Без шума и пыли (сборник)

– Что такое, Сергей Иванович? – спросила его я, когда мы вошли в мой кабинет.

– Пока ничего узнать не удалось, – горестно покачал он головой.

Убитый вид Кряжимского действовал на меня раздражающим образом.

– К чему такая печаль! – поддела я его. – Раскисать нам некогда, мне тоже повезло лишь отчасти. Давайте лучше перекусим.

Я подмигнула немного растерявшемуся заму и вызвала Марину. – Мариночка, организуй нам замор червячка, – намеренно беззаботно и весело, чтобы ободрить Кряжимского, сказала я секретарше.

Марина понимающе посмотрела на меня, потом на Сергея Ивановича, кивнула и исчезла за дверью. С моими гастрономическими пристрастиями она была более или менее знакома, и я была уверена, что она не подведет.

– Ты сказала, что тебе все же повезло, – вернулся Кряжимский к прерванному разговору.

– Собой я, конечно, не особенно довольна, а что касается дела… Мне удалось выяснить следующее: Замуруева спонсировал Ложкин, Замуруев был женат на его сестре и погуливал от нее. Но знал ли об этом Ложкин, да и сама его сестренка?.. В любом случае это не мешало бы узнать. Не исключено, что смерть Замуруева – дело рук Ложкина. Мотива два: финансовые проблемы, разборки то есть, и месть за поруганное имя сестры.

– Фамилия знакомая… – задумчиво произнес Кряжимский.

– Еще бы! Ложкин ведет автомобильный бизнес. Слышали о такой компании: «Сервис-авто»?

– Не один раз. – Сергей Иванович потер подбородок. – И что же ты намерена делать?

Кряжимский поднял на меня пытливый взгляд.

– Встретиться с сестрой Ложкина, а если понадобится, то и с ним самим.

Кряжимский даже присвистнул.

– Что такое, Сергей Иванович, вы чем-то удивлены? – спросила я, глядя в его расширенные от испуга глаза.

– Не нужно быть провидцем, чтобы понять, что Ложкин – мафиози. Весь автомобильный бизнес контролируется подобными экземплярами, и твое намерение встретиться с ним выглядит по меньшей мере наивно…

– Вы заметили, что в этой стране наивными называют всех, кто хочет хоть что-то сделать для ее блага? – язвительно сказала я, вспомнив разговор со Станиславом.

– Я не хотел обидеть тебя, Оля. Кому как не мне знать, что ты за человек и из каких передряг нам приходилось иной раз выбираться…

– И успешно, Сергей Иванович, выбираться, – подчеркнула я, – так что прочь скепсис и подавленность!

В этот момент дверь распахнулась и на пороге возникла Марина. Ее щеки полыхали пурпурным румянцем, глаза блестели.

– Что, на улице по-прежнему холод? – игриво спросила я.

– Ага. – Марина подошла к столу и стала выгружать гастрономические трофеи. – Пришлось до супермаркета прогуляться.

– Свежий воздух тебе на пользу, – повеселел Кряжимский.

Он с видимым удовлетворением разглядывал яркие этикетки.

– Сервелат московский, здесь «Данон», – Марина выгрузила упаковку йогуртов, – сыр, салат крабовый… Так, что еще? – Марина убрала с лица темную прядь.

– А как насчет ста граммов? – пошутил Кряжимский.

– А вот этого нам не надо, – смеясь, сказала я, – рановато еще, дел по горло!

– Кофе будет готов через несколько минут. – Выслушав благодарственные слова, Марина захлопнула дверь.

– Ой, тут и пирожные, ну прямо пир на весь мир! – облизнулся Кряжимский.

– Угощайтесь, – пригласила я Сергея Ивановича к трапезе, открывая пластиковую коробочку, где аппетитно розовело крабовое мясо.

– И когда ты планируешь навестить сестру Ложкина? – невнятно, с набитым ртом, поинтересовался Кряжимский.

