– Ко мне часто обращаются родственники и приятели умерших. Многих волнует, что их ушедшие друзья или родные сердятся на них за что-то. За то, что они не оставались рядом с ними до последнего вздоха; принимали решение, касающееся остановки систем искусственного жизнеобеспечения; вели образ жизни, который покойный бы не одобрил; боролись с родственниками за наследство; могли бы предотвратить смерть, но почему-то этого не сделали; еще не нашли или не привлекли к ответственности человека, который убил или стал причиной смерти близкого человека; поссорились с ним незадолго до его смерти. Но я должна сказать, что за все время моего общения с умершими я ни разу не встретила никого, кто гневался бы из-за подобных инцидентов. На небесах начинаешь понимать истинное значение своих тревог, бывших тягостным бременем на Земле. Спасибо. – Даша поблагодарила официанта за принесенный чай и продолжила: – Там становятся яснее настоящие мотивы поведения, поэтому наши умершие родственники или любимые намного лучше понимают, почему вы повели себя определенным образом. Они не осуждают, они сострадают. Но вмешаются лишь в том случае, если увидят, что ваш образ жизни убивает вас или мешает выполнению высшей миссии.
– В таком случае ее появление вполне оправдано. Я возвращался в стельку пьяный с вечеринки, – задумчиво проговорил Антон.
Даша удивленно округлила и без того большие серые глаза, обрамленные пушистыми ресницами.
– Да-да, я знаю, – Антон поймал ее осуждающий взгляд. – Я не знал, куда себя деть на следующий день после ее смерти. Но одного ее появления мне хватило, чтобы изменить взгляд на многие вещи. Вчера я опустился на дно, но сегодня уже наслаждаюсь пением церковного хора.
– И все-таки я очень редко встречаю людей, которые могут видеть умерших.
– Со мной такое в первый раз. Но самое удивительное то, что она оставила следы на снегу в том месте, где явилась мне.
Даша кивнула:
– Это тоже редкость. Я не знаю, из чего состоят субстанции, которые мы называем душами, но все они имеют разную плотность. Некоторые из них я вообще вижу только частями. Но иногда этот энергетический сгусток имеет достаточно большую плотность и какое-то время в состоянии воздействовать на объекты материального мира. Все зависит от того, насколько сильно душа привязана к телу и земной жизни, насколько легким будет для нее переход в мир иной. То, что случилось вчера, вовсе не означает, что вы будете видеть и других духов. Просто душа вашей возлюбленной имела огромное стремление явиться вам. И ей это удалось. Возможно, в этом только ее заслуга. И я не желаю ни вам, ни кому-либо другому обладать способностями, подобными моим. Посмотрите, чего мне это стоит, – Даша коснулась пряди седых волос. – После каждой встречи с ними эффект усугубляется.
Антон невольно коснулся своих стильно подстриженных волос.
– Не волнуйтесь, у вас все в порядке, – улыбнулась Даша.
– Это пока, – не к месту усмехнулся Антон. – Ведь в мои планы входит увидеть ее снова.
– К сожалению, по заказу этого не случается.
– А она может быть рядом сейчас?
– Я бы почувствовала, а раз еще и плотность так велика, то уж точно бы увидела. Нет, ее здесь нет.
Антон приуныл.
– А где же она?
– Не расстраивайтесь. Там время и пространство воспринимаются по-другому. К тому же она еще не очень свободно в них ориентируется. Уверена, что вчерашняя вылазка далась ей нелегко.
– Вот именно. А я сбежал, ничего ей толком не сказав. – Антон с досадой сжал голову.
Даша сочувственно кивнула:
– Есть способы достучаться до умерших. Я чаще всего советую такое упражнение: перед сном, когда вы уже в постели, составьте несколько коротких предложений – то важное, что вы хотите ей сказать, и начинайте повторять их про себя без остановки, чтобы вы заснули с этими мыслями. Как только вы уснете, на той стороне она уже наверняка будет вас ожидать, и тогда вы сразу передадите ей то важное, что хотели бы сказать. Только память о вашей встрече вы наверняка не донесете до этого мира и после пробуждения ничего о ней помнить не будете. Но для себя знайте, что ваша любимая получила ваше послание. Для верности делайте это каждую ночь – столько, сколько посчитаете нужным. Когда все вопросы разрешатся между вами, вы почувствуете огромное облегчение, а также перестанете испытывать чувство вины и внутренне будете спокойны, перестанете мучиться недосказанным.
