Темное княжество

Внутри кристалла разгорелся свет.

– Эрис, магия внутри города строго запрещена, – напомнил Хранитель, предостерегающе подняв посох.

– Это Проектор, Хранитель, – спокойно ответила Эрис. – Согласно презумпции Эгилая, юридически проекции не считаются магией, поскольку лишь воспроизводят заложенные в них световые последовательности, а не преобразуют Архэ непосредственно.

Хранитель задумчиво погладил бороду, погрузившись куда- то в глубины памяти. Наконец, он кивнул.

– Все верно. Можешь продолжать.

Эрис снова подняла кристалл над головой. Он разгорелся ярким фиолетовым светом, отблески забегали по лицам архонтов, по холодному мрамору зала. Они вращались все быстрее и быстрее, сходясь к центру и складываясь во все более четкое объемное изображение.

Вскоре все смогли различить Эрис, стоящую на краю высокого ледяного обрыва. Ее усталое лицо покрыто грязью, на кончиках ресниц блестит иней, одежда изорвана. В руках она держит разгорающийся фиолетовый кристалл.

Угол изображения меняется, и становится видно, что Эрис стоит на краю циклопического кратера. Его обугленные склоны покрыты головешками тлеющих деревьев, торчащих из- под земли, будто скрюченные пальцы покойников. То тут, то там зеленеют лужи мутной жижи, образовавшиеся от мгновенно растаявшего льда, подледного мха и грибниц.

А в центре этого дымящегося кратера пульсировало ОНО.

Огромное бесформенное нечто. Ухватить взглядом его очертания было почти невозможно. Оно ускользало на периферию зрения, как кусок мыла из мокрых рук. Можно было лишь ощутить его всепоглощающую тотальную черноту, пробивающуюся даже сквозь проекцию, заставляя зрителей ощутить неприятный холодок, бегущий по спине.

Внезапно чернота стала пульсировать все сильнее и сильнее. Она рвалась и надрывалась, как мощное бычье сердце. Чернота росла и росла в размерах, вбирая в себя воду из луж и редкие деревца, которые тут же гнили и разлагались с огромной скоростью. Из- под земли вылезали белесые черви и расползались в разные стороны от черноты.

И вдруг она с громким хлопком открылась. Изнутри будто пахнуло сырым гнилостным воздухом, могильным духом, что явственно ощутили архонты, находящиеся за тысячи переходов и десятки дней от того, что лицезрели перед собой.

Из черноты вылезла костлявая слизкая рука размером с высокое дерево. Нащупала мягкую почву, впившись в нее когтистыми пальцами. А затем, оперевшись на нее, из черноты появилось жуткое в своей нелепости существо: огромная плешивая голова со светящимися желтыми глазами переходила в суставы костлявой руки.

Огромная голова на огромной руке, как цапля из ночного кошмара, вылезла из портала, с хрустом распрямилась и стала неспешно оглядывать окрестности. Внезапно голова резко повернулась прямо в сторону Эрис. Кошмарные светящиеся желтые глаза заполонили все изображение…

Кристалл погас.

В темном зале повисла тишина.

– Они уже здесь. В нашем мире. И виной всему – наша неуемная жадность, алчность, жажда роскоши и богатства, заставляющая черпать все больше и больше Архэ, не думая о будущем, не заботясь о балансе… Вот и расплата. Действовать нужно немедленно. Об этом должны знать все, и не только в Махейском союзе, но и в Темном княжестве и Империи Тэнно. Это касается каждого живого существа на этой планете. Поэтому я созываю Экклессию, на котором поставлю вопрос о прекращении постройки Наосов и жестком централизованном нормировании Архэ, а также о формировании Великого посольства по всему миру…

В этот раз даже Хранитель не стал прерывать взрыв, раздавшийся с обоих трибун. Он прекрасно понимал, ЧТО только что произошло. И знал, что никакой регламент и посох не перебьют ту бурю эмоций, что поднялась сейчас в зале. Видимо, он и сам был удивлен, хотя страшным бельмам ничего прочесть было невозможно.

– Посмотрите на нее! Жалкая обманщица просто хочет совершить переворот! Показала сфабрикованные проекции, возмущает народ! Где доказательства? – раздавались крики со стороны красных.

Единственным молчавшим был Психос. Он мрачно насупился и глядел прямо перед собой, погруженные в какие- то тяжелые размышления…

Прошло немало времени, прежде чем архонты выдохлись и более- менее успокоились. Все это время Эрис стояла безмолвно, закрыв глаза, и ждала.

