Когда цветут орхидеи

– О господи! – женщина рядом с ней издала протяжный тяжкий стон.

– Ханна, я вас не трону, никто не тронет. Я только хочу, чтобы вы выслушали историю и внесли некоторые пояснения. Вы сможете? – мужчина говорил очень ласково и нежно. Бархатные нотки его баритона заполнили грудь Ханны, словно тягучий золотистый мед, принеся успокоение. Она опустила руки и села прямо.

Рядом с ней сидела красивая взрослая женщина в роскошном платье цвета фиалки, а с другой стороны сидела Лиззи, и она явно чувствовала себя здесь не уютно.

Калеб сел напротив них на диван, где уже сидел тучный мужчина с кипой бумаг.

– Итак, мама, я уже просил вас рассказать то, что вы знаете о семье Робишо. Начинайте.

– О! Тогда все семьи Лондона знали что произошло! Жуткая трагедия. Виконт Пэйтон с женой и пятилетним сыном разбились на яхте в шторм и утонули. Сколько горя, сколько слез! Они были замечательными людьми. В живых осталась лишь шестнадцатилетняя дочь виконта, – тут ее взгляд метнулся к Ханне, – от первого брака с Анастасией Лопатиной, дочкой русского князя. Девочка была очень мила собой, чудно пела и рисовала, Калеб, клянусь это она и есть! Я сразу не узнала, ведь столько лет прошло!

– Мама, пожалуйста!

– Да, извините. В свет еще не выходила, но твой дядя был дружен с виконтом, и мы часто бывали у них в доме. Вы с Кевином вряд ли помните, вы тогда были в школе. А вот девочки возможно, хоть и были малы… Ах да! Не знаю, что там произошло у виконта с княгиней, но только по завещанию опекунство над его детьми должно было перейти к твоему отцу, они были старинными приятелями. Но дальше разразился еще больший скандал. Девочка сразу после похорон, обчистила банковский счет отца, продала все имущество и сбежала с мальчишкой конюхом. Говорили, что они живут где-то в Европе, кто-то говорил, что их видели на границе с Россией. Княгиня пыталась найти внучку, да и твой отец приложил ни мало усилий, все же случилось у него под носом.

– Значит, он оказался еще большим чудовищем, чем я думал. Лиззи, – обратился он к горничной. – Вы помните, как и когда мисс появилась в Истоне?

– Милорд, ой, простите, ваша светлость! – горничная залилась краской с головы до ног.

– Просто рассказывайте.

– Да, да, конечно! – и она начала торопливо говорить. – Я тогда еще не работала в поместье. Да, и никто не работал, оно ж пустовало много лет. Но, вдруг, появился управляющий и начал набирать работников из деревни. Моя тетя устроилась туда прачкой, а потом рассказывала нам дома, что там происходит. Приехал сам герцог, а с ним девочка, совсем ребенок, да вся поломанная и избитая, якобы с лошади упала, но это надо было очень плохо упасть, чтобы так пострадать, так тетя говорила. Его милость велел называть ее герцогиней, ухаживать за ней, да следить, чтобы ни с кем не общалась и никуда не сбежала. Но, как тут пообщаешься, когда он каждый раз избивал ее очень сильно, если миледи в деревню ходила, даже при мне такое было. Несколько раз слуги пытались его остановить, а после их уже и не видели больше. Ужасный человек он был! Простите…

– Ничего, Лиззи, спасибо. Может, вы пройдете на кухню, миссис Дантри с удовольствием накормит вас ужином и проводит в комнату для отдыха?

– О! Конечно, милорд! – девушка, спотыкаясь, вышла из комнаты, бросив на хозяйку одновременно и сочувственный и боязливый взгляд.

– Мистер Карсон, в завещании моего отца говорится что-то об имуществе семьи Робишо?

Адвокат до этого слушавший окружающих с абсолютно непроницаемым лицом слегка оживился.

– Нет, ваша светлость, все, что было изложено в завещании вы знаете сами. Но герцог одно время не пользовался услугами нашей компании, как раз в то время плачевное состояние его дел резко наладилось.

– Калеб, неужели, он был на такое способен?! – его мачеха поняла все без дальнейших объяснений. – Но провернуть такое! За спиной у всего света! Измываться над бедной девочкой! И я ничего не знала! – голубые глаза Луизы наполнились слезами.

– Картинка еще не полная, – герцог снова обратился к Ханне. – Вы сможете рассказать, что помните вы?

