Превыше истины. Предвестник бури. Книга 1

Когда полководец интерисуется жизнью, настроением и разбирается в тонкостях деятельности своих воинов – это всегда подкупает. И рядовые, и офицеры понимали, что Рейган – человек в армии не случайный. Это давало ему определенные преимущества. Они платили ему своей любовью и преданностью, они гордились тем, что служат под его командованием и по его призыву могли совершить то, что казалось невозможным.

Семьи рядовых были обеспечены скотом, землей. Рейган находил время следить за тем, чтобы они не были задавлены бедностью. Даже интересовался рождаемостью и здоровьем детей, так как понимал, что они будущее армии. А крепкая армия – это независимость и благополучие Родины.

Рейган, взяв под руки сыновей, зашагал в сторону палатки. Войдя в нее, он остановился и поочередно посмотрел на лица сыновей и, улыбнувшись, произнес:

– Ну что, сынки, отечество в полном дерьме. Король намеренно подставил Восточную армию. И вскоре узнаем, почему? Нам вновь придется вмешаться. Не то прощайте, горы!

– То есть как? –Удивленно и с тревогой в голосе спросил Решар.

– Расскажу все сейчас.

В палатке генералиссимус увидел крепкого пехотинца из его личной охраны.

Рейган остановился , посмотрел на него по-отечески и спросил:

– Как дела, Роберт? Как твоя матушка?

Он заметил, как сыновья и пехотинец опустили глаза. Решар сделал шаг в сторону Роберта, который был с ними в дни тяжелых сражений и в дни великих побед, и, глубоко вздохнув, положил свою руку на плечо пехотинца.

– Она скончалась, когда вы были в столице-,

тихим голосом проговорил Роберт.

Лицо Рейгана помрачнело, он опустил голову. Решар отошел в сторону.

Генералиссимус посмотрел в глаза Роберта и крепко взял его за плечи, словно пытался придать ему сил.

– Глубоко сочувствую, мой дорогой Роберт.

Знаю, потерю матери и боль, которую ты испытываешь, никакими словами мне не унять. Но я должен сказать, что судьба ее была сложной, но достойной. Она вырастила сына, которым можно гордиться, который настоящий воин, человек, патриот. Я никогда не слышал жалоб из ее уст.

Роберт смотрел в землю, на растущую на ней зеленую траву. На его лице мелькнула чуть заметная улыбка. Он еле сдерживал слезы. Мысленно перед ним пронесся образ горячо любимой матушки.

– Она очень любила Вас, генералиссимус. Уважала Вас за то, что в отличии от других маршалов, которые ради своего престижа не дорожат жизнью простых солдат, Вы по-отечески заботитесь о них. И порой, сохраняя им жизни, рискуете своей карьерой. Один из ваших сыновей наравне с солдатами вступил в тяжелое сражение и погиб.

Рейган улыбнулся, положил свою ладонь на грудь Роберта и произнес:

– Твои слова и отношение твоей матушки ко мне дорогого стоят. Это утешает меня и придает мне уверенности. Спасибо за память о моем сыне. Я рад, что матери моих доблестных воинов доверяют мне и моим сыновьям. Если бы ты был молодым пехотинцем, я отправил бы тебя в отпуск на месяц. Но ты из старой гвардии, и не мне решать, где тебе лучше.

– Да я и в отпуске не нуждаюсь. Здесь мне лучше – Роберт поклонился. Когда выпрямился, положил руку на сердце и произнес:

– Честь и Слава!

– Слава и Честь, – гордо произнес генералиссимус.

Затем он с сыновьями вошел в палатку. Они сели за походный стол. На столе лежали карты, циркули– все, что нужно для расчета продвижения войск. Рейганы смотрели друг на друга. Они хорошо понимали, что им предстоит пережить.

Наконец старший Рейган заговорил:

– Сыновья мои, наша Родина на краю пропасти. Король продал горы Лао- Ден туринцам. Но дабы его предательство не всплыло на поверхность, он отправил на защиту границы оборонительную армию, которая должна вступить в бой с туринцами в открытом поле на их территории.

