Камень. Книга восьмая
– Мудро. На меня зла не держишь?
– Было чутка, – вздохнул он, – теперь нет.
– Точно?
– Точно.
– Давай тогда оставим обиды в Старом году?
Протянул бокал с коньяком, и мы чокнулись.
– Давай.
– А теперь, Шурка, прошу меня извинить, надо обойти гостей…
За ближайшие десять минут я пробежался по зале, успев перекинуться парой слов буквально со всеми, в том числе и с битым Дюбуа, начальником охраны Стефании, который сегодня был крайне мил и любезен. Между дворцовыми и французами особого напряжения заметно не было, но что-то такое в воздухе витало. Михеев, понятно, бдел, как и Кузьмин с Прохором, но делали они это профессионально незаметно, успевая общаться между собой. Пафнутьев, как всегда, оставался невозмутимым, но вот бросаемые им украдкой хищные взгляды на шевалье Дюбуа наводили на определенные мысли. Наши женщины и девушки, помимо общения между собой, успевали следить за детьми, которые, несмотря на позднее время, проявляли чудеса двигательной активности и, похоже, успокаиваться не собирались. Особенно меня порадовала Алексия, успевшая за неполные два часа стать для младших братьев чем-то вроде взрослой подружки, и теперь Прохор с Виталием этим откровенно «злоупотребляли», используя девушку в своих детских забавах по полной. Машенька Михеева от младших Кузьминых не отставала и тоже требовала повышенного внимания со стороны Алексии.
А вот и заставка на плазме пошла, появился мой царственный дед в строгом костюме, и наши мужчины, «стрельнув» пробками, стали разливать по бокалам французскую шипучку, предварительно охлажденную «умельцем». Выслушав проникновенную речь императора, поздравившего подданных с наступающим 2021-м годом с соответствующими пожеланиями, дождались боя курантов и под радостные «С Новым годом!» чокнулись бокалами и принялись обниматься.
Минут через десять, когда гости успокоились, Михеев предложил всем выйти на крыльцо и посмотреть приготовленный дворцовыми салют, что мы, собственно, и сделали, а Прохор с Маргаритой Викторовной тихонько отправились выбирать нашим принцессам подарки.
Дворцовые постарались – салют удался на славу! Особенно на фоне «жиденьких» всполохов, сверкавших в соседних кварталах! Хотя местами было что-то похожее на наше светопреставление, но только похожее. Детишки, на которых с трудом надели шубки и дубленки при выходе из дома, орали и визжали от восторга, молодежь не отставала, а взрослые выражали свои чувства улюлюканьем и криками «Ура!» и «С Новым годом!». Короче, удовольствие получили все и после окончания салюта вернулись на второй этаж, чтобы выпить и закусить.
Тут наступило время звонков родным и близким. Первым, кого я набрал, был дед Миша, до которого удалось дозвониться только с третьего раза, за ним последовал отец, передавший трубку сначала сестрам, а потом и царственным деду с бабкой.
Я такой был не один – все вокруг потихоньку занялись своими телефонами, кто разговаривал, а кто и строчил сообщения. Эпистолярным творчеством пришлось заняться и мне, отвечая на многочисленные поздравления от друзей и приятелей. Отвлечь меня сумел только Прохор, сообщивший, что для вручения подарков принцессам все готово, и добавивший:
– Позвони князю Шереметьеву, сообщи, что виновные в похищении его внучки унич… наказаны, а мы пока детям подарки вручим.
Кивнув, нашел контакт князя и набрал его. Разговор получился скомканным – глава рода Шереметьевых хоть и явно обрадовался известиям, но все равно посчитал своим долгом принести мне соболезнования по поводу гибели Виктории.
Убрав телефон в карман, я принялся наблюдать, как носятся счастливые дети с врученными подарками, а подростки постарше с трудом скрывают радость, и вздохнул – хоть у них все в порядке, а жизнь пока кажется такой простой и понятной. Ага, вот и до остальных очередь дошла – Прохор подходил ко мне соответствующими нарядными пакетиками.
«Церемония» вручения подарков напоминала награждение орденами и медалями – воспитатель просто вкладывал мне в руку нужный пакет, а я его дарил с соответствующими пожеланиями под хлопки присутствующих. Как мне показалось, все остались довольны, в том числе и я – часы Patek Philippe мне очень понравились!
– Это от нас всех, в том числе и от Романовых. Хватит время на телефоне смотреть, – именно с таким комментарием Прохор лично застегнул на моей руке стальной браслет часов, – пора привыкать к взрослым игрушкам. С Новым годом, сынка!
