Эксперимент Селина

Дизайнер обложки Михаэль Фартуш

© Михаэль Фартуш, 2017

© Михаэль Фартуш, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4483-7923-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Тротуар,

ступеньки,

закрытая снаружи дверь подъезда,

светящиеся по вечерам окна домов.

За каждым из них скрываются тайны, драматические эпизоды, трагические поступки.

И снова тротуар,

ступеньки,

одинокий светофор, моргающий зелёным огоньком.

И двери, двери, двери.

Множество дверей разной формы и цвета.

Деревянные и металлические, разных оттенков, красивые и не очень, новые и старые, имеющие родной запах и совсем чуждые.

Двери, двери, двери.

Через них можно войти в другой мир, другое измерение, другую реальность. А можно выйти, уйти, потеряться в этом огромном мире и не вернуться. Уйти насовсем.

Вы никогда не задумывались, что человек подобен двери. Некоторые открыты нараспашку и рады всем вошедшим. Другие же постоянно заперты и через них никто не проходит. Одни очень важные, массивные и не любят суеты. Другие, наоборот, рады, когда вокруг них бурлит жизнь. Есть такие, которые открываются тихо, а есть шумные, скрипучие. У каждого из нас существуют двери, через которые мы проходим с радостью и они наш источник вдохновения и любви. Но есть двери, переступать порог которых для нас сущая мука.

Двери, двери, двери…

Люди, люди, люди…

У каждого из нас свой характер, своя индивидуальность. Мы по-разному поступаем в схожих ситуациях, по-разному реагируем на проблемы, индивидуально проявляем чувства, совсем непохоже разговариваем, смеёмся, плачем. Но, главное, большинство из нас адекватно воспринимает свою личность, свои слабые и сильные черты и своё место в этом мире, наполненном такими разными индивидами. Мы справляемся с профессиональными обязанностями, оберегаем отношения, гордимся и любим своих детей, поддерживаем дружбу, стремимся к совершенству. Мы такие разные, но такие похожие.

Но существуют люди, которые не вписываются в общепринятые нормы. Они совсем непохожи на нас. Они другие, они не могут нормально существовать с нами и живут своей жизнью. Где же та грань, которая отличает таких людей от нас. Где та граница, которая разделяет психически больных людей от здоровых. Почему общаясь с человеком, мы не можем сразу определить, что перед нами человек с нарушенной психикой, который является потенциальным насильником, убийцей, террористом? Почему мы не можем заранее вычислить карьериста и интригана, который не остановится ни перед чем для достижения своей сомнительной цели? Почему мы восхищаемся показным артистизмом, вычурной интеллигентностью, высокими манерами человека, который может тайком обидеть ребёнка, накричать на старика, ударить жену? Почему мы не верим человеку с откровенными суицидальными намерениями, человеку, который не может самостоятельно справиться со своими проблемами? Мы игнорируем людей, постоянно жалующихся на свою жизнь, считающих себя неудачниками и людьми второго сорта.

Сколько разных дверей.

Сколько разных людей.

Раньше таких называли «душевнобольными». Люди с больной душой, не правда звучит красиво и одновременно пугающе. Но ни один врач не мог точно определить, где находится такой орган-душа. А существует ли он вообще? Может это всё выдумка философов и мыслителей. Ведь, если Бог всех создал по одному подобию, то и животные подвергались бы таким болезням. Человечество переосмыслило своё отношение к таким людям. Теперь психиатры говорят не о болезни, а об отклонении личности, патологии характера. Отлично! Но главная проблема осталась. Как отличить здорового человека от больного, ведь явных симптомов болезни может и не быть? Если человек ни на что не жалуется или откровенно что-то скрывает, определить психически здоровый он или нет, не представляется возможным.

Тротуар,

ступеньки,

закрытая снаружи дверь подъезда,

море-море огней в окнах,

одиноко стоящий фонарь

и человек, уныло бродящий по ночному городу.

Кто ты, одинокий путник, заблудившийся в лабиринтах улиц большого города? С какими намерениями ты пришёл в эту жизнь? Нормальный ли ты человек, способный приносить радость, вдохновение и удачу. Или ты хочешь разрушить чью-то жизнь, стать непреодолимой преградой чужому счастью. Открой своё лицо! Не надо прятаться за закрытой дверью.