Наконец, раздался стук посоха, и все замолчали.

Хранитель встал.

– Архонтесса Эрис, – торжественно сказал он. – Ты подтверждаешь свое решение созвать Экклессию?

– Да, Хранитель.

– Ты осознаешь, что использование этого права будет невозможно для твоей партии в ближайшие тридцать лет?

– Да, Хранитель.

– В таком случае, в соответствии с параграфом третьим созываю Экклессию.

Хранитель стукнул посохом по полу, и из него во все стороны разлетелись чуть заметные синие искры.

Эрис благодарно склонила голову и слегка выдохнула. Ее съедал страх, внутри все сжалось в комок, хотя снаружи она была спокойна и уверенна.

Но теперь самое главное позади. Хранитель назначил Экклессию, а значит назад пути уже нет. Уже завертелась бюрократическая машина, побежали гонцы, ключник отпирает здание Экклессии, пустовавшее десятки лет, и рабы- илоты начинают драить помещение до кровавых мозолей, готовясь к величайшему событию политической жизни Махейи.

Эрис отсалютовала своей партии и направилась к выходу. Она знала, что все хотели поговорить с ней, прикоснуться, просто постоять рядом. Но она хотела лишь одного – рухнуть на кровать и заснуть.

– – -

На улице уже темнело.

Свет уличных факелов расчертил длинную полосу внутри темного помещения.

Ойкос… Родной ойкос. Здесь все осталось почти нетронутым. Родные стены. Родной запах.

Эрис вошла, с облегчением разулась и навела Печать Света в настенные светильники. Дом озарился мягким сливочным светом, который специально разрабатывал маг- оформитель под этот интерьер.

Эрис ощутила, как напитывается родным Архэ. Как же она скучала по нему…

Вот почему иметь ойкос в собственности было не просто престижно, а жизненно необходимо: колдовать внутри городской черты было запрещено, кроме как внутри дома для личных бытовых нужд. Нарушения конечно же бывали, но мелкие, однако любой, кому не везло попасться, подвергался суровейшему наказанию. Запрету на любое колдовство на год.

А для любого уважающего себя мага это было подобно маленькой смерти.

Без магии ты никто. Просто хорошо выглядящий, здоровый и красивый человек. Но ты ничего не умеешь. Ни добыть еду, ни починить покосившийся карниз. Хорошо, если рядом есть родные. А если нет… Ты становишься полностью зависим от своих рабов, точнее, от управляющего рабами.

Позорнее судьбы и представить нельзя.

Эрис поднялась на второй этаж и распахнула окна на балкон. Ей открылся прекрасный вид на город, утопающий в лучах закатного солнца. Белоснежные здания сливались с заснеженными пиками гор на горизонте.

Ветер влетел в открытое окно и зашуршал свитками на полках. Эрис нежно провела по ним пальцами. Школьные свитки, академические диссертации, тексты любимых песен, пьес и легенд. Сколько труда вложено в их штудирование… А теперь они шумят, подобно листве деревьев, навевая мысли о скоротечности времени.

Эрис легла на кровать и уткнулась носом в подушку из нихонского бархата. Удовольствие и покой волной разлились по всему телу.

Нужно было наколдовать еды… Но так лень… Или послать Еврипида на рынок? Кстати, где он?

Эрис потянулась, закрыла глаза и погрузилась в полудрему, обдуваемая легким ветерком. Но сон не приходил. Мешало бегающее на задворках неприятное ощущение, что она поспешила.

На самом деле, она немного слукавила. У нее не было никаких реальных доказательств, что прорыв возник именно в связи с Темным Архэ. Но это было так похоже на то, что описывала мама! И Эрис точно уверена, что это оно, а доказательства – добудет позднее…

Внизу хлопнула дверь.

– Госпожа… – услышала она странный хрип прямо над ухом.

Эрис вскочила, инстинктивно зажигая Боевую Печать огня и отшатываясь в дальний конец комнаты. Долгие месяцы, проведенные в подземельях Эреба, научили ее сначала реагировать, а потом думать.

Однако, увиденное ужаснуло Эрис больше, чем самое страшное из порождений Тьмы.