Антон досадно поморщился. Чем больше они говорили об умершей Вере, тем сильнее он скучал и хотел не просто увидеться с ее плотной субстанцией, а быть с ней полноценно, с живой и здоровой. Наблюдая за мучениями молодого человека, Даша сжалилась:
– Она будет на похоронах.
– Что?
– Они всегда приходят в церковь на отпевание и похороны. Там их тело, и там все их близкие. Души практически никогда не пропускают это событие.
– Даша, – с надеждой обратился к ней Антон. – Похороны Веры должны состояться завтра. Я сейчас доеду до морга и уточню время. Не могла бы ты пойти со мной? Если вдруг я не увижу ее, то, может быть, ты могла бы передать ей послание от меня?
– Антон, не стоит смешивать в одну кучу привязанность к умершей и важность вашего послания. Я не думаю, что она держит на вас зло.
– Но вчера она не показалась мне доброй. И вообще, может, она пришла просить о помощи, а не для того, чтобы наставить меня на путь истинный. Обстоятельства ее смерти довольно странны. Я просто боюсь, что она не донесла до меня нечто важное. Я очень тебя прошу. Отблагодарю, как пожелаешь.
– Не стоит. Мне несложно это сделать. Не уверена, что смогу установить с ней контакт, но дам понять, что она может поделиться со мной информацией. Если она не посчитает нужным это сделать, я пойму, что все в порядке.
12
Жизнь и смерть так непредсказуемы, так близки друг к другу.
Мы существуем, не зная, кто следующий покинет этот мир.
Райчел Мид «Академия вампиров. Книга 3. Поцелуй тьмы»– Ты в порядке? – услышала Вера как будто знакомый голос. – Давай уже просыпайся. Спать надо было раньше, когда от тебя это требовалось.
– Ты?! – удивилась Вера, открыв наконец глаза.
Она попыталась пошевелиться, но руки были крепко прикованы чем-то к ее ложу. Одежда на ней была вчерашняя, купленная Пахомом. Так что можно было порадоваться хотя бы тому, что сегодняшней ночью впервые за этот долгий уик-энд ее никто не переодевал.
Вера огляделась. Комната была по-домашнему уютной и дорого обставленной, и больничная кровать, лампа дневного света над ней и капельница создавали видимость больничной палаты премиум-класса.
Рядом, в большом мягком кресле, закинув ногу на ногу, сидел человек, олицетворявший теперь для Веры самого дьявола во плоти – Герман Фишер собственной персоной. Несмотря на все свое гнилое содержание, о котором Вере недавно стало известно, этот мужчина был божественно красив. Очевидно, годы шли ему только на пользу. Внешне он вообще походил на человека из другой эпохи, века лордов или зажиточных землевладельцев. Густые черные волосы без намека на седину, аккуратно подстриженные усики и короткая щетина, большие, светлые, горящие то ли азартным, то ли недобрым светом глаза и загорелое, чуть обветренное лицо. Пока еще неглубокие, самые первые морщины нисколько не портили его, а как будто, напротив, делали акценты на достоинствах его внешности, выгодно подчеркивая красоту черт лица. Он, несомненно, господин – это читалось в каждом его жесте. Еще во время интервью Вера отметила его величественные манеры, повелевающие интонации, не терпящий возражений взгляд.
– Где я? – прошипела Вера.
– У меня в гостях, дорогая, расслабься, – спокойно проговорил он, имея в виду ее сжатые кулаки.
– Это обязательно? – Вера нервно дернула руками, окольцованными пластиковыми ремешками, закрепленными на ее больничной койке.
– Вовсе нет. Дополнительная мера предосторожности.
– Дополнительная? – усмехнулась она. – Другими словами, мне и так не выйти из этого дома живой, но перестраховка не помешает?
– Знаю, что Пахом успел тебе все рассказать. Представляю твое состояние сейчас. Но твоя осведомленность не входила в мои планы, поверь.
