Невероятные приключения Брыся в пространстве и времени

Глава первая.

Мечта

Брысь привычно обосновался на гранитном парапете набережной напротив Эрмитажа, спрятав под мехом лапки и положив хвост вокруг себя аккуратным полукольцом. Розовый утренний луч как раз коснулся Дома – Дворца: Дома – для тех, кто сейчас выйдет из-под ажурных решётчатых ворот, и Дворца – для всех остальных.

Внизу за его спиной лениво шевелилась Нева. Она нежилась под ласковым июньским солнцем и наслаждалась последним часом тишины. Совсем скоро по её телу пробежит дрожь, вызываемая десятками моторок, скутеров и прочих «водоплавающих» механизмов. Брысь на реку внимания не обращал, чтобы не пропустить главное утреннее событие – ИХ выход.

Сначала, как всегда первой, показалась молоденькая белая кошечка с серым пятнышком на спинке. За ней следом потянулись остальные: чёрный кот с жёлтыми подпалинами, ещё один – с белой грудкой и белыми «носочками», пушистый дымчатый, рыжая кошка в едва заметную полоску, гладкошёрстный серый котяра и вот, наконец, самый главный в этой компании (во всяком случае, так думал Брысь) – чёрный с проседью, слегка хромающий на переднюю лапу.

Придворные особы расселись вдоль стены, богато украшенной барельефами, чтобы жмуриться на солнце, вдыхать принесённый Невой морской воздух и слушать, о чём сплетничают чайки. В пасмурную погоду они никогда не покидали Дома, это Брысь уже знал, но всё равно приходил на своё место, чтобы просто помечтать: вот он спрыгивает с парапета, переходит через дорогу, приближается к Главному и представляется: «…!» Нет, не мог он назвать такое обычное имя старейшему дворцовому мышелову! Очень боялся, что отвернётся тот презрительно и тогда всё, конец МЕЧТЕ!

Вообще-то Брысь считался смелым котом, потому что давно жил один и полагаться ему было не на кого. Сам себя воспитал, сам себе прокорм добывал, сам от собак защищался, вот кличку не сам выбрал, а придумали её люди, почему-то именно так чаще всего к нему обращаясь. Удивляло лишь большое количество котов и даже кошек, которых звали точно так же. Фантазии у людей что ли не хватало?

Жил бы он и дальше одинокой своей жизнью, если бы не очутился однажды ранним майским утром на Дворцовой набережной. Солнышко уже успело нагреть мостовую, и Брысь прилёг погреться на камнях, а заодно подумать, где бы раздобыть завтрак. Тогда-то в первый раз их и увидел: вышли все семеро да расселись в рядочек вдоль красивой стены. Потом узнал у знакомого кота из Летнего сада, что компания эта не простая – из благородных они, дворцовых кровей!

Коты ведь всего на две категории делятся: на домашних и уличных. А эти стояли особняком. Они СЛУЖИЛИ. И не где-нибудь, а в Эрмитаже, охраняли несметные сокровища от грызунов-вредителей! А потому им не только прокорм был, но и почёт, и уважение. А ещё Брысь узнал, что не семь их, а семьдесят, только остальные, видимо, или во двор выходили воздухом свежим подышать, или на дежурстве были заняты.

Тем же утром решил Брысь поселиться в скверике неподалёку, а точнее – под киоском, в котором продавались хот-доги. Брр! Хотя он собак и не любил, но нельзя же с ними так?! И пусть никого не удивляет, что Брысь знал перевод слова «хот-дог». Коты уже рождаются умными, в отличие от людей, которым требуется десяток лет, чтобы достичь таких же познаний!

Торговля шла бойко, и Брысю постоянно перепадал кусочек сосиски или булочки (да-да, уличные коты вынуждены иметь широкие кулинарные вкусы!). К тому же этим киоском очень интересовались крысы, и он развлекался, воюя с ними, за что периодически получал от Любочки-продавщицы благодарности в виде тех же сосисок.