Ханна, слушая рассказ герцогини, а позже и Лиззи, испытывала двоякое чувство нереальности, и в то же время действительности происходящего. Она знала все это, но словно забыла. Будто бы это происходило и не с ней вовсе, а с героиней романа, который она читала.

Калеб ожидающе смотрел на нее, и его зеленые глаза были точной копией глаз Патрика Грейфсона. За одним весомым исключением, в них не было холодной жестокости, злобы, презрения.

И смотря в эти глаза, близнецы которых принесли ей столько боли она начала рассказывать, что помнила сама.

***

– Я не знаю с чего начать…

– Вам будет проще, если я стану задавать вопросы?

– Думаю, что да…

– Что вы помните о похоронах родителей?

– Я их не помню. Герцог не позволил мне поехать. Сказал что тел не нашли и…

– Но это неправда! Девочка, ты же там была! – вдовствующая герцогиня всплеснула руками.

– Мама, прошу Вас,– Калеб укоризненно посмотрел на женщину и она замолчала.

– Хорошо, что вы помните о вашей свадьбе?

Действительно, что она помнила? Почему она раньше не задавала себе подобных вопросов?

– Я помню, как очнулась уже в Истоне. Там были герцог и доктор. Мне сказали, что я упала с лошади и сильно ударилась головой, от этого и потеряла память. Врач сказал, что память вернется просто нужно мне больше рассказывать о моей жизни. И его светлость рассказал мне о нашей свадьбе, о моей семье… Сначала я решила, что он довольно милый человек, хоть и старик, но потом узнала его лучше.

– Он жил с вами как муж?

– Калеб!

– Мама, мы должны знать все! Ответьте, Ханна.

– Он редко приезжал, только когда ему нужны были подписи в финансовых документах. И когда я пыталась связаться с бабушкой.

– Он бил вас?

– Да…

– Мне очень жаль, – казалось, Калеб хотел взять ее за руку, но передумал. – А что за финансовые документы вы подписывали?

– О продаже имущества, чтобы закрыть долги отца, так говорил его светлость, я пыталась спрашивать, но "жена должна слушаться своего супруга и во всем ему повиноваться".

– Так он все и провернул, чёртов ублюдок! Не удивлюсь, что он и избил девушку, чтобы она ничего не помнила! Но почему он не убил ее, а держал пленницей?

– Ну, ваш отец часто интересовался финансовым состоянием Лопатиных. Возможно, он надеялся заполучить и его, – казалось, что адвоката вся эта история ничуть не трогала. Он продолжал слушать с холодной внимательностью и говорил сухим деловым тоном. – Ведь мисс осталась единственной наследницей. Но только, старая княгиня подстраховалась, и получить все, мисс могла, лишь явившись, лично в адвокатскую контору.

– Скорее всего. Представляю, как разозлился папаша, узнав об этом.

– Он сломал мне руку,– голос Ханна уже не дрожал, как раньше. – Он приехал, чтобы рассказать мне о смерти бабушки, и я думала, что он разозлился из-за того, что я попросила съездить на похороны, но он был уже зол, когда приехал. Теперь я помню.

– Довольно на сегодня! – герцогиня поднялась со стула. – Мне и так теперь будут неделю, снится дурные сны! А бедная девочка, что ей пришлось вынести, какой скандал!

– Конечно, – Калеб тоже поднялся и протянул руку Ханне, но она ее проигнорировала и встала сама. – Вы останетесь жить в этом доме. Во всяком случае, пока не утрясется вся ситуация. Мама, – он обратился к Луизе, понизив голос. – Вы должны узнать, насиловал ли он ее.

– Я уже поняла. Как будто мы все не достаточно выстрадали и без этих проблем! Идемте, моя милая. У меня для вас есть замечательная комната. Мой сын построил этот дом всего пару лет назад, и спроектировал его с отменным вкусом.

Дамы ушли, оставив Калеба с жуткой головной болью и ожидающим указаний мистером Карсоном.

Они провели в беседе еще час. И Карсону было велено провести полное расследование всего случившегося. Найти старых слуг, возможных свидетелей.

Спустя этот час Калеб поднимался в свою комнату с клокочущим чувством ненависти в груди. Он не знал, что сможет ненавидеть отца еще больше, но оказалось что смог. Ханне было шестнадцать лет, когда он решил поиграть ее жизнью, словно она была куклой. Оливии, его младшей сестре, сейчас было столько же, и если бы кто-то причинил ей такую же боль, он бы разгрыз его горло зубами. Но у Ханны не было брата, чтобы ее защитить, никого не было.

