Мы платим железом
Рассказывала мне всё это Зарёнка очень эмоционально. Причем эмоции ее совершенно не касались преступниц, а были направлены исключительно на мою персону, и выражались не только словесно, но и телесно, то есть Заря скинула одежку и забралась ко мне под одеяло.
Нет, ничего страстного. Только тепло и нежность. И безмерная радость, что я не помер и не сбрендил.
А мог бы, потому что падение со стены на каменистый склон – это не шутка. Я ведь сначала свалился с порядочной высоты, а потом катился практически до самого берега. И то, что я ничего не сломал и не отбил, за это спасибо моим доспехам и, наверное, Белому Волку, который поспособствовал тому, что моя тушка упала правильно, а не как мешок с брюквой. Ну, наверное. Последнее, что я помнил: это как сломался мой меч для левой руки.
В снегу я лежал недолго. Вифиль видел мое падение и, как только наши разобрались со свеями, они быстренько нашли своего ярла и оказали ему посильную помощь.
А вот сам ярл, как оказалось, повел себя весьма странно. Несмотря на отсутствие серьезных повреждений, в сознание не пришел, а, будучи в состоянии бессознательном, вдруг стал биться и метаться, издавая невнятные вопли и пуская слюни не хуже профессионального берсерка или ульфхеднара.
По распоряжению отца Бернара меня быстренько зафиксировали и сунули в зубы крепкую деревяху.
Монах сообщил окружающим, что я, видимо, солидно приложился башкой о твердое, душа моя грешная ослабла, и теперь ее терзают бесы. И пока процесс не прекратится, развязывать меня нельзя.
Не знаю, приняли ли наши язычники идею с бесами, но поскольку авторитет в области медицины у нашего лекаря был весьма высок, спорить с ним не стали и занялись более насущными проблемами. Равно как и сам лекарь, который велел Зарёнке сидеть со мной и читать единственную известную ей молитву, а сам ушел пользовать других раненых.
Заря предписание выполняла ревностно, позволяя себе лишь небольшие перерывы на еду и прочие телесные надобности. А поскольку латинянская молитва радикального действия не оказала, то где-то через сутки моя девушка решила дополнительно воззвать к более привычным защитникам.
Уж не знаю, кто из них мне помог, но сейчас чувствовал я себя относительно неплохо. Настолько неплохо, что даже начал правильно реагировать на близость юной красавицы. Которая, однако, решительно отказала мне в близости.
И более того, при первых же поползновениях с моей стороны выскользнула из-под одеяла и заявила, что сначала меня должен осмотреть медик. А потом, даже в случае положительного отзыва, мне следует не сексом заниматься, а сначала пожрать, а потом вернуть в свои руки бразды правления. Ибо Гуннар, конечно, правильный лидер, но ярл – я. И Заря, как моя жена, просто обязана мне это напомнить.
М-да. Нелегкая это участь – быть правителем. Но кто посмеет сказать, что я не справляюсь?
И кто бы мне еще сказал, что это за сны такие дурацкие ко мне приходят? А главное – зачем?
Глава 10,
в которой Ульф-ярл готовит сложную тактическую операцию
Сигстейн-ярл ушел к кирьяльскому селению.
Вернее, отошел, потому что бойцов у него было всё еще намного больше, чем у нас. Не меньше сотни. При прямом столкновении хирдманы Сигстейна размазали бы нас по снегу ровным слоем фарша. Наверное, свеи бы и крепость смогли взять, если бы атаковали, не считаясь с потерями.
Но подобное отношение – не в традициях викингов.
– Сигстейн уже положил половину хирда, – ухмыляясь, заявил Тьёдар Певец. – Если он еще раз уполовинит своих бойцов, кто тогда станет звать его ярлом?
Логично. Воины – главная ценность здешних вождей. После удачи. Хотя удача – важнее. Потому что если удача покидает вождя, то воинов у него вскоре не остается. Кто не помрет, тот сбежит. Или сам займет перспективное место лидера. Поэтому ни один скандинавский вождь не бросит своих в слепую атаку и не станет заваливать противника трупами соратников. Каждый хирдман – на вес если не золота, то уж серебра точно. Хирдман – это ведь не только выучка и опыт. Это продукт жесточайшего отбора. Далеко не каждый из дренгов доживает до звания хускарла. И далеко не каждый хускарл способен пройти сквозь кровавую молотилку виков и стать хольдом. А затем – вождем-хёвдингом.
