Книга Все началось с нее - читать онлайн бесплатно, автор Светлана Алешина. Cтраница 2
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
Все началось с нее
Все началось с нее
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

Все началось с нее

– Однако я не понимаю, каким образом женщина в ванной может быть связана с этой Лизой? – Лариса снисходительно посмотрела на Сергея.

– А то, что в разгар веселья, когда было решено вызвать девочек из фирмы, Лиза выразила недовольство. Это и естественно, она же женщина.

– Она что, тоже здесь была вчера?

– Да. И устроила сцену Генке. Они вроде как даже живут сейчас вместе. Плеснула на него из бокала вином. Ну, короче, скандал был – что много говорить!

– Угу, угу, – Лариса усердно кивала Панаеву, показывая тем самым, что она внимательно слушает его и верит всему, что он говорит.

Однако она не понимала, насколько все это можно связать воедино. Ну и что с того, что случился скандал между этой Лизой и ее любовником Генкой? Главное-то заключается в том, что в ванной Панаева лежит неизвестная мертвая женщина экзотической внешности.

– Сережа, ты сказал «не знаю», когда я спросила у тебя, не вызванная ли это проститутка? Я насчет той женщины, в ванной, – Лариса пристально посмотрела на Панаева.

– Нет, ее не было, – твердо заключил Сергей и вдруг неожиданно, как бы оправдываясь, заявил: – Говорю же, встал с бодуна великого, услышав звонок, открыл… Потом Вероника как закричит! Я захожу в ванную, чувствую – нос щиплет, запах как от серы горящей. Глядь – в ванной, нате, пожалуйста, как в морге. Это как в анекдоте: глазками морг-морг, и – в морг! И если посадят – ведь ни за что!

– Ну, пока еще не посадили, – попыталась успокоить Панаева Лариса. – Давай вернемся к концу вечеринки. Запер ли ты дверь, когда все ушли?

– Вроде запер. Я, конечно, плохо тогда соображал, – слегка повысил голос Панаев. – Но на ногах держался. Никого на хате не было. А!.. – как бы что-то вспомнив, закричал Сергей.

– Что?

– Точняк, все ушли. Еще Макс последним выходил. Как сейчас помню – он сказал: «Все вытряхнулись, никого не забыли?»

– Кто такой Макс?

– Есть тут один, ходит… – усмехнулся Панаев. – Друг – не друг, а хороший знакомый. Вероника говорит, что он – подъедала с чужого стола.

– Он что, не работает с вами вместе?

– Это мой одноклассник, он пришел просто в гости, и мне было уже неудобно его выгонять. К тому же он такой веселый, анекдоты рассказывает. Так что мужики были не против того, чтобы он остался.

Тут неожиданно дверь распахнулась, и в комнату влетела с истерическим криком Вероника:

– Вот, дождался! Этот твой Макс мог все и подстроить! Он же специально выгадывает, к кому бы на праздник успеть. И крутится со всякими подозрительными типами… И меня ненавидит. Потому что я его вижу насквозь.

– Пошла на х..! – заорал внезапно Сергей. – Ты что, подслушиваешь под дверью, что ли?

– Она за тебя переживает, – раздался противный резкий голос Нонны Леонидовны откуда-то из-за плеча Вероники.

– Пускай свои переживания засунет себе в жопу!

– Нахал! – парировала теща. – Грубиян! За кого я отдала свою дочь, господи ты боже мой! По нему тюрьма плачет…

Лариса укоризненно посмотрела на Веронику.

– Верунчик, я думаю, вам все-таки стоит удалиться. И не подслушивать под дверью. – Тон Котовой был достаточно корректным, но в то же время твердым. – К тому же стресс плохо отражается на коже лица.

– Ты так считаешь? – чуть наивно, прикоснувшись кончиками пальцев к своим щечкам, спросила Вероника.

