Маяк туманного мыса
Море напомнило о себе. Не иначе как подслушало мои мысли, услышало знакомое «качка». Решило – достаточно с тебя воспоминаний, после продолжишь, если выживешь, а пока насладись-ка друг реальностью.
В одно мгновение плот и меня внутри него подняло ввысь чуть не в небеса и сразу же сбросило в пропасть. Нижняя часть надувной конструкции коснулась воды, ударилась о ее поверхность и тут все замерло. Причем замерло так резко, что на мгновение мне показалось, будто я уже на суше, будто выбросило меня на берег, будто твердая вода подо мною всего лишь мягкий песок северного пляжа. Всецело поглощенный этой мыслью, я бросился к клапану, отделяющему мир внутри от мира снаружи, развязал веревки, распахнул матерчатую дверь и высунул голову наружу…
С того момента, когда я в прошлый раз решился посмотреть на мир, окружающий мое плавательное средство, ситуация за его пределами не слишком изменилась. Точно как и раньше, была тьма. Правда, теперь не столь непроглядная. На небе появился источник приглушенно-серебристого света. Низко над горизонтом висела, безучастно посматривая на меня, одинокого и всеми забытого, сквозь просвет меж густых облаков, покачиваясь вместе с моим плотом, наполовину полная луна. Размытая в белесой дымке, она освещала пустынное море. Старалась, светила, как могла. Ее серебристый блеск создавал иллюзию видимости горизонта. Указывал на то, что нет сплошной серости, есть серость небесная, есть серость морская. Намекала на существование границы между ними. Красиво все, действительно красиво, можно было даже залюбоваться, но повода не было, как не было и ничего, что походило на серость земную, на берег! Не было земли на горизонте, как не было ее и под днищем плотика.
Позволив мне вдоволь насладиться идиллическим спокойствием, море снова разбушевалось. Плотик качнуло, накренило, подняло ввысь. Лишь миг прошел, и он оказался на гребне движущейся, будто живой горы из воды и пены. Оттуда, просто вагончик на американских горках, плот начал съезжать вниз, с каждой секундой разгоняясь все сильнее. В мановение ока он соскользнул к подножию вырастающей из бездны огромной волны. Спуск прекратился, резко, внезапно, будто плот на самом деле врезался в твердый камень. Я не смог удержаться на ногах, упал и откатился к дальней стенке, сильно ударившись обо что-то податливое, но твердое и упругое.
Снаружи, будто его кто-то включил, сорвался ветер. Он влетел внутрь плота, заставляя раскручиваться хлипкое надувное суденышко. Вслед за этим нас накрыла огромная волна. Не прекращая вращений, плот накренился, жадно черпая воду.
Казалось, ситуация хуже некуда, но нет, оказалось, вода в надувном плавательном средстве это не так плохо, как могло показаться на первый взгляд. Это же не просто вода, это балласт! Плот сразу же стал тяжелее, а оттого устойчивее, заметно выровнялся, его уже не так сильно болтало. Тем не менее, как и всего в жизни балласта должно быть в меру!
Передвигаясь на четвереньках, не чувствуя замерзших рук, ощущая, как смерзаются кости в коленных суставах, я добрался до клапана. Негнущимися пальцами затянул шнур, помогая себе зубами, завязал узел. Печально посмотрел вниз на толстый слой воды под ногами, сквозь который продолжал светить мой маленький фонарик. Пожалуй, не лишним было бы немного «разгрузиться», но, увы, это невозможно, во всяком случае, пока волнение не утихнет, пока море не успокоится, вот только успокаиваться оно точно не собирается, шторм лишь набирает обороты.
Воображение заботливо нарисовало картинку – яркий цветной холст, иллюстрирующий ближайшие мои часы, если не дни. Я видел себя грязным бельем, которое забросили в стиральную машину. Порошка добавили. Сейчас, как только двигатель подключат, начну я полоскаться в условиях малого количества холодной соленой воды.
– Смотреть картинки это хорошо, но правильнее было бы что-нибудь предпринять. Что угодно, чтобы хоть попытаться себя обезопасить. Надо что-то сделать притом уже сейчас, пока море только начинает бурлить, – на редкость правильная мысль заставила меня зашевелиться.
При всей своей разумности она запоздала. Раньше надо было готовиться, раньше надо было думать. Природа давала мне шанс, тогда, теперь же все стало по-другому. Непогода предъявила свои права на окрестные воды и каждого, кому «посчастливилось» в них оказаться. За тонкими стенками плотика шторм уже властвовал безраздельно. Море бурлило, а ветер старался изо всех сил, помогая разгулявшимся волнам.
