Двергурим

Дварф стоял в центре огромного круга, покрытого искусной резьбой. Руки его были прикованы цепями к толстым стальным кольцам, вделанным прямо в гранитный пол исполинской пещеры. Совет Старейшин в полном составе сидел вокруг него на своих тронах.

– Твоим преступлениям нет оправдания! – прогремело эхо. – И тяжесть их столь велика , что ни одна кара не будет достаточна. Даже пытки и казнь были бы слишком мягки для искупления твоих грехов, двергурим. Тебе есть что сказать?

– Я уже все сказал, Верховные, – спокойно ответил Дагна, без страха глядя в глаза старцам. – Они заслужили своей участи.

– Не тебе решать, презренный! – эхо от голоса говорившего заметалось под самым потолком. – Ты нарушил священный закон, пролив кровь собратьев вне судебного поединка!

Дагна молча разглядывал десять старых дварфов, бороды которых спускались почти до самого пола. Из-под длиннополых одежд, расшитых золотыми нитями и драгоценными камнями, выглядывали чуть загнутые кверху носы сапог искусной выделки. Дагна несколько отрешенно думал о том, как все эти вещи должны быть неудобны. Отчего-то в тот самый миг, когда решалась его судьба, он думал о таком пустяке, как одеяние Старейшин.

– Дагна Тяжелый Молот! – голоса звучали повсюду, а Верховные дварфы будто даже не открывали ртов, – Твою участь будет решать Всеотец!

Старейшины поднялись с тронов и слитно грянули тяжелыми аргенитовыми посохами о гранитный пол Чертога, высекая снопы синих искр.

– Здесь и сейчас!

Вспышки искр и звон ударов.

– Зерор Кователь Душ!

Звон и искры.

– Услышь своих детей!

Искры и звон.

– Хорм трогир, Зерор!

Удары слились в единый гул. Сияние залило весь Чертог, ослепляя Дагну. Голоса Старейшин завибрировали, окружая его со всех сторон.

– Хорм трогир Зерор, аул Дренгр! Хорм трогир, аул Солар! Хорм трогир, двергур Фатар!

Тишина и темнота тараном ударили Дагну, заставив согнуться от неожиданности. Не понимая где верх, а где низ, дварф вертел головой, не в силах что-либо разобрать. Во всем теле была необъяснимая легкость. Дагна поднес руки к лицу и поглядел на них, но ничего не увидел, кроме одной лишь тьмы.

– Ёнги…

Дагна оглянулся, но снова ничего не увидел.

– Ёнги… Дитя…

Голос словно был совсем рядом и в то же время нигде.

– Я везде, ёнги. Нет нужды искать.

– Кто ты? – спросил Дагна, не слыша звука собственной речи.

– Я всегда рядом. Но тебя привели туда, где тебе не нужно быть.

– Ты Зерор? – Дагна обернулся или подумал, что обернулся. Все было одинаковым вокруг. Он не ощущал тела. Даже мысли едва пробивались сквозь ничто, что было везде.

– Да, дитя. Другие отроки винят тебя, они хотят суда. Смешные.

– Я готов, Создатель.

Дварф чувствовал, как его сознание начинает сливаться с тем, что его окружало. Или он окружал всё. Дагна будто бы распался на мириады мельчайших частиц, и каждой из них ощущал пристальный взор. За долю мгновения вся его жизнь была поднята из глубин памяти и развернута невероятных размером полотном.

– Сколько боли, дитя… – голос сквозил скорбью и искренним сожалением. – Твоя душа изранена. Но чиста. Отроки ошиблись. Судить буду их. Заигрались.

– Где я?

– В пустоте. Ты там, где не должно быть. Но ты тут.

Дагна начал погружаться сам в себя, а затем медленно, закручиваясь в спираль, направленную внутрь и наружу, разделился.

– Найди свой дом, дитя.

Дагна вытягивался в многокилометровую струну, стремительно летя вверх.