И снова двери, двери, двери.

Большие и маленькие, красивые и не очень.

И люди, совсем непохожие друг на друга.

Светофор,

ступеньки,

окна домов

и гнетущая тишина, парализующая просторы вселенной. На некоторые вопросы человечество пока не способно дать ответ. Но это пока.

Глава 1

К стойке регистратуры гостиницы «Восток» неспешно подошёл пожилой человек и спросил:

– Скажите, здесь регистрируют участников медицинского симпозиума?

Миловидная девушка за стойкой с интересом посмотрела на нового посетителя и, дежурно улыбнувшись, прощебетала:

– Это здесь. Давайте свой паспорт.

Когда просьба была выполнена, служащая гостиницы, обратилась к ещё одной девушке, сидящей за её спиной:

– Тома, проверь, Селин Михаил Наумович.

Вторая девушка быстро набрала что-то на клавиатуре и через секунду выпалила:

– Есть. Врач-психиатр из Новосибирска. Комната номер 623.

Паспорт вернули, и пока девушка делала электронный ключ, Михаил Наумович взволнованно спросил:

– И долго этот симпозиум продлиться?

– А вам разве не сообщили? – удивлённо вскинула брови служащая. – Три дня, включая сегодня. Кстати, не забудьте, в три часа общее собрание. А вечером банкет в ресторане «Рандеву». Это недалеко отсюда. Пятнадцать минут пешком. Но, если вам тяжело ходить, то будет организована подвозка. У вас в номере есть вся информация о симпозиуме. Возьмите, это ваш ключ. Вот так вставляете его в ячейку на двери и, когда загорается зелёный, вынимаете.

Селин взял ключ, неуверенно потоптался на месте и не спешил уходить.

– Вы что-то ещё хотели? – снова улыбнулась девушка.

– А можно не участвовать в симпозиуме? – нерешительно спросил врач.

– То есть, как? – удивилась служащая и переглянулась со своей коллегой.

– Я зарегистрировался, а дальше никто проверять не будет, присутствую я на сборах или нет, – пояснил врач.

– Вы, что, мужчина, – улыбка исчезла с лица девушки. – Это же вам не частная лавочка, а серьёзный международный симпозиум. Это, вообще, большая честь участвовать в таком мероприятии. Тем более, завтра уже будут заседать профильные комиссии. Вы разве не будете выступать с докладом?

– Нет. Поэтому моего отсутствия никто не заметит.

Девушки снова переглянулись.

– Михаил Наумович, – официально обратилась служащая. – Если у вас какая-то серьёзная причина, то можете обратиться к организаторам. Я сейчас дам их телефоны.

– Не надо, – махнул рукой Селин и добавил задумчиво. У меня нет серьёзных причин. Просто у меня пациенты.

– У всех пациенты, – хмыкнула недовольно девушка. – Вот приехали с Бельгии нейрохирурги. Отложили все свои операции. А многие из них очень срочные и дело касается жизни или смерти. Или вот группа врачей-педиатров из Польши, занимающаяся проблемами онкологии у детей. Или вы считаете, что ваши пациенты намного важнее. Они же не смертельно больны и им не угрожает опасность.

– Дело в том, – врач пытался подобрать слова, но не найдя их выпалил на одном дыхании. – Один из моих пациентов – здоров, но…

– Тем более, – вскрикнула девушка, перебив мужчину. – Раз он здоров, то незачем так беспокоиться.

– Понимаете, тут дело в другом, – растерянно пробормотал Селин, но, увидев равнодушное и ироничное лицо собеседницы, замолчал и, махнув рукой, удалился.

– Что им можно объяснить, – сокрушался про себя Михаил. – У них на лице написан не слишком большой интеллект и все их желания и потребности, это поскорее выскочить замуж за какого-нибудь богатенького джентльмена.

– Странный он какой-то, – усмехнулась Тамара. – На врача не похож, скорее на своих пациентов.

– Что ты хочешь? С кем поведёшься, – засмеялась её коллега. – Все эти психиатры какие-то странные и непонятные.

