Заснеженный рояль

ГЛАВА 1

БЕЛЫЙ ЛЕС

1

Рыжая такса оставляла на снегу следы широких лап и, кажется, куда-то звала за собой, постоянно оглядываясь. Александр последовал за ней, втайне радуясь беспричинности. Он вдруг осознал, что давно ничего не делал просто так, безо всякого повода, что не слишком хорошо для музыканта.

Александр играл на фортепиано, и некоторые даже считали его виртуозом, но сам он был, скорее, на стороне скептиков.

Виртуоз тот, кто, как Паганини, своей рукой и талантом заставит так звучать обездвиженный инструмент, что зрители забудут, что они на земле – растворятся в полете.

Такса повела ухом и обернулась, точно проверяя, идет ли Александр за ней.

Он тихо присвистнул. Собака нервно дернула ухом, но не сменила траектории, явно давая понять: это он, человек, идет у нее на поводу и вовсе не наоборот.

«Что ж, посмотрим, куда ты меня приведешь», – весело подумал Александр.

Собака упитанная, без желтой бирки в ухе.

«Наверное, у нее есть хозяева», – продолжал рассуждать музыкант, следуя за таксой вдоль дороги.

Светофор подмигнул зеленым – не желаете свернуть на Привокзальную?

Там под большим железнодорожным мостом поезда ждут пассажиров.

«А что если такса приведет меня на перрон?»

Александр улыбнулся, представив, как под видом провожающего проникает с таксой в поезд и зайцем едет на берег Черного моря.

Но собака даже не взглянула ни на светофор, ни на зебру, продолжая трусить по прямой и свернула с тротуара, только приблизившись к лесу на окраине города.

2

За лесом на окраине города закрепилась странная слава.

Несколько лет назад в нем ночью случился пожар по причине, установить которую не удалось.

Огонь довольно быстро усмирили. Лес же с тех пор прозвали Горелым.

Он как будто бросал вызов этому городу.

Огромные дубы наблюдали смену ни одного поколения людей и, казалось, имели право смотреть на них свысока. Но деревья были мудрее. Дубы бескорыстно дарили силу, а березы, которых тоже немало в Горелом лесу, – радость, а все вместе – вдохновение.

3

Александр не ошибся. Такса привела его в Горелый лес. Зимой он выглядел как-то особенно торжественно и даже сказочно и как будто приглашал приобщиться к какой-то тайне. Александр даже пожалел, что никогда не был зимой в Горелом лесу.

Похоже, сегодня утром здесь еще никто не успел побывать. Только птичьи следы уже обновили выпавший за ночь снег.

Такса еще раз оглянулась на Александра, несколько раз вильнув хвостом, довольная, что он идет за ней, и, проваливаясь в снег, Александр поспешил за ней в глубь леса, за деревья.

Такса остановилась и залаяла.

По-видимому, это означало, что они у цели, и этой целью была проглядывающая между стволами какая-то белая глыба, сливающаяся со снегом.

Приблизившись к ней, Александр даже присвистнул от удивления, и в этот раз такса радостно подбежала к нему.

Подумать только! Рояль.

Заснеженный рояль.

Концертный.

Белый.

Интересно, кто и зачем притащил его в лес и оставил его здесь с поднятой крышкой…

Но еще больше музыканта волновало другое: как звучит заснеженный рояль.

Клавиши засыпало снегом и, кажется, они слегка оледенели и только и ждали его, чтобы согреться под его быстрыми умелыми пальцами.

Александру доводилось играть и в маленьких гостиных, и в огромных концертных залах, в костелах, но в зимнем лесу – никогда.

Он будет играть для птиц и этой таксы, которая привела его сюда. Жаль, он не может узнать ее имя.

Такса уселась на снег, как будто в ожидании лесного концерта.

Александр хмыкнул и довольно провел рукой по заснеженным клавишам. Как рой недовольных потревоженных пчелок, снежинки неохотно опустились к ногам Александра.

Грубая деревянная табуретка, тоже в снегу, контрастировала с шикарным роялем.

Музыкант смахнул с нее холодную белизну и сел за рояль, нащупывая у него педали под снегом. В этом рояли похожи с автомобилями.

Нажимаешь правую педаль – и музыка или скорость уносит тебя, и вот уже чувствуешь, надо бы притормозить, и давишь на тормоз.