Сам воспитатель под бурные аплодисменты получил самый настоящий бердыш аж 17-го века. В каких музейных запасниках Пафнутьев добыл сию редкую вещицу с потемневшим от времени древком, не знаю, но Прохор был безмерно счастлив! Виталию Борисовичу подарили какую-то дорогущую аквариумную рыбку, Михееву – выполненную по спецзаказу в лабораториях Тайной канцелярии рацию, стилизованную под обычный телефон, а Кузьмину моднявую кепку из кожи питона и кожаный же плащ в тон. Сашка Петров стал обладателем дорогущего набора красок, мои братья и Джузеппе получили стильные ножи из Златоустовской узорчатой стали.
И опять зазвучали праздничные тосты, поздравления, полилось шампанское и зазвенел счастливый детский смех, которого этому дому так не хватало. А потом были традиционные пельмени с маслом, уксусом и горчицей под водочку и снова тосты с поздравлениями.
Около двух часов ночи, когда маленьких детей уложили спать, наша молодежь принялась уговаривать меня поехать с ними на елку к Кремлю, но я отказался, ссылаясь на усталость. Проводив их, вернулись на второй этаж.
– Как мне показалось, все прошло в духе славных семейных праздников, – Прохор разливал по бокалам коньяк.
Вином для дам заведовал Пафнутьев, который кивнул:
– Отлично все прошло, но завтра своих спецов вызову, пусть после французской… делегации весь дом проверят.
– Мы сами справимся, Виталий Борисович, – чуть поморщился Михеев.
– Сами так сами… Шампанское это, кстати, редкостная дрянь! Сколько раз пил, а так и не распробовал.
– Согласен, – это был Кузьмин. – «Моёт» мне нравится больше, да и среди наших игристых вин достойные марки имеются.
– И коньяки французские жестковаты на мой вкус, – поддержал обсуждение воспитатель, разливавший как раз Courvoisier. – Вот армянские – самое оно.
– Поддерживаю, – кивнул Петров Владимир Александрович.
– Дареному коню, как известно… – улыбалась супруга Пафнутьева, Елизавета Прокопьевна. – Дорогие мои, хватит брюзжать! Как старички древние, ей-богу! Давайте уже лучше за что-нибудь выпьем, а то вас будет не остановить.
Этим практически семейным кругом мы просидели еще около двух часов, после чего разошлись по своим покоям – Пафнутьевым выделили «дежурные» помещения на третьем этаже, Петровы отправились в комнаты сына, уехавшего на елку с братом, Кузьмины пошли к «себе», где уже спали маленькие Прохор с Виталиком, а воспитатель отвел меня в сторону:
– Лешка, ты не будешь против, если Катя у меня переночует? – мялся он.
– Конечно, нет.
Я еле сдерживал себя от смеха – вроде взрослый уже мужчина, а о подобных вещах спрашивает!
– Ну, мы пойдем тогда… Спокойной ночи!
Алексия тоже заметила все эти «нелепые телодвижения» Прохора, как и то, что Екатерина ушла с ним под ручку в сторону, противоположную лестнице, и, войдя в наши покои, тут же со мной обсудила эту «новость». Не забыла она примерить и подаренные украшения и получила от меня заверения, что она на свете «всех красивей и милее». Потом был подробный рассказ про общение с «такими обалденными и шкодливыми» младшими братьями, закончившийся просьбой с ее стороны:
– Лешенька, ты же сделаешь так, чтобы Проша с Виталиком жили с нами?
Я вздохнул и повел себя очень некультурно – ответил вопросом на вопрос:
– А когда ты со своим родным отцом нормально общаться начнешь?
– Мне требуется еще какое-то время… – теперь вздохнула уже она.
– Знаешь, Лесенька, – я подсел к ней ближе и обнял, – жизнь слишком коротка, чтобы обижаться на своих близких. И недавние события это доказали. Согласна?
– Да уж… Завтра с… отцом поговорю, обещаю.
***– Ваня, я не смогу здесь жить! – тихонько выговаривала Наталья Вячеславовна мужу, следя за тем, чтобы не разбудить спящих в соседней комнате детей. – Подумать только, под одной крышей с тремя великими князьями, один из которых будущий император! А эти принцессы! Где я, простая девушка с окраины Москвы, и где они? А этот дворец? Мебель антикварная, посуда из дорогущего фарфора, аж трогать страшно!