В общем, Брысь был бы доволен жизнью, если бы не возникла в его кошачьей душе странная тяга к этому удивительно красивому зданию. Во сне он часто видел себя то на алой бархатной подушечке с золотыми кистями, то на коленях у некой дамы, на её парчовом голубом платье с жемчужным шитьем. Бывало, подцепит одну бусинку коготком, дёрг – и катится она, скользит по платью, а потом прячется в ворсинках толстого ковра. Дама гладит его холёной ручкой и называет как-то ласково, вот только, как ни силился, прозвище своё ночное вспомнить не мог. Во сне ещё помнил, а как просыпался, улетучивалось оно, растворялось, исчезало вместе с прекрасной незнакомкой…

И появилась у Брыся МЕЧТА. Да не о музейных мышах и не о большой кошачьей семье, а о том, чтобы тоже проникнуть во Дворец и узнать причину необычных сновидений, а заодно посмотреть, зачем это Люди в такие огромные очереди выстраиваются.

Стыдно признаться, но даже бегал иногда Брысь к реке, чтобы получше изучить своё отражение, словно он кошечка манерная, а не боевой уличный кот. Поэтому время выбирал самое раннее, когда солнышко, не успев отдохнуть за короткую белую ночь, едва появлялось над крышами лежащих за рекой зданий. Пытался он несколько раз выпросить зеркало у Любочки, но получал вместо него сосиску. Не отказывался, конечно, еды много не бывает, однако удивлялся, чем люди наполняют свои большие головы, если даже знания кошачьего языка в них нет?! А ведь рядом с кошками живут с незапамятных времен, не одно тысячелетие!

Сегодня он опять напрасно потратил время и ничего особенного в своей внешности не обнаружил: окрас то ли бело-серый, то ли наоборот, не поймешь, какого цвета больше: спина вся серая и хвост, а вот грудь, живот и лапы белоснежные, да такой же ободок вокруг шеи, и с живота белое острыми клиньями почти до спины тянется, образуя на боках треугольники. Ещё на левой задней лапе серое пятно, да на животе справа желтоватенькое, а на хвосте – полоски яркие чёрные, так что напоминает он… да, определённо похож на палочку постового, который машинами командует. Что ещё… Шерсть, хоть и густая, но короткая. Из-за рисунка на морде один глаз оказался на сером фоне, другой – на белом, а цвет так и не разглядел. Мало ли таких котов по Петербургу шастает?! Может, именно поэтому не обращают на него ТЕ никакого внимания, хотя сидит он каждое утро в течение месяца почти перед самым их носом, всего-то через вымощенный булыжником тротуар да асфальтовое полотно, по которому скоро начнут сновать машины.

Дворцовые как чувствовали приближение этого момента, и последний из них скрывался в глубине арки с появлением первого автомобиля. Значит, и ему пора, пока ещё дорогу перебежать можно, а то чуть засидишься, задумаешься и опоздаешь – покатятся машины одна за одной, так что и просвета между ними будет не сыскать. Тогда опасно идти, видел он не раз, что с такими беспечными случается. Брр!

Кот-мечтатель спрыгнул с парапета, потянулся от души (всё-таки долго без движения сидел!) и направился в Летний сад, узнать, как поживает его знакомый с довольно необычной кличкой Савельич…

Глава вторая.

Савельич

Летний сад был закрыт для посетителей, а это означало выходной – вторник, и Савельича следовало искать на пруду возле уток. Во все другие дни там прогуливалось слишком много народу, желающего покормить птиц хлебными крошками, а знакомый Брыся предпочитал тишину и одиночество, потому что считал себя философом. Брысь ему верил, так как мудрости, которую Савельич хранил у себя в голове, хватило бы на всех окрестных котов. К жизненным благам он был равнодушен, стать домашним не мечтал (а ведь это заветное желание каждого уличного бродяги!), за решётку Летнего сада никогда не выходил, и непонятно было, откуда он столько всего знает.