Идя по коридору, он стянул с себя шейный платок и пиджак. Весь дом уже давно погрузился в спящую тишину, интересно, его мачеха уже спит? Узнала ли она ответ, на терзающий его вопрос. Конечно, ответ был очевиден, но маленькая надежда все еще теплилась в его душе.

Зайдя в свою комнату, он бросил вещи на пол, и силой захлопнул дверь.

– Будь оно все проклято! – рука взметнулась к волосам. – Почему ты не сдох раньше, освободив весь мир от своей гнили? Сколько еще нужно вытерпеть нашей семье?

– Грэй, милый, что же вы так кричите?

Он резко обернулся на голос. В его постели среди белых шелковых простыней лежала нагая женщина. Ее длинные черные волосы были распущены и закрыли полукружия пышных грудей, когда она села.

– Магдалена, что вы здесь делаете?

– Жду вас, разумеется. Вы бросили меня одну так надолго. Даже не попрощались, и я решила сделать вам сюрприз. Но пришлось ждать так долго! Вам придется это компенсировать – она откинула одеяло, представ перед ним во всей красе.

– Зря вы не ушли. Я сегодня не в настроении, – изящные ножки опустились на пол, и она быстро пробежала к нему по пушистому ковру. Ловкие горячие руки легли на его грудь, губы покрывали его шею и подбородок быстрыми дразнящими поцелуями.

– Не разочаровывайте меня, Грэй.

– Сейчас вы должны одеться и уехать, я сам навещу вас, когда смогу, – и он ушел в ванную комнату, оставив женщину одну в совершенном изумлении. Его тело отреагировало на ее ласку и ее наготу, но он не мог сейчас расслабиться. В голове кружились мысли непрерывным хороводом. Он чувствовал себя больным и грязным. Горячая вода из крана быстро наполняла ванну.

– Будь все проклято! – его кулак обрушил полку с полотенцами. На пол посыпались какие-то флакончики, разбиваясь о кафельный пол. Мужчина громил и раскидывал все, что попадалось у него на пути. Он знал, что этот грохот перебудит весь дом, но не мог остановиться.

Глава 5

Франция, Монпелье

Музей Фабра, 1849 год

Константин Сорель медленно двигался по пустынному двору вдоль высокой стены белого камня, стараясь не разбудить охрану музея. Он получил заказ на кражу одного из самых дорогих полотен, что сейчас выставлялись в Монпелье. На самом деле, украсть его было не сложно, если знать распорядок смены охраны, и пути отхода. Сорель был мастером своего дела, и просчитал все наперед. Сейчас один из охранников, тот, что с усами обойдет музей с левой стороны, не доходя до конца, и повернет обратно, чтобы доложить напарнику, что все в порядке. Хотя, его напарник был еще безалабернее, он никогда и за угол не заворачивал, закуривая дешевую папиросу на манер моряков в порту, и ждал возвращения усатого, ковыряя траву носком ботинка.

Сорель действовал мгновенно. Дротик из тонкой трубки бесшумно рассек воздух и вонзился в шею курящего, прошла секунда и тот рухнул без чувств. Вот из-за угла вышел усатый. Увидев своего напарника на земле, он уже собирался свистеть в свисток, висящий на шее, но дротик достал его раньше. Пришлось повозиться, перетаскивая их тела в ближайшие кусты, но эти усилия не были напрасными, если появится дворник, или случайный прохожий, их могут привлечь лежащие на земле люди.

Управившись, Сорель повертел позаимствованную у усача связку ключей, и, подобрав нужный, отпер дверь. В музее было темно и тихо, но его глаза быстро привыкли. Полотно, что его интересовало, выставлялось в главном зале на третьем этаже. Это было произведение неизвестного автора, первой половины девятого века. На ней было изображено побоище ангелов и людей. Взгляд просто завораживало изображение ангелов-девушек. Совершенные золотистые тела с огромными белоснежными крыльями ярко выделялись на фоне ало-красных и коричневых мазков. Девушки-ангелы не смотря на свою видимую хрупкость были очень кровожадны. У одной в левой руке свисала оторванная человеческая голова, другая вырвала сердце прямо из груди воина, с которым сражалась. А чуть в стороне за всей картиной наблюдал Люцифер. Божественно прекрасен, с огромными черными крыльями, но будто бы грустный. Пришлось повозиться с рамой, ведь ее необходимо было вскрыть, не повредив реликвию. Константин свернул полотно в трубочку и спрятал в специальный продолговатый ящичек у себя за спиной.