– Создатель… отец говорил… что мы прогневили тебя… и ты… разрушил наше королевство, – дварф упрямо, с трудом, с большими перерывами выговаривал слова, одной только железной волей удерживая рвущийся на части разум. – Что я найду в руинах?

Переливчатый, будто хрусткие льдинки, негромкий смех понес на своих волнах Дагну сквозь миры и эпохи.

– Ёнги, ты все узнаешь позже.

Ласковый голос умиротворял и бережно окутывал дварфа. Мыслить сразу стало легче.

– Почему не скажешь сейчас?

– Твой разум уже плавится от моих слов, что несут даже крупицу знаний. Ищи моих первенцев, они расскажут тебе остальное.

– Я устал, Создатель, выгорел, во мне больше нет силы. Если ты и правда Зерор, то знаешь, зачем я здесь. Даруй мне покой, прошу.

– Знаю, ёнги, – печально произнес голос. – Но не могу. Я ни у кого не отнимаю жизни.

– Выживших после твоего Суда можно пересчитать по пальцам! – беззвучно вскричал Дагна.

– Я лишь раскрываю картину жизни, ёнги. Каждый сам делает свой выбор. И ты свой уже сделал. Пламя твоей души еще тлеет, жаждет жизни. Выполни мой завет, дитя, и обретешь так желаемый тобой покой. Найди Дренг-ин-Дар и успокой пустоту в его недрах первородным пламенем. Иначе беда. Я всегда рядом, дитя, и помни, ничто не происходит случайно. С тобой останется мой Зов, используй его с умом в трудный час. Теперь иди.

Дагна свернулся в точку и, сверкнув, рухнул вниз. Сквозь пустоту внезапно проступил свет, и у дварфа перехватило дыхание, когда он с размаху влетел себе в макушку.

Цепи опали с его рук ржавой трухой. Дагна упал на колени, когда его скрутило в порыве жесточайшей рвоты. Борясь с сильным головокружением, Дагна с большим трудом поднялся. Он утер кровь, бегущую из носа по усам и бороде, его била крупная дрожь, все тело покрывал выступивший холодный липкий пот.

– Зерор свершил свой приговор… Ты прощен, двергурим. Теперь ступай отсюда и больше никогда не возвращайся!

Дагна взглянул мутными глазами на говорившего Старейшину.

– Зерор судит всех. Тех, кого привели, и тех, кто привел, – старый дварф скорбно обвел рукой пустующие троны.

Шестеро из десяти Старейшин лежали на полу в страшных позах.

– Уходи же! – хрипло крикнул старый дварф. – Уходи! Прочь отсюда! Прочь!

На негнущихся ногах Дагна заковылял к выходу. А эхо старческого дребезжащего, уже совсем не величественного, крика все звучало в Высоком Чертоге.

– Уходи! Прочь! Прочь!

Глава 1

 Потрепанный шерстяной плащ развевался и хлопал на холодном осеннем ветру, очерчивая коренастую могучую фигуру. Русобородый дварф цепким взглядом смотрел на городок с холма, раскуривая можжевеловую трубку. Глубоко затянувшись, он недовольно отвернул голову, когда очередной порыв ветра сорвал с него капюшон, разметав заплетенные в три косы волосы, и бросил ему в лицо сор и пыль. Дагна глянул прямо на небо и сощурился, выдыхая синеватый клуб дыма, который тут же развеялся и унесся ему за спину. Слегка поведя плечами и откинув полу плаща, вывернул перекрутившуюся лямку заплечного мешка, и лучи солнца заиграли яркими бликами на синем оголовье боевого топора на поясе. Он поправил свой немногочисленный, но увесистый скарб на спине низкой косматой лошадки, достал из переметной сумы кусок твердого как подошва вяленого мяса и с трудом отгрыз кусок. Его губы скривила гримаса отвращения.