Познакомились они в самом начале мая, в тот день, когда Брысь искал пристанище поблизости от Дворца. Первая встреча получилась не самой дружественной – тощий чёрный кот оказался крепким орешком и пускать незнакомца на свою территорию категорически отказался. Но после того как Брысь поселился под киоском и пришёл к нему с подношением в виде половинки сосиски, чтобы расспросить о дворцовых, философ смягчился, и они подружились.

От Савельича Брысь узнал много интересного и о самом здании, и о его обитателях. Выяснил, например, что коты эти и называются по-особенному – эрмики, в честь Дворца, именуемого Эрмитажем. И что живут они здесь почти со дня его основания! Ещё русская императрица Елизавета Петровна, чтобы спасти деревянные стены от крыс, повелела доставить во Дворец котов, которые быстренько с грызунами расправились. И было это аж в 1745 году!

А вот Екатерина Вторая котов не любила, и, узнав об этом, дворцовые запаниковали, думали, всё, конец сытой да теплой жизни пришёл! Однако императрица их оставила и даже назвала «охранниками картинных галерей». Уж очень она искусством интересовалась, особенно живописью, и потому стала собирать в своём Дворце коллекцию, а кто позаботится о её сохранности лучше котов?!

Ещё Савельич рассказал, что поделила Екатерина кошачье племя на надворных, то есть тех, кто крыс да мышей по подвалам ловил, и комнатных, тех, кому дозволялось по покоям царским ходить да на колени к фрейлинам запрыгивать. Правда, чтобы получить эту привилегию, нужно было сначала стать породистым, и желательно, русским голубым.

Брысь слушал своего знакомого со смесью уважения и восхищения, однако не выдержал и спросил, откуда он всё-таки столько знает? Савельич тайну открыл – читать он любит и всегда подсаживается на скамеечку рядом с теми, у кого книжка в руках. А так как в Летнем саду всегда много туристов, то листают они, в основном, книги по истории Санкт-Петербурга.

Решился тогда Брысь поведать о снах своих диковинных. Стеснялся сначала, не хотел говорить, но уж очень беседа задушевная получалась. Савельич смеяться не стал, выслушал внимательно да и задумался о чём-то надолго. Брысь сидел тихо, чтобы не мешать течению мысли учёного приятеля, и, как оказалось, правильно сделал.

Пришла Савельичу в голову идея: не прояснится ли происхождение сновидений, если Брысь попадёт внутрь здания и увидит портрет той дамы? А то, что среди картин в Эрмитаже много изображений всяких высокопоставленных особ в парчовых платьях, Савельич знал наверняка. А ну как вернётся тогда к Брысю память о прошлых воплощениях?! Вдруг он раньше жил в этом самом Дворце, а значит, имеет полное право поселиться там и сейчас?! А что, если он принц наследный?!

Тут, конечно, Савельич загнул. Вряд ли у принца могли быть когти, которыми он срывал бы жемчужинки с маминого парадного платья. Скорее всего, Брысь и раньше был котом. Возможно, не таким обычным, как сейчас, но всё-таки на четырёх лапах и с хвостом.

Как бы то ни было, обещал Савельич подумать и найти средство, чтобы проникнуть во Дворец. И вот прошёл уже целый месяц, а план всё не составлялся! Брысь даже начал подозревать, что знакомый из Летнего сада не очень-то хочет лишиться его компании и просто тянет время. Поэтому и сегодня он на результат не рассчитывал, но ошибся…

Как только Савельич увидел приятеля, махнул ему хвостом, что означало: «Давай быстрей!» Неужели придумал?! В два прыжка Брысь оказался рядом и взволнованно спросил:

– Ну?

Савельич таинственно прищурил зелёные глаза:

– Следуй за мной!