– Чего ты опять начала, любимка? – улыбнулся колдун. – Все же хорошо прошло, царевичу ты точно понравилась.
– Понравилась? – она всплеснула руками. – Да у меня от твоего царевича мурашки по всему телу бегают!
– Как при нашей с тобой первой встрече? – хмыкнул Иван.
– Еще сильнее! – нахмурилась она. – Я же тебе говорила, бабушка меня многому научила, в том числе и людей видеть. Твой царевич и без приставки великий князь выше нас всех на пару ступенек стоит! Выше всех, кого я в жизни видела!
– Это я и без тебя знаю, – вздохнул колдун. – Редкий талант!
– И это тоже, Ванечка. Но такого переплетения доброты, смелости, благородства, самопожертвования и звериной злобы с жестокостью и мстительностью я еще не встречала!
– Только не нагнетай, Ната! – поморщился тот. – Лучше о детях подумай. При царевиче они получат самое лучшее образование, общаться будут только с правильными детьми, а уж когда я выслужу потомственное дворянство…
– Как там в «Трех мушкетерах» пелось: «Святая Катерина, пошли мне дворянина?» – заулыбалась супруга. – Хорошо, Ванечка, ради сыновей я попробую потерпеть твоего жуткого царевича, но ничего не обещаю.
– Умница ты моя! А как тебе Алексия?
– Светлая девушка, старшей сестрой будет хорошей.
– Лаконично. А Прохор?
– Старшей сестры из него не выйдет.
– А если серьезно?
– На тебя дружок твой очень похож, тоже после войны весь поломанный остался.
– А Виталя?
– Такой же. И, несмотря на привычную маску невозмутимости, перед тобой и Прохором испытывает постоянное чувство вины. Может, из-за того, что вы с Белобородовым самых близких на той войне потеряли, а он нет.
– Может… А Михеев тебе как?
– А завтра об этом можно поговорить? – хмыкнула она.
– Ну, я же соскучился по своей ведьмочке! – Иван «пустил» в ход руки. – С кем мне еще такие разговоры разговаривать?
– Я не ведьма, а знахарка! – И шлепок по мужниным рукам. – Ведите себя прилично, мужчина! Дайте хотя бы это тесное платье снять. И диван застелите, пока я с застежками вожусь…
– Будет исполнено, ваше знахарство!..
Глава 4
Проснувшись уже в новом году, первым делом я прислушался к окружающему пространству и убедился, что наличествует обычный, ставший привычным фон: скучают на своих постах дворцовые, лениво бдят колдуны «Тайги», в самом доме занимаются своими делами постоянные жители с заночевавшими гостями, в том числе и два маленьких колдуна, быстро перемещавшихся в районе первого этажа. Их старшую сестру, Алексию, рядом с собой я не обнаружил и вспомнил, что сквозь сон слышал ее будильник и то, как она поднималась и тихонько уходила из спальни.
– Вставай, Алексей! – скомандовал я себе и вскочил с кровати, не забыв глянуть на новые часы, которые показывали одиннадцать с чем-то часов утра. – Некультурно гостей лишать счастья общения с великолепным мной…
Последствия обильных возлияний на протяжении вчерашнего дня и сегодняшней ночи практически не чувствовались, за исключением легкого сушняка, который был оперативно устранен походом в гостиную и употреблением стакана холодненького «Боржоми». Мысленно отдав должное грузинам, прекрасно разбиравшимся не только в виноделии, но и в лечении чрезмерного злоупотребления продуктами оного. Однако рисковать не стал и бутылку «Боржоми» прихватил с собой в ванную комнату.
На первый этаж спускался уже свеженьким и готовым к общению с гостями, но попользоваться этой возможностью у меня не получилось – в гостиную из столовой выбежали оба младших Кузьмина с Машей Михеевой и, не обращая на меня внимания, унеслись в сторону бильярдной. Ясно, подросткам моя компания не особо интересна, насчет же взрослых сейчас выясним.
В столовой наличествовали только мужчины и два младших Михеева, причем сам ротмистр в компании Кузьмина и Пафнутьева сидели за центральным столом с чашками чая, мальчишки там же играли на телефонах, а Прохор с Владимиром Александровичем, отцом Сашки Петрова, стояли у окна и бурно обсуждали поведение и текущие дела упомянутого молодого человека. Наши женщины, как выяснилось, хлопотали в соседней кухне, занимаясь приготовлением обеда.