Разница в том, что автомобилям в отличие от роялей не превысить скорости света. Во всяком случае, пока.

Такса нетерпеливо тявкнула, и Александр прикоснулся наугад к одной клавише, затем к другой, медленно погружаясь в черно-белое пространство, и оно ожило.

И вот уже сам лес стал огромным роялем и звучал то громогласно, то нежно, и сам музыкант стал на какое-то время и снегом, и музыкой, а потом в оттаявших звуках потерялось и время, содрогаясь в финальном аккорде.

Александр закрыл глаза, предвкушая восторг тишины.

4

Звуки жили сами по себе, а сердце выстукивало ритм.

Кажется, от музыки даже стало теплее в лесу. И птицы зачирикали мелодичнее и громче, и ноздри щекочет противный запах черемухи.

Музыкант убрал руки с рояля, осторожно открыл глаза и чихнул.

Черемуха. Она повсюду.

Дубы и березы куда-то исчезли. Нет, не совсем, но теперь их было заметно меньше, и со всех сторон наступала черемуха.

Таксы рядом не было.

– Дружище! – позвал Александр и свистнул.

Потом еще. В ответ послышалось тявканье.

Ломая ветки, собака подбиралась к нему.

– Милашка! – раздался из черемухи скрипучий и визгливый женский голос. – Куда же ты?

Из белой пены вынырнула белая болонка, а следом за ней ее хозяйка, тоже миниатюрная, в белых буклях.

Александр разочарованно вздохнул.

Болонка и ее хозяйка с любопытством смотрели на него.

– Скажите, это вы сейчас играли? – спросила пожилая дама.

– Я, – не слишком охотно признался Александр.

– А кто композитор? Тсс… – лицо женщины вдруг приняло озорное выражение. – Подождите. Не говорите. Я сама попробую угадать. Ведь я преподаватель консерватории, можно сказать, ваша коллега. Майя Карповна Зеленцова. Я преподаю соль-фед-жио, – сказала дама по слогам, так что «о» звучало как-то особенно кругло, как будто звук превратился в серебряный обруч и по нему ударяли серебряным молоточком. – Даже странно, что я не слышала раньше эту прекрасную мелодию. Это… да! Маклиани. Нет-нет. Что-то современное. Наверняка, это Соловьев-Ветров. Да! Нет… Да, это Скрипичный. Игнатий Скрипичный! Это ведь он?

– Нет, – ответил Александр и снова чихнул, успев удивиться, что ни одного из имен перечисленных композиторов он не слышал прежде.

Как бы то ни было, нужно поскорее выбираться из этой черемуховой западни, тем более, что на глаза уже начали наворачиваться слезы.

– Простите, – сказал Александр. – Вы не видели здесь поблизости рыжую таксу?

– Нет, – сказала дама.

– Что ж, – пойду тогда ее искать.

– И все же! – крикнула женщина вслед. – Кого вы играли?

– Вам ничего не скажет это имя, – ответил Александр и поспешил по тропинке из леса.

5

Он шел обратно той же самой дорогой, какой привела его такса, но все вокруг было совсем по-другому.

Другие дома, другие деревья… И эта черемуха – она цвела повсюду, а снег куда-то исчез.

Не могла же зима сменить весну мгновенно?

Александр остановился. Где-то здесь должен быть светофор… Но светофора не было.

– Простите, – остановил Александр прохожего, мужчину в шляпе с сенбернаром на поводке. – Вы не подскажете, где здесь вокзал?

– Вокзал? – наморщил лоб прохожий. – Какой, простите, такой вокзал?

– Железнодорожный, – ответил Александр странному прохожему, и поскольку с лица того так и не сошло недоуменное выражение, пояснил. – Там, где поезда…

– Здесь нет никаких поездов, – пожал плечами прохожий.

– «Сумасшедший», – решил Александр, а вслух пробормотал:

– Извините…

Нужно спросить кого-то другого.

Более адекватного.

Например, вот эту серьезную женщину в очках и строгом костюме цвета асфальта. Ее вид говорит, что она знает все, а в руках у нее толстая книга. Может быть, какая-то энциклопедия.

– Извините, – остановил женщину Александр. – Вы не подскажете, как уехать из этого города?

– Уехать? – кажется, от удивления у строгой дамы даже подпрыгнули очки на носу. – А зачем вам отсюда уезжать?