– Но, отец, ты ведь знаешь, насколько это не разумно. По нашим данным армия Турина находится под командованием Блюхера. А это не шутки. Алан Де Вар хорош в обороне, но в поле Блюхер раздавит его как котенка.

Жан сидел тихо и внимательно слушал, пытаясь понять сложившуюся ситуацию.

– Вот именно, – ответил Рейган.

– Именно поэтому я уверен, что он продал часть Родины. Король послал в атаку Восточную оборонительную армию навстречу наступательным полкам Блюхера в долине Мур. Плюс ко всему, дабы рассеять сомнения, еще и конницу Вольтера отправил.

– Безумие! – воскликнул Решар.

– Посылать оборонительную армию, ведущую боевые действия в горах, в бой с Блюхером на равнине, где туринец будет диктовать свои правила, да еще и понапрасну губить кавалеристов Вольтера, который не сможет в одиночку выиграть бой.

Генералиссимус задумался.

– Да, он предатель. Лишь его влияние и боязнь гражданских потерь останавливают меня от военного переворота.

Девид бросил взгляд на младшего сына.

– Ау! Жан, ты пассивен, мало говорить – это твоя неизменная черта характера. Но не говорить вовсе- это что-то новое. – Впрочем, меня многое удивляет. Например, почему……..

При этих словах Девид поднес руку к нагрудному карману и достал письмо.

– Удивляет то, что я узнаю об отношениях своего сына с Эмилией, дочерью маршала Вольтера, от нее самой. -

Жан пошатнулся его, его глаза засверкали от счастья. Все худшее, сказанное ранее в миг забылось, но тут же Жан опомнился и подумал, что же ответить отцу. К счастью, генералиссимус не заставил сына долго думать.

– На, возьми. Иди, прочитай.

– Но, отец!

– Молчи, ты никак не сможешь убедить меня в том, что в силах сконцентрироваться на чем–либо, пока не прочтешь письмо. Любовь всегда была для тебя превыше всего. Давай иди. Как прочтешь, присоединяйся.

Жан взял письмо, встал и направился к выходу, при этом заметил улыбку брата. Жан не сдержался:

– Что смеешься, ты не знаешь, что такое любовь. Ты только способен на мимолетную интрижку.

Решар улыбнулся и коротко ответил:

– Не спорю-.

– Да, кстати, – громко проговорил генералиссимус. – Я не отругал тебя лишь потому, что выбор девушки великолепен. Вы можете ублажать свою плоть с кем хотите и как хотите. Но если дело касается женитьбы, я должен знать, кого вы приведете в нашу семью. Вам понятно? Строго произнес старший Рейган.

– Ну, иди же-.

При этих словах Жан вышел из палатки.

Решар и отец вернулись к обсуждению ситуации на фронте.

– Как же нам быть, отец. Мы не должны отдать горы Лао- Ден. Но если Восточная армия падет, крах неизбежен.

– Армия Алана Де Вара падет. В этом нет сомнения. Но горы Лао -Ден враг не получит, поскольку, подойдя к ним, Блюхер столкнется с нами. – Ответил Девид.

– С нами?! Но, отец, такого приказа из столицы не было. Это может обернуться скандалом.

– Нет, мой мальчик. Если наша разведка сработает так как надо, никто не узнает о наших действиях до победы. Девид облокотился на кресло-качалку и ткнул пальцем в область карты под названием Речной лес, лесистая местность по которой Северная армия могла незаметно добраться до восточных гор, где находилось ущелье Лао-Ден.

– Вот что ты сделаешь, мой мальчик. Поведешь в бой старую гвардию, численностью в пять тысяч воинов. Но в начале они будут в засаде. А в нужный момент они вступят в бой и станут для Блюхера непроходимой стеной. Для противника это станет психологически невыносимо осознавать, что путь, который он должен был спокойно пройти, ему преградили наши гвардейцы.

Король может навестить нас. Поэтому всего пять тысяч воинов. В шестидесятитысячной армии их отсутствие будет незаметным.