Мужчина ухмыльнулся, его заказчик будет очень доволен.

Сорель уже собирался уходить, когда его взгляд уловил движение в соседнем зале. Ожидая западню, мужчина схватился за револьвер, и поспешил туда, где видел движение. Но в зале времен пятнадцатого века оказалось пусто.

Сорель выдохнул, спрятал свой револьвер и скрылся тем же путем, которым пришел. Нельзя оставлять следов. Выйдя во двор, он вернулся к охранникам, и вынул из них свои дротики.

Убедившись, что его никто не видит, Сорель покинул место преступления. У него был час, чтобы добраться до места встречи и передать картину.

Мистер Линд ждал его в темном углу возле рыбного ресторана на набережной. Константин молча протянул ему сверток. В ответ, Линд подтолкнул к нему кожаную сумку с деньгами.

– Благодарю, месье Сорель, – заказчик вынул полотно из кейса, чтобы убедиться в его подлинности. – Замечательная работа.

– Вы весьма щедры. Работа оказалась довольно легкой.

– Эти деньги – страховка. На случай, если вам вдруг захочется кому-то рассказать о том, что вы сделали и для кого.

– Недолго бы я продержался в профессии, если бы распускал свой язык. Всего хорошего, мистер Линд.

Константин развернулся и быстрым шагом направился по набережной к своей квартирке. Весь путь мужчина был настороже, опасаясь преследования, но ночной город был тих и пуст. Его хозяйка уже спала в своей маленькой комнатке на первом этаже, так что он беспрепятственно попал в свою квартиру.

Сореля не покидало чувство, что все прошел очень гладко. Из-за этого все его нервы оставались в напряжении. Линд ему не нравился и он точно не хотел с ним больше встречаться, но что-то подсказывало, что их ожидала еще одна встреча, и возможно весьма скоро.

Инстинкты его не обманули. Убийца появился совсем бесшумно, выскользнув из тени кухни, и тонкое длинное лезвие легко вошло в бок вора. Сорель успел только раз дернуться, но из его рта уже побежала струйка черной крови. Вот он конец. Его руки рефлекторно сжались на запястьях убийцы, а глаза встретились с насмехающимся безжалостным взглядом.

– Я решил, что денег может оказаться недостаточно. Не люблю оставлять незаконченные дела.

***

Если Ханна думала, что этой ночью не сомкнет глаз, она ошибалась. Ей выделили комнату на втором этаже с видом на парк. Как и во всем остальном доме в интерьере преобладал белый цвет, но пару ему составил темно-красный. Комната была небольшая, к ней примыкала просторная гардеробная и личная ванная комната. Небывалая роскошь!

Вчера ночью вдовствующая герцогиня довольно тактично выведала некоторые подробности ее супружеской жизни. И получив не совсем определённый ответ, казалось, осталась довольна. После ее ухода девушка легла в кровать, и как только ее голова коснулась подушки, она заснула. И проспала без сновидений до самого утра. Ее разбудила горничная Лиззи, которая принесла завтрак. На девушке было темно-зеленое платье и белый передник, униформа здешних служанок.

– Ох, миледи, вы ещё спите? Хозяин так и думал, потому не велел вас будить. Я принесла завтрак, потом помогу вам принять ванну и одеться.

– Спасибо, Лиззи. И теперь, меня наверно нужно звать просто мисс, я же не герцогиня. И никогда не была ею.

Служанка сочувственно посмотрела на хозяйку.

–Как вы себя чувствуете?

– Странно. Ещё вчера, я была уверена в своей жизни в своем прошлом, а теперь, – она сделала рукой неопределенный жест. – Теперь я словно героиня готического романа.

– Ох, мисс, ну до чего же странная история! Но я уверена, что все будет в порядке, теперь вы в надежных руках. Молодой герцог совсем не похож на своего отца.

– Боюсь, что он похож больше, чем думает. Ведь он тоже теперь считает, что волен распоряжаться моей судьбой.

Ванна оказалась просто волшебным изобретением. В Истоне не было водопровода, и лакеи таскали воду по старинке. А здесь, включил два маленьких краника и медная ванна сама заполняется водой. Лиззи добавила в воду аромамасел, и, вдыхая сладкий запах жасмина, Ханна словно оказалась в весеннем саду. Повсюду росли цветущие кусты, а она смеялась.