– Бездна, так без зубов можно остаться… – тщательно пережевывая мясо, а от того невнятно, пробормотал он и немного рассеянно похлопал свою лошадку по холке. – Ну, ничего. Потерпи, скоро передохнем.

 Дагна сплюнул, плотнее закутался в плащ и, держа кобылу под уздцы, чтобы та не повредила ногу на каменистом склоне, стал спускаться в долину.

 Городок был обнесен крепкой бревенчатой стеной с дозорными башнями и караулкой у широко распахнутых ворот, в которые заезжали редкие в это время года торговые обозы. Проходя мимо стражей, Дагна заметил, что один из них, тот, что постарше, удивленно на него покосился.

 Дагна, усмехнувшись в усы, прошел мимо. Войдя в городок, который носил незамысловатое название Грот, он первым делом отправился на поиски постоялого двора. Жутко хотелось есть и в кои-то веки выспаться на настоящей кровати. И уделить, наконец, время своей ране. Недавняя стычка с разбойниками прошла не так гладко, как привык дварф. Одинокий путник всегда привлекал к себе ненужное внимание лихого народа, но каждый раз Дагна каким-то шестым чувством предугадывал грядущую опасность и потому всегда успевал надеть доспехи. Рана вроде бы и была для него пустяковой – удар ржавого тесака лишь глубоко рассек кожу и едва не задел мышцы, но, прошедший горнило жестоких войн, дварф прекрасно знал, чем может обернуться беспечность в таком деле. Приматывать каждый день к поврежденному бедру мох, чтобы остановить кровотечение и не допустить загноения, ему порядком надоело. Нужно было наложить швы, а для этого Дагне требовалась горячая вода, обильная еда и покой. Последние несколько недель выдались тяжелыми и лишенными даже самых простых удобств.

Он остановился у первого же попавшегося небольшого трактира. Небрежно намалеванная и уже порядком выцветшая вывеска «Плакучая Ива» слегка покачивалась на ржавых цепях. Судя по всему, заведение было не из популярных, а значит, кроме пары завсегдатаев в трактире должно быть пусто. Дагне хотелось тишины и покоя. Кинув поводья и мелкую монетку подбежавшему слуге, дварф толкнул скрипнувшие двери.

Быстро окинув взглядом зал, где сидело несколько человек, он, слегка прихрамывая, подошел к стойке, за которой стоял толстый трактирщик, лениво протирая глиняную кружку. В сторону нового посетителя он даже не взглянул.

– Хозяин! – хрипло окликнул его Дагна. – Пинту светлого тернарского!

Трактирщик со вздохом поставил кружку на полку, а затем, опершись локтями о стойку, сказал:

– Для начала неплохо было бы поздороваться, долгобородый.

– Прости, почтенный, устал с дороги, – слегка склонил голову дварф и, громко прочистив пересохшее горло, добавил. – Доброго тебе дня и долгих лет! Дагна Тяжелый Молот к твоим услугам.

– И тебе здравствовать, мой подгорный друг! – кивнул трактирщик. – Я – Элмер Браун, можно просто Элмер. А что касается услуг – все цены на доске. Куда путь держишь? Какими судьбами в нашем захолустье?

– Что насчет пива, Элмер? – спросил дварф, потирая саднящее горло.

– Вынужден расстроить тебя, Дагна Тяжелый Молот, пива нет.

Дагна нахмурился, с удивлением посмотрев на трактирщика.

– Ну, хорошо, нет тернарского, давай какое есть, – раздосадовано произнес уставший дварф. В его кошеле оставалось еще немного денег, но несмотря на жесткую экономию Дагны, он уже показывал дно. Вскоре снова придется искать заработок, но сейчас необходимо было хорошенько подкрепиться нормальной едой. И страшно хотелось расслабиться с кружкой свежего пива.

Трактирщик покачал головой.