– Тупые курицы, – злился на девушек Селин, непонятно за что, по дороге к лифту.– А я им пытался что-то объяснить. Вот, возьму сейчас и уеду обратно домой. И никто меня не остановит. Только с ключом, что делать? Да и номер нужно будет сдать в конце. Не хочется нарываться на неприятности. И что же делать? Завтра ведь последний день.

В номере было чисто и уютно. Михаил бросил чемодан в специально отведённое место, а сам лёг поперёк большой кровати. Нехорошие мысли одолевали его.

– Ведь кто же знал, что из всех участвующих в эксперименте, один окажется действительно душевнобольным. Как же я мог его проморгать? А ведь это лишний раз подтверждает правильность моих рассуждений. Эксперимент дал положительный результат. Но осталась одна не решённая дилемма.

Селин соскочил с кровати, бросился к чемодану и достал оттуда увесистую тетрадь. Это был дневник. Врач начал заполнять его, как только окончил мединститут. Со временем заполненные тетради прятались в шкаф и уступали место всё новым и новым. Он обязательно напишет книгу на основании этих записей. Ведь там описаны практически все интересные случаи его врачебной практики. А вот и нужная страница.

«…Никакими современными методами диагностики не удается установить, является ли перед вами психически здоровый человек или душевно больной. Современная психиатрия, прошедшая в своём развитии немало подъёмов, открытий, усовершенствований и прорывов, до сих пор в вопросах диагностики находится в зародышевом состоянии. И причина этого кроется в самой природе человека, в слабой изученности структуры его мозга и тех процессов, которые происходят в нём. Вот поэтому, рядом с нами живут, работают, учатся, отдыхают люди, которые должны быть изолированы, так как представляют потенциальную опасность для себя и окружающих. И, наоборот, в психиатрических больницах находится много пациентов, которые вполне бы могли вести полноценную и здоровую жизнь на свободе, не причиняя вреда ни себе, ни остальным. Я – профессор психиатрии с почти сорокалетним стажем, руководитель кафедры психиатрии Новосибирской Государственной Медицинской Академии, действующий член Академии Наук России и практикующий врач-психиатр, решил провести необычный эксперимент, чтобы подтвердить свою гипотезу. Итак, сегодня 28 августа, я и группа моих единомышленников начинаем подготовку к эксперименту. Отбор кандидатов, их проверку и обучение, совместно со мной, будет осуществлять моя коллега и помощник, врач-психиатр Фурман Елена. Всю документацию будет вести врач-интерн, моя перспективная ученица Сорокина Ирина. Бухгалтерскими и финансовыми вопросами будет заниматься выпускница финансово-экономического колледжа Бондарь Наташа. Правовые и юридические вопросы будет решать адвокат Абрамов Павел. И, наконец, спонсором этого эксперимента согласился стать мой очень хороший приятель, бизнесмен Бездомов Виталий…».

Михаил прекратил читать, отложил в сторону тетрадь и, как будто что-то вспомнил, схватил мобильный телефон.

– Так-так. И что же нам скажет Павел? – врач стал разговаривать сам с собой. – Может быть ситуация прояснилась.

Абрамов уж очень долго не отвечал. Селин начал нервничать. И уже, когда вот-вот гудки должны были прекратиться, трубка вдруг издала звук.

– Что ж ты так долго не отвечаешь? – выдохнул с облегчением Михаил. – Я тут, как на иголках, места себе не нахожу.

– Не волнуйтесь вы так, – успокоили на другом конце провода. – Никакой катастрофы нет. У нас есть ещё месяц. В договоре прописаны форс-мажорные обстоятельства.

– И что ты имеешь в виду под форс-мажорными обстоятельствами? – не успокаивался Селин. – Ведь не было же никаких землетрясений, терактов, войну нам никто не объявлял.

– Можно устроить пожар в вашем офисе, – на полном серьезе посоветовал Павел. – Это и есть форс-мажор.

– Ты с ума сошёл! – воскликнул Михаил. – Ещё в какую афёру ты меня вовлечёшь?

– Тогда будем защищаться в суде, ничего другого я не вижу, – Павел был уж очень спокоен. – У меня есть несколько вариантов защиты в случае, если на нас подадут в суд. Хотя вряд ли потерпевший подаст на нас в суд из психиатрической больницы.

– Не мели чушь. Он это сделает, как только выпишется. Или это могут сделать его родственники. Известно ли тебе, сколько нам будет стоить каждый просроченный день?