– После того как вы узнаете, где сия гражданка проживает. В адресный стол обращаться не надо – всем известно, какие у вас, Сергей Иванович, обширные знакомства и связи… – Я бросила на Кряжимского взгляд заговорщицы.

Он чуть не поперхнулся.

– Узнать-то я могу, только вот… – Он замешкался.

– Не волнуйтесь вы так! Будем держать связь по мобильным, все будет нормально.

– Я вот думаю, а что, если Замуруеву отомстил кто-нибудь из его конкурентов?.. – Кряжимский уставился на меня.

– Вы хотите сказать, модельеров? – уточнила я.

Кряжимский кивнул.

– Вполне возможно. Но, как вы сами понимаете, в ходе любого расследования приходится рассматривать и вести несколько версий. Отработаем пока версию с Ложкиным, потом, в случае если он окажется непричастным к гибели Замуруева, займемся кем-нибудь другим.

Я приступила к сыру. Марина внесла поднос с кофейными чашками.

– Спасибо, – поблагодарила я ее. – Сергей Иванович, – обратилась я к Кряжимскому, – сегодня я уже на работе не появлюсь, так что звоните и… чуть не забыла, кроме адреса сестры Ложкина, мне нужно знать, где проживает и сей автомобильный босс.

Ложкина Ирина Викторовна жила в трехэтажном особняке за Сенным рынком. Я неплохо знала этот район, и найти краснокирпичное, довольно безвкусно оформленное строение мне не составило большого труда. Отделенный от остального мира высокой стеной дом скорее напоминал неприступную крепость.

Еще бы ров прорыли, как в средневековье, неодобрительно подумала я, привставая на цыпочки. Мне удалось разглядеть лишь верхний этаж и крышу. Псевдоготические башенки, призванные придать этому каменному чудовищу художественную неоднозначность, вызвали у меня ироническую усмешку. Заимствованные из неопознанного архитектурного стиля и перенесенные на неблагодатную почву новоявленных местных латифундистов, они были здесь сбоку припека и выглядели прямо-таки уморительно.

Рядом со стальной дверью я заметила звонок. Нажав на него без всяких колебаний, я услышала искаженный домофоном женский голос:

– Кто?

– Бойкова Ольга, – представилась я, не особенно, впрочем, рассчитывая, что мое имя произведет хоть какое-то впечатление на хозяйку, – мне нужно срочно с вами поговорить.

– У меня нет времени, – жестко произнес голос.

– Мне нужно поговорить о вашем муже, – твердо сказала я, – о Замуруеве Алексее.

– Если вам известно, что с ним случилось, то ваша настойчивость тем более непонятна, – отчеканил голос.

Мне казалось, что я разговариваю со средневековым рыцарем: голос был железным и глухим одновременно, точно шел из-под забрала.

– Как раз об этом я и хотела с вами побеседовать, – стараясь побороть отчаяние, громко произнесла я.

Повисла грозная пауза. Я не могла не отдать должное своей интуиции – через минуту дверь открылась и охранник, здоровый парень в камуфляже, появился на пороге.

– Че названиваешь? – хмуро спросил он. – Непонятно, что ли, не до тебя сейчас, иди своей дорогой.

– Мне нужно срочно поговорить с твоей хозяйкой, – сделала я последнюю жалкую попытку пробиться в особняк, – не смог бы ты передать ей записку?

Решение пришло ко мне спонтанно. Парень неуверенно пожал плечами.

– Валяй, – с вальяжной снисходительностью произнес он, привалившись к металлическому косяку.

Я достала из сумки ручку и, вырвав лист из блокнота, черкнула: «Я – главный редактор «Свидетеля». Если вы упустите возможность поговорить со мной, не исключено, что это плохо отразится на вашем брате. У меня есть сведения, что милиция подозревает именно его».

Я не обольщалась надеждой, что эта записка окажется решающим аргументом в мою пользу, но чем черт не шутит?