Окровавленный Еврипид, еле держащийся на ногах, стоял посреди комнаты. Вместо левой руки свисало нечто, состоящее из торчащих сухожилий, перемолотых костей и кровавой каши вперемешку с пригоревшими остатками одежды. Лицо его было сплошь покрыто мелкими отверстиями, которые сочились кровью и чем- то темным…

В этот момент самообладание окончательно покинуло Эрис.

– Еврипид! – вскричала она и заплакала, совсем как в детстве, когда испугалась бешеной лошади, забежавшей во двор с рынка.

– Все будет хорошо, госпожа Эрис.

Еврипид из последних сил улыбнулся и рухнул плашмя.

Эрис кинулась к нему, направляя все силы в Печать Здоровья. Но дело было плохо. Искореженная рука зарастала, но очень медленно. Кровь не останавливалась, а отверстия на лице продолжали пульсировать темной жижей…

Его ударили Печатью Смрада.

Боевой печатью.

– Вам нужно бежать, госпожа… – харкая кровью, прошептал Еврипид. – Они готовили переворот… Сегодня… А ваше появление спутало планы… Я услышал… услышал. Вам грозит опасность, госпожа…

– Что ты говоришь, Еврипид? Какой переворот? – в ужасе закричала Эрис.

Она только что поняла, что не в силах спасти последнего близкого человека в этом мире.

– Они хотели разогнать Совет… уничтожить народников… Избрать диктатором Психоса…

– Где ты это услышал, Еврипид? Скажи!

– Они уже идут сюда…

Но силы окончательно ушли из его тела. Он в последний раз посмотрел на Эрис, слабо улыбнулся и обмяк. На глубочайшем уровне души Эрис ощутила маленький всплеск Архэ, который всегда сопровождал отделение разума от бренного тела. Этот момент маги точно ощущали, но никто не знал, куда отправляется душа дальше, и что ее там ждет…

– Эрис, выходи по- хорошему! Твой ойкос окружен! – донесся с улицы вальяжный голос Психоса.

Как быстро все происходит… Взгляд Эрис судорожно забегал по дому. Что же делать? Нельзя дать Психосу победить.

«Он уже победил, – одернула себя Эрис. – А ты все прошляпила, пока ползала по подземельям».

Итак, очевидно, что Психос забирает власть и становится диктатором. Прямо сейчас сторонников Эрис вылавливают и кидают в тюрьмы, кого- то убивают при попытке сопротивления, отбирают их имущество. Она это знала. И знала, чего хочет Психос больше всего: отдать ее под суд. Устроить унизительное представление с продажными судьями, уничтожить оппозицию. Обвинить ее в выдуманных преступлениях, для чего сразу же найдутся свидетели и доказательства. Эрис будет защищаться, выступать, найдет все недочеты и несостыковки в деле, а потом ее все равно объявят виновной и отправят в подземелье на краю Союза, отобрав всю собственность, лишив всех званий и заслуг. И все будут знать, что она невиновна, но никто не посмеет пойти против возведенной в ранг божества процедуры.

А значит, нельзя было попадаться ему в руки. Позорное бегство – единственный выход.

На этот случай у нее есть потайной ход. Эрис откинула искусно вышитый турханский ковер, повела рукой, и часть пола растворилась в воздухе, открыв взору лестницу в подземелье.

Но она не успеет далеко уйти… Нужно как- то отвлечь преследователей.

Взгляд Эрис упал на темно- фиолетовый кристалл Проектора, который она поставила на полку, вернувшись домой.

– – -

Эрис вышла на балкон и увидела десяток магов с красными розами на груди, стоящими перед оградой ее ойкоса. Поодаль размеренно строились шеренги послушных илотов с факелами и топорами. Пляшущий свет огней зловеще играл в их пустых глазах, подернутых Печатью Повиновения.

– Я буду отбиваться, Психос, – крикнула Эрис. – Я имею право колдовать в своем ойкосе! А ты нарушишь древний закон!

– А кто сказал, что я буду колдовать? – пожал плечами Психос. – У меня есть номос на твой арест, а значит весь городской гарнизон в пять тысяч илотов в моем распоряжении. Мы просто прикажем тебя схватить и будем ждать сколько надо – час, два, три…сутки, неделю… пока у тебя не иссякнут силы. Мы с парнями даже сделаем ставку, сколько илотов ты положишь. Хочешь поучаствовать?

– Я уложу минимум три тысячи, ведь у меня много чего припасено. А кто будет строить Наосы? Кого ты пошлешь на убой, если нападут твари Хаоса? Кто будет выносить твой горшок? – насмешливо прокричала Эрис. –

Психос тяжело вздохнул.