А ведь Сигстейн-ярл потерял не только молодняк. Пострадала и его элита. Это, черт возьми, обидно, когда гибнут воины, прошедшие через десятки настоящих сражений, не говоря уже о сотнях мелких стычек. Причем обидно и больно не столько самим погибшим (им легче, они сразу в Валхаллу), а их друзьям-соратникам. Только серьезная добыча может облегчить викингу боль от гибели товарищей. Возьми Сигстейн-ярл нашу крепость, никто не усомнился бы в его удаче. Конечно, самое дорогое забрал с собой мой братец, но ценного имущества у нас оставалось выше крыши. Свейский ярл скорее всего был не в курсе нашего истинного благосостояния, но рассчитывал на серьезную добычу. Он точно знал, что мы несколько месяцев «играли в таможню». И знал, что нам досталась казна прежнего держателя крепости. И даже об имуществе ярла Бьёрна Красное Копье, которое мы приобрели с помощью всё того же железного эквивалента, Сигстейн тоже мог быть осведомлен.
Уверен, что мысль обо всей этой здоровенной куче добра наверняка грела сердца Сигстейна и его воинов, когда ярл принял поручение своего конунга и двинулся нас изничтожать. Я уже достаточно хорошо изучил скандинавов, чтобы понимать, что ими движет. Месть, честь и корысть. Причем корысть – на первом месте, если речь не идет о мести кровной. Без этих стимулов ни один викинг задницу от скамьи не оторвет. Причем мои – такие же. Даже с мешком золота за плечами не погнушаются отнять у слабейшего пару серебрушек.
Так что я примерно представляю, что сейчас творится в поредевшем отряде Сигстейна. Гнев, разочарование, упадок дисциплины. Свеям наваляли, причем забесплатно. И это очень солидно долбануло по авторитету их вождя.
А уж если добавить то, что сообщили мои разведчики, а именно – про аристократические замашки ярла, вроде привычки почивать в личном шатре, то можно было надеяться, что опасная щель между лидером и его подчиненными вырастет в настоящую пропасть.
Нет, отступил ярл правильно. Крыша над головой – это неплохо. Особенно зимой. Однако жрать хочется и в тепле, а склады и амбары в кирьяльском селении пусты. Жители успели вывезти все сколько-нибудь ценное или съедобное.
Так что свеям остается только охота и рыболовство. Ну можно, конечно, по огородам пошариться: вдруг под снегом сыщется забытая брюква?
Та еще перспективка для прирожденных победителей.
Вывод? Рассиживаться на месте они не станут. Залижут раны, отдохнут и предпримут новую попытку.
Надо это мне? Нет! Следовательно, пядь железа им в печень, а не полноценный отдых и спокойный сон.
Я кликнул подвернувшегося под руку дренга, коим оказался Мёрд Куница, и велел собрать старших на совет.
Собственно, советом это только называлось. Я уже всё решил единолично. Осталось лишь поставить в известность всех участников будущего мероприятия.
Я поглядел на Сохроя.
В отличие от моих, которые сияли, как бронзовый шлем новобранца в летнее утро, кирьяльский староста был грустен. Если из моих бойцов ни один даже серьезного ранения не получил, то кирьялов в заварухе полегло немало. Что ж, это война. Жертвы были и будут.
– Сколько хороших стрелков у тебя осталось, Сохрой?
– Четыре десятка наберу, – без энтузиазма ответил староста.
– Пусть готовятся, – распорядился я. – Как только стемнеет, отправь их к селению.
Староста набычился. Явно собрался возразить, но я ему не дал:
– В бой не лезть! Только беспокоить. Стрельнули через ограду – спрятались. Если наружу полезут – сразу бегите. Не получится стрельнуть, пусть просто кричат. Хоть камнями кидайтесь, но спать свеи не должны, пока не зайдет луна!
Сохрой кивнул. Этот вариант его устраивал. Ну и ладушки.
Луна по моим прикидкам зайдет часа в три ночи.
И тогда я дам свеям передышку. Примерно на час. Чтоб расслабились и разобрались по койкам.
А потом ими займемся уже мы. И по-взрослому.
Такой вот незамысловатый план.
Не будь я уверен, что свейское воинство порядком деморализовано, я бы не стал рисковать. Это большая оплошность: считать противника глупее себя. Но тяжелый бой, полученные раны, уменьшенный паек и пошатнувшаяся вера в лидера должны сработать. Поубавить викингам хитрости и бдительности. Ну а если окажется, что я не прав, то всегда можно отступить. Рисковать своими хирдманами я уж точно не стану. Если у Сигстейна всё же хватит авторитета и сил, то это проявится сразу, во время беспокоящих атак кирьялов. Их мне, конечно, жалко, но свои – дороже.
