджанском, а на русском и английском. Убеждён, это вопрос времени, рано или поздно азербайджанская женщина на азербайджанском языке скажет «я не боюсь сказать», и это поможет изменить ситуацию и в нашей стране. Ведь всё начинается с признания и публичного обсуждения.

А пока ограничусь тем, что приведу мнение одной из женщин, откликнувшихся на призыв украинской женщины:

«Столько негативных эмоций, слёз и гнева интернет не видел даже в моменты терактов. Люди сплотились против насилия, но сплотило их общее эмоциональное вовлечение, страх и агрессия, а не принятие, любовь и сострадание. Как человек, прошедший через ад насилия – я могу сказать, что ад не находится снаружи, он внутри. И всегда есть выбор, жить в прощении, любви, милосердии, принятии или страхе, гневе, ненависти. Как бы ни были тяжелы обстоятельства, испытания, жизненные ситуации мы вправе уйти из ада навсегда.

Женская сексуальность – это наша природа, это наша женская сила, которую нам дала Земля, и чтобы управлять ею, научиться принимать её требуется серьёзная эволюция сознания. Нас не учили управлять ею, и мы немало пережили, чтобы обуздать её. Женщинам потребовалось немало осознанности, чтобы почувствовать эту энергию в себе и поднимать её наверх, чтобы использовать для божественного творения. Нужно было пройти много боли, чтобы научиться испытывать удовольствие. Научиться разрешать и позволять себе радость её принятия через отрицание. Многие прошли через стыд и обвинения, но научились верить в то, что каждая из нас достойна, чтобы быть Богиней.