– Об этом говорят врачи-косметологи – сохраняйте в любом положении скандинавское спокойствие… К тому же мы еще не закончили. Если ты доверяешь мне как психологу, то дай мне договорить с человеком до конца.

Вероника недовольно развернулась и хлопнула дверью. Лариса вздохнула и почти тут же услышала приглушенный истеричный голос Нонны Леонидовны, которая получила новый повод для выброса своей негативной энергии и принялась изливать яд на тех, кто находился с ней в комнате. Больше всего, похоже, доставалось Александру Ивановичу. Однако Ларису это интересовало сейчас меньше всего. Она, слегка дотронувшись до руки Сергея, призвала его продолжить.

– Давай успокоимся – их тоже можно понять, – тихо произнесла она.

– Чего их понимать? Баба – она и есть баба, глупая, как курица. Конечно, это к тебе не относится, – поспешно уточнил Панаев.

Лариса усмехнулась, но решила не развивать эту тему. Она продолжила разговор, который все больше напоминал допрос:

– Так кто такой Макс?

– Ну, как тебе сказать. Мой бывший одноклассник, после школы окончил цирковое училище на клоуна, – Панаев слегка хмыкнул. – Да он и в жизни как клоун, только грустный.

– Почему?

– С карьерой у него на арене не сложилось, зарплата маленькая. Ни семьи, ни детей, а вроде хороший мужик. Работает то грузчиком, то продавцом.

– Конфликтов в последнее время между вами не было?

– У меня с ним не было. А у Вероники… Не знаю за что, но она его не любит.

– Почему?

– Жадная очень. Жили мы с ней обеспеченно – отчего человека не покормить? А Макс приходил и сразу в холодильник без спроса залезал. Это Веронику очень раздражало. Мне-то все равно – я на хавку-то вообще денег не считаю. А она – вылитая теща. Лучше бы на косметику меньше тратила, а то сколько ей ни дашь – все как в прорву: дешевле десять таких Максов содержать.

– Сережа, а о каких это подозрительных людях говорила Вероника?

– Да там, блин, – махнул рукой Панаев, – Макс – тоже человек без головы. Мы сидим, деловые вопросы решаем с партнерами – там все люди солидные, крутые, а он может ввалиться с какими-то шалавами, наркоманами, прямо с порога заявить, что пришел познакомить меня с какими-то, извиняюсь, талантливыми личностями. Вот где они у меня, эти личности!

– И что же, они действительно талантливы? – усмехнулась Лариса.

– Да какой там! – поморщился Сергей. – Все бездельники, наркоманы и неформалы. Туфта, одним словом. Одна пришла – мы еще с Вероникой жили. Приходит полуголая, юбка раз черта, два черта – больше ни черта. Топик прозрачный, без лифчика, и прямо в прихожей спрашивает: «С кем я буду заниматься сегодня любовью?»

– Кстати, а с кем ты занимался любовью сегодня ночью? – неожиданно задала явно провокационный вопрос Лариса.

Панаев сначала опешил, а потом твердо ответил:

– Нет, ни с кем. Мне не хотелось.

– Неужели соблюдал верность ушедшей от тебя жене? – усмехнулась Лариса.

Панаев ничего не ответил и снова уставился на мельхиорового негритенка.

– Может быть, ты все-таки был с ней? С той, что сейчас в ванной? – продолжила напор Лариса.

– Нет! – истошно завыл Сергей, словно раненый волк.

Лариса положила ладонь на его сжавшиеся кулаки, отчего он дернулся, как от электроразряда, и мягким успокаивающим голосом начала:

– Если ты виновен, Сережа, нет смысла отпираться. Милиция все равно докопается. В конце концов, подумай, что делать с трупом? Как выходить из этого тупика?

– Мы спрячем, сожжем тело, – брови Панаева сдвинулись, а в глазах заблестели огоньки отчаянной энергии. – Может быть, увезем ее на дачу к тетке. Сейчас через задний вход, в гараж – там в багажник, и все… И никакая милиция не найдет.

