Абвер – «щит и меч» III Рейха

2. Тайная служба США – Управление стратегических служб (УСС), созданное генералом Вильямом Донованом, превратившееся впоследствии в Центральное разведывательное управление (ЦРУ) и соответствующее нынешней германской Федеральной разведывательной службе (БНД). Европейский центр во главе с Алленом Даллесом располагался в Берне. Деятельность УСС распространялась на политические и экономические объекты и на выявление настроений среди германского населения; в его задачи входило также стимулирование роста антифашизма в Германии. В ходе войны из Берна осуществлялись агентурные акции и мероприятия по деморализации германского населения и армии. Позже к этому добавились меры, проводившиеся Федеральным бюро расследований США (ФБР), политической полицией и контрразведкой.

3. Второе бюро французского генерального штаба и Управление безопасности («Секюритэ»), политическая полиция, а также Управление наблюдения за территорией (СТ), отвечавшее за охрану и безопасность страны.

4. Советская тайная служба со всеми своими органами, которая во время войны часто подвергалась реорганизации. В нее входили: Главное разведывательное управление Народного комиссариата обороны (НКО) СССР (ГРУ), которое занималось военной разведкой; Главное управление государственной безопасности Народного комиссариата внутренних дел (ГУГБ НКВД), отвечавшее за все ветви советской тайной службы и контролировавшее все другие разведывательные органы (его можно сравнить с Имперским Главным Управлением Безопасности (РСХА) в Германии). В 1938–1939 гг. ГУГБ было выведено из состава НКВД и преобразовано в самостоятельный наркомат государственной безопасности (НКГБ), который стал всеобщим центральным аппаратом советских тайных служб. Задачи контрразведки в Красной Армии решались особыми отделами НКВД совместно с приданными им войсковыми частями и подразделениями особого назначения. Во время войны был также создан еще один орган контрразведки, так называемый «СМЕРШ» («Смерть шпионам»), который действовал преимущественно в войсках и партизанских отрядах, а в ходе продвижения советских войск по освобождаемым областям прочесывал их в поисках шпионов и коллаборационистов.[67]

Наряду с этими тайными службами, постоянно атаковавшими территории под властью Германии из-за рубежа, с 1940 г. большие хлопоты германскому абверу начали доставлять польская и чешская тайные службы, а также невоенные разведки Бельгии и тайные органы французского и голландского Сопротивления. Массовая поддержка со стороны местного населения, иностранных рабочих и забрасываемых с парашютом агентов и инструкторов позволила всем этим службам добиться немалых успехов еще до вторжения западных союзников в 1944 г. Тайная служба деголлевцев, созданная в Лондоне после разгрома Франции в 1940 г., проявила себя лишь незначительно. Почти неизменно побочной функцией движения Сопротивления повсюду в Скандинавии и России, на Балканах, а потом и в Италии являлся шпионаж, который осуществлялся без какого-либо единого плана и координации[68].

Как опытный и много повидавший морской офицер, уже столкнувшийся на практике с превратностями тайной службы, Канарис сразу же понял, что служба военной разведки в том виде, в каком он ее принял, требует серьезного реформирования. Он убедился и в том, что в сравнении с мощными тайными службами Англии, Франции и Советского Союза она располагает слишком малочисленным личным составом. Необходимо было в первую очередь привлечь в нее свежие силы и добиться гораздо больших финансовых ассигнований, чем обычно. Всеобщая мобилизация и перевооружение Германии, а также быстрое расширение материальной и кадровой базы трех видов вооруженных сил, разумеется, целиком соответствовали устремлениям начальника абвера. Однако, прежде чем предпринимать какие-либо перегруппировки и перестройки, нужно было принципиально решить, следовало ли сохранить существовавшую преимущественно централизованную систему или, принимая во внимание потребности, связанные с организационным и профессиональным совершенствованием структуры тайной службы, децентрализовать абвер. Строгая централизация тайной службы, как она рисовалась в условиях авторитарно-тоталитарного режима Гитлера (впоследствии, в самом конце войны, она реализовалась в виде разведслужбы в рамках РСХА), конечно, обеспечивала бы ее единообразное применение и полное использование технических, кадровых и финансовых возможностей. Однако такая структура ведет к ее неизбежному окостенению, а чем больше она разрастается, тем меньшую готовность принимать самостоятельные решения проявляют нижестоящие органы. Иными словами, усиливается бюрократизация, а в тоталитарных государствах это ведет к недостаточной требовательности в исполнении приказов. В то же время децентрализованный аппарат работает гораздо быстрее, гибче и действеннее, хорошо приспособляясь к обстановке и требуя инициативы от каждого. Однако такой аппарат более дорогостоящ и в гораздо большей мере зависит от надежности и профессиональной пригодности сотрудников самостоятельно действующих подчиненных органов.