– Ты не понял, ни тернарского, ни марезийского, ни местного – никакого. Извини уж, но могу предложить воды или свежего молока, чай опять же неплохой жена заваривает. Последний обоз с хмелем был на той неделе. Третьего дня как все кончилось – людей нынче много пришло в городишко.

– А в других… – начал было Дагна, но трактирщик только усмехнулся и махнул в сторону улицы рукой.

– В остальных кабаках тоже в погребах сухо, долгобородый, можешь не искать. Может с чем другим помочь смогу? Еда найдется, за это будь спокоен, и комнаты свободные есть.

– Комнату на ночь, – без раздумий сказал Дагна. – Трапезу туда прикажи подать и бадью пусть поставят с кипятком. Ткань чистая для перевязки найдется?

– Найдем, – понятливо кивнул Элмер, покосившись на пропитавшуюся кровью штанину дварфа. – Может за лекарем послать?

– Сам справлюсь, – буркнул Дагна.

Трактирщик пожал плечами и кликнул слугу, который топтался около входа в кухню, из которой доносились столь соблазнительные запахи, что у дварфа незамедлительно начало сводить желудок. Поварёнок молнией побежал исполнять заказ.

– Итак, изволь, – трактирщик выпрямился и, выпятив объемистый живот, обтянутый на удивление чистым фартуком, выложил ключ от комнаты на стойку. – За ночлег и ужин двадцать монет серебром, за место в стойле для коня и фураж еще десять.

Дагна с изумленным видом уставился на него и перевел взгляд на доску, где были написаны цены.

– Элмер, поправь меня, если я ошибаюсь, но за эти деньги в постели меня будет ждать знойная куртизанка, а мою кобылу накормят имбирными пряниками.

– Шутишь? – с сомнением поглядел на дварфа трактирщик.

– И в мыслях не было. Я тебе прямо говорю, что это грабеж.

– Что? – нахмурился Элмер. – Ты когда в городе последний раз был, мой подгорный друг?

– Не твое дело, – огрызнулся дварф, с досадой пересчитывая монеты в кошельке. Он рассчитывал, что денег хватит еще как минимум на неделю.

– Цены все время растут, если ты не знал. Да и время сейчас неспокойное, – сказал, как ни в чем не бывало Элмер. – Но если хочешь, организуем и куртизанку, и пряники. За дополнительную плату.

– Спасибо, как-нибудь обойдусь.

– Так что, отменять заказ или как?

Трактирщик выжидательно и красноречиво посмотрел на раненую ногу Дагны, потянувшись забрать ключ.

Беззвучно выругавшись, дварф высыпал на стойку серебряники и уже повернулся, чтобы подняться по деревянной лестнице на спальный этаж, но хозяин, на ухо которого что-то прошептал только что зашедший с черного входа конюх, окликнул его.

– Слушай, Дагна, ты так и не ответил! Чего ищешь в наших краях? Я же вижу, что денег у тебя не густо, вон кошель какой тощий, зато на твоей лошадке тюк с доспехами и молот со щитом, да и топор ты на поясе явно не чтобы плотничать носишь.

Дварф сжал челюсти и, играя желваками, развернулся обратно, отчего ногу прострелило вспышкой боли.

– Надеюсь, что у твоего конюха просто такой наметанный глаз, раз он сходу определил, что у меня в тюке, а не потому, что рылся в моих вещах.

Побледневший конюх испуганно замотал головой.

– Смотри, я проверю, – зыркнул на него Дагна. – Что ж, по законам гостеприимства отвечу тебе, Элмер, хотя очень хочу поскорее дать отдых ногам и заднице после дня в седле. Я ищу одного картографа тут на севере.

– А зачем тебе он? – прищурился трактирщик.

– В кости перекинуться, вонючий пепел! Твое какое дело?

Элмер побагровел от гнева.