– Залатанный гаденыш сдал меня. Сдал тебе, как кусок паршивого мяса.
– Не совсем так. Не ропщи на Пахома. Он еще какое-то время колебался. Но я уверен, он бы и сам принял верное решение. Первый шаг к нему он уже сделал, усыпив тебя дома. А я еще при разговоре в морге прочитал в его глазах обман. Я сразу понял, что он приведет меня к тебе, но не ожидал, что так быстро. Мне следовало раньше рассказать ему о важности твоего тела, тогда бы не возникло лишней суеты. Может, мне он и не предан как пес, но Эллу Пахом боготворил всегда. А ты дел, конечно, натворить успела: сначала каким-то чудом очнулась раньше времени вопреки всем биохимическим законам, а вчера учудила этот номер со своим Антоном. Что теперь прикажешь мне с ним делать?
– Не смей трогать Антона! – Вера поднялась, насколько ей позволили удерживающие ее браслеты. – Мразина бесчеловечная!
– Да успокойся, ляг. Он не дает повода, как ни странно. Вчерашний спектакль пришелся не ко двору, твой хахаль уже нашел тебе замену.
– Врешь, тварь!
– Попрошу не выражаться в этом доме, – предупредил Герман.
– Засунь себе в задницу свои аристократические замашки.
Герман поднялся и застегнул пуговицу на пиджаке, собираясь уходить.
– Плохое поведение. Подумай над ним. И запомни: люди, которые работают в этом доме, которые будут приносить тебе еду, обслуживать тебя, пока ты не заработаешь право на свободное перемещение, преданы мне на сто процентов. И ты совершенно верно подметила, они сделают все, чтобы ты и шагу не сделала из этого дома. Так что, не трать сил понапрасну, – заметив, что Вера задумалась, Герман счел нужным пояснить: – Пахом не относится к их числу, он хоть и обязан мне, но в преданности не клялся и волен поступать, как считает нужным. И то, он свою ошибку уже осознал и признал.
– Что с ним?
– С ним все в порядке. Я же говорю, вовремя одумался. Поехал готовиться к твоим похоронам. Скоро и я к нему присоединюсь, чтобы все проконтролировать.
– А меня не возьмете? – участливо поинтересовалась Вера.
– Нет, обойдемся без тебя, не переживай, – раздался саркастический смех. – Все необходимые мерки я с тебя уже снял.
13
Я знаю многих людей, которые боятся смерти.
Они говорят: «Умирать страшно. Умирать сложно».
Я с ними не согласен – умирать легко. Гораздо труднее жить.
Джеймс ХэтфилдПахом только выпроводил толпу судмедэкспертов, и на пороге тут же появился воодушевленный Фишер.
– Ну что? У нас все готово? – обратился он к помощнику.
– Почти, – буркнул тот и проследовал в операционную.
Фишер прошел за ним, окинул взглядом помещение и задержал взгляд на теле, лежащем на каталке.
– За пару часов управимся. Комар носу не подточит. Только наденем перчатки, а то будет много мороки. Надеюсь, никто не будет возмущаться по этому поводу.
Пахом молчал.
– Парень, ты чего приуныл? Это мне впору за голову хвататься! Теперь эта чокнутая в моем доме обитает.
– Это же ненадолго? – уточнил Пахом.
– Не знаю, состояние Эллы ухудшилось. Она очень подавлена тем, что операция сорвалась. – Он многозначительно посмотрел на Пахома. – Поэтому теперь придется ждать, когда оно стабилизируется. Ладно, ты прав, мне надо было сразу рассказать тебе о предназначении Веры. И это внезапное воскрешение повергло тебя в шок, понимаю. Ну ничего, все исправим. Похороним завтра Веру Званцеву раз и навсегда. И выбора у нее не останется другого, кроме как стать Эллой Фишер. Подходит она идеально. Чем больше смотрю на нее, тем больше в этом убеждаюсь. А с ее поганым языком мы скоро разберемся.
Фишер уже надел маску и натягивал на свои большие ладони тонкие медицинские перчатки, когда в двери морга постучали.
– Кого-то ждем? – раздраженно спросил он.
Пахом пожал плечами и пошел открывать.