– Конечно, известно. Я только удивляюсь, зачем вы внесли такую сумму? Это очень неосмотрительно.

Михаил и сам понимал, что погорячился, составляя этот контракт. Но после драки кулаками не машут.

– Я же был уверен на сто процентов, что ничего экстраординарного не произойдёт, – размышлял Селин, закончив разговор с адвокатом. – Как же этот Вит мог меня обвести вокруг пальца. Меня, человека с многолетним опытом, который почти никогда не ошибался.

Михаил ещё немного походил по комнате. Его совсем не волновало, какой прекрасный вид открывается из окна его номера, совсем не волновало, какие удобства находятся в гостинице. Его мысли были заняты только тем, как соблюсти условия контракта и не попасться на крючок финансовых проблем.

Через некоторое время, Селин снова схватил свой мобильный. На другом конце ответили сразу же.

– Доброе утро, Михаил Наумович, – защебетал в трубке приятный женский голос. – Как добрались?

– Какое доброе утро? – недовольно пробурчал профессор. – Уже время обеда. И совсем недоброе было это утро. Лена, я не смогу приехать. Нужны серьёзные причины, чтобы отпроситься. Не могу же я распространяться об эксперименте раньше времени. Да, и они все не поймут, в чём дело? Что нового? Абрамов тут лепил мне насчёт пожара в офисе. С тобой он тоже разговаривал на эту тему?

– Так он, наверное, шутит, – улыбнулась Фурман. – Мне он ничего такого не предлагал.

– Хороши шутки. Может он захочет заплатить неустойку со своего кармана. Бездомов не согласится платить сверх того, что прописано в договоре. Это наша ошибка и решать её придется нам с тобой.

– Да уж, за двоих немалая сумма может набежать, – озабоченно проговорила Елена.

– Нет, нет, Вита мы в расчёт брать не будем, – заявил Селин. – Подписывая документы, он подтверждал, что является здоровым, и никаких подозрительных симптомов у него нет. Он сознательно ввёл нас в заблуждение, скрыв то, что он, иногда, слышит «голоса». Этим он нарушил договор, который мы можем без последствий аннулировать. Меня волнует Петришин. И, если завтра его не выпишут с пометкой «здоров», то у нас будут серьёзные проблемы.

– А почему бы нам не сделать то же самое и в отношении Петришина? – спросила Фурман. – И проблема будет решена.

– Так ведь он же здоров, – воскликнул Михаил. – Как я могу пойти на это. Мы же врачи, дающие клятву Гиппократа, где главное – не навреди. Как я буду смотреть в глаза коллегам после этого.

– Просто врачебная ошибка, – стояла на своём Елена.

– Он потом через суд за эту врачебную ошибку столько денег с нас вытянет, что мама не горюй. – Селин соскочил с кровати и стал нервно прохаживаться по комнате.– Я не хочу портить парню жизнь. И буду добиваться его выписки. Пусть это и произойдёт значительно позже.

Слова коллеги всё-таки заставили профессора немного задуматься.

– Петришина, конечно, жаль, но в больнице его будут держать до тех пор, пока я не докажу местным эскулапам, что они ошиблись. А ведь это может тянуться месяцами. Ведь, несмотря на мой авторитет, врачи неохотно признают свои ошибки. С Витом же я ошибся. Теперь они на это будут давить. Вот, смотрите, Селин тоже не всегда может поставить верный диагноз. А главврач там ушлый такой мужичонка, имеющий какие-то знакомства в Министерстве. Моё слово против него. Неизвестно, кто победит? А в противном случае, два врача-психиатра против пациента. И у Петришина не будет шансов. Его, конечно, через какое-то время выпишут, но пятно психбольного останется на всю жизнь. Нет, не могу я так поступить. Меня совесть замучает.

Профессор глянул на часы. Начало второго. Что там говорили насчёт обеда?

На тумбочке лежал лист с информацией. Селин бегло пробежал его глазами. Так и есть, уже можно спускаться вниз и пообедать. На банкет он не пойдёт, лучше прогуляется по городу. А вот общее собрание пропустить нельзя. Наверняка, там проведут перекличку, чтобы проверить все ли приехали.