Была выбрана широкая децентрализация, хотя такая реформа требовала времени, а время работало на конкурентов абвера, т. е. на СД. Однако в условиях, когда Гиммлер и Гейдрих использовали свои силовые средства и методы достаточно массированно, недостатки децентрализации проявились в виде уступчивости и даже боязни отдельных самостоятельных отделений (центров абвера) в своих районах перед партийными органами и СД, часто допускавшими неоправданное вмешательство в их деятельность. Все это осложнялось еще и тем, что курс на децентрализацию был взят еще при капитане I ранга Патциге, и перекладывать руль в обратную сторону было бы нецелесообразно.

Канарис в принципе не был хорошим организатором. Ему при всей его аккуратности и четкости претили проблемы расчетливой рациональной расстановки кадров и профессионального их тестирования, систематизации успехов и неудач, как и генштабистская пунктуальность. Он всецело передоверял организационно-штабную работу своим, к счастью, очень способным начальникам отделов, а сам отдавался задумыванию широких и сложных импровизаций, которые ввиду лихорадочно осуществляемой программы перевооружения часто оказывались бьющими мимо цели.

Берлинский центр абвера в ходе войны серьезно разросся, следствием чего неизбежно стало ухудшение качества личного состава. Сильное раздувание штатов наблюдалось также и во внешних отделениях абвера на местах. Многие неудачи, а зачастую и просто непредсказуемые последствия многочисленных интриг вокруг военной разведки и ее сотрудников становятся понятными только в свете чересчур поспешного строительства абвера, выросшего из небольшой профессиональной ячейки. Это касается прежде всего таких сфер деятельности, как, например, основательное и как можно более точное выявление военного и военно-промышленного потенциала противника, что могло бы позже стать серьезным предупредительным аргументом против порожденных манией величия амбиций Гитлера. Перманентный внутригерманский конфликт между вермахтом и нацистской партией вел к тому, что как раз указанные задачи и не могли выполняться в полном объеме. Решавшие их и отвечавшие за это офицеры абвера были изнурены этой борьбой или вовсе вытеснены со своих мест. Несмотря на это, организация тайной германской разведывательной и контрразведывательной службы была в своей основе достаточно жизнеспособной, в силу чего ей удалось добиться успехов, которые могут быть увековечены историей.