– Давай недолго, мне понадобится твоя помощь.
Пахом толкнул тяжелую дверь и замер с вопросительным выражением лица. Перед ним стоял Антон, растерянный и взволнованный.
– Чего тебе?
Лицо Антона озарилось надеждой:
– Вы были тут в ту ночь, когда ее привезли! Вы дежурили, я вас помню. Девушка из больницы, после аварии. С пятницы на субботу.
Пахом напрягся. Неужели парень сообразил, что Вера жива? Сейчас начнется…
– Скажите, когда ее хоронят? Завтра? Во сколько?
– Вы же сказали ментам, что незнакомы с покойной.
Антон виновато пожал плечами.
– Завтра в одиннадцать ее забирают. В Елоховскую, – коротко ответил Пахом, закрыл дверь на замок и вернулся в операционную.
– Кто там? – спросил Фишер.
– Судмеды что-то забыли, – равнодушно откликнулся Пахом. – Как обычно.
14
– Почему ты только на похороны ходишь, а на свадьбы никогда?
– На похоронах хотя бы не спрашивают: «А ты когда?»
Н. А.Переминаясь с ноги на ногу, Антон с досадой оглядывался по сторонам и пристально провожал взглядом каждую ритуальную машину, подъезжающую к церкви.
– Надо было ехать в морг к одиннадцати, вдруг ее забрали раньше и уже отпели.
– Всего лишь половина двенадцатого, – успокоила его Даша. – Вам просто нужно было потеплее одеться и набраться терпения. Ее еще не было. Пока только одни старики.
Антон заметил, что иногда Даша смотрит туда, где вроде бы ничего и нет. Но он догадывался, что именно она там видит. Порой девушка кивала в пустоту, и тогда его передергивало, но уже не от холода.
Наконец приехала ритуалка в сопровождении автомобиля, принадлежащего каналу, на котором работала Вера. Из машины вышло несколько человек, некоторые были знакомы Антону со времен съемок. За ними вышел оператор с камерой.
– Не могу поверить, они собираются снимать ее похороны!
– В церкви им вряд ли разрешат снимать, – заметила Даша. – А вот на кладбище могут.
– Она здесь? – с трепетом в голосе Антон задал главный вопрос.
– Пока не вижу.
Спустя час после отпевания гроб перевезли на кладбище. Несколько крепких парней – сотрудников канала – вызвались нести деревянный ящик. Антон присоединился к ним. Народу на кладбище было немного: несколько коллег, директор канала, который и распорядился организовать съемку, пара друзей и старшая сестра, которая прилетела из Питера. Вера рассказывала, что родителей они с сестрой потеряли в детстве, и воспитывала их бабушка, которой тоже давно уже нет. «Хорошо, когда людям не приходится хоронить своих детей или внуков», – подумал Антон. Даже сие грустное мероприятие было почти лишено трагизма из-за отсутствия большого количества скорбящих людей. Может быть, их было бы и больше, но из родственников в Москву смогла прилететь только сестра. Антон подумал, что надо бы сказать ей несколько слов соболезнования, когда все закончится, но сейчас его больше волновал другой вопрос: где Вера? Он вопросительно поглядывал на Дашу. Та была растеряна.
– Ее тут нет, – шепнула она ему. – Тут никого нет. Это очень странно. Я никогда не сталкивалась с таким.
– Где же она?
– Понятия не имею…
Антону вдруг стало смешно, и он едва сдержался, чтобы этого не заметили окружающие. Что за цирк он устроил? Где он ищет Веру, если он только что видел ее в гробу собственными глазами? За два дня она, конечно, сильно изменилась – вскрытие, специальная обработка и толстый слой грима сделали свое дело. Но это была она. А он просто словил «белку», и единственный урок, который он должен вынести из всей этой истории – надо меньше пить. И угораздило же его еще и наткнуться на эту шарлатанку в церковной лавке, которая заморочила ему голову окончательно.
– Она была в перчатках, – тихо проговорила Даша тем временем.
– Что? – раздраженно переспросил Антон.
– Покойная… Они зачем-то надели ей перчатки в морге. Что-то не так было с ее руками?
– С руками было все в порядке. – Антон не мог скрыть нотки разочарования в голосе.