Впрочем, Сохрой тоже не дурак. Лезть на рожон не станет. А вот насколько свеи бодры, установить будет можно.
Пока я разбирался с Сохроем, в моих собственных рядах образовалась оппозиция.
– Может, не стоит тебе самому к свеям лезть? – громогласно усомнился Гуннар. – Ты же, ярл, только на ноги встал. Давай лучше я.
И поглядел на отца Бернара, ожидая поддержки.
Не получил. Монах осмотрел меня сразу после того, как я очнулся, и не нашел ни признаков сотрясения мозга, ни иных повреждений. Ушибы и ссадины к последним не относились.
– Стоит, Гагара! Но спасибо за заботу.
На этот раз я намерен провести операцию сам. А он останется на хозяйстве.
– Со мной пойдут Стюрмир, Витмид, Тьёдар, Мёрд, Лут Ручища, Бури, Виги и братья Крумисоны.
Братья во время штурма показали себя неплохо. При зачистке каждый из них положил по свею. Не поглядели, что те соплеменники.
Хотя кто их знает, эти скандинавские национальные отношения? Вон взять сконцев и их соседей сёлундцев. И те и другие формально – даны, но если что-то и может помешать им резать друг друга, то не эта «формальность», а возможный гнев Рагнара-конунга, недавно подгребшего территорию Сконе под свою волосатую задницу.
Мои дренги Лут и Мёрд при штурме не оплошали, так что их я тоже возьму. Посмотрим, как покажут себя в ночном бою.
Особая статья – стрелки. Кажется, ночью в темноте от них проку немного. Но не от этой парочки. Бури, как мне кажется, бил бы без промаха и в абсолютной темноте. И Вихорёк в последнее время наловчился лупить на звук с отменной точностью. Бури сказал, что у моего сына развито чувство направления. Мол, когда открывается такая фишка, то глаза уже не нужны, потому что стрелой управляет воля стрелка.
Звучало неубедительно, с точки зрения законов физики, но поскольку физический урон от «волевых» стрел нисколько не уступал обычным попаданиям, я объяснение принял и порадовался. Стрелки – страшная сила. Я бы даже сказал – главная. Неудавшийся штурм тому доказательство. И замечательный поединок Гуннара, Вихорька и Сёлви против Хейтира хёвдинга и семерки его бойцов. Когда я слушал эту историю, то буквально за горло себя держал, чтоб не высказаться по поводу такой авантюры. То, что Вихорёк и Гуннар выжили, иначе как чудом не назовешь.
Но, во-первых, победителей не судят, а во-вторых, мой сын проявил нешуточную храбрость, что однозначно требовало похвалы, а не порицания. И еще это очередное наглядное доказательство того, что такое хороший лук в умелых руках. Особенно если его использовать против тех, кто лучников традиционно недооценивает.
Так что Бури и Вихорёк – точно со мной. А вот Вифиля и Оспака я решил оставить Гуннару.
И Кёля Длинного, который ухитрился вывихнуть ступню, свалившись со стены.
Зарю я тоже не взял. И в качестве компенсации мне пришлось потратить еще часа два, доказывая, как я ее люблю. Опять-таки и сам я убедился, что мой организм в порядке, поскольку к постельному марафону он отнесся вполне позитивно.
Правда, после него я уснул и проспал до полуночи, пропустив суд, который свершил Гуннар над вдовами-предательницами.
Одну из них Гуннар казнил. Собственноручно. А вторую отпустил. Вообще без последствий. За подсудимую вступилась Гуннарова жена Гуда. Определенно, женитьба существенно снизила кровожадность моего хольда.
Конечно, сыграло роль и то, что помилованная никого не успела убить, потому у пострадавших от вдовьего предательства кирьялов личных претензий к женщине не было.
Разобрались, и ладушки. У меня были дела поважнее. «Полопали и потопали», как говаривала моя бабушка.
Глава 11
Смерть во тьме
Когда мы подошли к селению, кирьялы уже отступили. Свою задачу они выполнили. В минимальном формате. Никого не убили, но и сами все остались целы. Мои опасения по поводу засады оказались излишними. Свеям было не до военных хитростей. Они заняли два больших дома и, по словам старосты, время провели насыщенно: весь вечер ругались и ссорились. Но железо не звенело, так что до настоящей драки дело не дошло. И, судя по запаху жареного мяса, вытекавшего из продухов вместе с дымом, какая-то жратва у них еще оставалась.
