Две головы лучше (сборник)
Хотя, если разобраться, он ничем не отличается от большинства нашей клиентуры!
– Ладно, давай поступим так, – предложила я ему. – Ты даешь мне сейчас адреса родителей и этой самой подруги.
– Но они вряд ли скажут тебе что-то новое! – округлил он глаза.
– Послушайте, не учите меня жить, Киса, – ласково улыбнулась я. – Кто из нас к кому пришел за помощью? Я к тебе или ты ко мне? Далее… Тебе придется лишиться корочки хлеба на время.
– Это как? – испугался он.
– Просто. Ты отведешь меня к Барышникову, и я буду относить ему стихи Франсуа Вийона, выдавая их за свои. Не волнуйся, деньги я отдам тебе. Просто мне надо поближе познакомиться с нашим «главным героем». Иного выхода я пока не вижу. Вряд ли этот тип будет откровенничать с частным детективом! – Он и с «автором» не будет, – хмыкнул Сережка. – Он вообще на людей смотрит, как на интерьер. Так что зря ты думаешь, что Барышник станет вести с тобой задушевные беседы.
– А это уж посмотрим. К тому же я смогу хотя бы узнать, ведома ему Маринина судьба или нет. То есть насколько господин Барышников причастен к ее исчезновению. И чем они таким пугающим бедных девушек занимаются… Согласись, это нам тоже интересно!
* * *Она смотрела на него со спокойным любопытством.
– Простите? – переспросил растерявшийся Лариков.
– Зачем вы за мной следили весь день? – четко произнося каждое слово, повторила она. – Вы ведь не влюблены в меня, верно? И убивать меня тоже не собираетесь… Тогда почему вы изображали из себя «разведчика»?
Он попытался скрыть смущение за смешком, но вышло еще глупее.
– А зачем следили за господином Барышниковым вы? – перешел он в нападение, вспомнив, что это лучшее средство обороны.
Она рассмеялась.
Господи, у нее и смех был каким-то особенным – словно колокольчики зазвонили… Лариков сжал вспотевшие от волнения руки в кулаки, пытаясь побороть наваждение.
«Ты же не Саша, которая влюбляется направо-налево, – строго напомнил он себе. – Сохраняй благоразумие…»
Приказывать было легко, а вот с выполнением выходила незадача.
Прекрасная сыщица уже проникла в его душу. И отлично это понимала, судя по ее насмешливому взгляду.
– Я следила за кем? – переспросила она. – Ах, за Барышниковым… Вот уж это не ваше дело!
– А если я вам скажу, что меня как раз просили узнать, кто вы такая? Что я тоже представляю интересы клиента? – не выдержал он.
– Ну, так вы выяснили, кто я, – лукаво проговорила она. – Остальное, вы уж меня простите, я вам открывать не хочу. Поскольку человек, от лица которого вы взялись выступать, мне совершенно несимпатичен… Более того, я надеюсь через недельку посадить за решетку эту светлую личность, и вряд ли я буду плакать по этому поводу!
Она явно забавлялась моментом.
А Лариков таял, как мороженое на солнце, чувствуя себя счастливым идиотом, наконец-то нашедшим то, что долго искал.
Девушку, похожую на Венеру Боттичелли, с такой внешностью выбравшую самую мерзкую, на его взгляд, профессию. Его профессию. Частного сыскаря.
* * *Я не люблю долго раздумывать.
Иногда мое чересчур быстрое «действенное реагирование» совершенно не приносит пользу, скорее наоборот – сплошной вред, но я ничего не могу с этим поделать! Ноги сами несут меня навстречу трудностям, которые я сама себе и создаю.
Вот и сейчас в моей голове созрел план, и я отдалась ему полностью, уже представив себя в роли коварной обольстительницы несчастного Барышникова.
Как птица, я взлетела со стула и, радостно мурлыкая, начала коренным образом менять свою внешность.
Конечно, будь у меня силиконовые губищи, я куда более соответствовала бы образчику «обольстительницы». Но увы – внешность у меня типичная для рыжеволосой девицы, то есть не яркая. Правда, мои светлые ресницы можно подкрасить, и тогда становится хотя бы понятно, что они длинные. Более того, глаза становятся ярче и глубже… Ну, вот. Вполне красивенькая барышня получается под действием «мейбелиновской» туши. Проблему с губами я тоже разрешила довольно быстро – хотя они и не потрясали сексуальной припухлостью, но вышло ничего. Что бог дал, то у меня, в конце концов, и есть. Например, кудри мои рыжие – распущенные по плечам, в свободном полете, они призваны будоражить воображение мужчин. А если не будоражат, это уже проблемы мужчин. Значит, у них не все в порядке с эстетическим вкусом.