Первое время балласт кое-как справлялся со своей задачей. Плот держался, его лишь немного покачивало и медленно раскручивало. Это создавало иллюзию относительного спокойствия и пробуждало надежду на скорое спасение. Благоприятствовал подобным мыслям и противный звон в ушах, заглушающий всякие иные звуки, создающий атмосферу обманчивой тишины. Все это вместе убаюкивало, притупляло осторожность. Казалось, ничего страшного не происходит, все спокойно, просто легкий ветерок гонит по морю надувное суденышко, может даже подыскивает подходящее местечко, чтобы выбросить его и меня с ним на берег. Заманчивая перспектива!
Жаль, в реальности все было не столь радужным, и очень скоро я это понял.
Сначала вернулся слух. Внезапно, безо всякой на то причины. Ужасающей какофонией нахлынули звуки разгулявшейся стихии. Приятная хоть и насыщенная навязчивым звоном тишина взорвалась громким гулом и диким воем. Вслед за слухом вернулись прочие чувства. Подключилось понимание. Я осознал, что нет никакого медленного дрейфа к удобным берегам, нет, и не предвидится. Понял, что меня бросает с волны на волну, что плотик взмывает ввысь и падает вниз, что я опять игрушка в руках ветра и волн. Понял я все и похолодел от ужаса – теперь балласт не на пользу, плот стал тяжелым, кто знает, как он поведет себя при сильном ударе, пусть даже о те же волны.
Началось. То, чего я подсознательно ждал и осознанно боялся, становилось реальностью, начинался новый раунд противостояния. Начиналось сражение между мной, человеком, и природой, сражение, в котором у меня не было шансов.
Помогая громадным волнам, налетевший порыв шквального ветра уперся в надувные борта спасательного плотика. Тот дрогнул. Смялся. Поддался напору. На мгновение показалось, что сейчас его баллоны сплющатся, лишится он воздуха, сложится, сожмется до тех размеров, которые занимал, хранясь в своем футляре. Казалось, раздавит его ветер, его, да и меня вместе с ним.
Увеличившийся вес плавучей конструкции более не играл никакой роли. Не мог он противостоять стихии, да и ничто не в силах ее усмирить. Она утихнет только тогда, когда сама пожелает утихнуть. Мне же оставалось только гадать, что хуже: проваливаться в создаваемые волнами огромные ямы или катиться кубарем по гребню волны, подгоняемым ветром. Можно только гадать, но, что бы я ни думал, мое мнение ничего не изменит…
Надувная конструкция отозвалась дрожью. Мелко завибрировала она, заставляя дрожать скопившуюся внутри жидкость и меня, стоящего по колени в воде, смиренно склонившего голову.
Мощь стихии возрастала. Дрожь становилась все чаще, к тому же плот продолжал вращаться. Медленно, размеренно, но с каждым оборотом все быстрее и быстрее. Скоро я почувствовал себя человеком, помещенным, если не в детскую юлу, так в огромную центрифугу, в ту, в которой готовят будущих космонавтов. Отвратительные ощущения…
Совсем немного времени прошло, и ситуация изменилась, нет, шторм не утих, просто он перестал меня беспокоить. Накатила апатия и всецело завладела мною. Может я просто смирился? Сдался? Нет, пожалуй, нет. Устал, скорее всего. Устал бороться за жизнь. Вот только умирать не хотелось. Хотелось сопротивляться, но здравый смысл восставал против слабого упорства. Червь сомнений грыз меня, правильные вопросы загоняли в тупик. А есть ли у меня шанс? Кто я?! Что я?! Игрушка, мыльный пузырь разрываемый стихией.
Плот заполненный воздухом, воздушный шарик с точки зрения волн, катящийся по бурному морю, продолжал свое путешествие в неизвестность. Вода, набравшаяся во время последнего «проветривания», весело хлестала меня по лицу, не позволяя лишиться рассудка. Ей помогали незакрепленные предметы, мечущиеся вместе со мной в тесном пространстве. Колотили они меня по голове, по спине. Больше всего доставалось, конечно же, рукам, они пытались отбиваться вот только безрезультатно. Несколько раз я сам себя бил по распухшему бедру, хрипел от боли, надрывно кричал, не слыша собственного голоса…
Подгоняемый ветром, плот катился по волнам. Он падал в бездонные пропасти, его накрывало тоннами воды, выносило на гребни, сбрасывало с них. Сила океана нарастала, ветер крепчал. Похоже, погода, там, за надувными стенами стремительно ухудшалась. Хотя, куда еще хуже! Разве может быть хуже?