Михаил разложил вещи в шкаф, умылся, взял с собой бумажник и документы, и пошёл к лифту.

Обед Селину не понравился. Видимо, находясь в стрессовом состоянии, организму было не до гастрономических изысков. Возвращаясь в номер, профессор лоб в лоб столкнулся с мужчиной, лицо которого было уж очень знакомым.

– Здравствуйте, Михаил Наумович, – широко улыбнулся незнакомец.

Селин недоумённо посмотрел на мужчину.

– Не узнаёте. Я, Бугаев Василий, 20 лет назад я был вашим студентом.

Бугаев! Как же Селин мог запамятовать одного из лучших своих студентов. А ведь он всегда уделял повышенное внимание и помощь таким. За свою фамилию Василий в кругах студенчества получил кличку «Бугай», хотя ничего «бугайского» в его внешности не было: среднее телосложение, средний рост. Кажется, отец Василия тоже был психиатром и сумел заразить этой областью медицины и сына.

– Здравствуй, Василий, – подал руку для приветствия Селин. – За двадцать лет ты очень изменился. Извини, сразу не узнал. Тебя тоже пригласили на симпозиум? Очень рад. И где ты сейчас работаешь?

– У меня в окрестностях Гамбурга своя клиника на сорок человек.

– Ничего себе, – то ли с завистью, то ли с восхищением воскликнул профессор. – А почему в Германии, а не на родине. Здесь же тоже огромный контингент страждущих.

– На родине как-то не получилось, – пожал плечами Василий. – Очень много денег нужно. В Германии с этим проще. Вот через пару лет думаю расширяться.

– Молодец. Приглашение на этот симпозиум – это признание твоих заслуг в медицине. Имеешь какие-то перспективные разработки и нововведения?

– Да. Есть кое-что, – скромно ответил Бугаев. – Применение ультразвуковых волн при лечении эпилепсии.

– Вот как! Очень интересно! И есть положительная динамика.

– Да. Хотя исследования ещё не закончены. Но период ремиссии увеличивается.

– И как же ты определяешь период ремиссии, ведь у разных больных он отличается. И вообще, нет никаких прогнозов, когда начнётся очередной приступ.

– Я завтра буду выступать с докладом. Очень хочу, чтобы вы послушали меня.

– Конечно, конечно, Василий. Ты меня очень заинтересовал.

– Какой же я лицемер, – подумал Селин.– У меня своих проблем выше крыши и его доклад абсолютно мне не нужен. Всё это чепуха. Я-то понимаю, что его разработки не имеют научного интереса. А жаль, такой перспективный студент был. Сейчас я его проверю на «вшивость».

– Вот скажи, Василий, как коллега коллеге, что будешь делать, если вдруг ты поставил неверный диагноз и отправил в клинику совершенно здорового человека?

– У нас такого не бывает, – пожал плечами Бугаев.– Любой диагноз проверяется несколькими психиатрами, а уж потом человека с согласия родственников помещают на лечение. Вероятность того, что ко мне в клинику попадёт такой пациент, очень мала.

– И всё-таки, – наседал на своего ученика профессор.– К тебе привезли больного, ты поставил ему диагноз, а потом оказалось, что все твои коллеги и ты, в том числе, ошиблись. Что будешь делать с таким пациентом?

Василий недоумённо посмотрел на Селина, всем своим видом показывая, что разговор ему не очень приятен, но, немного подумав, ответил:

– Я его незамедлительно выпишу, принесу извинения и договорюсь с ним о компенсации, если он вдруг надумает подать на меня в суд. А вы намекаете на то, что я могу поставить неверный диагноз. И, видимо, сомневаетесь в моих профессиональных качествах.

– Ни в коем случае, – замахал руками Михаил. – Я уверен, что ты очень хороший психиатр. Но ни один врач в мире не способен точно определить, где психически больной, а где здоровый человек. Ты со мной согласен? И чего мы стоим посреди прохода. Давай пройдём в лобби и там продолжим наш разговор.

По выражению лица Бугаева было видно, что он уже сожалеет, что завёл разговор с Селиным. Профессор так и прошёл бы мимо, не узнав его. А сейчас он ставит такие каверзные вопросы, что пора бы уже подумать о проверке его психического здоровья.