Лениво взяв записку, парень скрылся. Металлическая дверь с гулким грохотом закрылась. Я осталась стоять на месте, лихорадочно соображая, с чего начать разговор с женой Замуруева. Вскоре до меня донеслись тяжелые шаги. Дверь открылась, и все тот же неторопливый охранник бросил мне:

– Можешь войти… ненадолго.

Я вступила во владение Замуруевых со смешанным чувством радости и тревоги. Двор был поистине огромным. Справа располагались гараж, баня и еще какое-то бесформенное, но добротное строение, слева – затянутый толстой полиэтиленовой пленкой бассейн.

Я пересекла двор под неусыпным контролем охранника и, поднявшись по ступеням, замерла в нерешительности перед высокой обитой деревом дверью. Я, конечно, подозревала, что основа у нее железная.

– Не бойтесь, – осклабился охранник, – входите.

Я надавила на бронзовую ручку и очутилась в просторном холле, дубовые стены которого были украшены картинами с русской тематикой и шкурами животных. Огромная голова бурого медведя, помещенная под самым потолком, уставилась на меня стеклянными глазами. Холл и гостиную красиво разделяла арка. Я сделала несколько шагов по направлению к ней и, заглянув в гостиную, увидела высокую блондинку с пышной, не умещавшейся в шелковом халатике грудью и крутыми бедрами. Блондинка стояла на площадке покрытой лаком деревянной лестницы, ведущей на второй этаж, и недружелюбно изучала мою удивленную физиономию.

Длинные прямые светлые волосы доходили ей почти до талии. Лицо не отличалось ни тонкостью, ни каким-либо особенно замечательным выражением. На нем застыло тупое недовольство и чванливое высокомерие.

– Здравствуйте, – смущенно сказала я, обводя взглядом заставленные чучелами бедных животных хоромы.

– Здравствуйте, – нехотя, как-то нараспев произнесла блондинка. – Садитесь, раз уж пришли.

Я присела на краешек кожаного дивана перед огромным, напоминающим пещеру камином.

Блондинка неторопливо спустилась и, подойдя к стойке бара, поблескивающей деревянной лаковой поверхностью, открутила пробку на темной пузатой бутылке и стала наливать себе в стакан какую-то коричневую жидкость.

«Виски, наверное», – решила я.

– А вы что пьете? – снисходительно осведомилась она у меня. – Виски, бренди, коньяк, водку?.. А может, коктейль?

Я следила за ее движениями. На миг она замерла со стаканом в руке, потом поднесла его к губам и залпом выпила все содержимое.

– Спасибо, я за рулем, – мягким голосом сказала я. – Если только соку…

– Может, вы сами о себе позаботитесь? – пренебрежительно бросила она. – Идите сюда, здесь все, что нужно.

Я подошла к бару. Хозяйка открыла незаметную на деревянной панели дверку в стене и вынула несколько коробок сока.

«Здорово придумано, – мысленно подивилась я стенному холодильнику. – Чего только не увидишь у наших богачей!»

Надо сказать, что роскошная обстановка гостиной была довольно безвкусной. Тяжеловесная мебель, выполненная под дорогую антикварную, почти полностью сливалась с красно-коричневыми стенами. Гармонии, на которую рассчитывали хозяева, не получилось. Не помогали ни шкуры, лежащие и развешанные всюду, где только можно, ни зеркала, ни безделушки.

– Слушаю вас. – Налив себе новую порцию виски, Замуруева прошла к дивану и устало плюхнулась на него.

На ее простом, даже грубом лице я не заметила следов переживаний и слез. Она казалась совершенно невозмутимой. Ее голос ни разу не дрогнул, взгляд не увлажнился. Да уж, гонора и заносчивости ей занимать не приходилось.

– Я уже представлялась, поэтому повторяться не буду, – уверенным голосом начала я, присев неподалеку на низкое широкое кресло. – Хотя для меня было полной неожиданностью известие, что вы знаете, кто я.

– Станислав звонил мне, говорил о вас. – Замуруева опрокинула в рот виски и, слегка поморщившись, шмыгнула своим утиным носом. – Вы были Лешкиной подружкой?