– С этим мы как- нибудь разберемся. Но если ты хочешь договориться, я готов… пока что.

– О чем договариваться, мерзавец? Ты попрал все законы, что строили наши родители!

– Нет- нет, дурочка! Ты так бесцеремонно прервала мое выступление своими страшными картинками, и даже не извинилась! А ведь я говорил о том, что нашел способ сделать нашу родину самой великой в мире! Навсегда избавиться от угрозы Темного княжества и даже завладеть несметными богатствами Тэнно.

– Лжец и популист!

Эрис видела, как к ее дому прибывают все новые и новые отряды илотов. Они заполонили все свободное пространство на улицах и полях…

– Нет, не лжец. В отличие от тебя, у меня есть ощутимые, реальные доказательства. Отдел Академии, поддерживаемый мной и… моей матерью, разработал передвижные Наосы.

Эрис не удержалась и ахнула. От Психоса не укрылась эта реакция, и он самодовольно рассмеялся.

– Видишь? Это новая эра в нашей истории! Наконец- то наши армии смогут дойти куда угодно без потери мощи! Хоть на край света. Нам нужно срочно захватить новых рабов, увеличить производство Наосов и готовиться к покорению мира! А здесь ты, со своей нелепой идеей про сокращение всего и вся. Глупышка.

Орды илотов постепенно, шаг за шагом приступали к ойкосу. Часть из них уже взобралась на ограду и теперь неподвижно сидела, свесив ноги во внутренний дворик.

– Ладно, хватит слов. Давай к делу.

Психос торжествующе щелкнул пальцами. И вся орава илотов, как жуткое море муравьев, хлынуло в дверь Эрис, мигом сорвав ее с петель. Они ринулись наверх по лестнице, вбежали на балкон и протянули руки к Эрис.

Однако, произошло то, чего никто не ожидал. Эрис сложила руки на груди и просто… испарилась.

– Нееееет! – в гневе закричал Психос. – Как? Как?!

Он ринулся к ойкосу, расталкивая илотов, пробился на балкон и увидел прямо на том месте, где стояла Эрис, большой фиолетовый кристалл…

Психос глубоко вдохнул, а затем выпустил изо рта огромный огненный шар, который снес балкон вместе с толпой растерянно толпившихся там илотов.

Сам Психос остался висеть в воздухе.

За спиной у него появилась еле заметная по очертаниям темная фигура в глубоком капюшоне. В воздухе раздался неуловимый свист, неведомым образом складывающийся в слова.

– Соберись… Девка ничто… Ты стал диктатором. Теперь ты должен мне сто тысяч жизней, если хочешь получить то, о чем мы договорились…

– – -

Эрис вышла из покосившего убежища Олимпоса на краю города, накидывая на голову глубокий капюшон.

Вслед за ней, поеживаясь от холода, вышел маленький ветхий старичок.

– Молодец, что навестила старика, – проскрипел он. – А теперь беги. Они будут искать.

– У меня еще есть время. Они стянули всех илотов с окрестных деревень к моему ойкосу.

Олимпос засмеялся.

– Я рад, что ты смогла выбраться.

– К сожалению, это все еще поражение. Моих сторонников будут отлавливать и пытать. Ойкос сравняют с землей. А Психос станет диктатором. Я должна бежать и скрываться.

– Стоит признать, он всех переиграл. Я не думал, что он способен на это. Ты уверена, что за ним никто не стоит?

– Его мать. Но она понимала, что в случае неудачи точно также пойдет на плаху. Статус- кво был выгоден всем. Я не понимаю, почему это случилось.

– Что будешь делать дальше?

– Отправлюсь в путешествие. Я должна предупредить остальных правителей об опасности. И убедить их, что она грозит нам всем.

СВИТОК ТРЕТИЙ

Мао спит. Ему снится родной Остров.

Его ли это сон? Или сон Императора? Мао точно не знает.

Он сидит на крыльце храма. Сладко пахнут благовония. Бритый наголо монах что- то бормочет в углу, окуривая статую Спящего Императора.