Ларисе пришлось терпеливо выслушать еще несколько подобных предложений Сергея, и минут десять она просто не перебивала собеседника, каким-то шестым чувством улавливая, что человеку надо высказаться. Потом, когда Панаев начал остывать, понимая, что все его предложения неосуществимы, она, похлопав этого огромного ребенка по мощному плечу, вкрадчивым голосом, стараясь подстроиться под ход его мыслей, сказала:

– Ну… возможно, нам удастся вывезти труп за город и воспользоваться одним из твоих способов. Все это хорошо, однако… Слишком много людей знают об этом, – и Лариса глазами показала на дверь, за которой сопела Нонна Леонидовна, тяжело напирая на нее мощным корпусом.

– И что же делать? – совсем беспомощно спросил Сергей.

– Признаться во всем, что было на самом деле. – Лариса пыталась внушить ему простой выход из сложной ситуации.

– Признаться? Но я в натуре никого не грохнул за свою жизнь! – Восклицание прозвучало вполне искренне.

– Даже эту принцессу из восточной сказки в ванной собственной квартиры? – чуть ехидно спросила Лариса.

Тут из-за двери послышалось кряхтенье Нонны Леонидовны и недвусмысленный шепот:

– Да-да-да, так и есть. Надо его вывести на чистую воду!

– Ты не веришь мне? – отчаянным голосом спросил Панаев, едва сдерживаясь, чтобы не распахнуть дверь и не врезать любимой теще «по тыкве».

– Сережа, – Лариса снова начала политику убеждения, – зная все в подробностях, мы сможем правильно выстроить систему защиты.

– А кто будет адвокатом? – обреченно проговорил Сергей. – Мой бывший друг Либерзон? Конечно, он, других у меня нет. Да и Вероника будет настаивать, чтобы денег не тратить. Знаем мы этих лучших друзей – без мыла в любую щель влезут. А сам бабу у меня увел. Может, он все это и подстроил.

– Ему нет резона! – снова врываясь в комнату и отпихивая мать, которая цеплялась за ее бежевое платье, закричала Вероника, привлеченная повышенным тоном Сергея. – Ему нет резона, – повторила она. – Он остался твоим другом, а что касается тебя, Панаев, то ты полный лох! Ой, мама, да убери ты руки, платье-то новое!

И Вероника раздраженно отпихнула Нонну Леонидовну.

– Правильно, мама во всем виновата! – нервно затрясла та головой, от чего задрожал ее жирный подбородок. – Ночи не спала, за троих работала, твоего отца всю жизнь терпела!

Панаев сердито зарычал. Лариса почувствовала, что если сейчас не вытолкать Веронику с мамашей за дверь, то будет совершено новое убийство, уже на ее глазах. Поэтому она решительно встала в дверях и заявила, что, если истерика не прекратится, она немедленно уедет домой. Вероника успокоила ее и заверила в том, что больше ни она, ни ее мама мешать разговору не будут.

В проеме двери было видно, как Верунчик уводила Нонну Леонидовну в коридор, а та заламывала руки и что-то зловеще шептала, подняв глаза к небесам.

– Ну, так что у вас было вчера? – снова вернулась Лариса к интересующей ее теме. – Может быть, ты просто не заметил этой женщины среди тех, кого привезли? Ну, выпил, был чем-нибудь отвлечен…

– Нет, как я мог бы не заметить! Да не убивал я ее, не убивал! И вообще она не в моем вкусе! – злобно выкрикнул он.

– А какие женщины тебе нравятся? – внезапно спросила Котова.

– Ты что, меня расколоть хочешь? – с запалом воскликнул Панаев.

– Я понимаю, ты вне себя от того, что здесь произошло, но я хочу тебе помочь. Психологи говорят, в такие стрессовые моменты нужно отвлечься. Расскажи мне, пожалуйста, – Лариса улыбнулась и дотронулась своей рукой до волосатой руки Панаева. Она понимала, что ее предложение выглядит несколько абсурдно, но интуиция ее уже несла вперед. – Давай, давай, потратим на это минут десять, – поторопила его Лариса.