Она тупо посмотрела на меня. Сестра Ложкина явно относилась к тем людям, кто не терпит противоречий со стороны кого бы то ни было.

– Нет, я не была его, как вы выразились, подружкой…

Замуруева недоверчиво усмехнулась и икнула. Я подумала, что те две порции виски, которые она махнула в моем присутствии, не первые и не последние в ее дневном рационе.

– Странно, – с рассеянным видом произнесла она, – я так к этому привыкла… Вас, наверное, удивляет, что я не реву, не бьюсь в истерике… А мне, знаете, все это жуть как надоело. И прислуга надоела, и тусовки Лешкины, и рестораны, и его постоянные отлучки. Но теперь, – в ее голосе послышались всхлипы, – теперь он отлучился навсегда.

Она быстро справилась с волнением, только устало провела рукой по лбу, гладкому, как у куклы из универмага.

– Все, кончился праздник, – горько сказала она, – а мне наплевать!

«Это я вижу», – мысленно прокомментировала я ее реплику.

– Извините за нескромный вопрос, Алексей вам изменял? – Я бросила на Замуруеву сочувственный и невинный взгляд.

– А вот это не ваше дело! – взъерепенилась она, резко встала и поспешила к бару.

– Простите. Но ведь и милиция будет задавать вам такие же вопросы…

– Милиция… Ха-ха! Да мой брат только моргнет – и милиции след простыл. Вы верите в милицию, в этих козлов, которые только и знают, что попрошайничать?

Замуруева судорожно рассмеялась.

– Но ведь нельзя всех в одну кучу, – попыталась я восстановить справедливость.

– К черту! – махнула рукой Замуруева, бросая лед в стакан с виски.

Она выпила очередную порцию и теперь, облокотившись о стойку, тихо и печально раскачивалась в такт своим невеселым мыслям.

– А в каких отношениях был ваш брат с Алексеем?

– В дружеских, – по-идиотски захохотала Замуруева. – А если конкретнее, вы ведь любите конкретность, – произнесла она с вызовом, – Леша мой дорогой Грише зад лизал, ясно? Ну, это когда ему срочно денежки были нужны, а вот когда он чего-нибудь достигал, когда вокруг него начинали разные там журналисты виться, хвалебные песни ему петь да в своих продажных газетенках о его коллекциях статейки печатать, вот тогда мы гордыми становились, неприступными да еще приказывать норовили! А-а, ладно…

Она направилась к лестнице. Я как завороженная смотрела на нее.

– Я сейчас, – бросила она. – Пейте пока ваш сок.

Прошло по крайней мере минут пятнадцать, прежде чем Замуруева спустилась в гостиную. Теперь на ней были расклешенные велюровые джинсы и белая футболка, готовая, казалось, вот-вот треснуть на ее гигантской груди. Развинченной, шаткой походкой она подошла к дивану и медленно опустилась на него. Глаза ее странно блестели. Замуруева неожиданно растеклась в блаженной улыбке и, глубоко вздохнув, откинулась на спинку дивана, заведя руки за голову.

– Ой, как хорошо! – облегченно выдохнула она. – Совсем другое дело. Так на чем мы остановились?

В ее голосе появилась непринужденная интонация, словно она испытала умиротворяющее действие какого-то лекарства.

– Вы сказали, что у Алексея были подружки, – решила я вернуться к интересующей меня теме, надеясь, что Ирина уже не помнит, о чем мы говорили.

Она обвела задумчивым взглядом комнату и уставилась в окно.

– Ну были, и что? – Она перевела взгляд на меня.

– Вы имеете в виду, что он изменял вам? – била я в одну точку.

– Ха-ха-ха, изменял? – Ее лицо словно передернуло нервным тиком. – Наверное, изменял, все мужики одинаковые, пользуются, когда подвернется смазливая бабенка. А уж в шоу-бизнесе таких возможностей хоть отбавляй. Все эти показы, конкурсы, дефиле, длинноногие плоские модели неопределенного пола.