– А как же Жан? Ты специально дал ему письмо сейчас, чтобы он ушел?

Генералиссимус улыбнулся:

– Нет, просто пусть прочитает сейчас, чтобы до похода успокоился, утихомирил свои чувства. Он идет с тобой. Он хороший кавалерист. С тобой пусть обучается военной тактике пехотинцев. Девид, осматривая внимательно палатку, остановил свой взор на сабле. Решар заметил это и понял, что вскоре отец заговорит о чем-то важном.

Девид зашагал к сабле. Взяв в руки славный клинок, он резким движением вынул его из ножен, быстро и ловко перерубил горящую в палатке свечу. Решар улыбнулся. Старший Рейган тоже.

– Не смотри на мои годы. Я еще смогу постоять за себя. Есть еще порох в пороховницах. Девид бережно и с каким-то почтением прошелся ладонью по сабле и вложил ее обратно в ножны. Какое – то время он молчал. Потом задумчиво сказал:

– Я был рядовым, был лейтенантом, был генералом, был маршалом.

Он опять замолчал. Взор Девида был направлен в невидимую даль его прошлой жизни.

– Пройдя все ступени воинских званий, дослужился до генералиссимуса и стал командующим непобедимой армии и владыкой Северной Аратты. А знаешь, почему моя армия не победима.

Решар не заставил себя долго ждать и ответил:

– Ты шел от звания к званию благодаря своей храбрости, мужеству. Ты был умелым стратегом и тактиком, ты любил своих воинов, берег их, заботился о них, относился к ним, как к своим сыновьям. Вместе с ними ты прошел через ад и ужас сражений, воодушевлял их своими смелыми поступками, не прятался за их спинами. Они платили тебе верностью и самопожертвованием. Тебе за пятьдесят, но ты силен, в твоем здоровом теле здоровый дух. Любой молодой гвардеец позавидует твоему здоровью и силе. Даже Роберт не в силе одолеть тебя. Под твоим началом огромная армия, но ты находишь время интересоваться бытом, условиями жизни своих воинов.

Генералиссимус улыбнулся.

– Однако, ты не заметил самого главного.

Девид подошел к окну и посмотрел вдаль. Там он увидел молодых гвардейцев, которые обучались ближнему бою.

– Позови Жана. Пусть придет. Вы должны оба услышать то, что я скажу.

Решар кивнул и пошел за младшим братом.

Девид же продолжал смотреть в окно. Он, наблюдая за тренировкой бойцов, заметил одного подростка, который выделялся упорством. Ближний бой ему не удавался. Который раз его сбивали с ног. Друзья пытались ему помочь. Но четно. Приемы ближнего боя ему не удавались. У парня сдавали нервы, глаза покраснели и наполнились слезами. Девид смотрел внимательно. Про себя он подумал:

– Салага-

В этот момент сыновья вошли в палатку. Генералиссимус обернулся.

– Присаживайтесь поудобнее. Сейчас я сделаю кое-что, и мы начнем.

Братья сели и с интересом начали наблюдать за отцом.

Тот в свою очередь посмотрел в сторону входа

– Роберт,

громко проговорил он. Тут же в палатку вошел огромный гвардеец.

– Вы звали, генералиссимус?

– Да, мой дорогой. Подойти к окну.

Роберт подошел. Рейган похлопал его по спине.

– Вот посмотри на того парня, – сказал Девид,указав на подростка. Он измучен, растерян, еле стоит на ногах, но не сдается, держится. Его друзья пытаются помочь ему советами. Но они сами ’’салаги’’ и плохо владеют приемами. Ты знаешь, что иметь знания и применять эти знания, совсем разные вещи. И второе намного сложнее.

– Так точно, генералиссимус! Я с вами полностью согласен .

Девид посмотрел на Роберта и положил свои руки на громадные плечи гвардейца.

– Так вот, мой друг, я хочу сразиться с этим парнем через месяц. Надеюсь, ты сможешь сделать из него достойного соперника.