Сережка наблюдал за моими действиями с легким испугом.
– Что это ты собираешься сделать? – поинтересовался он робко.
– Отправиться прямиком в лапы к ужасному Барышникову, – пояснила я, деловито взбивая волосы. Теперь они выглядели изящно взлохмаченными.
Я оглядела себя и поняла, что почти удовлетворена своим внешним видом. Вот только надо продумать туалет.
Конечно, надевать «французское» платье не стоит. Человек сразу почувствует, что на него объявлена охота, перепугается насмерть, и я буду вынуждена смириться с поражением.
Так что…
– Будь проще, и люди к тебе потянутся, – напомнила я себе главный жизненный постулат моей мамы.
Поэтому я надела свои обтягивающие джинсы и белый свитер.
Осмотрев себя в зеркале во всех ракурсах, я удовлетворенно улыбнулась.
Если Саша захочет, она, оказывается, может выглядеть вполне сексапильно. И мордашка у нее вон какая славненькая!
– Ты хочешь прямо сейчас? – снова спросил Аристов.
– А чего тянуть? – коварно улыбнулась я. – Перед смертью, милый мой, не надышишься. А твою Марину искать надо. А то вдруг ее уже выдали замуж за чеченского террориста, и теперь несчастная бродит в чадре по пояс и оплакивает свою потерянную свободу.
– Ну у тебя и фантазия! – испугался Аристов. – Туда-то они ее зачем отправят?
– Откуда мне знать? – пожала я плечами. – Знаешь, Сереженька, уж сколько времени я работаю с преступными элементами и все же вынуждена признать, что их психика остается для меня полнейшей загадкой!
По радио БГ запел свою новую песенку «Саке».
Я покружилась, подпев ему, и, когда он запел «красный цвет тайны», я поняла, чего мне не хватает в туалете.
Этой самой тайны красненькой и не хватает!
Какая ж сексуальность без легкого налета тайны?
Быстро придав себе «таинственность» с помощью изящного маминого шарфика с кровавыми розами, я причмокнула.
– Ну, если после всего этого твой идиот Барышников не влюбится в меня по уши, он будет полным тормозом! – торжественно объявила я и повелительным жестом позвала беднягу Аристова следовать за собой.
* * *«Похоже, играть с этой особой глупо».
Лариков посмотрел на очаровательную сыщицу. Она улыбалась и с таким же откровенным любопытством разглядывала Ларикова.
Следующая мысль, возникшая в его голове, просто потрясла легкомыслием, ранее ему совершенно не свойственным. «Да что это со мной?» – испугался он. Лариков поймал себя на том, что его ужасно интересует: нравится ли он, Лариков Андрей Петрович, очень серьезный молодой человек, этой голубоглазой красавице?
Вот наваждение…
Он потер ладонью лоб, словно пытаясь соединить снова тонкие проводочки здравомыслия, и поднял на нее глаза.
– Ну, хорошо. Пожалуй, я вам расскажу. Я тоже частный детектив.
– Это я поняла, – кивнула она, прекрасно видя его состояние и забавляясь им. – Так кто же ваш клиент? Господин Барышников? Я напугала бедняжку?
– Нет, не он. Напротив, по мнению моего клиента, Барышников странный и опасный тип…
– Да бросьте, – рассмеялась она. – Барышников – обычный бурдюк, набитый дурными и похотливыми мыслями. Опасность он представляет только для невинных барышень, не знающих, как постоять за себя! Право, ваш клиент прокалывается! Я могу рассказать вам о Барышникове все, в мелких подробностях, если хотите. Причем даже любезно не возьму с вас ни копейки, потому что Барышников слишком неинтересен, чтобы им заниматься! Кстати, как вас зовут?
– Андрей, – несколько поспешно представился он.