«Да уж, твою принадлежность к слабому полу никак нельзя назвать неопределенной», – глянула я на распираемую грудями футболку.

– Вы его ревновали? – спросила я, вынимая из кармана пачку сигарет.

– Не настолько, чтобы из-за этого травить его стрихнином, если вы это имеете в виду, – она с сожалением покачала головой, – но в постели он был хорош, не супер, конечно, но не дохляк. Да ты, наверное, и сама знаешь… – как бы невзначай бросила она.

«Да, она не дура, – подумала я, – или просто хитрит? Берет меня на пушку? Раз она перешла вдруг на «ты», то и я «выкать» не буду».

– Вчера на показе я его увидела первый и, как оказалось, последний раз, – твердо (тем более что так это и было) произнесла я и закурила.

– Правда? – Она смотрела куда-то в угол. – Ну ладно, может быть, и так, а что ты тогда лезешь со своими расспросами?

– Я уже раскрыла несколько убийств, может быть, это произошло и случайно, не знаю, но мне кажется, что у меня это получается. А ты не хочешь узнать, кто убил твоего мужа и за что? Или ты знаешь, что это сделал твой брат и поэтому предпочитаешь, чтобы все осталось в тайне?

Наверное, мне не стоило так вот в лоб спрашивать у нее о брате. Глаза Ирины налились кровью и выпучились, как у рака. Она медленно поднялась с дивана и двинулась на меня, явно не для того, чтобы чмокнуть меня в щечку. В руках у нее откуда-то появился тяжелый стакан из-под виски.

– Ты чего несешь, сучка? – процедила она сквозь зубы. – Хочешь Гришку подставить?

Я стала лихорадочно соображать, что можно предпринять в такой ситуации. С ней я, конечно, справилась бы – несколько уроков рукопашного боя, преподанных мне Витькиным приятелем из спецназа, оказались очень полезными и действенными, – но прибежит охранник, с которым мне не справиться. Не вызывать же сюда подмогу – и из-за чего? Нужно было выходить из положения, в которое я сама себя загнала, собственными силами. Как говорил Остап Бендер, спасение утопающих – дело рук самих утопающих. А может, это говорил не он?

В данный момент это не имело особого значения, потому как расстояние между мной и разъяренной, находящейся под воздействием алкоголя и какого-то «лекарства» Ириной Замуруевой катастрофически сокращалось. Между нами оставалось не более двух метров.

И тогда я применила испытанный не раз метод ошарашивания оппонента. Я называю его «психотушка» (от «психологическая колотушка»). Этот метод прост и психологически обоснован. Не буду вдаваться в подробности, просто скажу, что, когда объяснения и логические доводы не помогают утихомирить собеседника или насильника, нужно задать ему вопрос, которого он никак не ожидает от вас услышать.

На этот раз я немного рисковала, потому что сама суть задаваемого вопроса была для меня не ясна. Я не была уверена, что действительно догадалась, зачем Замуруева бегала наверх. Но даже если я и ошибалась в этом, вопрос все равно должен был подействовать.

– Почем кокаин берешь? – произнесла я негромко, но четко, глядя прямо в ее выпученные глаза.

– По сотке, – инстинктивно ответила Замуруева и опустила занесенный над головой стакан.

– Не фуфло? – продолжила я игру, встала и медленно отодвинулась в сторону.

– А ты чего, тоже балуешься? – уже без угрозы в голосе спросила Замуруева.

– Так, иногда, – невозмутимо ответила я, направляясь к стойке, где оставила свой стакан с соком, – когда нервишки расшалятся.

Замуруева подошла следом, поставила рядом свой стакан, которым только что собиралась раскроить мне голову, и, плеснув в него из бутылки, снова устроилась на диване. Я осушила свой стакан с соком до дна, только сейчас почувствовав нервную дрожь под коленками.

– Я думала, мне крышка, – сказала я, устраиваясь в кресле и закуривая сигарету.

Замуруева весело рассмеялась.