– Да откуда я знаю, кто ты? Может ты расправу чинить приехал! – рявкнул трактирщик, а потом махнул рукой. – Впрочем, и верно, какое мое дело. Воинов сейчас в Гроте, что зерна в мешке. Без меня разберутся. Считай, что тебе повезло. Ступай в городскую ратушу. В том году как раз аж целого картографа выписали из столицы. Как там его, дай боги памяти… Вспомнил – Рем. Точно, Рем его имя.

Дагна моментально подобрался.

– Рем? Рем Таннер? Внук хрониста Джогара Таннера? – осторожно спросил он.

– Ну, не знаю, чей он там внук, хотя абсолютно уверен, что он обязательно чей-то внук. В общем, в ратуше найдешь его.

Дварф кивнул и пошел вверх по лестнице к долгожданному отдыху.

– Слыхал я кой-чего про подгорных воителей, Дагна! Как пойдешь к городской ратуше, там большой постоялый двор «Мрачная Дева», говорят, там наш бургомистр и граф Аргайл уже неделю как набирают бойцов на северные рубежи – глядишь, и тебе пригодится!

– Это вряд ли, – донеслось с лестницы.

– Ну как знаешь, – пожал плечами трактирщик.

А затем уже добавил тихим шепотом, наклонившись к облегченно выдохнувшему конюху, когда дварф скрылся из виду.

– Слышь, Джоф, хорошо, его милость предупредил всех кабатчиков, чтоб выпивку попрятали от греха, пока воинские сборы не закончатся. А то наберется их, воителей засратых, полный зал, перепьюся в корягу, и давай причиндалами меряться. Пока намеряются – половину трактира разнесут. А потом мириться начнут, а за это ж выпить надо! А выпить-то больше и нечего, если всё переколотили только что! Ну, а там все, гаси факела, что начинается…

Конюх закивал головой, соглашаясь с хозяином.

Дагна был мрачнее тучи, захлопнув за собой дверь. Похлопав по кошелю и ощутив лишь его худобу, он со вздохом подумал о том, что заработком придется озаботиться раньше, чем он полагал. Если дварф еще мог продержаться на запасах жесткого вяленого мяса какое-то время, от которого уже протестовал даже его крепкий желудок, то вот лошади необходим хороший овес. Но сперва предстояло хорошенько промыть и зашить бедро, как следует поесть и выспаться.

Поутру Дагна проснулся в совершенно ином настроении – сытым, чистым и отдохнувшим. С удивлением он обнаружил, что рана за ночь благополучно затянулась, оставив после себя лишь багровый рубец. Обычно такие ранения заживали на нем не менее пяти дней при хорошем уходе и полном покое, что даже по меркам, крепких как сталь дварфов, было довольно неплохим результатом. Но чтобы за одну ночь образовался рубец… Впрочем, Дагна решил не забивать себе голову тем, что не мог объяснить и, возблагодарив Зерора, спустился в общий зал. Наскоро перехватив нехитрый завтрак, Дагна направился в Ратушу. Оказалось, что постоялый двор, упомянутый трактирщиком, располагался прямо перед городской площадью, где сходились все дороги небольшого городка.

Прямо у распахнутых дверей Ратуши стоял юноша в гербовой накидке с золотыми грифонами на красном поле. В руках он держал толстую пачку пергаментных листов, один из которых тут же протянул Дагне.

Тот с удивлением уставился на юношу, машинально взяв листок.

– Приветствую тебя, доблестный дварф! – воскликнул молодой человек. – Ты верно пришел сюда! Служить в полку его милости графа Аргайла – большая честь! Королевство Исгард чтит своих героев! Вперед в Дентстоун! Все для победы! Пройди к клерку, он все оформит.

– Не интересует, – буркнул Дагна и вернул листок, под изумленным взглядом рекрутера входя внутрь.

– Погодите, почтенный.