– Они никогда не надевают перчатки просто так, – уверенно сказала Даша.
В этот момент к собранию скорбящих и не очень приблизился высокий мужчина в длинном черном пальто. «Это еще кто?» – мимолетом подумал Антон. Лицо знакомое, похоже, какая-то медийная личность или очередной зевака с канала, которого ему доводилось видеть в студии. И действительно, некоторые из Вериных коллег рассыпались перед ним в благоговейных приветствиях.
Но ему в данный момент почему-то не давало покоя последнее замечание Даши про перчатки. Сам не осознавая, что он делает, Антон вдруг бесцеремонно растолкал народ, который стоял ближе к гробу, нависшему над черной ямой и уже готовому к погружению.
– Где он открывается? – Антон засуетился вокруг гроба. – Где отпирается этот чертов ящик? – Он продолжал беспорядочно шарить руками по гладкой лакированной поверхности. – Почему она была в перчатках? Кто-нибудь объяснит мне? Я хочу видеть ее руки.
Собравшиеся в недоумении переглянулись, а высокий господин в два шага преодолел расстояние до Антона и схватил его за плечо широкой ладонью.
– Мужчина, успокойтесь, имейте уважение к усопшей.
Тут к нему присоединились еще две пары рук и оттащили молодого человека от гроба. Антон тяжело дышал, сам не понимая, что с ним происходит. Освободившись от удерживающих его, он плюхнулся на снег и уткнулся лбом в сжатые кулаки. Собравшиеся стояли в некотором оцепенении, но смотрели с сочувствием на безутешного молодого человека.
– Опускайте, – донесся до него повелевающий голос мужчины, который только что воспрепятствовал его безумному порыву.
Даша помогла Антону подняться и, продолжая придерживать за локоть, поглаживала его руку и приговаривала:
– Мне очень жаль.
Первая горсть промерзшей земли глухо стукнулась о крышку гроба. Через пару минут вместо зияющей дыры на ее месте уже красовался симпатичный холмик.
15
Любовь, думал я, сильнее смерти и страха смерти.
Только ею, только любовью держится и движется жизнь.
Иван Тургенев «Воробей»– Проходи, дорогая. – Фишер поднялся из кресла и, изображая радушного хозяина, пододвинул гостье стул. – Присаживайся.
Разминая затекшие запястья, Вера послушно присела.
– Римма, ты пока можешь идти, – обратился он к полноватой женщине средних лет в светлом медицинском халате, которая привела Веру.
С трудом подняв веки, Вера устало посмотрела на усевшегося обратно за свой рабочий стол Германа. Тот, сложив руки перед собой, смотрел на нее с довольным видом.
– Чего уставился? Обкололи меня всю, как бешеную собаку, а теперь радуетесь? Усыпите, и дело с концом. Или так интересно наблюдать, как человек превращается в растение?
Вера с трудом удерживала свое тело в сидячем положении – с утра милая пышечка Римма вколола ей уже три шприца. Впрочем, никакого ужаса она теперь не испытывала. Даже о собственном усыплении она говорила на полном серьезе. Львиная доля успокоительного или чего-то вроде этого расслабила не только ее тело, но и мысли. Не только страх отступил, но и ненависть к сидящему напротив человеку ощущалась не слишком остро.
– Не драматизируй, это обратимый процесс. Тут все будет зависеть от тебя самой.
– Черта с два. Итог-то один, – равнодушно отозвалась Вера.
– Никто не знает, что будет завтра, не стоит делать драматичных прогнозов.
– Не ври, Герман.
– Да, был определенный план. Но сейчас Элла не готова к его осуществлению. Так что незачем расстраиваться раньше времени. Поживи тут, освойся. В любом случае Веры Званцевой с сегодняшнего дня официально не существует.
– И как вы это провернули? – устало поинтересовалась Вера. – У людей наверняка возник вопрос о похоронах. Как вы его обошли?
– Зачем обходить? Все честь по чести. Отпели, предали земле, помянули. Верочка, ты нас недооцениваешь! Сегодня поистине твой день!
– Ты больной человек, Герман. Чудовище. Мало того что ты намереваешься умертвить меня путем расчленения, ты решил перед этим еще вдоволь поиздеваться надо мной.