Они приблизились к ограде Летнего сада.

– Видишь рядом с тем домом чёрную трубу? – философ указал на здание через дорогу.

– Ту, которая торчит из земли?

– Именно. Это часть вентиляционной системы. Точно такая должна быть во Дворце. Тебе нужно только обойти его со всех сторон и найти.

– И что дальше?

– Не знаю. Главное, ты окажешься внутри, а там сам решай.

– Но на трубе решётка, я не пролезу.

– Сосисок меньше ешь!

Брысь задумался. Похудеть, допустим, удастся. С силой воли у него всё в порядке. Но неизвестность… не то, чтобы пугала, но вызывала определённое беспокойство.

– Трусишь?

Брысь оскорбился.

– Конечно, нет!

И дал слово, что попробует…

Эх, не знал знакомый из Летнего сада, что путь во Дворец мог быть значительно проще: достаточно было подойти к охранникам у решётчатых ворот и жалобно сказать: «Мяу!» Так и пополнялась гвардия эрмиков! И даже не обязательно сначала заводить дружбу с Главным!

А теперь уже поздно – отправился Брысь навстречу невероятным приключениям в пространстве и … времени!

Глава третья.

В темноте

Начать поиски Брысь решил сразу с задворков, так как парадную часть изучил, пока вёл наблюдение за эрмиками. Определить, какой именно двор принадлежал Дворцу, оказалось непросто: здания прилегали стена к стене, а потому пробираться к нужному пришлось издалека. Наконец возле каких-то ворот он увидел знак с изображением чёрной худой кошки с выгнутой спиной, а под ней, для непонятливых, ещё и текст: «Осторожно, кошки!» Двор был огромным, квадратным и многолюдным, поэтому заходить Брысь побоялся, отложив дальнейшие исследования на вечер.

Вернувшись к своему киоску, он улёгся в тенёчке, чтобы поразмыслить о том, что его ждёт, если план Савельича удастся и он найдёт подходящую трубу. Но в голову ничего, кроме ужасов про привидения, не лезло. Конечно, котам они не страшны, говорят даже, что духи сами их кошачьего брата боятся… Ну а вдруг за столько прошедших столетий там обосновался кто-нибудь похуже привидений?! В общем, на душе у Брыся было муторно, а потому, забыв про диету, он слопал сосиску и… ещё одну.

Вечер в этот раз подкрался чересчур быстро, хотя солнце по-прежнему висело высоко в небе. Но если судить по нему, то получалось, что летом в их городе вообще нет ни утра, ни вечера, один сплошной день и коротенькая ночка. Поэтому люди определяли время окончания работы по часам, а Брысь – по моменту закрытия киоска.

Вот и сейчас Любочка загородила витрину металлическими жалюзи и заперла дверь ключом на три оборота. Иногда она делала только два, но Брысь любил во всём порядок и напоминал об упущении, тычась Любочке головой под коленку, тогда она добавляла ещё один. Потрепав кота за ушком и проверив, есть ли в его мисочке вода, она уходила до следующего утра, а Брысь оставался на дежурстве, якобы караулить хранившиеся внутри съестные припасы от крысиных набегов.

Эх, прощай, Любочка! Кстати, она была единственной, кто называл его не по имени, а ласковым «кис-кис», когда собиралась выдать ему заслуженную порцию еды. Ради этой ежедневной сосиски Брысь немного лукавил. Совсем чуть-чуть… Ну, не виноват же он в самом деле, что так быстро отвадил крыс от их киоска! Вот и приходилось совершать ратные подвиги, таская грызунов с помойки, что располагалась в одном из дворов через площадь!

Окинув взглядом теперь уже бывшее жилище и прихватив на всякий случай сосиску (неизвестно ведь, когда снова доведётся поесть!), Брысь потрусил уже знакомой дорогой.