– Алексей, ты не забыл, что тебе сегодня еще в Кремль ехать? – после обмена приветствиями и поздравлениями с Наступившим напомнил мне Пафнутьев. – Так что, как говорится, ни капли в рот!
– Все помню, Виталий Борисович. Чая-то хоть можно?
– Не возражаю. И позвони отцу, согласуй с ним время визита.
– Хорошо.
С отцом договорились, что в Кремль я подъеду к двум часам дня. Убрав телефон, отправился на кухню, где полюбезничал с нашими дамами, заодно и выяснил перспективы скорого приема пищи – в Кремле мне явно будет не до этого.
– А наши любители кремлевских елок еще не поднимались? – поинтересовался у Михеева, когда вернулся в столовую. – Они вообще когда вернулись?
– В восьмом часу утра, – хмыкнул тот. – Как мне доложили, Рембрандт был в адекватном состоянии, а вот великие князья… – он опять хмыкнул, – в уже привычном, только без… снегурочек, – ротмистр покосился в сторону сыновей. – Кстати, Николаю с Александром сегодня тоже надо в Кремль явиться, родичи их только при этом условии вчера отпустили.
– После обеда выползут, – отмахнулся с улыбкой я, – парни они тренированные, к родичам явятся без следов обильных… утренних возлияний.
Тут как раз закончили свою беседу Прохор с Владимиром Александровичем. Родитель моего друга выглядел очень довольным, а о причинах мне тут же шепнул усевшийся рядом воспитатель:
– Доложился про вложения нашего художественного гения и его возможные профессиональные перспективы на международном поприще после визита французского короля. Владимир Александрович весьма впечатлен.
– Это-то ясно, – ухмыльнулся я, – сам-то как? Доволен новогодней ночью?
– Тихо ты! – «зашипел» на меня Прохор, состроивший «страшную» физиономию. – Катя просто спала у меня в спальне, а я сам на диване в гостиной!
– До свадьбы ни-ни? – продолжал я ухмыляться, а воспитатель кивнул. – Стесняюсь спросить, это было предложено Екатериной или тобой?
– Это подразумевалось, – буркнул он. – И закончили с темой. Когда в Кремль поедем?
– К двум.
– Нормально, как раз успеем спокойно поесть и переодеться.
– Вчерашний костюм только не надевай.
– Это еще почему?
– Тебя в нем будущая жена отправила ночевать в гостиную. Представь, что Романовы с тобой могут сделать? – я сдавленно засмеялся.
– Тьфу на тебя, Лешка! И еще раз тьфу!..
***Когда за отцом и довольной подарком Елизаветой закрылась дверь, Мария с Варварой мне заявили:
– Лешенька, ну пожалуйста, ну поехали в Монако! Папа обещал нас у дедушки и бабушки отпросить, если ты с нами поедешь! Ну поехали! Мы и так никуда из этой проклятой Москвы не выбираемся! – сестры явно сдерживались из последних сил, чтобы не расплакаться.
– Какое еще, к черту, Монако? – растерялся я. – Мне отец ничего не сказал, хотя мы с ним успели много чего обсудить, пока к вам не поднялись…
– В княжество Монако! – сестры придвинулись ближе и стали преданно заглядывать мне в глаза. – Кристинка Гримальди сегодня утром на елке всех приглашала…
– С этого места поподробнее! – вздохнул я. – И вообще, Гримальди с Петровым в Питер собирались на каникулах… Если я ничего не путаю…
– Не путаешь, – кивнула Мария. – Но сначала прилетела ее подружка Стефания, которая в Питере уже была, а потом с Викой трагедия случилась, вот Кристинка и заскучала по дому…
Выяснилось, что на самом деле инициатором поездки в Монако являлась хитрая Стефания, которая и «подбила» Кристину на подобные мысли. К этому выводу Мария с Варварой пришли с помощью нашего родителя, устроившего дочерям форменный допрос с выяснением всех подробностей их похода на елку.
– Именно Стеша всем растрепала про возможность поехать, а там и Джузи подключился, особенно напирая на то, что в Монако на каникулы сейчас собирается вся родовитая молодежь Европы.
– И зачем это Стефании? – спросил я, уже догадываясь, какой получу ответ.
– Лешка, – Мария с Варварой улыбались, – а ты догадайся с одного раза!
– Ладно, идем дальше. Кто еще желает поехать?