– Меня зовут Елизавета Максимовна, – сообщила она. – Ну, так вот, Андрей… Барышников ваш – довольно примитивный типчик с дежурным набором пороков и страстей той самой «грязи», которая выперлась в князи. Любит жрать водочку по баням с девочками, водит знакомства с «уголовными бизнесменами» и имеет проблемы с предстательной железой. Один симпатичный парнишка по имени Сережа пишет тексты для его «нетленных шедевров», а прелестная девица Марина эти тексты потом аккуратненько накладывает на музыку. После чего Барышников выползает в студию или там на концерты и со слезой в голосе исполняет эту «порнуху» на радость своим собутыльникам. В принципе, все довольны и счастливы, и никого он не собирается ни грабить, ни убивать. У него достаточно денег, чтобы регулярно иметь проблемы со «стулом»… Я удовлетворила ваше любопытство?
В ее глазах сияли насмешливые искорки.
– А могу ли я поинтересоваться, кто там интересует вас? – спросил Лариков, делая глоток из чашки.
– Ага, – рассмеялась она. – Вот мы и подошли к главной проблеме. Что интересует в достославной компании Елизавету Максимовну Борисову? Врать вам, что я ищу утраченного мужа, глупо, да?
– Вы догадливы.
– Посылать вас подальше мне не хочется, – призналась она. – Чем-то вы мне нравитесь. Ну, хорошо. Может быть, вы даже сможете оказаться мне полезным. Поэтому я рискну.
Она встала и подошла к стеллажам.
– Этот дом – вот что меня интересует, – задумчиво сказала она. – Все его обитатели вместе. Меня интересует один вопрос – один-единственный, но чрезвычайно опасный. Потому что, если мои предположения верны, я смогу прижать их так, как им и не снилось.
– И в чем же дело?
– А вот этого я не знаю, – развела она руками. – Честное слово. Просто все жильцы этого дома отличаются одной маленькой общей черточкой. Все они «засветились», каждый в свое время, тесной связью с неким господином Байсаровым. А вчера вечером я смогла увидеть их всех вместе в небольшом, но весьма авантажном ресторанчике вместе с означенным господином. Всех, кроме вашего совершенно невинного Барышникова.
Лариков вспомнил, кто такой Байсаров, и почти испуганно посмотрел на храбрую девицу.
– Подождите, это тот тип, которому принадлежит «Моргана»? – Ну да. И не только этот кретинский супермаркет. Иногда у меня возникает подозрение, что господину Байсарову принадлежит весь город!
– Но почему вы так относитесь к этой компании? Что странного в том, что они дружны с этим крупным бизнесменом, если все они…
– Из одной шайки, – кивнула Лиза, насмешливо улыбаясь.
– Байсаров не уголовник.
– О да, – согласилась Лиза. – Он не уголовник. Он куда хуже…
* * *Разгуливать по городу в обличье очаровательницы и сердцеедки мне даже понравилось.
Правда, почему-то повышенное внимание ко мне мужской части населения смущало бедного Аристова, который краснел и так стеснялся, будто это внимание было адресовано ему. Но мне было недосуг ему сочувствовать, я нахальным образом упивалась произведенным эффектом.
Пробежав по проспекту, мы уже выруливали к дому Барышникова, как вдруг Сережка приостановился и потянул меня за руку.
– Сашка, – взмолился он. – Давай выкурим по сигаретке, а то я сейчас умру от разрыва сердца!
Мы присели на подвернувшуюся лавку, и я достала сигареты.
– Ты так боишься этого типа? – поинтересовалась я.
– Да нет, просто…
– Опасаешься, – кивнула я.
– Нет, не опасаюсь! – раздраженно воскликнул он. – Я его просто не люблю. И не знаю, что он способен выкинуть! И потом – ты же сама предлагала мне дождаться вечера. Может быть, Маринка появится, и все наши авантюры будут выглядеть как полный идиотизм!
– Да они и так выглядят как идиотизм, – успокоила я его. – Так что нам совершенно нечего терять. Пошли, ты уже обкурился и посинел!
Я дернула его за руку, и он поднялся, покорный моей воле.
Оставшийся путь мы проделали в молчаливом сопении, и когда наконец перед нами возник искомый домик, я приостановила наш бег и выдохнула:
– Ну, вот! Подвиги начинаются! Всем приготовиться! К атаке!
И, быстро взбежав по лестнице, нажала на кнопку домофона.
Глава 6
– Собственно, дело не в одном Байсарове, – пояснила Лиза, закуривая сигарету.
Лариков и не знал, что можно так изящно курить. Вот Саша – она обычно пыхала сигаретой, как паровоз, торопливо заглатывая дым. При этом она смешно надувала щеки, и Лариков не сдерживался, начинал ржать.