– Гришка – хороший человек, – произнесла она, немного успокоившись, – так что его не трогай. Я за него голову любому оторву.

– Верю, – усмехнулась я, выпуская дым через нос.

Мы посидели немного молча: она – потягивая из стакана, я – дымя сигаретой.

– Хочешь «дорожку»? – наконец спросила Ирина.

– Может быть, в другой раз, – отказалась я. – Ты не ответила на мой вопрос.

Я думала, что она уже забыла, о чем я ее спрашивала. Но она помнила.

– Хочу ли я узнать, кто убил Лешку? – Она сделала глоток из стакана и пожала плечами. – Какое это имеет значение?

– То есть как? – искренне удивилась я. – Неужели тебе все равно?

– Ну, представь, – она отбросила с лица прядь упавших волос, – что ты нашла его убийцу, и что дальше?

– Он понесет заслуженное наказание, – неуверенно произнесла я.

– Мне от этого станет легче? – Последовал еще один глоток из стакана.

– Только не говори мне, что тебе все равно, найдут убийцу Алексея или нет. – Я внимательно посмотрела на нее. – Я не поверю.

– Это твое дело. – Ирина пожала плечами. – Но, по-моему, Лешка получил то, что заслужил.

– Значит, ты знаешь, что за ним водились какие-то грехи?

– Грехи? – переспросила она и пожала плечами. – Наверное, их у него было не больше, чем у других. Я имею в виду, что за все в жизни приходится платить. Закон кармы.

– Закон кармы предполагает, что человек рождается, уже неся на себе грехи предыдущих поколений. Если следовать этой философии, то земная жизнь нам дается, чтобы попытаться искупить их. Только вот вопрос: как это сделать? Кто оценит, праведный поступок совершил человек или нет? Так что, мне кажется, все эти рассуждения о законе кармы, о всемилостивом боге, который якобы создал нас, но гарантировал отпущение всех грехов только при каких-то определенных условиях, – все это сказки для сирых и убогих, для тех, у кого нет индивидуальности, кого тянет в стадо. Может быть, ты говоришь так про Алексея потому, что он был творческим человеком, не связанным условностями морали?

Меня куда-то понесло, но, к моему удивлению, Ирина внимательно слушала мой небольшой экспромт. Она забыла про свой стакан и даже приоткрыла рот к концу моего монолога.

– Потрясающе! – наконец произнесла она. – Здорово! Может быть, продолжишь свою мысль?

– Да вообще-то я все сказала, что хотела, – немного осадила я ее. – Не забывай, что мы говорили об Алексее. Ты хочешь, чтобы его убийца был наказан?

– Хочу, хочу! – вдруг выкрикнула она, приподнимаясь с дивана. – В глубине души, – произнесла она уже тише и не так уверенно.

– Ты любила его?

– Сначала – да, любила, – задумчиво сказала она и опорожнила стакан. – Но все проходит, так что, если хочешь знать, я жалею о его смерти только как о смерти приятеля – не больше.

– Ты так и не сказала, он изменял тебе?

– Не знаю, свечку не держала. – Замуруева снова повысила голос. – Какое это теперь имеет значение?

– Может, его убила любовница? – предположила я. – Больно уж способ убийства какой-то женский.

– Почему это? – подняла брови Замуруева.

– Ну как бы это тебе объяснить… Мужчина бы воспользовался ножом или пистолетом, понимаешь? А здесь яд. В наше время довольно редкое орудие убийства. Кстати, вы в доме не держите стрихнин?

– Ты опять за свое? – насупилась Ирина, но как-то не всерьез. – Нет, стрихнин не держим. Может, все-таки кокаинчику, а?

Я поняла, что больше от нее ничего не добьюсь, и, отказавшись, стала прощаться.

– Ты заходи как-нибудь – поболтаем, – предложила она на прощание. – С тобой интересно. Или если нюхнуть захочешь…

Я поблагодарила ее и поинтересовалась, где я могу найти ее брата.

– Он частенько обедает в кафе «Дрюон», – с укоризненным вздохом ответила она.