На крыльце тепло, его обдувает легкий ветер, дующий с моря. Из дверей храма, стоящего на вершине холма, открывается захватывающий вид на раскинувшийся внизу город- муравейник, наполненный движением парусов порт и бескрайний синий океан, уходящий за горизонт. Погода солнечная, редкие облака проплывают на небе и наводят на ленивые размышления о быстротечности времени, о жизни и смерти…

Вдруг по всему острову разносится серия протяжных, глубоких ударов Большого Гонга. Он стоит на соседней горе и размером достает до верхушек деревьев. Чтобы отлить его понадобилась почти сотня лет – сначала по крупицам закупали металл у чужеземцев, а затем отливали по технологии, известной лишь одному Спящему Императору. Таран для удара по Гонгу оттягивает команда из тридцати человек, которые уже давно оглохли за этой работой.

Услышав удары Большого Гонга, каждый житель должен не позднее десятого удара начать молитву. Если кто- то занимается особо важным делом, которое нельзя бросить прямо сейчас, Спящий Император видит это и Пробуждает его, лично контролируя завершение работы.

Вот и сейчас Мао и находящиеся в храме монахи спешно достают амулеты, болтающиеся у каждого на шее, отсыпают из них на ладонь щепотку темно- зеленого порошка из водорослей Модзуку, и молятся, отточенными движениями принимая вещество. Втереть под язык, вдохнуть правой ноздрей. Так велит Толкователь Сна Императора. Вдыхают левой только вероотступники и еретики. Если руки в грязи, и отмыть их до десятого удара невозможно, разрешается вместо втирания просто тщательно прожевать, высыпав из амулета сразу в рот.

Все должны молиться и принимать Модзуку. Гонг бьет три раза в день. Его слышно в любом конце Острова. Вокруг его ударов построен весь ритм жизни. Если ты совершеннолетний бедняк- нуха и пропустил молитву – тебя ждет немедленная смерть. Если ты совершеннолетний богач- янбан, то должен будешь тридцать три дня прислуживать в храме. Аристократия на то и аристократия. В народе говорят, что Спящий Император не любит аристократов, поэтому разрешает регулярно принимать Модзуку только в случае войн, эпидемий и разрушительных катастроф. В обычное время они могут развивать свою мелкую индивидуальность, свободно мыслить, выбирать род занятий и даже супругов. Ведь Пробуждение – это благословение и любовь. Только простой страдалец- нуха достоин постоянного внимания Спящего Императора.

– Да будет сон твой спокоен и крепок, да обойдет тебя тревога, направь своей мудростью наши руки, наши тела, наши жизни, чтобы сбыть свой Сон, который есть счастье и благополучие всех и вся… Наша жизнь – твой Сон, наша смерть – твой Сон… Ты неподвижен, как гладь озера, ты безмятежен, ты вечен, как само время… – бормочет Мао слова молитвы, ритуальным жестом прикрывая глаза, как во сне.

Гонг смолкает. Все поворачиваются на Восток и трижды кланяются – там расположен Дворец Спящего Императора. Когда- то давно, больше тысячи лет назад, его воздвигли вокруг того места, где внезапно заснул Император. Затем вокруг этого места разросся город, со временем подчинивший себе весь Остров и ставший Империей. Поэтому Дворец Спящего Императора – сердце Империи, ее история, смысл и жизнь.

Звук Гонга стихает, продолжая отзываться где- то внутри. Мао с улыбкой поворачивается к монаху, надеясь разделить это приятное религиозное чувство, но осекается. Глаза монаха закрыты, голова запрокинута, руки расставлены в стороны, а сам он едва- едва приподнимается над землей, будто невидимая нить тянет его за пояс.

Через пару мгновений он падает на землю и быстрым шагом идет обратно в город.

Мао чуть заметно вздыхает. Монах понадобился Императору. Это большая честь. Может, нужна пара дополнительных рук в порту, или кто- то из рабочих заболел или погиб, и нужно забрать его детей из школы, или кому- то из янбанов срочно понадобилась прислуга… Непоколебима вера каждого подданного, что Император мудро распорядится телом и умениями Пробужденного. А потом снова вернет его в целости и сохранности, погрузит обратно в блеклый сон обычной жизни, зажатой в тисках одной личности. А если и не вернет, то так необходимо для общего блага Империи.

Последние пару недель Мао испытывает необъяснимую грусть. От первых опавших лепестков вишневого дерева до холодных длинных ночей он вставал засветло и тренировался в храме. Скрытность, ловкость, слух, память, обоняние, ночное зрение, владение всеми видами оружия и рукопашного боя, приготовление ядов, взрывчатых смесей и многое другое – каждый шиноби должен был отточить все эти навыки до совершенства. Мудрость Императора велика, но даже она не может вложить в голову Пробужденному того, чему тот не научился сам. Иначе не нужны были бы школы, мастерские, ордена, ученики и наставники. Каждый должен вложить свои силы, свой труд в обучение навыкам, угодным Императору.