А Лиза…
Она прикасалась кончиками губ к фильтру, как бы целуя древнюю амфору. Ее движения были так аристократичны, будто перед Лариковым возникла собственной персоной Мария Стюарт – с изящными пальчиками, тонкими запястьями и стройными, длинными ногами.
Дело было не в косметике – Лариков был уверен, что и без этого Лиза прекрасна.
Он так любовался ею, что пропустил мимо ушей добрую половину рассказа о зловредном Байсарове, очнувшись лишь в тот момент, когда Лиза, заметив его невнимание, насмешливо сказала:
– А вам это, похоже, неинтересно…
Лариков хотел воскликнуть: «Отчего же! Все, что вы делаете, мне интересно!» Но тут же одернул себя, признав с тоской, что влюбленный детектив – это пропащий детектив.
– Простите, я… немного задумался, – покраснев, пролепетал он.
Лиза рассмеялась, пустив в очередной раз по комнате звон маленьких колокольчиков, и Лариков с ужасом понял, что краснеет еще гуще – проще говоря, становится уже пунцовым.
– Так вот, меня интересует странная связь между этими людьми и исчезновением пятерых представителей «неимущего» класса… Я хочу ее нащупать, понимаете? И все это крутится вокруг Байсарова и его подруги! Самое мерзкое в этой истории то, что, являясь сейчас фактически независимым следователем, я не так уж много могу! У меня связаны руки, и меня это ужасно злит! А злиться я не люблю, потому что в такие моменты я не могу сохранять трезвость мысли!
Она вдавила окурок с такой яростью в симпатичную морданцию, изображенную на дне пепельницы, что Лариков невольно вздрогнул. Морданция, несмотря на такой жест, продолжала глупо улыбаться. Судя по безмятежности реакции, такое обращение не было ей в новинку.
– А тут еще являетесь вы и какая-то странная рыжая девица, торчащая перед домом, и начинаете мне мешать!
– Постойте, – взмолился Лариков. – Да почему же мы вам мешаем? У нас свои проблемы!
– Ага, выследить меня и сдать этим нехристям, – саркастично усмехнулась Прекрасная Лиза. – Вы хотя бы понимаете, что с вашей помощью они хотят выяснить, кто я такая, и наехать на меня? Я и так маскируюсь под «нуворишку», затягиваясь в этот омерзительный кожаный прикид!
Он осмотрел ее изящные ножки в кожаных брючках и заметил:
– Отчего же омерзительный? Вам безумно идет кожа!
– Да я ее ненавижу! Я истратила на этот идиотизм целое состояние, в то время как куда с большой охотой купила бы себе новые джинсы, или хороший комбидрес, или вообще купила бы лучше телевизор! Как они в этом ходят? Ума не приложу!
Она поморщилась и закурила новую сигарету.
– Так чего вы хотите сделать, когда сумеете их поймать? Сдадите милиции?
Она раскрыла свои синие глаза, от чего они стали огромными, и рассмеялась.
– Я похожа на идиотку? – тихо спросила она. – Зачем? Чтобы нищий мент с плохонькой зарплатой был тут же куплен Байсаровым за бесценок? Нет, Андрей! Я собираюсь поступить куда подлее! Я продам их одному человечку, который согласен заплатить мне за эту компанию большие денежки, поскольку ему мешает Байсаров. Что он с ним сделает – его проблема! Может быть, заплатит нашему бедолаге милиционеру больше, чем Байсаров, и предоставит ему сведения. Просто пристрелить их всех он не может, поскольку вообще не любит убивать. Впрочем, это уже не моя забота. Я продам ему эту когорту негодяев, получу деньги и смоюсь из Тарасова. Но как я могу все это сделать, если вы крутитесь у меня под ногами? Да еще стали прямой угрозой для моей жизни! Вы сдадите меня этой вашей толстой Ирише, и завтра Байсаров прихлопнет меня, как муху!
Эта возможность Ларикова так испугала, что он побледнел. Такую красавицу? Нет! Никогда!
– А если нам работать вместе? – предложил он поспешно, сам испугавшись собственной смелости. – Мы ведь можем это сделать вместе! И нам будет легче…
– Не знаю, – с сомнением проговорила Лиза. – Надо подумать…
Но Лариков уже загорелся возможностью подольше лицезреть на своем жизненном небосклоне эту женщину с яркими синими глазами.