Дварф обернулся, стоя в дверях. К нему подошел худощавый, подтянутый человек с армейской выправкой, одетый в те же цвета, что и юноша-рекрутер, но, не в пример, богаче. Виски дворянина уже тронула седина, но, судя по прямой спине и твердому взгляду темных глаз, он оставался еще достаточно крепок. Его сопровождал десяток закованных в латные доспехи воинов с щитами и длинными мечами, что сейчас покоились в ножнах. Юноша же, едва увидев подошедшего дворянина, тут же склонился в поклоне.

– Не ожидал увидеть здесь двергурима, – произнес богато одетый человек. – Я граф Конор Аргайл, владелец этих земель. Позволите узнать ваше имя?

– Дагна Тяжелый Молот, ваша милость! – представился дварф и поклонился, как того требовал необходимый этикет.

– Тяжелый Молот, Тяжелый Молот… Что-то знакомое… – граф задумчиво забарабанил пальцами по массивному золотому перстню, словно силился что-то вспомнить. – Из какого вы подгорного королевства? Дуринфал или Морингард?

– Мой дом далеко отсюда, ваша милость, – покачал головой Дагна. – Я тут проездом.

– Что ж, как вы наверное уже поняли, я набираю полк для того, чтобы идти на границу, в Дентстоун, – поведал ему граф, заложив руки за спину. – Грядет война, почтенный дварф. Орки стягивают силы за хребтом Утрагзора. Нам нужны все, кто способен держать оружие.

– С меня довольно войн, ваша милость, – нахмурился Дагна. – Я вынужден отказаться, мое дело не терпит отлагательств.

– Судя по всему, ваши сородичи из Дуринфала и Морингарда думают так же, – произнес граф. – Печально, что дварфы вдруг забыли о важности и выгоде от союза с людьми. С орками торговать не выйдет, и зерно они выращивать не привыкли, насколько я знаю. Пятьдесят серебряных в день жалованья плюс премии за боевые заслуги. Это мое вам персональное предложение.

– Ваша милость, прошу простить мою дерзость, но к чему вам я? Если уж два крупнейших королевства дварфов севера не выставят свои войска на поверхность, то не думаю, что один двергурим может как-то повлиять на исход даже одного единственного сражения, не говоря уже о войне.

– Может вы и правы, Дагна Тяжелый Молот. А может, и нет. В истории моего рода был подобный случай. Впрочем, я никого не заставляю. Дружину я набираю за свой счет и плачу из своего кармана, как и положено вассалу короля Исгарда. Подумайте, мы еще два дня остаемся в Гроте, а затем уходим в Дентстоун.

– Подумаю, ваша милость, – соврал Дагна.

– Вы упомянули о каком-то деле, почтенный дварф. Могу я узнать, что привело вас сюда?

– Мне сказали, что в ратуше я найду картографа по имени Рем.

– А зачем он вам?

– Мне нужны его знания и карты.

– Искатель приключений? – чуть поморщился граф. – Неужели так банально?

– Нет, ваша милость, – дварф прямо взглянул в глаза аристократа. – Я ищу дорогу домой.

– Вот как? – граф удивленно вскинул брови. – Ну что ж, удачи вам, Дагна Тяжелый Молот. Мое предложение остается в силе.

Глава 2

– Королевский картограф Рем Таннер отбыл в Дентстоун месяц назад на должность армейского хрониста, почтенный Дагна, – клерк захлопнул учетную книгу и посмотрел на Дагну поверх узких очков из горного хрусталя.

Дварф тяжело вздохнул.

– Благодарю вас.

Что ж, теперь хотя бы было известно, что он двигался в правильном направлении. Отпрыск знаменитой династии Таннеров действительно был здесь. В задумчивости Дагна направился к выходу и едва не столкнулся с графом Аргайлом.

– Ну, вы нашли, что искали? – с легкой улыбкой спросил его граф.

– И да, и нет, ваша милость. Так уж получается, что мне с вами по пути. Картограф Рем сейчас в Дентстоуне.

– Вот как? Что же насчет моего предложения, почтенный Дагна?

– Если позволите, то я буду рад сопровождать и по мере сил защищать обоз в пути, ваша милость, но в армии мне делать нечего.