– Слушай, мне как-то Верка обмолвилась, что ты вроде частного детектива, – Сергей очень цепко посмотрел на Ларису.

– Ну, что-то вроде, – в тон ему ответила Котова.

– Так отгадай, кто это сделал, – Панаев кивнул в сторону ванной.

– Отгадаю. – Лариса будто принимала вызов. – Но я должна с чего-то начать. Поэтому и прошу тебя рассказать о женщинах, которые здесь были.

– Значит, расколоть хочешь, – со смешанным выражением угрозы и задора в голосе произнес Панаев.

– Да, расколоть преступника, – согласилась Лариса. – Ведь ты же не убивал ее.

– Не убивал.

– Тогда рассказывай, – Лариса с видом деловой женщины – это был привычный для нее имидж – посмотрела на часы. – А то скоро будет поздно.

– Значит, рассказывать? – Сергей с жадностью закурил новую сигарету.

Лариса кивнула.

– Подростки мне нравятся, – усмехнулся в ус Панаев.

– То есть?

– Ну, девочки-малолетки, лет пятнадцати-шестнадцати. Как школьницы, короче.

– А тебе приходилось вступать в подобные контакты? – с интересом спросила Котова.

– А как же! – Сергей неожиданно начал входить в раж.

– И ты помнишь самое яркое впечатление?

– Да, случалось такое, – ответил Панаев.

Глава 2

Панаева тогда затащил на дискотеку Макс – он любил шастать по таким местам на халяву. Макс танцевал весь вечер с одной девушкой, которая была из другой компании. Потом возник конфликт – кто-то из подвыпивших парней заявил свои претензии: мол, девушка ему изменяет.

– Я тебя, паскуда, насквозь прошью! – кричал пацан на Макса.

– Это ты мне, падла? – орал тот ему в ответ.

С этих двух незамысловатых фраз завязалась потасовка. Разбитые бутылки, держа за горлышки, дерущиеся использовали вместо мечей. Все это напоминало рыцарский турнир в современном варианте. Панаеву тогда запомнилась сама девушка, из-за которой, собственно, и произошла разбираловка.

Она отошла в сторонку и заплакала. В своем странном прикиде из короткого кожаного платья, украшенного металлическими блестками, вся в медных кольцах и цепочках, она напоминала некую модернизированную Мальвину. Девушку из сказки, которую любят и неудачливый поэт Пьеро, и злобный Арлекин, и, возможно, грозный Карабас-Барабас. Этот эталон женщины каждый мальчик вынашивает в своем сердце – именно такую, слабую и покорную, рядом с которой каждый может ощутить себя настоящим мужчиной и взять ее под покровительство, ищут многие представители сильного пола.

Подоспевшие охранники вовремя скрутили и зачинщика драки, и Макса. Их уже отвозили в отделение, а девушка безутешно рыдала и что-то истерично говорила подошедшей подруге. Из ее слов можно было разобрать: «Это я во всем виновата! Так всегда бывает!..»

Тем не менее Сергею девушка как-то особенно понравилась. Хотя, в общем-то, неформалки никогда не привлекали его. Он не любил рок и предпочитал слушать попсовую музыку для народа.

Какой-то внутренний импульс подтолкнул Панаева подойти к девушке. Ему захотелось утешить ее и успокоить. Возможно, сказывались трения в семейной жизни с Вероникой. А возможно, просто образ школьницы, этакого нескладного несмышленого создания притягивал его как магнитом. Если бы его спросили тогда – что потянуло его к этой девчонке, он вряд ли бы нашелся что ответить. И было это не столько сексуальным, сколько эмоциональным порывом.

– Вам плохо? – спросил Панаев, подойдя к ней.