* * *На мои призывы открыть «врата замка» никто не реагировал. Естественно, моя услужливая фантазия уже начала рисовать ужасные картины – например, как мастер «русского шансона» хлопочет на кухне, раскладывая останки несчастной Марины по баночкам и бальзамируя их, как в фильме ужасов. На губах его безумная улыбка, а очи пусты и бездонны. Или сам он возлежит на атласных покрывалах, бессмысленно тараща в потолок маленькие глазки, с кинжалом в груди, а по золотистому покрывалу стекают ручейки его крови.
Не знаю, что воображал себе Аристов, но уж ничего хорошего, судя по его виду. Он напомнил мне картину «Иван Грозный убивает своего сына»: глаза вытаращенные, волосы всклокоченные, и по бледности его щек я заподозрила, что, если все-таки на наш звонок среагируют, мне придется тащить его на верхний этаж на своей спине, поскольку он собрался упасть в обморок.
– Может, его нет дома? – предположила я.
– Этого не может быть, – покачал головой Аристов. – Он болеет. Я вчера слышал, как он говорил кому-то по телефону, что никуда не уйдет, потому что у него приступ почечных колик. Он так боится этих приступов, что никуда не выходит в эти моменты.
– Ну, так его могла увезти «Скорая», – обрадовалась я хоть такому прояснению ситуации. – Пойдем, хотя мне, конечно, жаль. Я так готовилась к этому визиту, и мне чертовски обидно, что наше рандеву не состоялось.
Я вздохнула. Неизвестно еще, получится ли у меня этот фривольный облик второй раз?
Но стоило мне повернуться спиной к проклятой двери, как там что-то щелкнуло и она открылась!
– Ну, вот видишь, – похлопала я по плечу моего спутника. – Он дома, и все нормально. Сейчас мы попытаемся все узнать, и ты наконец-то перестанешь производить на меня впечатление человека, которому объявили, что завтра его ждет электрический стул.
Я вошла в подъезд. Аристов робко шагнул за мной, в очередной раз удивив меня тем неоспоримым фактом, что большинство мужчин куда трусливее женщин.
Вот ведь вроде бы выше нас, сильнее физически, а готовы упасть в обморок в самый неподходящий момент!
Я то и дело оборачивалась на него, и каждый раз он взирал на меня почти с благоговейным ужасом, будто перед ним была не скромная его знакомая Саша Данич, а Орлеанская дева собственной персоной.
Так мы и поднимались вверх по лестнице, пока не предстал нашим встревоженным очам хозяин квартиры.
Он стоял на пороге, скрестив на груди руки, подобием памятника возвышаясь над этим недалеким обывательским мирком, посланцами коего являлись, судя по выражению его глаз, мы, и буравил несчастного Аристова недобрым взглядом.
– Ну? – спросил он, и я отметила, что голос у него скрипучий, как старая табуретка. – Ты же сегодня не собирался ко мне заходить… Честно говоря, я рассчитывал поспать и отдохнуть. А это кто?
При последних словах он кивнул небрежно в мою сторону, мало заинтересовавшись моей красотой.
– Вот из-за нее я к вам и пришел, – начал оправдываться Аристов с таким же выражением лица, с каким, наверное, Адам прикрывался пред разгневанным ликом божьим несчастной Евой. – Она тоже пишет стихи… Может быть, вы найдете ей работу?
Он посмотрел на меня уже с большим интересом.
Я постаралась изобразить на лице радостно-безмятежную улыбку.
– Значит, ты пишешь? – спросил он, явно не доверяя Аристову.
– Да, – выражение невинной глупости всегда давалось мне легко, поэтому я сразу достигла успеха.
Господин Барышников устыдился своего засаленного халата и выглядывающей из-под него пижамы.
Если такие типы начинают стесняться собственного неглиже перед женщиной, значит, женщину признали за даму!
А это, согласитесь, случается не так часто, как нам хотелось бы.
* * *Лариков тем временем изнемогал под гнетом любовной страсти.
Все в Лизе виделось ему совершенным, прекрасным, и сердце его так колотилось в груди, что временами ему казалось, будто еще немного – и он воспарит, превращаясь в херувима, а может быть, в серафима…
В голову полезли возмутительно глупые мысли, да и, как нарочно, из включенного радиоприемника раздался внушительный и мрачный голос, читающий Хайяма: «Кто не знает любви…»
Лиза уже не пыталась заставить его сосредоточенно слушать ее логические «цепи», поскольку бесполезно опутывать ими человека в оковах страсти. Она только наклонила головку и наблюдала, как этот странный парень на ее глазах сходит с ума. Ситуация была достаточно опасна, но Лиза еще надеялась удержать ее под контролем.