Может, еще как может! Волны вырастали все выше, пропасти между ними становились все глубже, порывы ветра все сильнее. Особенно донимал ветер, он уже не катил мой плот по воде, он швырял его, сбрасывал с гребней волн, заставляя лететь по воздуху, проваливаясь в бездну.
Еще совсем немного времени прошло, и я действительно смирился. Я сдался, начал мысленно считать волны, рассчитывая не пропустить тот самый «девятый вал». Считал подъемы, спуски, отсчитывал время. То время, которое мне отведено. Я приготовился к скорому концу. Вопреки силам природы, стремящимся поставить меня на колени, выпрямился, взялся за тесемки, непонятно для чего пришитые к стенам надувного плота, цепко схватился за них. Стал прямо, лишь голову склонил и закрыл глаза, в надежде достойно встретить то, что неминуемо случится.
Время шло, гонка по волнам продолжалась. Я ждал конца, плот вертелся, казалось, планета и та вертится вместе с нами. Я стоял, я держался. Зародилась смутная надежда на то, что все еще обойдется, ведь я еще живой, мой плотик цел. Кажется, еще немного и я бы обрел надежду, подобие надежды, но вот пришла очередная новость. Нетрудно догадаться, плохая, рассчитывать на хорошие уже не приходилось…
Сначала был звук. Сам того не понимаю, как в диком реве ветра подгоняющего высоченные волны можно было хоть что-то услышать. Но я услышал. Слабый, но очень уж страшный звук – тихий приглушенный свист. Еле слышимый, он был страшнее рева ветра и плеска волн, он и только он заставил меня выпустить тесемки и рухнуть на колени. Сомнений не было да и быть не могло – из баллонов моего плавательного средства выходит воздух.
Первая мысль, которая поспешила, чтобы хоть попытаться успокоить меня, была о том, что плотик не может представлять собой сплошной надувной резервуар. Это попросту нелогично, ведь тот, кто его проектировал, должен был побеспокоиться о том, чтобы дать мне шанс на спасение. Он обязан был разделить его на несколько независимых секций, и даже потеря воздуха в одной из них не должна стать причиной моей смерти. Плот должен держаться, должен до последнего сопротивляться стихии, он ведь спасательный, он обязан меня спасти!
Как-то слишком уж быстро одна из надувных стоек потеряла упругость. Она обмякла, позволяя углу, который поддерживала, обвиснуть и ввалиться внутрь. Более всего это обстоятельство понравилось ветру. Он тут-таки вдул ткань вовнутрь, создавая своеобразный парус, ухватился за образовавшийся выступ и принялся вертеть меня, с каждой секундой увеличивая скорость.
Новый звук, еще более страшный звук – хлопок. Он прозвучал немногим громче недавнего свиста, но испугал меня еще больше. Гадать о том, что послужило его причиной, не было необходимости. Сдался еще один баллон. Похоже, я напрасно рассчитывал на неизвестного мне проектировщика – потеря одного резервуара сказалась на надежности конструкции в целом. Хотя, может тот, кто создал надувное средство спасения, кто придумал его, он и не виноват? Может плот бракованный попался, может долго лежал упакованный в свою пластиковую «скорлупку» вот и вышел его срок годности? Или один из использованных мною шприцев нашел-таки, что уколоть кроме меня…
Странные мысли дружной толпой полезли в голову. Сознание, стараясь отодвинуть на задний план понимание очевидного факта, было готово ухватиться за любую соломинку, лишь бы не думать о том, что конец близок. Какая мне разница, кто виноват, что виновато в том, что случится уже скоро! Важно не это, важно другое – плот стремительно теряет плавучесть.
Баллон разорвался снаружи. Полагаю, вырвало большой кусок ткани. Плот закрутило с невероятной скоростью, еще один угол прогнулся, будто проломился, в нижней его части образовалось утолщение, не иначе как вода набиралась в разорванную тканевую стойку.
Как ни странно, это обстоятельство оказался очень даже кстати. В разорванный резервуар для воздуха быстро набралась вода, заполнила его по всей длине, накренила мое суденышко, в результате чего образовался своеобразный киль. Он заставил плот перевернуться, зато тот обрел некоторое подобие устойчивости. Сидеть стало совсем неудобно, но это терпимо, главное, теперь меня швыряло исключительно в двух плоскостях, а это оказывается не так страшно!
