– Ох, как же тут… живописно.
Вдохнув тяжёлого, отравленного спорами воздуха[4 - Речь идёт о заражении Шепчущего леса, и то, что знаменитые грибы в Шепчущем лесу испускают ядовитые споры.], охотник пошёл за легионером, углубляясь в витиеватые улочки между сотнями палаток. Осмотревшись, он узрел пару высоких худосочных мужчин, чей устрашающий вид лишь усиливается от длинного кафтана в пол и белой маски с длинной носом-дыхательной трубкой. Они встали на небольшом возвышении и внимательно наблюдали за каждым. Маттоми вздрогнул, когда его взгляд коснулся со взором безжизненно-чёрных стеклянных окуляров маски.
– Кто это?
– Местные… врачи. Они следят за тем, чтобы солдаты не болели… точнее отсеивают заболевших. А это их пост. Там за ними «лечебница» – клетка, в которой содержат больных.
– Прекрасно.
Множество солдат – везде и всюду. Маттоми немного смущает, что он оказался посреди лагеря, набитого воинами до краёв, как муравейник муравьями. Его взгляду предстают и палатки цвета алого, и светлого, и зелёного; парень теряется в знамёнах – изумрудная лилия, чаша на фоне двух скрещенных клинков, орёл Союза, шестерни на пару с молотами, геральдический ястреб и есть даже пурпурное сердце, пронзённое стрелами. И всюду воины – преимущественно легионеры, снующие полусгорбленные между палатками. Кто-то бежит по задачам, гоняемый приказами старших, другие несут что-то, третьи убирают территорию, четвёртые на малых импровизированных плацах отрабатывают приёмы. Под свинцово-сиреневым небом, окружённые иссохшим серым лесом, набитым монстрами, воины устроили огромнейший лагерь. К картине удрученности добавляет постоянный кашель воинов, их ржавая местами кольчуга, незаживающие ссадины на лицах, да и сами лики, давящие на душу отягощённостью. Ухом он прильнул к солдатским историям, от которых повеяло холодом:
– Слышал новость? Сэдрик умер.
– Как так приключился? Я только вчера с ним общался. Он хвастался, что кинжал добыл у врага.
– Патруль с ними отправился на север. Они наткнулись на укреплённый пост в каких-то руинах. Там они нашли какой-то странный кубок, но он оказался собственностью местного некроманта. Выжило лишь двое из двадцати…
– Ужас.
Он повернулся в сторону, и наткнулся на мрачную картину, где солдат пытался соскрести с миски куски примёрзшей каши. К нему подсел ещё один воин и они заговорили:
– Наш друг вчера слёг в лазарет.
– Что случилось с ним?
– Во время разведки боем он надышался споров этих проклятых грибов. Слышь, говорят, что в лазарете нет уже места для раненных и больных. Я смотрю ты пытаешься… поесть?
– Да. Нашему центросу не поставили еду, – миска со звоном полетела под ноги солдату. – В последнее время совсем плохо с пищей. Хлеб с плесенью, едим третий день пшеницу на воде.
Пройдя ещё пару метров по узкой дорожке между палатками, Маттоми услышал ещё один примечательный разговор, между солдатами в красных камзолах:
– Опять Компания зажмотила деньги. У меня меч скоро сломается, махать будет нечем.
– Говорят, что жалование выплатят лишь в половину.
– Пора увольняться со службы.
Обстановка действительно удручающая. Охотник здесь видит картину, полностью не соответствующую тому, что рассказывают в Арке и других частях страны. Там везде и всюду глаголют о скорой победе, среди роскошных улиц, с красивых мраморных балконов, политики вещают, что Эндерал вскоре сокрушит Железное Королевство… здесь же он зрит реальность.
– Какие войска тут сосредоточены? – спросил Маттоми.
– Здесь много кто собран. Если ты наш, то скоро узнаешь всё.
Они обошли не один десяток палаток, прежде чем Маттоми увидел центр всего лагеря. Море разноцветной ткани словно обмывало старую крепость Святого ордена, в которой ныне устроил себе штаб Первый легион. Стены, вторящие цветом небу, смыкались на массивных круглых бастионных башнях, образуя овал, идеально полумесячной стороной обращённый к дороге. Маттоми увидел, что чем ближе к центру коалиционного войска, то тем роскошнее и просторнее палатки, больше походящие на шатры, между которыми расхаживают воины в лучшей экипировке. Здесь запах гнили и смрада отступил перед ароматами жаренной пищи и калёного железа. Ухо всё меньше слышит звуки стенаний, переговоры отчаяния, а больше внимает звону кузнечных молотов и трезвону металла.
Легионер подвёл парня к деревянному частоколу, обложенному мешками и ощетинившемуся кольями. На трёхметровой стене из брёвен, призванной соединить два куска каменного вала, стоят арбалетчики, в готовности защитить пост. Они прошли сквозь распахнутые ворота – только и стоило показать лист пропуска.
Внутри, пройдя за могучие стены, он увидел просторное расчищенное поле, уставленное стойками с оружием, манекенами с участками для тренировки, внутренними деревянными башнями. Куда ни посмотри – солдаты, с широкими овальными щитами, увенчанные гребневыми шлемами, в позолоченной кольчуге, ступают по внутреннему двору. Маттоми приметил, что таких немного, но выглядят они намного лучше и вооружены качественнее. Флаги и стяги с двуглавым золотым орлом сливаются фоновой пурпурной расцветкой с сиренево-тёмным небом.