– Да нормально мне, – едва ли не нехотя ответила девчонка.

– Это твой парень? – показал Сергей на фигуру пьяного задиры, которого уводили крепкие охранники.

– Я даже не знаю как сказать, – растерялась она. – Он считает, что я ему изменила. А мы с ним даже не целовались. Сам пристал ко мне неделю назад, вот и не отходит.

– У тебя, наверное, много поклонников?

– А что? – запальчиво спросила девчонка.

В этот момент она загадочно улыбнулась, и веселые искорки запрыгали в ее детских глазах. Панаева обдало приливом нежности и чувств.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Николь.

– Это что, имя такое? Для России очень необычное.

– Не-а, вообще-то я Надежда Николаевна по паспорту, вот меня подружки и зовут Николь, – по-простецки ответила девушка. – Неудобно же быть Николаевной в моем возрасте. А так – стильно…

– Ну ладно, Николаевна… А сколько тебе лет?

– Четырнадцать, а что?

– О, возраст солидный!

– Ты так считаешь? – с усмешкой спросила Николь.

– Пройдет время, и ты будешь вспоминать свои четырнадцать лет, как тебя любили и дрались из-за тебя. А сама уже будешь взрослой тетей, и твоим детям будет по четырнадцать лет.

– Я буду такой старой? Тогда меня, наверное, уже не будет в живых.

– Зачем так говорить? Каждый возраст имеет свои преимущества.

– Тогда я не буду уже красивой… – девчонка явно начала кокетничать.

– А это зависит от тебя. И в сорок лет, и в пятьдесят можно выглядеть прекрасно. Представь себе Софи Лорен, Аллу Пугачеву, Брижит Бардо – а они уже взрослые тети. Просто красивы соответственно своему возрасту.

Они так и продолжали этот беспечный разговор, станцевали пару танцев, схватив замечание подруги Николь: «Милая, тебе, оказывается, нравятся старики». На что Николь показала подруге язык и, обняв Сергея, вышла с ним из кафе.

Он довез ее до дома. Дорогая машина Панаева произвела на Николь неизгладимое впечатление, и она его поцеловала прямо у дверей новенького «БМВ».

– Ты настоящий принц из сказки, – проговорила она. – Прямо как в кино. У меня таких ухажеров еще не было. Если бы Кики… ну, та, которая назвала тебя стариком, увидела, какой ты крутой, она бы в обморок упала от зависти. Зато у нее знаешь какой парень скряга – на бутылку пива не раскошелится!

И, сделав небольшую паузу, Николь неожиданно спросила:

– Может быть, зайдешь ко мне?

– А твои родители не будут в шоке от посещения принца? – поинтересовался Панаев.

– Мамы дома нет, она на даче. А папа в командировке, – простодушно призналась Николь.

И они пошли к ней. Николь с родителями жила в двухкомнатной квартире, довольно бедно обставленной. Мебель советских времен, по стенам в гостиной развешаны семейные фотографии… Пока Сергей разглядывал выставку родственников, Николь пошла на кухню ставить чайник.

Жилплощадь была в их полном распоряжении ввиду отсутствия старшего поколения. И когда Николь вошла в гостиную, Сергей, оторвавшись от созерцания портретов на стене, с жадностью набросился на нее. Но она, ловко увернувшись, снова побежала на кухню, на ходу расстегивая кофточку.

И вот он уже судорожно запирает дверь на замок и цепочку на случай непредвиденных обстоятельств, проходит на кухню. Николь стоит у задернутой шторы в розовой комбинации. Глаза ее подернуты грустью, за окном слышен шум отъехавшего автомобиля, видны блики уличных фонарей, отражающихся в окне квартиры. Она опускается на колени и, робко улыбаясь, смотрит на него. Просвечивающая комбинация позволяет видеть ее хрупкое тело и соблазнительные круглые ягодицы. Он поднимает ее на руки, проводит ладонью по ягодицам и нежной ложбинке между ними, а потом опускает ее на пол.