Стоило мне смириться с переменами, как ситуация снова поменялась. Перекрикивая завывания ветра и рев перекатывающейся воды, до моего слуха донеслись отчетливые крики. Сначала я и вовсе воспрянул духом, принимая звуки за человеческие голоса, но скоро понял – кричат чайки. А это тоже неплохо! Тем более что теперь птичьи голоса не игра воображения, настоящие они, живые. Противные и назойливые, в этот раз они казались чуть не приятнее музыки.
– Берег, рядом берег! – закричал я и осторожно приподнялся, намереваясь встать.
Благодаря обретенному центру тяжести – порванному и заполненному водой баллону, удалось устоять на ногах, правда, пришлось постараться, чтобы выловить фонарик. Луч света быстро промчался по стенам. Скоро нашелся вход. В процессе трансформации спасательного средства он сместился и находился чуть выше уровня моих глаз. Пожалуй, это было неплохо, как и то, что плот продолжал держаться на воде. Немного портил настроение тот факт, что пространства становилось все меньше. Это могло свидетельствовать лишь о том, что мой надувной кораблик продолжает сдуваться, теряет он воздух, притом стремительно.
Развязаны тесемки. В лицо пахнуло холодным воздухом, сильно сдобренным морской пылью. Контраст между атмосферой закрытого плотика и пространством снаружи был столь сильным, что у меня перехватило дыхание. Я закашлялся. Остро захотелось снова запаковаться, спрятаться внутри, где хоть немного теплее.
– Земля! Эй! Я здесь, спасите меня! – с трудом услышал я свой голос. Тихий, слабый, практически неразличимый на фоне рева бурного моря.
Совсем рядом, казалось, всего в десятке метров, отчетливо виднелся берег, нагромождение невысоких скал, о которые разбивались волны. Да, это не мираж, не игра воображения! Пусть темно, пусть все размыто, пусть нечетко, пусть глаза застилали слезы, сомнений не оставалось – там земля! Да и какие могут быть сомнения, если вот он, рукой подать, яркий, ярче луны, мерцающий свет маяка, а ниже длинный ряд светящихся окон.
Понимая, что так меня никто не услышит, я выставил руку с фонариком из плотика, которым продолжала забавляться стихия, принялся светить в сторону берега. Включал и выключал свет, в жалкой попытке подать сигнал бедствия. Энтузиазм, который наполнил меня, стоило увидеть поблизости людские жилища, тут-таки улетучился. Его место заняла прагматичность. Ладно, я их вижу, они вон как ярко светят. А я, а мой копеечный фонарик!
– Ракеты, у меня должны быть сигнальные ракеты! Плот он ведь не просто плот, он спасательный… – ярче блеска отблесков маяка вспыхнула мысль. Я принялся шарить в складках того, что еще недавно было практически полноценным плавательным средством.
К тому времени мое надувное суденышко сжалось как высохший абрикос. Материал, из которого оно было сделано, огрубел, стал жестким, казалось, еще немного и он начнет ломаться. Воображение тут-таки заботливо нарисовало картинку как я, окутанный плотной тканью, брезентовым саваном, плавно погружаюсь в пучину, медленно, почти величаво ухожу на дно морское. Тысячи огромных крабов стройными рядами стоят внизу, машут клешнями, приветствуют меня. Радуются новому блюду в своем скудном северном рационе.
Ни видеть, ни представлять дальнейшее не хотелось.
Работая всем телом, я принялся расталкивать толстую ткань. Изо всех сил старался вспомнить, где лежат ракеты, или хотя бы догадаться, где они должны находиться. Руководствуясь логикой, сигнальные средства должны быть недалеко от входа, а там…
Очень скоро я запутался. Продолжая выпускать воздух, конструкция, которая все стремительнее превращалась в ловушку, окутывала меня, оплетала, будто заворачивала в кокон. Преодолевая вялое сопротивление надежды, логика упрямо твердила – на этом твое путешествие и закончится, в таком виде ты и пойдешь на дно морское.
Но вот удача! Удалось нащупать что-то похожее на сигнальные ракеты. Плотно упакованные в полиэтилен продолговатые цилиндрики. То это или нет, думать было некогда. Схватив пакет, я принялся карабкаться к выходу, чувствуя, как вода плещется совсем рядом, отделенная лишь тонкой прорезиненной перегородкой. Вот голова выбралась наружу, за ней последовала рука, одна, вторая.