– Я первый задал вопрос, – едва сдержал раздражение Александр и даже заставил себя улыбнуться в то время, как ему хотелось сказать даме с книжкой, что она чересчур любопытна и вообще лезет не в свое дело.

– Да, вы первый задали вопрос, – неожиданно согласилась дама. – Но ваш вопрос очень странный, поэтому я и спросила, зачем куда-то уезжать. Если вам плохо здесь, вы будете несчастны везде, если где-то, конечно, существует какое-то другое «везде», что, предположим, чисто гипотетически возможно, но даже если предположить, что есть другое «везде», то зачем туда ехать, если здесь хорошо. А здесь хорошо, так что…

– Хватит! – неожиданно для самого себя закричал Александр. – Вы можете просто сказать, есть здесь поезда? Самолеты? Такси? Междугородние автобусы? Корабли? Пароходы? Ракеты? Хоть что-нибудь, на чем можно выбраться отсюда?!!

– Вы хам и сошли с ума, – ответила женщина и пошла куда-то дальше по городу, где ей хорошо.

И, наверняка, у нее нет аллергии на черемуху.

6

Женщина права. Он, и правда, сошел с ума. Вот она очевидная разгадка.

Александр схватился за голову и рассмеялся.

Возле него удивленно остановилась девочка в платье из разноцветных лоскутков с четырьмя пуделям на поводке – розовым, салатным, оранжевым и белым.

–Вам чем-нибудь помочь? – беспокойно смотрела на него голубоглазая девочка.

–Да! – обрадовался Александр. – Хотя я вообще уже сомневаюсь, что кто-то когда-то сможет мне помочь. Я не могу понять, что происходит.

–Такое бывает, – согласилась девчушка. – Сегодня утром, когда Розаночка ни с того ни с сего убежала от нас, так что нам пришлось ее искать, я тоже не могла понять, что происходит, но потом поняла. Она такая обидчивая. Обижается, когда с Беляночкой, Апельсинкой или Киви играют больше, чем с ней. Такой уж у нее характер.

– Здесь так много собак…

– А у вас разве нет собаки? – удивилась девчушка.

– Нет. Но недавно за мной увязалась такса или это я увязался за ней. В общем, была зима, а теперь вдруг сразу весна и эта черемуха!

Александр чихнул.

– Будьте здоровы!

– Спасибо, – шмыгнул носом Александр.

– Вы не любите черемуху?

– У меня на нее аллергия, и из-за этого я не люблю весну.

– Разве есть что-то кроме весны? – удивленно спросила девочка.

Александр кивнул.

– Здесь всегда была весна… – догадался Александр.

Девочка кивнула.

По ее взгляду музыкант понял, что кажется ей странным, но она пытается не подавать виду.

– И никто никогда не покидал этот город…

– Я слышала, – девочка перешла на полушепот, – есть один человек, все зовут его Часовщик. Он иногда исчезает куда-то и снова потом появляется. Говорят, он знает ответы на все вопросы, но он немногословен.

– А как найти его, этого Часовщика? – обрадовался Александр.

– Идите любой дорогой, – сказала девочка. – Рано или поздно все дороги приводят к нему. Вам подсказать еще что-нибудь?

– Да. Где находится ближайшая аптека. Надеюсь, хотя бы аптека здесь есть?

– Вот там. Возле цирка, – показала девочка рукой в сторону большого разноцветного шатра.

7

Аптека напоминала изнутри не то музей, не то концертный зал – чего здесь только не было. У стены – арфа и гитара, мольберт, а в углу затаился белый рояль, украшенный стразами.

Наверное, необычный инструмент и звучит как-то особенно. В другое время Александр не упустил бы случая – попросил у хозяина разрешения сыграть на заинтересовавшем инструменте.

Но сейчас музыканту было не до этого.

– Мне срочно нужно что-то из антигистаминных препаратов, – произнес Александр ворчливой скороговоркой.

– С аллергией отлично справляется скрипка. Как раз поступили билеты на…

– Простите, я, видимо, ошибся дверью, – метнулся обратно на улицу Александр.

К его удивлению, над входом разноцветные буквы складывались в «АПТЕКА». Никакого намека на то, что здесь находится касса цирка или филармонии. Хотя, возможно, вывеска устарела, и ее не успели сменить.