– Андрей! – мягко позвала она его. – Так что вы хотели мне предложить?
Он встрепенулся и непонимающе уставился на нее, пытаясь понять, чего от него хотят.
Наконец невероятным усилием воли он собрался и вспомнил, о чем только что говорил с этой Посланницей Небес.
– Работать вместе, – мечтательно улыбнулся он, пытаясь вобрать в себя каждую черточку Лизиного лица.
– Это я поняла, – кивнула Лиза. – Но как?
– Что как? – переспросил Андрей. Ему все казалось предельно ясным. Они будут вдвоем – остальное придет потом, а если и не придет, неважно, поскольку…
Поскольку все становилось второстепенным и неважным на том кусочке неба, где он только что поселился вместе с этой очаровательной Лизой.
– Как вы это видите? – не унималась она. – Вы представляете интересы дамы, которая как раз является одной из подозреваемых, насколько я поняла. Или я ошибаюсь?
– Нет, – отрицательно покачал головой Лариков. – Вы не ошибаетесь.
«Вы не можете ошибаться, – хотелось добавить ему. – Все, что вы говорите или делаете, так прекрасно, что только идиоты не согласятся с каждым вашим шагом!»
– Значит, кто-то из нас пойдет против своих интересов, так? Понимаете ли вы, что это ни в коем случае не буду я?
– Понимаю, – согласился Лариков.
– Тогда я ничего не понимаю, – развела она руками. – Объясните, бога ради, пока я не подумала, что у меня не все в порядке со здравым смыслом!
– Сейчас я постараюсь вам это объяснить, – пообещал Андрей, хотя испугался, что ничего объяснить пока не сможет – слишком расслабился его рассудок, отдавшись всецело зову весны.
* * *Барышников, пленившийся наконец-то моей красотой, теперь приободрился.
Его глаза засверкали, и, напевая странное «турумбурум» себе под нос, он сказал Аристову:
– Проводи гостью в зал. Я скоро буду. Только приведу себя в порядок.
Потом он исчез в ванной, а мы с Аристовым прошли в комнату, гордо именуемую «залом».
Никаких канделябров там не было, и зал-то этот был похож на заурядную комнату в нуворишском стиле, когда из-за наличия пары кожаных кресел помещение приобретает нежилой, «офисный» вид.
Правда, немного спасал положение белый рояль, стеснявшийся собственной неуместности, отчего его было до слез жалко.
Я села на кожаного урода и осмотрелась.
На стеллажах вдоль стены ютились несколько томов энциклопедий, да еще лежала небольшая стопка журналов порнографического характера.
– Иногда мне очень нравится, что я не богата, – задумчиво сказала я Аристову. – От этих «евроремонтовых» квартир веет могильным холодом. Будто тебя на некоторое время помещают в склеп, правда?
Он кивнул.
– Мне тоже так кажется, – признался он.
Я поежилась. Наш хозяин не шел. Наверное, прихорашивается, решила я, продолжая с любопытством разглядывать его апартаменты.
Говорят, что дом несет на себе отпечаток личности хозяина. Хозяин этого дома то ли вообще никакой личностью не был, то ли старательно скрывал свое «я» от посторонних глаз. Поскольку квартира сия была точь-в-точь как и сотня других квартир с супернавороченной обстановкой.
Хотя мне почему-то было жутковато тут – я и сама не могла понять, что со мной происходит. Мрачные фантазии громоздились одна на другую, я населяла окружающие меня сейчас предметы зловещим смыслом, совершенно им не присущим.
Ну почему, например, при взгляде на большое блюдо с китайским пейзажем, висящее на стене, мне померещилось, как на этом самом блюде две толстенькие дамочки, в одной из которых я без труда узнала Ирину Тимофеевну, несут голову Барышникова, не успевшего даже переодеться?
Наверное, все это из-за исчезновения Марины Овсянниковой, решила я. А сама Марина в это время сидит себе спокойно, играет «Хорошо темперированный клавир» Баха и даже не подозревает, что мы разыскиваем в квартире Барышникова ее останки!
Наконец на пороге появился наш хозяин, обряженный почти в смокинг, с радостной улыбкой на свежем и вымытом лице.
– Теперь можно и познакомиться, – обольстительно улыбнулся он мне. – А то раньше я производил на вас, барышня, отталкивающее впечатление, не так ли?