Зубы впились в грубый целлофан, разорвали его. Содержимое пакета вывалилось в море. Удалось удержать только одну ракету, остальные поглотила пучина. Но это уже шанс! Пальцы цепко ухватили цилиндр, нащупали рельефную крышечку. Намертво схватили ее, принялись откручивать. Один оборот, еще один. Наружу вывалилось проволочное колечко. Я, как мог высоко, поднял руку, вывернул кисть, резко дернул на себя, инстинктивно закрывая глаза.
Нет, не угадал, это не ракета. Фальшфейер! Он ярко вспыхнул, породив всплеск надежды. Яркий огонь, пылающий в руках гораздо лучше ракеты, гораздо надежнее! Тем, кто находится на берегу, оттуда, с маяка все будет видно. Они узнают, где я нахожусь. Они быстрее спасут меня. Выручат…
Ядовито-красный огонь быстро догорал. Вокруг меня сгущалась темнота. Волны, о существовании которых я на минутку забыл, всецело отдаваясь надежде, вновь напомнили о себе. Меня, теперь уже просто завернутого в прорезиненную ткань, в складках которой оставалось немного воздуха, с силой подбросило вверх. Развернуло на гребне волны, не иначе как для того, чтобы я успел бросить последний взгляд на отблески яркого маяка оставшегося далеко позади.
Промелькнула очередная лишенная всяческого смысла идея. Я вдруг вспомнил о веслах. О пластиковых веслах, более похожих на теннисные ракетки, что были укреплены вдоль бортов. Ведь ними же можно грести! Можно подогнать мой плотик к скалам, пусть меня выбросит на острые камни, так хоть умру на суше. Но разве можно грести куда-нибудь, находясь в коконе!
Стихия продолжала свои развлечения. Очередная волна накрыла меня с головой, вдавила в толщу вод. Я погружался все глубже и глубже, боясь пошевелиться, практически не сомневаясь в том, что остатки воздуха уйдут, а выплыть мне так и не удастся.
Нет, еще не время, вытолкнуло меня море. Мгновение и я снова летел над волнами, ожидая неминуемого падения. Очередной гребень, очередная волна.
Стало светло. Действительно светло, просто как днем. Мне тут-таки вспомнился яркий свет маяка, оставшегося позади. Вслед за этим представился сторожевой катер, освещающий море ярким прожектором.
– Это же оно, это спасение! Так и должно быть, да, так и есть, меня сейчас спасут, меня уже спасают!
Свет разгорался все ярче, он бил в лицо, заставляя зажмуриваться. Захотелось поднять руки, помахать своим спасителям, поблагодарить их, но левая рука безвольно обмякла, а правую поднять было попросту невозможно, слишком уж надежно меня спеленали волны. Но это ничего, главное – выжил, а поблагодарить я всегда успею.
Глаза на мгновение закрылись, но и этого было достаточно, чтобы все опять стало по-другому. Не было спасателей, катера тоже не было. Остался только прожектор, да и тот оказался луной. Удивительно ярким полумесяцем, низко висящим над размытым покачивающимся горизонтом. Висел он и с любопытством заглядывал мне в лицо. Будто спрашивал: «А надолго ли тебя хватит?». В его серебряном свете бурное море перестало казаться бурным. Все словно замерло. Даже волны, бросающие меня с гребня на гребень, выглядели ужасающими, высокими, но статичными.
Общая картинка умиротворенности странным образом подействовала на меня. Я разжал руку, удерживающую давно догоревший фальшфейер, коснулся груди, того места где когда-то очень давно висел крестик. Закрыл глаза, попытался вспомнить молитву. Неважно какую, лишь бы молитву.
– Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя твое… – мои губы прошептали то, что удалось вспомнить разуму.
Меня, завернутого в плотную ткань, снова качнуло, закружило. Очередная, не знаю какая по счету, волна накрыла меня, прижала, вдавливая в толщу вод. Точно как и прежде, погружение было недолгим. Благодаря тому, что у прорезиненного плота еще оставался небольшой запас плавучести, меня вышвырнуло на поверхность, я взлетел на несколько метров, завис над бурным морем, жадно хватая воздух, приправленный брызгами со вкусом морской соли. На мгновение мне снова удалось увидеть путеводный свет. Яркую звезду, установленную на верхушке высокой башни. Был ли это тот маяк, который я уже видел, или другой, разобрать так и не удалось. С той же скоростью, с какой вылетел из воды, я рухнул вниз.