Ветерок теребил голубые ленты, удерживающие ее шляпку.

– Ни за что меня не обыграешь, папа! Бадминтон моя любимая игра!

– Еще посмотрим, булочка, я быстро учусь.

Девушка резко открыла глаза. Что это? Воспоминание? Настоящее оно или нет?

Завтрак она проглотила, фактически не чувствуя вкуса. Лиззи помогла одеть ей розовое платье с белыми лентами под грудью и маленькими бантиками на коротких пышных рукавах, платье было чужое, но подошло ей по размеру.

– Думаю, волосы лучше собрать, – Горничная осторожно провела по длинным густым волосам соболиного цвета, они переливались множеством оттенков от медово-рыжего до темно-каштанового. Ловко заплетя тугую косу, она собрала ее в пучок, заколов шпильками и сверху украсила белой лентой. – Красота готова!

Бросив на свое отражение грустный взгляд, Ханна подошла к окну, не зная чем себя занять. Девушка не знала, позволено ли ей выходить из комнаты, и не решалась рисковать. Годы заточения и страха давали о себе знать. И еще, она надеялась вспомнить, ещё хоть немного о себе. До этого утра с ней такого не бывало.

***

Калеб Грейфсон, напротив, всю ночь не мог сомкнуть глаз. И, когда он утром хмурый как туча, спустился к завтраку, его мачеха кинула на него сочувственный взгляд.

Она уже сидела за столом, что для нее было поистине подвигом, ведь она никогда не вставала раньше полудня.

– Смотрю, ты тоже не спал? И я всю ночь не спала, хорошо, хоть девочки еще ничего не знают.

Овсяная каша показалась ему горькой на вкус, и он отодвинул тарелку в сторону.

– Поспишь тут! Вы разговаривали вчера с ней?

Его мачеха намазывала тост клубничным джемом.

– Насколько она помнит, супружеских отношений между ними не было. Хотя, она не может ручаться за то, что было до Истона, – за это он и любил Луизу, она никогда не ходила вокруг да около, переходя сразу к сути. – Поблагодарим за это небеса, ну или раннюю импотенцию твоего отца.

Он подавился глотком кофе, забрызгав коричневой жидкостью скатерть вокруг.

– Мама!

– Можно подумать, что ты никогда не слышал слово импотенция.

– Слышал, и очень надеюсь, что вы не учите подобным словам Аманду и Оливию.

– Эти девчонки сами научат тебя такому, что уши свернутся в трубочку.

– Не удивительно, их гувернантка ругается, словно портовый матрос, и курит так же. Зачем я вообще ее нанял?!

Луиза лишь улыбнулась ему из-за чашки.

– Что мы будем делать?

– Об этом я думала всю ночь. Избежать скандала в любом случае не удастся. Как мы объясним, где была Ханна все это время, и почему появилась сейчас. Найдутся и те, кто вспомнит сплетни десятилетней давности. А если откроется правда, наша семья будет раздавлена. Не смотря, на титул, деньги, влияние. Клеймо насильников и изуверов нам не смыть.

– Знаю я все! Позор, скандал, трусливое бегство. Это наш удел?

– Нет. Если ты на ней женишься.

Теперь на скатерть полетела целая чашка.

– Что?!

– Сам подумай, это выход. Наша семья кашу заварила, нам все и исправлять. Она родовита, по материнской линии ей причитается огромное наследство. Уже не юная барышня, но еще очень молода. Красавица, ты не мог этого не заметить. А давний скандал можно замять, якобы она путешествовала по миру, ну или типа того.

– Вы бредите!

– Отнюдь, мой дорогой. Я просто гений! Кстати, я послала в особняк за вещами. Мы с девочками поживем здесь, пока все не утрясется.

– О! Потрясающе. Значит, мне придется терпеть толпы народу блуждающие по моему дому, а запах табака мисс Мак-Грегор въестся в новую мебель и обои.

– Не забывай про визитеров Аманды! Знала, что ты будешь рад!

Калеб решил, что с него хватит завтрака.

– Мне нужно в контору.

– Ты поговоришь с мисс Робишо?

– Я не намерен делать ей предложение, если ты об этом.

Глава 6.

Были дни в прошлом, когда Ханна мечтала, чтобы ее жизнь изменилась, чтобы в ней произошло хоть что-то приятное. И это случилось.