– Так ты согласен со мной или нет? – снова спросил Михаил, удобно расположившись на диване в вестибюле.

– Смотрите, если у человека периодически происходят эпилептические припадки, то ошибиться невозможно, – ответил Василий, отведя глаза.

– Я об других психических расстройствах и синдромах. Вот как ты диагностируешь то или иное психическое отклонение от нормы.

– Это очень сложный вопрос. Смотря, какими критериями руководствоваться при определении психического расстройства. Ведь тут важно рассматривать этот термин с разных точек зрения и стараться сразу же исключить отрицательные стороны личности или черты характера.

– Молодец, Василий, – радостно вскрикнул профессор.– К тебе на приём пришли два пациента с одинаковой проблемой. Оба очень застенчивы, тяжело контактируют с незнакомыми людьми, оба молчаливы и замкнуты. В связи с этим возникают проблемы на работе, не могут наладить отношения с женщинами, не имеют друзей. Но один из них родился таким, а другой всё это приобрёл в результате травмирующих факторов. Для первого такое состояние естественно, и он испытывает минимальный дискомфорт. Он родился с этим и ничего другого в своей жизни не испытывал, он считает своё состояние нормальным, хотя и хочет что-либо изменить. Согласись, такому пациенту психиатр не нужен, ему нужен хороший психолог. А вот второй… Он страдает от своей проблемы, ведь помнит себя совсем другим и это влечёт за собой изменения в сфере чувств, мышления и поведения. Такое состояние причиняет ему душевные муки. И чем дольше длится такое состояние, тем большая вероятность для него стать нашим пациентом. Так как же ты всё-таки определишь, кому из них нужно лечение, а кому нет. Ведь первый же здоров, а вот у второго есть психическое отклонение.

– Есть множество тестов для предварительной диагностики психических отклонений, – ответил Бугаев после некоторого раздумья. – Шкала Занга для самооценки депрессии или тревоги, шкала Йеля-Брауна для диагностики невроза навязчивых состояний…

– Не стоит мне их перечислять, – перебил своего собеседника Селин. – Я знаю все эти вопросники не хуже тебя. Все они субъективны и их результаты зависят от честности и открытости самого испытуемого.

– Я вас не понимаю, – пожал плечами Василий. – Психиатры доверяют этим тестам и давно пользуются ими. Они неплохо зарекомендовали себя.

– Что ж тут такого сложного, – повысил голос профессор.– Если человек хочет скрыть своё заболевание, то и отвечать он будет так, как ему выгодно. И, наоборот, любой симулянт, согласно результатам этих тестов, станет больным.

– Есть и современные методы диагностики, – возразил Бугаев, нервно теребя ремень на своих брюках. – Компьютерная томография мозга, например, или магнитно-резонансная томография.

– Умный ты мужик, Василий, – похвалил оппонента Селин и даже похлопал его по плечу. – Но, что можно выяснить с помощью этих методов. Только опухоль или травму головного мозга. Но совсем невозможно определить, какие процессы происходят там. А процессы там, безусловно, очень сложные.

– Я понимаю, на что вы намекаете, – сообразил наконец-то Бугаев. – Вы хотите сказать о невозможности точно диагностировать какое-нибудь психическое отклонение.

– Именно так! – воскликнул радостно Михаил. – Ты согласен со мной?

– Отчасти, да, – ответил Василий и посмотрел на часы.– А к чему вы вообще завели этот разговор? У вас разве есть пациенты, в психическом здоровье которых вы сомневаетесь?

– Я уверен, что они есть у каждого психиатра, – профессор тоже мельком глянул на часы и соскочил с места. – Через полчаса начнётся заседание. Извини, но у меня есть неотложные дела. Очень рад был встретиться с тобой и поговорить. А не подскажешь, где мы будем заседать?

– Так это в конференц-зале, прямо по коридору, – в голосе Бугаева звучали радостные нотки, наконец-то этот занудный профессор закончил свой допрос. – Да, да, по этому коридору, вторая дверь справа.

В номере Селин снова достал свой дневник и продолжил чтение. Ему нужно было разобраться во всём. Дома он снова посмотрит все видео и аудиозаписи, подымет всю документацию, дабы выяснить, где же он допустил ошибку. Но сейчас с ним есть только его дневник.