Добравшись до ворот и убедившись, что, кроме нескольких кошек, о которых предупреждала табличка, там никого нет, он осторожно, стараясь не привлекать внимания придворных особ (а судя по вальяжному поведению, это были именно они), прокрался к дворцовой стене и начал планомерный обход. Сосиска мешала, но съесть её прямо сейчас запрещала сила воли.

Труба выросла словно из-под земли. Вернее, она торчала из каменной плиты, но точно такая, как показывал ему утром Савельич. Более того, решётка, предназначенная, чтобы загораживать входное отверстие, просто лежала рядом! Неужели судьба зовёт?! Воодушевившись и поверив в свою счастливую звезду, Брысь заглянул внутрь и… содрогнулся: темно, хоть глаз коли, даже для острого кошачьего зрения.

Однако отступать было нельзя, иначе потеряет уважение не только Савельича, но и своё собственное. Чтобы долгие раздумья не поколебали решимость, Брысь сунул голову в трубу, опёрся передними лапами о стенки и осторожно продвинулся вперёд. Сразу выяснилось, что внутри слишком скользко, но было уже поздно: искатель приключений летел вниз, когтями высекая по грохочущему железу искры, а сосиска – впереди, так как в момент падения он не удержался и от ужаса крикнул: «Мама!»

Полёт прекратился, когда Брысь стукнулся головой, – это закончилась вертикальная часть трубы. «Пути назад нет!» – последнее, что успел подумать кот…

Очнулся он от знакомого и очень приятного запаха. Сосиска! Толстенькая! Розовенькая! Вкуснющая! Брысь полюбовался ею, приходя в себя. Потом посмотрел вверх, мысленно простился с источником пусть слабого, но света и, зажав драгоценную ношу в зубах, отважно ринулся в темноту, благо труба оказалась достаточно широкой.

Пробежав без устали почти час, отважный кот вдруг спохватился, что забыл оставлять метки, чтобы, в случае чего, не запутаться в многочисленных поворотах. Теперь тереться о стенки не имело смысла, всё равно обратной дороги не найти!

«Пора отдохнуть!» – огорчённо подумал серо-белый авантюрист и даже не заметил, как сжевал весь пищевой запас. Загадав желание, чтобы сосиска переваривалась как можно дольше, он задремал, свернувшись привычным калачиком.

Приснился Савельич. Книгочей ругал, что Брысь повёл себя так безалаберно и не оставил на пути следования никаких знаков. Смотреть на разгневанного философа было неприятно, и путешественник снова открыл глаза.

Без толку! Со всех сторон караулил мрак и доносились непонятные вздохи, скрипы и шорохи, приподнимавшие шерсть на загривке. Может, попробовать медитировать? Вызвать, так сказать, Савельича на разговор в эфире? Брысь напрягся, посылая флюиды в разные стороны, но то ли стенки трубы были непроницаемы, то ли его мысленные посылы терялись в лабиринте, ответа от мудрого друга он так и не получил.

Сосиска переварилась, другой не предвиделось, к тому же хотелось пить, и Брысь заторопился дальше, пытаясь вспомнить, что ещё рассказывал Савельич про Дворец.

Лапы сами собой остановились…

Как он мог забыть?! Эрмитаж – это же несколько зданий, вдоль которых он каждый день бегал к приятелю в Летний сад! И все они связаны между собой длиннющей системой подвалов! Значит, и вентиляция тянется во все стороны, а не только во Дворец! Сколько же времени придётся ему здесь провести?! И выберется ли он когда-нибудь хоть куда-нибудь, прежде чем силы окончательно его покинут?!

Печальную мысль Брысь додумать не успел, так как, сделав ещё шаг вперед, снова полетел вниз…

Глава четвёртая. 1837

Упал Брысь на какие-то склянки, которые в великом множестве стояли на широком дубовом столе. Прямо перед носом увидел опрокинутую свечу – вероятно, он задел её при падении. Фитилёк вдруг вспыхнул ярче, шаловливо подмигнул и стал слизывать огненным язычком разлившееся содержимое стеклянных бутылочек, пытаясь дотянуться до кучи старого тряпья на дальнем конце стола. «Это плохо!» – подумал кот, всё ещё находясь во власти чувств, «растрепавшихся» во время вертикального полёта.