Мао не помнил, когда стал шиноби. Обычно, Император Пробуждает родителей, и они сами приносят младенца к воротам Школы Теней. Но бывает, что шиноби становятся уже и в сознательном возрасте. Мао не помнил. Хотел ли он быть шиноби? Кто были его родители? Мао никогда не задумывался о своей судьбе. Ведь, по большому счету, это и не была его судьба. Она принадлежала всем, а не только ему. Поэтому Мао не думал, а просто тренировался. День за днем, год за годом.

Единственными моментами, когда внутри него пробуждалось что- то – когда он видел детей, играющих со своими родителями. Браки заключатся случайно, волей Императора. Император просто Пробуждает парня и девушку, когда ему исполняется 17, а ей 16, и приводит в подготовленный заранее дом, где они начинают жить вместе. В положенный срок происходит зачатие ребенка. Обычный брак среди нух. Янбаны, лишенные такого благословенного внимания Императора, вынуждены выбирать себе супругов по своей воле. От злости и зависти они устраивают пышные праздники, стремясь скрыть за этой мишурой внутреннюю опустошенность, брошенность и одиночество. По крайней мере, так говорят нухам в школе.

Мао тоже хочется семью. Хочется хоть на миг ощутить, каково это – раствориться не в Империи, а в любящем человеке…

– – -

Глубокая ночь. В окно светит луна.

Мао засыпает, утомленный очередным тренировочным днем.

И тут он чувствует. Сердце бешено колотится, лоб покрывается испариной. Перед глазами все плывет, мысли замедляются, погружаясь в густой туман.

Император Пробуждает его.

Мао чувствует, как встает и движется к выходу из храма.

Его Я погасает…

Дальше – короткие мутные вспышки, неясные образы и воспоминания. Так странно устроено, что все происходящее в Пробуждении разум воспринимает как сон. Тело действует на пределе возможного, а разум задвинут куда- то на задворки, где может лишь наблюдать за происходящим в маленькую замочную скважину.

Мао прибывает в Императорский дворец и входит в покои. Там, в центре огромного зала, в который может уместиться несколько домов, на пирамиде из золотых плит стоит кровать Императора. Самое священное, что есть в этом мире.

Мао вместе с другими шиноби по очереди поднимаются по ступеням и кланяются лежащему Императору.

Мао впервые видит его так близко. Даже сквозь Пробуждение ощущается волнение. В кровати лежит маленький, сморщенный старичок, у которого, кажется, нет зубов. Но Мао он кажется прекраснее самого розовощекого младенца.

В последний момент Мао замечает нечто странное. Ему кажется, будто над Императором склонилась прозрачная темная фигура в глубоком капюшоне, что- то нашептывая ему на ухо.

Но ничего сделать Мао не успевает – его тело совершает ритуальный поклон, и сознание снова прерывается вспышкой.

И вот они уже грузятся на торговый корабль. Они переплывают на То Шима – специально выстроенный плавучий остров, на котором происходит обмен товарами с чужеземцами. Согласно древнему закону чужаку нельзя ступать на землю Тэнно под страхом уничтожения его рода до последнего колена. Чистоту острова нельзя осквернять.

Но со временем этот закон начал вызывать много трудностей. Народ процветал и разрастался. За тысячу лет Империя покрыла весь остров Тэнно, опоясала его неприступной белоснежной стеной. Места стало не хватать, и тогда мудрость Императора создала уникальную архитектуру человеческих муравейников, тянущихся ввысь. И если это отсрочило проблему перенаселения, то вырубленные леса и истощенные месторождения не мог вернуть даже всесильный Император.

Двести лет назад он пытался найти решение, захватив огромные земли на суше. Хиленький флот темняков был уничтожен за одну ночь, армия высажена на побережье и слаженным роем двинулась на Темнец, уничтожая чужеземцев, сжигая их нелепые домишки. Сразу вслед за армией шли нухи- крестьяне и нухи- строители, без промедления начинавшие осваивать захваченную территорию. Ни крошки зерна, ни горсти земли, не мгновения времени не терял зря Император. Максимальная эффективность, максимальная польза для народа.