Александр вернулся обратно в ту же дверь.

– Извините, – обратился он к стоявшему за прилавком мужчине в вишневой жилетке и в вишневом цилиндре.

Аккуратная белая борода, белоснежная рубашка, галстук-бабочка в горошек… Аптекари обычно выглядят иначе.

– Мне нужна аптека…

–Я понял, – доброжелательно ответил мужчина. – И у вас аллергия… И я вам предложил…

– Билеты на концерт, – ехидно напоминал Александр. – Арт-терапия – это, конечно, хорошо, но нет ли у вас чего-то более традиционного? Я имею в виду медикаментозные препараты. Обычные. Если это, конечно, аптека.

– Ясно… – сочувственно покачал головой аптекарь и полез куда-то в нижний ящик своего прилавка.

– Вот, возьмите, – протянул упаковку таблеток. – С вас один талант…

– У меня нет таланта.

– Странно, вы не похожи на бурдалана…

– У меня только… – Александр растерянно извлек из кармана бумажник. – Простите, но я даже не знаю такой валюты. Может, где-то поблизости есть обменный пункт…

– Возьмите просто так, – с сочувствующим видом протянул аптекарь таблетки. – И вот это тоже. На случай, если не помогут, – все с той же доброжелательной улыбкой вручил Александру два билета. – Скрипичный в приятной компании – вот что точно спасет вас от аллергии.

8

Александр уселся на скамейке у шатра и принял сразу несколько таблеток, запив их водой из фонтана, бившего поблизости, так что брызги, превращаясь в воздухе в радуги, долетали до него.

Действительно, отрезвляюще.

«Люди здесь, конечно, безумны, но доброжелательны», – решил Александр, рассматривая два билета, подаренные аптекарем.

« Игнатий Скрипичный.

Ежедневно в 17.00, пока не кончатся билеты. Приходите в хорошем настроении. Влюбленным бонус – серенада».

Прочитав «серенада», Александр хмыкнул. Только серенады ему не хватало.

Он и влюблен-то был по-настоящему только раз в жизни еще в консерватории, в однокурсницу Анну.

Разлучил их Париж и какой-то месье, в которого Анька влюбилась в Париже с первого взгляда. А, может, влюбилась она не в месье, а в Париж, а француз – только повод расстаться.

Как бы то ни было, через год Анька укатила в Париж и стала Аннет с французской фамилией и русским акцентом, а он, Александр, остался с ментоловым холодком в сердце.

Холодок этот хоть и рождает определенное недоверие, но, как мятная нотка в чае, придает своеобразие его манере исполнения.

Музыка заменила Александру любовь, а, может быть, стала его любовью.

Время от времени в его жизни появлялись какие-то женщины – как правило, слишком напористые.

На несколько ночей Александр сдавался под их страстным натиском, но ни одна из дам не смогла выдержать конкуренции с музыкой.

9

Во всяком случае, решил Александр, в этом городе есть Часовщик, к которому ведут все дороги, а значит, есть надежда выбраться отсюда.

И чтобы попасть к нему поскорее, нужно не сидеть на месте у фонтана, а идти и быстро, а лучше – бежать.

От этого простого открытия Александр немедленно поднялся со скамьи и побежал под удивленными взглядами прохожих.

Здесь, кажется, вообще кроме него никто никуда не спешил.

Люди неспешно прогуливались, многие с собаками всех мыслимых и немыслимых пород.

Некоторые ехали на велосипедах и даже верхом на лошадях, но и кони, как люди, здесь несли себя и всадника не спеша, с чувством собственного достоинства.

Небоскребы причудливых форм в этом городе запросто соседствовали с деревянными одноэтажками, как будто эпохи, как ягоды в лукошке, перемешались в этом городе.

Если даже кто-то и бежал, то по выражению его лица было видно, что он не спешит куда-то, а получает удовольствие от пробежки.

Александр подумал, что, похоже, куда-то торопится он один и, наверное, в глазах этих странных людей выглядит странно.

Но сейчас ему не было никакого дела до мнения о нем окружающих, тем более незнакомых жителей неизвестного города.

И все же Александр, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, свернул на беговую дорожку.

Он бежал очень долго, пока солнце не померкло от времени, и вдруг обнаружил себя снова возле цирка и той самой аптеки.

На скамейке, где он глотал таблетки, теперь сидела уже знакомая ему девочка с четырьмя пуделями разных цветов.