– Ах ты, чертяка! А ну брысь! Развелось вас тут!

Голос, хоть и назвал его по имени, но принадлежал незнакомому, устрашающего вида мужику. Он навис над Брысем, щекотнув длинной взлохмаченной бородой, бесцеремонно схватил за шкирку, скинул со стола и пинком отбросил в угол комнаты.

Теперь искатель приключений приземлился на все четыре лапы, но ошеломление ещё не прошло, а потому он не двинулся с места, отрешённо наблюдая, как огромные ручищи хлопают по расходившемуся пламени, а тлеющие кусочки разлетаются по низкому сводчатому помещению. Один из них вспорхнул и исчез в дыре, через которую Брысь сюда попал.

Всё происходящее требовало осмысления, и кот начал приводить себя в порядок, приглаживая шёрстку языком. Ещё в детстве мама объяснила, что эти размеренные движения очень способствуют умственному процессу.

Выводов напрашивалось, как минимум, два: он жив и находится в каком-то подвале, возможно, даже под Дворцом. Однако оставались и неясности – смущала одежда, которая была на мужике. Не то чтобы он раньше не видел тулупов, но в июне?! Хотя, и впрямь, не жарко. Может быть, каменные своды и летом не прогревались?

Наконец огонь был потушен, и человек принялся собирать склянки, не переставая ворчать. А Брысь достаточно пришёл в себя, чтобы оглядеться в комнате.

Она была более чем странной. Помимо стола, на который он так неудачно свалился, у противоположной стены стояло диковинное сооружение, похожее на нижнюю часть печи, а над ней шатёр, но только из железа. И повсюду деревянные полки, тоже заставленные всевозможными баночками, бутылочками и прочими стеклянными ёмкостями.

Брысь уже собрался незаметно выскользнуть через не плотно прикрытую массивную дверь, как сначала вдалеке, а потом всё ближе и ближе стали раздаваться крики:

– Пожар! Пожар! Фельдмаршальский горит!

Что такое «пожар» он знал, видел однажды, когда жил во дворе старинного дома на Гребном канале. А вот «фельдмаршальский»? Наверное, что-то очень ценное, раз все так всполошились.

А суета разрасталась нешуточная: подвал сотрясался от топота десятков ног. Теперь уже кричали все сразу, без разбору, так что понимать смысл становилось всё труднее:

– Воду, воду качай!

– Куда своё барахло тащишь? Наверх беги, государево спасайте!

– Семью-то вывезли? А Царь, Царь-то где?

– Куда вещи-то сносить?

– К Александрийскому! Да живей-живей! Ах, полыхает как!

Перепуганный Брысь заметался по комнате, не зная, что предпринять: то ли здесь в дальний угол забиться, то ли выбежать, пока до него никому нет дела. С Александрийским более или менее ясно – на площади колонна стоит, раньше столпом называлась, а вот при чём тут ЦАРЬ?! Может, про портрет говорят? Неужели и вправду Дворец горит? А как же кошки? А сокровища Эрмитажа?

Брысь не успевал сам себе задавать вопросы и, не выдержав неизвестности, выскочил из комнаты прямо кому-то под ноги. Споткнувшись, человек, одетый в необычные облегающие белые штаны, странного покроя мундир и с высокой блестящей каской на голове, звонко стукнулся ею о каменный выступ, больно пнул кота и помчался дальше по тёмному узкому коридору. Следом бежали ещё несколько в такой же чудной униформе, и каждый с топором или ломом. Наверное, служители Дворца, прижимаясь к стене, подумал Брысь и, на всякий случай, бросился за ними.