– Холодно как-то, – говорит Сергей.

– Я зажгла газ на плите, сейчас будет теплее.

Николь отползла назад и протянула к нему руки.

– Иди сюда, – позвала она его. – Рядом со мной тебе будет теплее.

Газ еще не успел нагреть помещение, но что-то горячее и томное уже разливалось по его телу. Она обняла его шею и, озорно шепча, спросила:

– Тебе кофе или чай?

Что-то в ее голосе было от робости, а что-то такое, от чего в нем закипала настырная мужская страсть.

– Все равно, – ответил Панаев.

Его сильная рука уже скользила по длинным точеным ножкам юной красавицы. Она поднималась все выше и выше, грубо ощупывая округлые бедра и маленькую грудь. И вот его пальцы коснулись африканских косичек, унизанных какими-то стекляшками. Они были жесткие на ощупь и неприятны для осязания. Наверное, это отразилось в его взгляде, и скромная девичья робость проскользнула в больших глазах розовощекой школьницы.

– Распусти волосы, – попросил Сергей.

Николь поправила выбившуюся прядь. Для неформалки она и впрямь была какой-то запуганной.

– У нас еще полно времени, – она отклонила его руку. – Попьем кофе.

– Нет, сначала распусти волосы.

Его голос, ставший вдруг властным, водопадом обрушился на нее. Ему даже показалось, что Николь уже пожалела о том, что пригласила случайного человека к себе. Она посмотрела на него как загнанный в ловушку зверек.

– Сначала волосы! – чуть не закричал Панаев.

– Тише, ты всех соседей разбудишь!

Но он уже не слышал ее и начал распутывать мерзкие косички сам.

– Нет, нет, не так! – Николь начала расстегивать какие-то заколки. И тут вдруг выяснилось, что это не ее волосы. Она сняла их с головы и расчесала, пропуская между пальцами. Он небрежным жестом взял в руки шиньон – на ощупь он грубый, как щетина.

– Ты разочарован? – спросила Николь.

– Нормально. По крайней мере, твои лучше – ты острижена под мальчишку.

– Тебе не нравятся такие, как я?

– Нравятся, – солгал он. – Вообще мне нравишься ты, такая, как есть.

– Такая… как есть? – повторила она и обвила его шею руками. – Но я не совсем, как есть.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я блондинка от природы, но мне нравится быть жгучей брюнеткой. Мадонне тоже не нравятся ее волосы, и каждую неделю она их красит в новый цвет.

– Плевать мне на Мадонну! Лучше скажи, какая ты на самом деле, – ведь блондинки бывают разные.

Она ничего не ответила. Только задрала комбинацию и приспустила трусики, демонстрируя бесцветный пучок на лобке и вполне школьную щелку.

– У меня такие же, – бесцеремонно заявила Николь, имея в виду цвет своих настоящих волос.

Она подошла к магнитофону и, нажав на клавишу, включила музыку.

– Это должно тебе понравиться. Шура – это нечто среднее для всех: рокеров, металлистов и гоблинов.

– Шура – так Шура, – поддакнул ей Панаев.

Он уже стягивал с нее комбинацию и раздевался сам. Выключил свет и, снова подняв ее на руки, понес в комнату. Из кухни доносилось похожее на мяуканье пение Шуры, а Николь тихо спросила:

– Ты всегда выключаешь свет?

– Всегда.

Панаев в упор посмотрел на Николь и накрыл своими руками ее руки. Она задрожала всем телом, когда почувствовала, как нежно, но вместе с тем настойчиво он стал ее ласкать. Сергей попытался поцеловать ее, но она резко отвернулась. Его открытый рот скользнул по ее щеке, нарумяненное личико находилось совсем близко с его грубым фэйсом, но в глазах ее уже не было той озорной веселости, исчезли искринки, те, которые были на дискотеке. И даже робость, казалось, покинула ее. В глазах отразилось что-то похожее на отчаянную решимость и животный ужас: он застыл где-то в глубине зрачков. Будто не мужчина ласкал ее, а какой-то монстр, привидение из ужастиков, Чикатило…

– Ты пошел бы с любой, которая бы согласилась, – бросила она упрек. – Подвернулась я.