Совершенно неожиданно море успокоилось. Замерло. Стих ветер, лишь луна равнодушно созерцала ставшую идеально ровной морскую гладь. Даже дорожка образовалась настоящая лунная. Вытянулась она, начинаясь в метре от меня, заспешила к небесному светилу, теряясь среди чего-то угольно-черного…
– Земля! Скалы!
Впереди, нависая над морем, виднелась темная масса, куда более темная, нежели сплошная серость вокруг меня. Над ней, подмигивая, разгорался луч света. Он звал меня, манил к себе.
Рука, казавшаяся мне неподвластной, вдруг ожила и принялась загребать ледяную воду. Она давно уже не ощущала холода, она превратилась в бездушный предмет, в некогда живое весло. Она старалась, гребла, как могла, вот только берег не приближался.
Как же быстро все меняется в холодных морях! Новый порыв ветра закружил меня, волна вздыбилась, отгоняя плот от берега. Я сопротивлялся, ругался вслух и про себя, греб, но что может одна замерзшая ладонь!
Волна оттащила меня от берега. Свет маяка, то даривший надежду, то отнимавший ее, вновь померк. Я попробовал закричать, но стена ледяной воды заставила меня умолкнуть.
Стихия же продолжала бесчинствовать. Вернулись звуки, ранее сводившие меня с ума: рокот волн, рев океана, свист ветра. Только теперь не пугали они, они успокаивали. Говорили, мол, все нормально, все хорошо, ведь ты жив, пока еще. Правда, это ненадолго. Вот схватим мы тебя, да швырнем на каменную стену…
Меня подняло на гребень огромной волны. Удивительно отчетливо в серебряном свете луны я увидел пейзаж подо мною. Узкий каменистый мыс, на краю которого возвышалась башня маяка. На нем источник света. Маленький такой, но удивительно яркий. Несколько зданий вокруг. Скорее всего, старые, обветшалые, но в свете луны они казалась уютными, надежными и гостеприимными. За мысом и за маяком виднелась бухточка. Продолговатая полоска воды, с трех сторон защищенная каменными стенами. Вода в ней, искрящаяся в лунном свете, такая гладкая, такая спокойная не то, что бешеные волны океана, вот бы там оказаться!
На мгновение показалось, будто моя наивная мечта сбывается, будто вот-вот перебросит меня бурное море через каменную преграду, забросит в бухту, даст возможность отдохнуть от борьбы за жизнь. Нет, мечты так и останутся мечтами. Берег действительно приближался, он был все ближе, но несло меня на скалы. Не было сомнений, никакая волна не в силах перенести человека через этот мыс. Даже если это самая заветная его мечта. Она может только разбить несчастного о камень.
Волна, служившая мне упором, исчезла. Я почувствовал, что падаю, снова вниз, благо, пока только в воду.
Меня накрыло водяным валом, плот, который саваном укутывал меня, завертелся, вращая видимый кусочек мира. Страх, который периодически накатывал, растворился, освобождая место спокойствию, подлинному, ни с чем несравнимому.
Пробкой из бутылки я вылетел из воды. В очередной раз удивился, как столь мизерное количество воздуха, которое хранили складки ткани, может удерживать меня на поверхности! Правда, удивляться не хотелось. Уже ничего не хотелось, хотелось просто покоя.
Все повторяется, а в последнее время повторяется слишком часто. Я опять оказался на гребне волны. Высокой, чуть ниже той скалы с маяком. Меня снова понесло на камни. Теперь я был уверен – вот он мой покой. От этого удара мне не оправиться. Выбор неширок, или упокоиться в неизвестных мне водах неизвестного мне моря у неизвестного скалистого берега, или гнить на камне, подкармливая птиц. Правда, выбирать не мне.
Скалы все ближе. Низко у самого горизонта из пелены облаков выглянула луна. Подмигнула на прощанье, скрываясь за очередной тучкой, погасла, будто выключил кто. В неумолимо меркнущих отблесках ее лучей я разглядел маленький полуостров – каменную глыбу, соединенную с берегом тонким перешейком. На перешейке лежал снег, даря мне надежду. На этот раз действительно последнюю надежду. Если меня бросит на снег, у меня будет шанс, призрачный шанс, жалкое подобие шанса.