Своим превращением в современную тайную службу германская военная разведка обязана Канарису. Он вел ее дела твердой рукой. При этом основные его интересы были связаны с военной разведкой и контрразведкой, тогда как задачи внешней разведки, решаемые отделением «Аусланд», его беспокоили в меньшей степени. Несмотря на огромный объем работы, он с удовольствием координировал деятельность трех отделений абвера – абвер-I, абвер-II и абвер-III, – а также их внешних опорных пунктов (станций) в стране и за рубежом. К сожалению, при этом у него не хватало умения делегировать им ответственность. Нередко он оставлял за собой задачу принятия малозначащих решений, что, конечно, несло с собой дополнительную нагрузку и неизбежно усиливало беспокойство. Во время многочисленных поездок Канарис руководил делами с помощью постоянной телефонной и радиосвязи. В его отсутствие непосредственное руководство управлением в центре осуществлял обычно старший по званию начальник одного из отделов. Как правило, это был начальник отделения (отдела) «Аусланд» («Заграница»). В вопросах компетенции того или иного отдела абвера его замещал соответствующий начальник отдела. Этот метод позволял адмиралу иметь общий обзор деятельности управления. В то же время из-за такой чрезмерной загруженности начальника в работе нередко возникали неполадки. В противовес этому морально-этическое состояние личного состава абвера всегда было на большой высоте. Руководство следило за этим неукоснительно, что и определяло в значительной мере общий стиль борьбы на тайном фронте. Растрата казенных денег, воровство – даже в тех случаях, когда это маскировалось в оккупированных областях как конфискация, – а также вымогательство и преступления против нравственности незамедлительно карались по приговору военно-полевого суда. При совершении сотрудниками уголовных преступлений, в особенности с применением насилия, шеф абвера был беспощаден вплоть до крайних мер. Однако, в отличие от тайных служб других государств, сотрудники германского абвера, плохо или вовсе не присылавшие донесений, никогда не подвергались нажиму или угрозам с целью заставить их информировать руководство о своей деятельности. На то была серьезная причина: ведь если разведчик испытывает такое принуждение, он может передать в центр все, что угодно, выдать что-то, ему известное, противнику или вовсе перейти к нему на службу. Практика принуждения агентов, конечно, повредила бы абверу, так как он потерял бы свою репутацию службы, всегда и везде защищающей своих людей.

В целом поведение и моральный уровень сотрудников германского абвера были неизменно выше средних норм, фиксируемых международным правом. Это было признано и Нюрнбергским международным военным трибуналом. Великодушие Канариса и его заступничество в отношении своих подчиненных, как явствует из рассказов многих бывших вражеских агентов[69], далеко превосходили все то, что было свойственно тайным службам противостоящих стран. Однако при достаточно высокой морали и нравственности кадров абвера методика и интенсивность подготовки агентов и планирования тайных операций в абвере оставляли желать лучшего в сравнении с разведками англичан и русских. Но это сказано отнюдь не в упрек Канарису: это следствие бессмысленной политики Гитлера в строительстве вермахта, полностью противоречившей предупреждениям немецкого генералитета.

Кто не знал Канариса близко, мог удивляться тому, с какой энергией и упорством он всегда сразу же брался за решение постоянно растущих задач. «Там, где речь шла о важном и где он должен был действовать сам, Канарис внезапно выходил из своего обычного состояния отстраненности и мог весьма настойчиво и в то же время искусно преследовать поставленные перед собой цели»[70]. Любопытно при этом то, что присущий ему темп работы далеко не всегда оказывался понятен его сотрудникам. Было очень много случаев, когда «старик», внезапно появляясь где-нибудь, оставлял после себя хаотическое замешательство, выходить из которого его офицерам приходилось самостоятельно и не всегда легко. Зато потом вдруг обнаруживалась общая линия, показывавшая, как далеко и широко видел проблему этот редкостный человек и как он умел осуществлять разнообразнейшие комбинации.

Даже общая служебная атмосфера в абвере в значительной мере определялась Канарисом. Для поддержания престижа и роли абвера в условиях Третьего рейха кадровая политика имела такое же значение, как и чисто профессиональная деятельность. Как правило, радикально настроенные нацисты сюда изначально не допускались либо же вынуждены были вскоре уйти, предлогом и поводом к чему Канарису служил официальный запрет служащим вермахта заниматься политической деятельностью, а позднее адмирал вообще ввел негласно «закон», запрещавший в абвере какой-либо произвол или насилие. В абвере не было – если не считать некоторых формирований, типа полка/дивизии «Бранденбург», действовавших на фронте, – молодых и неопытных в жизни отчаянных сорвиголов, какие часто встречались в СД. Политическая линия в этом была единой и в целом отвечала прежде всего именно этому критерию. Такой подбор личного состава способствовал тому, что на профессиональную пригодность не всегда обращали должное внимание. Однако, несмотря на этот недостаток и на многие превратности в работе, весь сложный аппарат абвера выполнял свои военные задачи без внутренних трений и вполне успешно. Можно с полным правом утверждать, что служившие в абвере офицеры по своим человеческим качествам и духовному уровню стояли за немногими исключениями гораздо выше среднего уровня. Большой процент офицеров в абвере составляли те люди, которые после Первой мировой войны вынуждены были уйти с военной службы. Они уехали за границу и долго работали там в промышленности и экономике, приобретая опыт и такие знания об этих странах, которые можно было использовать в интересах абвера после его реактивации. Во многих случаях они возвращались на родину, и после основательной переподготовки их восстанавливали в кадрах и снова направляли в изученные ими страны с целью создать там свои опорные пункты и собирать новые сведения с учетом требований разведки.