– Да все хотят, все наши друзья, даже Демидова с Хачатурян вместе с остальными курсантами, но после того, как Петров во всеуслышание Гримальди заявил, что без тебя никуда не поедет, приуныли и поняли – без великого князя Алексея Александровича и нас двоих старшие родичи наших друзей в Монако не отпустят. Вот они и делегировали нас с Варей, чтобы мы тебя уговорили.
– А как же бал?
– Четвертого утром и вылетим…
– Что отец по этому поводу сказал?
– Сказал, что не против, да и тебе надо голову проветрить. Лешка, ну давай, соглашайся! Мы же не так часто тебя о чем-то просим!
А глазки-то какие сделали умоляющие! А мордашки какие просящие! Прав был покойный Бирюков, погорю я на бабах, ой, погорю!
И опять еле уловимый образ Виктории перед глазами…
Комок в груди…
Горькое чувство вины с желанием горы свернуть ради младших сестренок…
Соберись, Алексей! Найди в себе силы хотя бы не соглашаться сразу!
– Сейчас ничего обещать не могу, сестренки. Буду думать.
– Когда ты дашь нам свой положительный ответ, братик? – заулыбались они. – Нам же платьишки надо собирать, купальники, друзей предупредить…
– Крайний срок – завтра вечером. Договорились?
Мария с Варварой переглянулись и дружно взвизгнули, после чего кинулись мне на шею.
– Задушите же!
А про себя подумал: «Сессия закончится, выпрошу у Пафнутьева толкового психиатра, пусть доктор мне мозги на место поставит! Иначе эти две чертовки так и будут мной вертеть!»
– Лешенька, а твоя Панцулая нам понравилась, милая девочка! – заявила Мария, когда они с Варей успокоились и сели обратно на диван. – Только вот я не поняла, почему с ней Демидова так возится? Я бы на месте Женьки этой Елене глазки выцарапала.
– У Демидовой приказ Панцулаю опекать, – хмыкнул я.
– А еще какие-нибудь пояснения будут? – Маша сделала вид, что недовольна.
– А надо? – опять хмыкнул я.
– Конечно надо! Мы с Варей очень переживаем за Аню Шереметьеву! А ты опять заводишь интрижку на стороне! Еще и демонстративно свою пассию в наш круг вводишь! – Теперь хмурилась и Варвара. – Алексей, мы понимаем, что тебе на репутацию плевать, подумай хотя бы о Елене и о том, каково приходится бедненькой Аннушке!
– Панцулаи – дальние родственники Пожарских, – улыбнулся я, вспоминая тот разговор с отцом. – Таких пояснений, надеюсь, вам будет достаточно, сестренки?
Они опять переглянулись и кивнули с тем же недовольным видом:
– А предупредить не мог? Мы-то уже себе напредставляли всякого!
– Чтобы все в училище узнали и принялись носиться с Леной как с принцессой?
– Мы бы никому не сказали!
– А любимой подружке Аннушке, чтобы она, бедняжка, не переживала? А Дюше Долгорукому? А Инге с Наташей по секрету всему свету? А Жене Демидовой с целью поставить ту на место?
– Ты злой, Лешка! – «обиделись» они. – Твои беспочвенные инсинуации очень сильно нас ранят! – и уже гораздо «теплее», да еще и с активными взмахами ресницами. – Но вот если соберешься с нами в Монако, мы, так и быть, готовы тебя простить, любимый братик, и все забыть…
– Любимый братик, так и быть, подумает и завтра к вечеру сообщит вам свое положительное решение. А теперь, любимые сестренки, прошу меня простить, надо поздравить с праздником любимых дедушку и бабушку…
– Как сам, внучок? Отошел? – сходу спросил император.
– Нормально все со мной.
– Вот и замечательно, вот и молодец… Ты сейчас от сестер?
– Да.
– В Монако поехать эти маленькие паршивки тебя уговаривали?
– Уговаривали. Отец поделился? – Дед с бабкой кивнули.
– Уломали?
– Не смог отказать, но Маша с Варей об этом узнают только завтра вечером.
– Правильно сделал, что сразу не согласился, а то… – дед хмыкнул. – Ты-то сегодня к себе в особняк уедешь, а нам с бабушкой и Сашей от этих двух пигалиц прятаться придется – весь мозг нам съедят, чтобы мы на твое решение повлияли. Еще и вашего дядьку Николая подговаривать начнут, чтобы он в качестве любимца бабушки свои интриги плести начал. А ты съезди в Монако, Алексей, тебе проветриться надо. Заодно и знакомства нужные заведешь.