Свеи продолжали ругаться и после захода солнца, а когда наконец угомонились, за дело принялись мои кирьялы. Часть из них перелезла через частокол, который никем не охранялся, и немного постреляла по окнам. Когда же свеи решили сделать вылазку, лесовики поступили разумно: сразу удрали.
После этого демарша свеи наконец-то вспомнили, что они на войне, и выставили дозорных. Коим лесовики старательно докучали всё остальное время: стреляли, шумели, делали вид, что собираются проникнуть внутрь ограды.
Что ж, мои не платящие дани подданные сделали свое дело. Теперь наша очередь.
Силуэты на фоне звезд…
Мне их практически не различить, но у моих лучников ночное зрение получше. Две стрелы сорвались с тетив одновременно. Минус два.
Живая «пирамида», и я, как самый легкий, первым оказываюсь на той стороне. Замираю. Жду, когда «переправятся» остальные.
Всё.
Бури и Вихорёк остаются на стене. Наша снайперская поддержка. На острия частокола наброшены веревки, спущенные внутрь. Наш путь к отступлению.
Стюрмир и Витмид обухами топоров вбивают распоры, заклинившие вратный засов. Теперь быстро скинуть его не получится. Удары почти не слышны. Подложенный войлок скрадывает звук.
Мы выдвигается к домам, занятым свеями.
Их дворы, считай, рядом. У главного, того, который в свое время занимали мы сами, оградка приличная. И ворота тоже.
Вокруг второго забор чисто символический. Чтоб скотина не разбегалась.
Была у меня мысль повторить то, что сделал когда-то хёвдинг Хальфдана Черного со злыми берсерками: заклинить двери и поджечь дома.
Но я эту мысль отбросил. Не та у здешних изб конструкция. Да и имущество портить не хотелось.
И не получилось бы, потому что двери оказались сняты. Вместо них, по-летнему – завесы из кожи. Тоже понятно. Хоть какая-то вентиляция.
И нам опять-таки проще.
Задача бойцам поставлена.
Витмид, Стюрмир, Тьёдар и Лут Ручища вламываются в дом поменьше, а мы с братьями Крумисонами и вьюношем Мёрдом кошмарим основное строение. Дренга оставлю караулить ворота. Чтоб под раздачу не попал. Да и не хотелось бы, чтоб нас во дворе заперли.
План действий прост, как пинок под зад. Врываемся и рубим всё, что шевелится или собирается шевелиться. Рубим ровно минуту. Потом, по моему сигналу, быстро сваливаем со двора и бежим к стене. Улица тут более-менее прямая, так что снайперская группа нас прикроет от самых проворных свеев.
Это, так сказать, первый акт нашего балета.
Мной запланирован еще и второй. Но пока – гипотетически. Это зависит от того, как «зрители» примут первый.
Во двор мы проникли без помех: Мёрд перемахнул через забор и вынул засов.
Я договорился с Витмидом, что они начнут, как только досчитают до ста. Думаю, нам этого времени тоже хватит.
Крадемся вдоль сарая к дому. Снежок под ногами здесь уже не так бел, как снаружи. От стены сарая воняет мочой. Свеи уже успели превратить двор в один большой сортир.
Вход в дом прикрыт кожаным пологом.
Раз, два… Пошли!
Я отбрасываю завесу и ныряю в вонючую тьму. Видимость – ноль. Однако по слуху вполне можно ориентироваться. Кто-то храпит, кто-то стонет…
Свеи лежат вповалку на полу и на лавках. На лавках, скорее всего, раненые. Места ближе ко входу – козырные. Тут воздух посвежее. Правда, и попрохладнее.
Ближайших я не трогаю. Ими займутся Крумисоны. Их задача: не дать заблокировать выход. Мёрд – на подхвате. Снаружи. Если кто-то полезет через продух, парень даст знать.
Всё остальное сделаю я. Но не сразу. Сначала – тихое проникновение. То есть иду в глубину дома, никого не трогая. Просто иду к печке, перешагивая через тела.
Здесь, у печки, вообще элитное место. Очень надеюсь, что именно здесь расположился свейский ярл.