Принимая во внимание обстановку постоянной напряженности, обусловленную не в последнюю очередь внутренней политикой Гитлера, руководству абвера было непросто в столь короткие сроки: 1) поставить свою организацию на прочный фундамент; 2) подобрать офицеров, способных решать специфические задачи разведки, – и обучить их методам работы в их области; 3) утвердить в своем аппарате принципы моральной чистоты и гуманизма. Сделать все сказанное одним разом было крайне трудно, если учесть заданный Гитлером темп перевооружения, вынуждавший все виды вооруженных сил и, конечно, абвер во многом прибегать к импровизациям. Для тайной военной разведслужбы это было вдвойне пагубно, так как у нее не было такого прошлого, как, например, у британской Интеллидженс Сервис, сложившейся еще в XIV в., или у Второго бюро французского генерального штаба, созданного в 1875 г. Даже часто упоминаемое имя полковника Вальтера Николаи не несло с собой никакой традиции. И только в сфере военного контршпионажа можно было говорить об известном «историческом прошлом». Начиная с 1870 х гг. эта сфера находилась в руках политической полиции. Тогда наряду с успешно действовавшей внешнеполитической разведслужбой некто Вильгельм Штибер, долгие годы бывший при Бисмарке начальником политической полиции, построил еще и довольно боевитую организацию контршпионажа (контрразведки). Канцлер Бисмарк развивал этот институт тем активнее, чем больше офицерский корпус отстранялся от наступательного и оборонительного шпионажа. В то время в военной тайной службе существовала только одна область, которую признавали в армии и которая ограничивалась немногими инстанциями, в частности – военными атташе. Они докладывали о своих наблюдениях за военными мероприятиями через генеральный штаб министерству внешних сношений. Официально военные атташе не имели никакого отношения к шпионажу, по крайней мере в мирное время. Им ни в коем случае не разрешались личные контакты с агентами. Но, разумеется, в задачах, ставившихся им в обход их прямых начальников – послов или посланников, от официальных военных наблюдений до скрытой разведки был всего лишь один шаг.

К большому недовольству руководства абвера, германские атташе видов вооруженных сил, как они стали именоваться в Третьем рейхе, практически выпадали из системы сбора разведывательных данных. Перед Первой мировой войной и в ходе нее некоторые германские военные и военно-морские атташе в системе министерства внешних сношений вызвали к себе у кайзера серьезную недоброжелательность, поскольку высказываемые ими взгляды на те или иные внешнеполитические моменты не совпадали с оценками посольств германского рейха. Поэтому имперское министерство иностранных дел изъявило готовность вновь ввести в своих представительствах аппарат военных атташе только при условии, что они, во-первых, все свои доклады будут направлять своим видам вооруженных сил не иначе как через послов или их заместителей и, во-вторых, не будут заниматься какой-либо разведывательной деятельностью с привлечением платных агентов или кого-то в этом роде. Первое условие удавалось довольно часто обходить с помощью частных писем и устных докладов во время отпусков или поездок на родину. Второе соблюдалось неукоснительно.

Как и во всех тайных службах, главным направлением работы абвера в мирное время была разведывательная деятельность в рамках отделения (в дальнейшем отдела) абвер-I. Когда мы говорим о разведслужбе и ее средствах, следует всегда уточнять, что под этим понимаются не войсковые подразделения и средства разведки. С ними у добычи и сбора разведданных тайными службами нет ничего общего. По этой причине позже стали говорить не о «службе разведки», а о «тайной или секретной службе связи».

Примечания