В первый день в доме, она познакомилась поближе с Луизой и ее очаровательными дочерями, Аманде было восемнадцать, Оливии шестнадцать. Они болтали без умолку, смеялись, и в один голос уверяли, что помнят ее. В детстве она учила их играть в бадминтон, но Оливия вечно теряла волан в пруду.

Ханна этого не помнила.

Они покатались в парке в открытом экипаже, сезон ещё не начался, и людей было очень мало. Девушка и забыла как это, просто наслаждаться жизнью и, глядя на юных хохочущих девиц, поневоле заражалась их весельем.

– Только не вздумайте становиться такой же пустоголовой дурочкой как мои дочери, мисс Робишо! – хотя по выражению лица Луизы было видно, что она это не всерьез. – За десять лет вашего отсутствия в обществе много, что изменилось, и я попросила мисс Мак-Грегор позаниматься с вами отдельно. Еще завтра к нам приедет модистка. Ваш нынешний гардероб срочно нужно сжечь!

Мисс Мак-Грегор оказалась совершенно, невероятна! Собственно, подходящих слов, чтобы описать эту женщину Ханна подобрать так и не смогла. Но одно девушка знала точно, она не была похожа ни на одну дуэнью во всем мире. Она появилась в доме ближе к вечеру в сопровождении сундуков с одеждой и горы шляпных коробок, которые принадлежали вдовствующей герцогине и ее дочерям. Она раздавала команды слугам, словно они были солдатами, при этом в ее речи проскакивали такие слова, что пару раз Ханна покраснела. Высокая, худощавая, с лицом землистого цвета и совершенно седыми волосами, зачесанными на макушке в тугой пучок, она расхаживала по дому с тросточкой в руках. Время от времени в ее зубах оказывался мундштук с тонкой белой сигаретой и воздух вокруг тут же начинал пахнуть крепким табаком.

– Чему может научить такая гувернантка? – такой была первая реакция Ханны.

– О! Она просто замечательная! – Аманда раскладывала пасьянс на маленьком столике. – Со своими причудами, конечно, но у кого их нет? Она научит тебя всему, что нужно знать, и даже немного большему, поверь мне!

Герцог вернулся домой как раз в тот момент, когда девочки учили Ханну танцевать быстрый замысловатый танец. Они топали, хлопали и смеялись так, что не сразу заметили, как он вошел в гостиную. Ханна заметила его первая. Мужчина стоял, прислонившись к дверному косяку и улыбался, смотря прямо на нее. От этого взгляда она смутилась. Сегодня он был одет в серый пиджак и такие же серые брюки. И казался очень усталым.

– Калеб! Иди к нам, Ханне нужен партнер! – Оливия уже тянула его за руку, но брат не сдвинулся с места.

– Не сегодня, мисс Робишо, могу я поговорить с вами перед ужином?

– Конечно, – девушка неуверенно взглянула на Луизу, но та и не подумала поднять взгляд от вышивания.

Библиотека отличалась от той, что была в Истоне. Здесь не было ни оленьих рогов, ни огромных кожаных кресел, но здесь было столько книг, что перечитать их все за жизнь было бы просто невозможно. В ней царил какой-то особый дух. Дух сильного мужчины. И пахло здесь по-особому, бумагой, свежим деревом, и цитрусом. В отличие от всего остального дома, стены здесь были обиты черным деревом, мебель была скорее практичной и удобной, и скорее всего, служила хозяину гораздо дольше, чем та, что обставляла другие комнаты.

Хозяин предложил ей сесть на стул за полированным деревянным столом, а сам сел напротив.

– Как вы?

– Хорошо, спасибо. Ваши мать и сестры очень милы. Мне нравится моя комната, а мисс Мак-Грегор уже занялась моим обучением.

– Рад это слышать. Мой адвокат мистер Карсон уже занимается наследством вашей бабушки, так что в самое ближайшее время вы станете очень богатой женщиной.

– Извините, я не хотела вас стеснять, – Ханна истолковала его слова, как замечание о том, что он не обязан ее содержать и, оттого смущенно потупила взор, заливаясь пунцовой краской. – Когда вопрос с наследством будет решен, я компенсирую все ваши затраты, и уеду как только смогу.

– Я имел в виду вовсе не это. Вы будете оставаться в этом доме под опекой моей семьи столько, сколько понадобится. И вы не должны чувствовать себя обязанной ни мне, ни кому-то другому. Я просто хотел сказать, что рано или поздно, всплывет ваше присутствие в Лондоне и в свете поползут слухи.