«Интересно, сколько они сюда пригнали людей и сколько потеряли?», – прокралась мысль в голову охотника, когда он взглянул на свалку гробов у стены.
С удивлением он взглянул и на воинов в атлетических доспехах, но облачённых в разные цвета поддоспешной ткани. Синий, алый и светлый превалировали в выборе хранителей, отображая их приверженность тому или иному пути. Осмотревшись, он увидел здесь и солдат в светлом латном доспехе, с геральдическим изображением золотой чаши, на фоне солнца. Многие, проходящие мимо них люди отдавали лёгкие поклоны, или же чурались их.
Далее его путь продолжился в невысокую башню, поставленную посреди Кроссватча. Она была окружена чредой приземистых строений, уходивших вглубь, под землю и вместе с башней образующей единую систему помещений. Поднявшись по ступеням и минуя стражу, проверившую документы, он оказался на первом этаже, где всё заставлено столами. На крышках он заметил плесень, гниение, а пергамент, с которым работали люди, пестрел следами влажности. Маттоми удивился стойкости штабных бюрократов – они с утра до глубокой ночи проверяли документы, заполняли формуляры, контролировали поток бумаг, писали рапорта и составляли приказы. Целый рой сгорбленных над столами людей корпел над тем, чтобы работа армии не застопорилась о «военный порядок», больше походивший на беспорядок.
«Истинное поле боя бюрократии и армейского наплевательства», – подумал Маттоми.
Вскоре Маттоми уже стоял на коврике напротив высокого легионера, укутанного в пурпурный плащ, поверх чёрной мантии.
– Разрешите, – с поклоном вошёл дознаватель.
– Да. Проходи. И сразу можешь быть свободен, – властно сказал мужчина.
Пройдя по двум этажам, он оказался у главы всего собрания. На груди ярко сияет золотой герб страны. Радость и улыбку вызвало у Маттоми не холодно-официозное лицо воина, а сгорбленная фигура, полностью покрытая чёрной мантией с широким большим капюшоном.
– Шэх, как же я тебя видеть! – радостно крикнул Маттоми, подняв руки. – А я уж думал, что ты меня бросил!
– Я был весьма удивлён, когда какого-то пленника заинтересовали представители Гильдии охотников, – легионер посмотрел в сторону книжных шкафов и даже сделал шаг от своего роскошного резного стола, с зеркально-полированной крышкой. – И что пришёл ко мне… этот ур…
– Я прошу его не оскорблять! – повысил голос Маттоми, прервав человека, но заметив краем глаз, как шелохнулись воины «Палатина гвард» у клумб с цветами у входа, он с нотками извинения в голосе заговорил. – Прошу простить меня окаянного, но это мой… друг и я не хочу слышать, то как про него скверно говорят.
– Арп, – закончил фразу мужчина с худосочным лицом, презрительным взором голубых очей осмотрев охотника.
– Вы же говорили, что он вам не более чем товарищ, или напарник, – из-за спины вышел мужчина с округлым лицом, наголо побритый и подстриженный, и несущий на себе груз долга вместе с тяжестью углецветного латного готического доспеха.
– Сигизмунд, смотрю и вы здесь. Вы натёрли голову маслом… а я уж подумал, что это меня тут слепит – лысина или свет вашей праведности.
– Какой вы остряк. Вам нужно было тогда за серебро и богохульство челюсть подправить.
– Тише, господин Маттмаэль Тирон, – ехидно улыбнулся префект. – В конце концов, перед вами инквизитор, а вы простой охотник из Гильдии, да и родом из Речного.
– Вы кто? Меня вы знаете, а вас я кажется не припомню… вроде как. Могу ли я знать, с кем имею по истине великую честь общаться?
– Я – комендант гарнизона и командующий первой сводной армией – военный префект Жак де Даль'Аглен.
– Ах, я вспомнил вас. Интересно, как повернулась судьба, не так ли? Ещё вчера полковник третьего эндеральского полка, что стоял в Речном, а сегодня уже заправляете целой армией. Как так вышло, если половина хранителей со вторым сигилом были разжалованы? – обвинительно спросил Маттоми, чуть наклонившись.
– Скажем так – за то, что я в своё время помог оборонному совету выиграть одну войну, он, когда стал Союзом, помог мне занять положение получше. Можете об этом расспросить Фриджидиэна.
– И где же я оказался… господин Префект?
– Добро пожаловать в первую сводную армию северного фронта, – бровадно проговорил префект и завершил движение, оказавшись у украшенного растительным орнаментом шкафа, со скрипом отворив дверцы и достав пару листов, зажатых книгами. – В её состав вошли остатки Первого легиона, Штурмовой бригады прорыва Порохового Утёса, а также полнокровное войско рыцарей фогвилльских, шесть братств Святого ордена, ополчение Церкви Единого, ну и отряды звёздников и тёмных аэтерна.
– Ух, – Маттоми продрог, от того, что ощутил всё отчаяние положение Эндеральского Союза – в обороне целая солянка, которая призвана удержать несметные войска Железного Королевства, ибо других воинов просто нет и в тоже время он знает, что ещё пара недель и войско охватит трепет от пребывания в этом мрачном месте.
– Не думаю, что вы лгали моему дознавателю, когда говорили. Мы получили известия от разведки, что горная тюрьма Железного Королевства ослабела из-за восстания, которое они подавили. Так же сообщают о возможной гибели начальника тюрьмы.
– Он был крепким орешком, – ехидно улыбнулся Маттоми. – Он не устоял. Его подвёл практически такой же шкафчик, как и у вас.