– Вы нашли Часовщика? – помахала она рукой Александру.

– Нет, – угрюмо ответил он. – Похоже, я вообще бежал по кругу.

– Конечно, – ответила девочка, – ведь это беговая дорожка… К Часовщику ведут все дорожки, кроме беговой… А теперь, Розаночка, – обратилась она к розовой собаке, – давай-ка немного попрыгаем.

Девочка достала из кармана скакалку, развернула ее и сделала несколько медленных прыжков.

Радостно гавкнув, Розаночка встала на задние лапки и стала подлетать в воздухе в унисон со своей хозяйкой.

Три других пуделя терпеливо ожидали своей очереди.

Засмотревшись на спонтанное представление, Александр спохватился, что теряет время, что было сил побежал по обычной пешеходной дорожке, обгоняя хозяев собак.

Когда уже почти стемнело, вдали показалась башня с огромным часами.

Пешеходная дорожка вела прямиком к ней. На узорчатых воротах башни покачивался огромный замок.

Напрасно дергал его Александр.

Несколько раз он обошел башню с часами, надеясь обнаружить еще один вход. Но напрасно.

Войти в башню можно было только через одни ворота, и на них висел замок.

Только теперь Александр почувствовал, что очень устал за этот бесконечный бестолковый день. Устал и проголодался.

День, в котором было мало музыки и много бесполезной суеты.

Сколько еще пройдет часов или дней в ожидании этого таинственного Часовщика?

Ждать, ждать, ждать – вот и все, что ему остается пока.

Александр бессильно опустился прямо на асфальт и, прислонившись к воротам, принялся ждать.

Часы пробили девять гулких «бом», а затем город снова утонул в надушенной черемухой тишине.

Таблеток хватит на несколько дней… А что потом?

Лучше не думать об этом. Есть еще билеты на концерт – можно продержаться два дня. И нужно как-то разобраться с местной валютой. Обменять или как-то заработать эти таланты.

И все-таки оставалась надежда, что Часовщик объявится раньше, чем придется думать об этом.

Александр задремал. Ему приснилось, что он играл на рояле в каком-то зале, но зал распался на фрагменты от звона связки ключей.

Кто-то поворачивал ключ в замке.

Александр мигом взбодрился. Замок открывала старушка, сгорбленная, руки ее дрожали, опираясь на трость.

– Кто здесь? – спросила она, прислушиваясь. Глаза ее смотрели в никуда.

– Я ищу Часовщика. Он ведь живет в этой башне?.. – сказал Александр.

– Он уехал, – ответила старушка.

– Он скоро вернется? – беспокойно спросил Александр.

– Я не знаю, – ответила женщина. – Все зависит от того, куда он уехал, а он не любит распространяться об этом. Может, в Низину, там он, скорее всего, не задержится долго. Там ему не слишком рады. А если он отправился на возвышенность, тогда он может остататься там надолго. А может, он вообще в другом месте. Откуда же мне знать? Мое дело – поливать цветы в его отсутствии. Попытайте счастья завтра утром.

Бряцнув еще раз ключами, старушка медленно пошла вдоль стены башни поливать растения.

Завтра утром. А впереди ночь.

Александр поднялся и поплелся наугад.

Ночи весной бывают довольно прохладными. Хорошо, что он в зимней одежде. В любом случае не замерзнет на улице.

Стараясь держаться подальше от черемух, Александр пересек огромную улицу, сплошь состоявшую из небоскребов, одни из которых были похожи на гроздья гигантских опят, другие – на спирали, а третьи имели шарообразную форму.

За ними пролегал огромный парк, где вращалось колесо обозрения и (какое счастье!) не ощущалось черемух.

Не цвели они и за парком, где у дороги Александра привлекла вывеска «Таверна».

Мягко светящиеся окна обещали уют, отдых и ужин тем, кому есть, чем расплатиться.

На всякий случай путник решил узнать, не принимают ли здесь другую валюту, кроме талантов.

Все-таки на ночлег в таверну могут забредать такие, как он, путешественники с другими деньгами…

В холле на кресле под ночником восседал плотный бородач.

– Простите, вы принимаете оплату только в талантах? – остановился у порога Александр.

Бородач непонимающе смотрел на него.