– Ты не хочешь? – спросил Сергей.

– Все равно сам не уйдешь.

– Хватит!

Панаев оторвался от нее, но она вдруг, как-то хитро улыбнувшись, снова прильнула к его волосатой груди. Он понял это как сигнал к атаке.

Для нее это была игра, а не желание телесного контакта, как это бывает у взрослой женщины. Скорее всего она подражала старшим подругам, которые для нее представляли определенный авторитет и которые своими разговорами, вполне возможно, подталкивали ее к этому шагу. А Сергей подвернулся в удобный момент, когда девушка слегка подвыпила, – как знать, может быть, первый раз. В ее жизни, бедной и ограниченной, шикарная машина, дорогая одежда так называемого поклонника произвели своеобразный фурор в ее воображении. Возможно, пройдет много лет, и девочка, став женщиной и испытав все тяготы семейной жизни простого человека, когда разрываешься между плитой, постелью и работой, будет вспоминать этот вечер, который начинался как игра, а закончился вступлением во взрослую жизнь.

Сергей уже приступил непосредственно к делу, когда Николь вдруг истошно закричала:

– Нет, Сережа, нет, я не могу! Уходи!

Изнемогая от боли, Николь извивалась на кровати, но Панаев, словно не замечая этого, продолжал с какой-то тупой яростью делать свое дело. Он, на удивление, закончил быстро и тут же встал, вышел в ванную, сопровождая свой путь ругательствами.

Когда он вернулся, Николь лежала ничком, натянув на себя одеяло. Он сел рядом с ней, его толстые пальцы перебирали пряди ее коротко остриженных волос.

– Николь! – прижавшись к ней, он снова страстно зашептал: – Неужели ты так сильно напугана?

Она еще что-то говорила, а потом зарыдала, как ребенок. И было в этой детской капризности что-то непосредственное и чистое, что вряд ли он смог бы понять буквально, но принял душой. Он лег рядом с ней и прижал ее стриженую головку к своей груди.

– Все хорошо, – успокаивал он ее. – У тебя что – в первый раз? Я забыл… Тебе только четырнадцать лет. Извини.

Она уткнулась ему в грудь и робким голосом прошептала:

– Я совсем никуда не гожусь. Наверное, я несовременная. Кики говорит, что начала в двенадцать, а я так не могу…

– Эх ты! – пожурил он свою случайную любовницу. – Все еще будет, и муж, и дети. Только больше так не делай, как со мной.

Он встал, уже не помня, как оделся, и вышел на улицу. Эта ночь врезалась в его память навсегда. Сергей вспомнил о том, что в ранней юности он любил такую же точно девушку из одного с ним класса, но она пренебрегала им. И, встретив это юное создание на дискотеке, он как бы вспомнил прошлое и сторицей хотел окупить не реализованное тогда желание.

* * *

Лариса сидела, поджавшись в кресле, и внимательно слушала Панаева. Ей были интересны откровения этого грубого на вид человека, который многим казался черствым и циничным.

Она чувствовала, что ей необходимо, что называется, просканировать личность Панаева, попытаться прощупать его через прошлое, используя весьма распространенный психологический прием. Она находилась под впечатлением от общения с Толиком – он-то и научил ее всем этим штучкам. Лариса чувствовала, что все произошедшее в этой квартире несет в себе какой-то психологический, а может быть, даже психопатологический подтекст. Поэтому она старалась вести себя подобно тому, как вел себя с ней Толик. Она жалела о том, что Курочкина нет рядом. Возможно, он сейчас оказался бы очень полезен.