– Какие знакомства? Мне к сессии готовиться надо, – невинно улыбался я. – Буду целыми днями в номере сидеть за букварями, а Маша с Варей пусть развлекаются.
– Ты мне это тут брось! – в голосе деда послышались металлические нотки. – В позу-то не вставай! Нашелся нам тут… Михайло Ломоносов доморощенный! Что о тебе в Европе подумают, если ты там хоть раз с учебником на пляже или яхте какой появишься?
– Деда, да все правящие роды Европы давно собрали нужную информацию и на мой счет иллюзий не питают. Одна только та видюшка с Никпаями мой образ заучки перечеркивает начисто. Максимум обзовут эксцентричным, что, согласись, где-то даже и почетно.
– Эксцентричным? – дед вскочил с кресла. – Тебе что, совсем на репутацию Романовых наплевать? Ты и так у нас не в военном ВУЗе учишься, как Романову положено! А отпрыски европейских королевских родов именно в подобных заведениях проходят подготовку!
– Деда, успокойся! – я «грустно» вздохнул. – Никаких учебников, обещаю! Репутация рода Романовых не пострадает! Но как же быть с сессией? Я и с преподавателями уже о дополнительных занятиях договорился…
– Твой отец уже подумал об этом, – вмешалась императрица и сделала успокаивающий жест в сторону супруга, после чего тот уселся обратно в кресло. – Сессию мы тебе перенесем, Алексей, да и преподаватель у нас для тебя есть подходящий, он и подтянет сразу по всем предметам.
– Очень интересно, бабушка. И кто же это?
– Доктор юридических наук, профессор, автор массы научных статей и монографий…
Мое воображение тут же нарисовало образ сухонького сгорбленного подслеповатого старикашки в очечках с затертым портфелем под мышкой…
– Что немаловажно, Алексей, он практик, – продолжала тем временем бабка. – Шутка ли, сорок лет в Тайной канцелярии! Прошел путь от рядового дознавателя до главы следственного управления! Алексей, после твоего дружка Пафнутьева и еще нескольких отборных упырей Пал Палыч у нас в Канцелярии – самый ценный кадр.
Старикашка сменился образом нависающего надо мной пожилого накачанного бородатого бугая в фартуке с подозрительными разводами – с пудовыми кулачищами, узким лбом и маленькими колючими глазами под выпирающими надбровными дугами. А в ушах уже слышался рев:
– Ты мне все расскажешь, мразь!
Помотав головой, отогнал этот клишированный образ следователя и заявил:
– Прям и не знаю, как вас с дедушкой и благодарить! А у меня хоть когда-нибудь будет круг общения… не из отборных упырей? Ведь, куда ни плюнь, попадешь в канцелярского!
– Внучок, – дед откровенно ухмылялся, – мы тебе Пафнутьева в дружки не навязывали, как и Кузьмина, кстати. Да и другой твой дед, который князь Пожарский, почему-то тебя даже больше своих сыновей любит, а ты отвечаешь ему нежной взаимностью. Это они сами в тебе родственную душу чувствуют, как и ты в них. В этом вы с Сашей, отцом твоим, очень похожи, он тоже с Пафнутьевым, Белобородовым и Кузьминым быстро подружился, а генерала Пожарского так и вообще за наставника почитает.
– Деда, в отношении себя я иллюзий не питаю, даже дед Миша от меня недалеко ушел! А вот отец… Мне казалось, что он… нормальный…
– Он Романов! – рявкнул дед, а бабка гордо выпрямилась. – И будущий император! Его с детства учили руководствоваться разумом, а не чувствами! Получилось ли? В большей степени, да. Остальное – мелочи! Совет рода, если что, вразумит и направит! – дед уставился на меня немигающим взглядом. – И у Саши теперь есть ты, Алексей! Сын, который, несмотря на юный возраст, уже многое повидал, многое понял и, если что, поможет отцу принять правильное решение в нужный момент! Я прав?
– Прав, ваше императорское величество! – кивнул я и сглотнул, невольно проникаясь пафосом этой речи императора.
– Вольно! Переходим к следующему вопросу. Дорогая, – он перевел немигающий взгляд на бабку.
Из Марии Федоровны как будто выпустили весь воздух…
– Ну! – подгонял ее дед. – Ты же сама хотела совместить для внука приятное с полезным!
– Алексей… – вздохнула бабка, избегая встречаться со мной взглядом, – тут такое дело… Брат ко мне обратился, Фрол который… А я к Коле пошла… А он отправил меня к твоему отцу… А тут Вика погибла, вот мы и подумали…