– У меня есть только это, – Александр достал из кармана бумажник и вытряс из него несколько тысячных купюр и банковскую карту. – Этого могло бы хватить на ночь, а потом, возможно, где-то здесь есть банкомат и обменник, и я мог бы…

– Ты хочешь… – бородач грозно поднялся со своего места, – расплатиться со мной за ночлег в моем прекрасном заведении, одной из лучших таверн города, где все включено, этой картонкой и бумажками?

– Извините, нет… – сделал шаг назад Александр.

– За все это я прошу всего лишь один талант, а ты…

Еще раз извинившись, Александр сделал назад еще один шаг и оказался на улице. С досадой он швырнул кошелек в кусты только начинающей зацветать сирени, на которую аллергии у него, к счастью, не было.

10

Под звездным небом этот город не казался таким уж безумным – всего лишь немного странным.

Значит, ночь придется провести под открытым небом и без ужина. И угораздило же его пойти за этой таксой… Хотелось приключений? Вот они, пожалуйста, а мог бы спать в своей уютной квартирке со старым пианино.

Александр застегнул пальто, в котором днем было слишком жарко, укутался в шарф, достал из кармана смятую шапку, в которой днем было слишком жарко и положил под голову вместо подушки.

О таверне сегодня можно только мечтать, но рядом с ней есть пергола – не спасение от прохлады, но если ночью начнется дождь…

Александр закрыл глаза. Ему снилась рыжая такса, пробиравшаяся через заросли черемухи. Они вдвоем удирали от аптекаря, гнавшегося за ними с пуделями розового, салатного, оранжевого и белого цветов.

– Ты должен мне талант за лекарства! – кричал он.

– У меня нет таланта, – отвечал на бегу Александр.

Одним тигриным прыжком аптекарь настиг его и взял за грудки.

– Отдай мне свою одежду! – грубо сказал он.

Александр проснулся и вздрогнул от неожиданности. Его держал за воротник отвратительный взъерошенный тип с измазанной рожей.

– Не слышал, что я сказал? Снимай одежду, говорю. И обувь тоже.

В другой руке у верзилы что-то блеснуло. Нож.

За спиной у бандита теснилась кучка таких же чумазых негодяев, жаждущих что-то урвать из добычи, с огромными кулаками и такими же огромными ушами, с крупными и резкими чертами лица, искаженными злобой.

– Ловите! – бросил им Александр шапку так, чтобы она улетела как можно дальше.

Как вороны, злодеи сгрудились вокруг головного убора, угодившего в грязь.

Ночью пошел дождь, и укрыться от него под крышей перголы было благоразумно. Жаль, в ней нет дверей и стен, которые могли бы защитить от таких негодяев. Их целая банда. Остается бежать.

– Эй, стой! – бросились за ним бандиты.

Один из них ухватил его за край шарфа и, злорадно хохоча, принялся его затягивать у Александра на шее. Изловчившись, от отбрыкнулся от мерзавца и скинул шарф, вокруг которого мигом образовалась свара, но, прежде, чем Александр успел удалиться на безопасное расстояние, один из бандитов схватил его за ногу.

– Думаешь, самый умный здесь? Умнее нас? – сгреб его в охапку верзила, и сообщники сгрудились вокруг, наваливаясь на Александра.

Он махал кулаками, брыкался, пытаясь выбраться из этой кучи-малы, но силы были слишком неравны. С него сорвали пальто.

– Отдай, мое! – рвали его друг у друга бандиты. И в этой сваре Александр услышал, как скрипнула дверь, и дождливую ночь всколыхнул выстрел.

На пороге таверны стоял бородач с ружьем.

– А ну пошли вон отсюда, крысы! – рыкнул он и для убедительности пальнул еще раз в воздух.

Куча распалась, бандиты удирали в разные стороны, не забыв прихватить с собой пальто, шапку и шарф.

Кое-как сгреб себя с земли Александр. Кажется, кости не сломаны, но все же его изрядно помяли. Далеко ему не уйти. И этот дождь!..

Бородач стоял, опустив ружье, и смотрел на Александра.

– Простите, я спрятался от дождя у вас в перголе. Мне некуда идти.

– Пойдем, – сделал приглашающий жест бородач.

– Но у меня… – не поверил своей удаче Александр, – ни одного таланта…

– Ладно, – покачал головой бородач. – Утром разберемся, а пока заходи.