– Ну дело ваше… И все же придется записать вас в отчетные листы хотя бы как обозника, – сказал граф и, подумав, добавил. – По поводу питания можете не волноваться, а за вашу помощь я буду давать десять монет серебром за каждый день пути.

– Вы очень щедры.

– Пустое, – махнул рукой граф. – Вы только вот что – раз уж все-таки пойдете в составе армейского обоза как гражданский, сходите-ка сразу, пока еще тут, в тайную канцелярию и оформите временный контракт. Простая формальность. Там вас запишут, и на этом все.

– Воля ваша, – пожал плечами Дагна.

– Ну и славно. По коридору идите прямо, затем в последнюю дверь направо, не ошибетесь.

Дагна поклонился и направился в указанном направлении.

– Итак, почтенный дварф, – клерк, затянутый в темный камзол по самое горло, обмакнул кончик пера в чернила. – Твое имя, клан, с какой целью решил наняться в охрану полкового обоза?

– Дагна из клана Тяжелых Молотов. Направляюсь в Дентстоун по личному делу. А идти с обозом попросту безопаснее, чем в одиночку.

– Так и запишем… Дагна Тяжелый Молот… – Скрип пера по пергаменту. – Момент.

Агент тайной канцелярии повернулся к книжному шкафу и взял оттуда здоровенный фолиант. Долгое время они сидели в тишине, нарушаемой только шелестом перелистываемых страниц. В кабинете было душно и пыльно, потому дварф, последние несколько минут откровенно зевая, успел даже задремать на стуле, тихонько похрапывая.

Внезапно раздался громкий хлопок резко закрытого фолианта, Дагна вздрогнул и открыл глаза.

– Почтенный Дагна, я не жалуюсь на плохую память, но имя Тяжелых Молотов мне не знакомо. Однако… – он постучал по фолианту, – И в книге видов, народов и рас… – он развел руками. – Твоего клана нет.

Дагна вытянул руку к лицу клерка. Тот глянул на внушительный, квадратный, больше похожий на кувалду, кулак дварфа, заслонивший его от Дагны и, слегка отклонившись в сторону, со значением посмотрел на него.

– Ты угрожаешь мне, почтенный?

– Мой родовой перстень.

– Что?

– Перстень. На пальце.

Клерк скосил глаза на кулак Дагны, затем отвел его руку в сторону и, повернувшись к шкафу, взял уже другой фолиант. Дварф с интересом наблюдал за ним.

– У вас довольно много записей касаемо моего народа.

– Служба такая.

В этот раз времени ему потребовалось гораздо меньше.

– Итак, три символа Небесного Чертога на месте – Кователь Душ, Хранитель и Воин, но вот эта гора и созвездие на ней нигде не встречаются, кроме как в одном месте… Клан Дренг-ин-Дар, основатель Громр Гардур… – клерк вопросительно посмотрел на Дагну.

– Все верно. В примерном переводе Дренг – это боевой молот, Дар – звук удара о землю звездного металла с последующей тишиной перед ударной волной. Таким образом, Дренг-ин-Дар – это Молот-бьющий-как-метеорит-с-последующей тишиной. Дренг-ин-Дар – это Тяжелый Молот. А Гардур – владыка и защитник в одном лице.

– Хм, за пояснение благодарю, особенности лингвистики народов слишком обширны, чтобы знать их все, – агент сделал пометку «на полях». – Но сути это не меняет, вот здесь указано… Одно мгновение… Да, вот здесь. В описании родовых обычаев дварфов четко указано, что если дварф бреет виски, то в таких случаях обязательно должна быть татуировка с обеих сторон головы, у тебя же, – он указал на виски Дагны, – пусто. Как у изгоя или преступника. Но им сводят татуировки каленым железом, насколько я знаю. У тебя же их просто нет и, судя по коже, никогда не было. Как так вышло?