– О чем ты говоришь? – искренне удивился Фишер. – Я от души пытаюсь наладить с тобой контакт, дать понять, что у тебя начинается новая жизнь! Мне приятно смотреть на тебя, думать о том, что скоро я буду обладать тобой.
– Моим телом, – поправила его Вера. – И то если повезет.
– Мы можем начать заранее, – заметно оживившись, предложил Фишер.
Несмотря на слабость, Вера глухо рассмеялась:
– Тест-драйв, что ли? Ой, не могу, надо ж было так вляпаться! Ты настоящий маньяк, Фишер. Синяя Борода нашего времени. Ну, сдалась тебе я, сдалась тебе твоя несчастная женушка. В современном мире в твоем возрасте жен не восстанавливают, а меняют. Ну или бросаются во все тяжкие. И без всякого кровопролития. Особенно с твоей внешностью и твоими бабками. Выйди на улицу – тебе любая даст, не раздумывая.
При упоминании о жене Герман помрачнел, но из себя не вышел, как ожидала Вера.
– Я не так примитивен, дорогая. Двадцать пять лет назад я выбрал Эллу, а сейчас тебя. Мы вместе выбрали. И завтра ничего не изменится. Чем скорее тебе удастся с этим смириться, тем лучше будет для всех. Я не отрекусь от тебя подобно твоему последнему белобрысому самцу, который на твои же похороны приволок свою новую подружку.
– Что-о-о? – впервые за сегодняшний день Вере удалось широко раскрыть глаза и выразить хоть какую-то эмоцию. В данном случае удивление, смешанное с недоверием.
– Сама можешь посмотреть. Твои великодушные коллеги уже прислали мне видеозапись с похорон.
Длинные мягкие пальцы гениального нейрохирурга заскользили по тачпаду ноутбука.
– Они что, с ума сошли? Сняли на видео мои похороны? Поверить не могу! – Вера уронила тяжелую голову в ладони.
Фишер развернул к ней ноутбук и включил запись. Вера нехотя подняла глаза, все еще держа руки наготове, чтобы прикрыть их, если увидит что-то страшное, как при просмотре фильма ужасов.
Камера скользила по лицам знакомых людей: коллеги, сестра, вот стоит Антон, рядом с ним какое-то серое пятно, далее появляется и задерживается на экране дольше остальных изображение Фишера. Затем оператор наконец перемещает свое внимание вниз на большой красивый гроб в обрамлении дорогих венков.
– Антона, покажи мне Антона еще раз, – умоляющим тоном прошептала Вера.
Герман пристально посмотрел на девушку, но просьбу ее выполнил. Наверное, впервые она сказала что-то без дерзкого вызова и агрессии, даже попросила, и это его немного обескуражило.
На экране крупным планом появился Антон, как всегда, ухоженный и с иголочки одетый, но вид при этом у него поистине скорбный. Вера долго рассматривала его с грустью, периодически медленно моргая. Она готова была сейчас отдать все что угодно, лишь бы оказаться рядом с ним. Даже если это будет последнее, что она сделает в этой жизни. Но при этом ее не покидало ощущение, что она уже смотрит на него с того света. Увидеть его лично, хотя бы так, как субботним вечером у его подъезда, ей уже вряд ли удастся.
– Эй, не спи, красавица, – донесся до нее ненавистный низкий голос.
– А это что за чучело рядом с ним? – встрепенулась Вера и брезгливо поморщилась. – Что-то я не вижу Марины или кого еще он там притащил, по твоим словам. Наврал, я так и знала. Это бред полный, – Вера с облегчением откинулась на спинку стула.
– Так это же она и есть, – добродушно улыбнулся Фишер. – Чучело, как ты говоришь.
– Смеешься? Антон и эта мышь? Это ты все подстроил. Уж если ты хотел окончательно меня морально раздавить, то мог бы приставить к нему какую-нибудь мало-мальски симпатичную девушку. Антон любит смазливых девчат с соблазнительными формами, а не бабушек в оренбургских платочках. – У Веры даже от сердца отлегло. – Кто угодно, но не эта страшила.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книгиВсего 10 форматов