Задеваю кого-то ногой. Недовольное ворчание. А вот у меня за спиной кто-то встал. Но это не тревога. Это мужику приспичило. Неудачно получилось. До печки я еще не дошел и уже не дойду. Придется начинать прямо сейчас.
Ну, понеслась!
Я втыкаю оба клинка в мягкие, не защищенные ничем, кроме одеял, тушки.
Выдергиваю и повторяю операцию, но уже с другими неудачниками.
Ориентироваться легко. Откуда сопение, там и голова.
На третьей паре становится сложнее. Двое уже вопят, причем очень характерно. Сразу всем понятно, что их убивают.
Вокруг меня вскакивают и мечутся свеи. Я хлещу клинками во все стороны и с максимальной скоростью рвусь к выходу. Я не берсерк. Случайное попадание – и я труп.
У входа меня едва не зажали. Не специально. Просто большая часть свеев инстинктивно ломанулась к выходу.
И на пути у них встали братья Крумисоны, перекрыв проход щитами.
Понятно, что у этих щитов тут же образовалась давка.
За моей спиной вспыхнул огонь. Кто-то поджег факел от печных углей.
У меня секунда, чтобы вырваться.
Толчок, удар… Я вспрыгиваю на содрогающееся в агонии тело, ору что есть мочи:
– Это я! Я! Ульф!!!
Крумисоны, сориентировавшись, делают шаг вперед, внутрь помещения, и разводят щиты, создавая мне щелку, в которую я и вкручиваюсь, не забыв на развороте хлестнуть тех, кто пёр за мной.
– Отходим!!!
Мы втроем срываемся с места.
Втроем! Мёрд Красная Шапочка остался в воротах. Не иначе, решил в одиночку прикрыть нас от серых свейских волков.
Когда я услышал за спиной лязг стали и обернулся, было уже поздно.
Первого свея Мёрд зарубил, а вот второй сумел уклониться и хватанул моего дренга секирой по руке. А третий всадил тесак в живот. А потом четвертый свей швырнул нам вдогонку факел, и еще один метнул копье. Оно ударило в щит Траусти Крумисона, висевший у того на спине, и в нем застряло.
Траусти бросило вперед, но на ногах он удержался, сбросил щит и понесся еще быстрее. До стены оставалось всего ничего. Наши из команды Витмида уже карабкались наверх.
А я вот приотстал и ухватился за веревку последним, уже чувствуя копейное железко между лопатками…
Но взбежать по стене мне не дали: могучим рывком вздернули наверх. Я встал рядом со Стюрмиром (это он мне помог), глянул назад – и понял, почему свеи не смогли до меня добраться.
Потому что попрятались. Мои снайперы били с винтовочной скоростью. И даже не на слух, потому что пространство перед стеной очень удачно подсвечивал брошенный мне вслед и воткнувшийся черенком в снег факел.
– Уходим! – крикнул я и первым сиганул со стены наружу, в сугроб.
– Уходим!!! – Я сунул ноги в ремни первых попавшихся лыж и припустил вдоль стены по нашей старой лыжне. Ну, понятно, что первым я не был. Но на этот раз и не последним. Сразу за мной Вихорёк, а за ним Бури.
Обогнув селение, мы побежали к лесу. Я попытался сосчитать, сколько людей впереди, но не получилось. Темно.
Ладно. Кто не успел, того уже не вернуть. На стене точно никто не остался.
На опушке я остановился и оглянулся.
Не увидел ничего, кроме смутных очертаний поселковой стены.
– Погони нет, – немедленно сообщил мне Вихорёк, тоже остановившийся.
Я наконец-то пересчитал людей. Восемь человек, не считая меня. Одного не хватает. Мёрда. И это моя вина. Надо было вбить парню в голову, чтоб не геройствовал.
Но свеи мне за него ответят.
– Погони нет, – согласился я.
Это объяснимо. Я бы тоже на месте свеев гнаться за нами не стал. Фора у нас приличная, так что к острову своему мы всяко успеем раньше.
– Погони нет. А время до рассвета есть. Веревки все забрали?
– Все, – доложил хозяйственный Стюмир.
– Это хорошо. Они нам скоро пригодятся.
Глава 12
Смерть во тьме (продолжение)
Я рассуждал так: что бы сделали нормальные викинги после такого свершения, пусть и не принесшего добычи, но уж точно славного?
Отправились бы домой пить пиво и рассказывать о собственных подвигах.
Однако будь я на месте свейского ярла, я непременно отправил бы кого-нибудь проверить, действительно ли мы ушли. Кого-нибудь с хорошим ночным зрением и развитыми навыками разведчика. Просто на всякий случай.
Один разведчик – это не проблема. У меня в отряде тоже есть «совы», и уверен, они такого разведчика засекут.
А если разведчика не будет, что тогда?
Тут возможны варианты.
Наилучший: свейский лидер решил, что этой ночью можно спать спокойно.
Менее удачный: Сигстейн-ярл решил поставить капкан на охотника. В который мы и попадемся, если нападем снова.
В аналогичную засаду как раз и угодили Гуннар и Сёльви.
Сёльви это стоило жизни, однако свеям военная хитрость обошлась намного дороже.
Как поступит ярл сейчас? Кто его знает. Но я рискну. Моя интуиция говорит: делай.
Или это не интуиция, а желание отомстить за Мёрда Красную Шапочку?
Ну, поглядим.
Спустя примерно два часа мы опять подобрались к деревенской стеночке. Часовых не обнаружилось.
– Засада? – едва шевеля губами, поинтересовался Витмид, когда мы уже взобрались на стену.
Умный, собака. Почти как я.
Слишком умный для среднестатистического дана. Хотя дан ли он? Надо будет потом уточнить.
– Сходи проверь, – полупопросил-полуприказал я.
Витмид бесшумно скользнул вниз и тут же потерялся во мраке.
Рядом со мной присел Бури. Лук его в налуче. Это успокаивает. У азиата слух – как у летучей мыши. В обоих смыслах.
Витмид отсутствовал недолго.
– Спят, – сообщил он. – Мертвецов сложили перед большим домом. Их много, мертвецов. Десятка три – за одного нашего. Удачлив ты, ярл!
Это да. Особенно, когда припрет.
Я задумался. Повторить то, что мы уже провернули, понадеявшись на беспечность свеев? Завалить еще два десятка – и считай, Сигстейн-ярл уже две трети хирда потерял. А если это всё-таки засада?
– В домах тихо? – уточнил я.
– Ага. Ни звука. И дозорных нет. Что скажешь, ярл?
И хочется и колется. Если мы убьем еще десяток, то получится, что Сигстейн-ярл положил уже две трети хирда. Причем за просто так. Я слыхал: вожди переставали быть вождями и за меньшее.
Но что-то смущает…
Надо самому глянуть, а то как-то неспокойно.
Сам-то сам, но ко мне, по собственной инициативе, присоединились Витмид с Тьёдаром.
Действительно, всё тихо. На первый взгляд.
Я осторожно просочился во двор. Благо, затворить ворота никто не потрудился. Темно и тихо. И мертвецы. Здоровая куча. Да тут не три, а все четыре десятка. Неужели мы столько успели побить? Это ж какие мы крутые парни, оказывается!
От покойничков пованивало. Не мертвечиной, для этого рановато. Морозец хоть и несильный, но всё же минус. Недавней насильственной смертью.
Далеко от ворот я отходить не стал. Присел у забора и прислушался. Ну да. Тихо. Относительно. В доме кто-то стонет. Больно бедолаге. Ну что ж поделаешь. Его сюда никто не звал. Как говорится, с чем к нам придешь, с тем и…
Нет, что-то мне стрёмно. Чуйка свербит. Что-то не так в здешней картине мира, нашептывает мне подсознание. Что-то не так. Что?
Ворота не заперты? Нет, этого недостаточно. Наоборот, если бы засада, их стоило бы прикрыть. А так все вроде на виду. Мертвецы, сарай… А там, подальше, вход в дом. Мне отсюда не видно. Но вход точно есть. Дом… Что дом? В доме тихо. Но не слишком. Можно уловить и похрапывание, и стоны. Умаялись и спят? Если бы ругались, было бы лучше? Вряд ли. Спят. Это же хорошо для наших целей. Что же мне не нравится?
А мне не нравится определенно. Чувство неправильности никуда не подевалось. Моя чуйка дергала изнутри всё сильнее: валил бы ты отсюда, хозяин!
Эх! Мне бы сейчас то зельецо, которым меня когда-то попотчевал папаша Быськи и Квашака. То, что резко обостряет ночное зрение. Жаль, что папаша помер, не поделившись с детьми секретом средневековой алхимии.
Что это? Скрип? Еле-еле слышный, однако мой подстегнутый беспокойством слух его засек. Был бы ветер, тогда понятно. Но ветра нет. Что скрипнуло? Двери сарая? Возможно. Звук – оттуда.
Всё-таки засада.