Роберт удивился. Для него была просто непостижима эта цель. Один из лучших в мире мастеров ближнего боя дает салаге всего месяц на подготовку.

– Но, генералиссимус,– пытался ответить Роберт.

Но Девид опередил его.

– Я в тебя верю, мой друг.

От этих слов великан обмяк и не смог дать отрицательного ответа.

– Так точно, генералиссимус.

– Заранее благодарен тебе, мой друг. А теперь ступай. Удиви старика.

Эти слова сделали взгляд Роберта более целеустремленным и решительным. Он поклонился и направился к выходу. Когда он проходил мимо Жана и Решара, те поклонились бывалому воину. Роберт также поклонился им в ответ.

– Теперь настало время разговора с вами, сыны мои. Жан и Решар напряглись.

– Так, так, – вдохнул и произнес Девид. Он взял стул и сел перед сыновьями.

– Я вам раскрою самый важный секрет. Секрет, в котором заключена непобедимость Северной армии. Это правильное отношение, правильно подобранные слова в нужной ситуации. Отсутствие насилия в воспитании. Все познается в сравнении. Я на своем веку повидал многое, могу сравнивать.

Когда я был еще полковником один из воинов полка ударом руки опрокинул на землю другого воина. Завязалась драка. Это дело дошло до генерала Пьера, он был опытным командиром, имел множество заслуг, которые вскружили ему голову. Итак, он узнал о случившемся. В этот день по какой-то причине были его нервы на пределе. Генерал вызвал к себе солдата, который защитил свою честь. Он был молодым, сильным, гордым. Пьер недолюбливал таких. Тот второй, кому досталось за подлость, стоял тихо в стороне.

Пьер резко встал и зашагал в сторону провинившегося. Но солдат стоял ровно и твердо.

– Объясни свой поступок, – закричал генерал.

– Он задел мою честь, – бесстрашно ответил солдат.

От этих слов, которые были сказаны грубым и уверенным тоном, генерал впал в ярость, замахнулся и дал пощечину изо всех сил. Солдат даже не покачнулся, он стоял твердо и уверенно, ни один мускул не дрогнул на его лице. Это еще больше вывело Пьера из себя. Последовала вторая пощечина. Тогда воин сделал шаг вперед к генералу и своей грудью оттолкнул его назад. Этот поступок дал понять: ’’ Я не боюсь Вас, Вам меня не напугать’’. Генерал сжал ладонь в кулак и замахнулся на солдата. Но тот схватил руку Пьера и, крепко держа, отвел ее в сторону. Пьер посмотрел на меня, он был напуган. Он почувствовал чудовищную силу солдата и понял, в случае чего лишь мне под силу усмирить его. Я же стоял с полным безразличием, давая понять, что разбираться ему нужно самому. Солдат собрал волю в кулак и вместо того, чтобы ударить генерала, ударил по столу. Да так, что стол развалился пополам. Пьер стоял в оцепенении. А солдат поднял голову вверх, чтобы слезы, которые навернулись от нервного срыва, не брызнули из его глаз. Он отвернулся к окну, посмотрел на облака, пытаясь найти в них успокоение.

Один из шестерок генерала произнес:

– Он живая легенда, победитель шестнадцати сражений. Что ты себе позволяешь?

– Пошел ты, мерзкий жополиз! – с отвращением выговорил воин, снял саблю и швырнул в сторону генерала. Затем, глядя в упор на генерала, воин резко сказал:

–Я вам не салага. Я не позволю никому поднять на меня руку за то, что отстоял свою честь.

После этих слов он усмехнулся и вышел.

– Стой! – закричал Пьер. – Это подсудное дело! Я тебя засужу!

Но воину было все равно.

Девид на миг остановился и посмотрел в пол. Жану не терпелось как можно побыстрее узнать конец истории:

– И что же с ним стало, отец?

Девид посмотрел в глаза сына, улыбнулся и мягко произнес:

–Этим воином был Рено.

Жан удивился:

– Как Рено? Лучший кавалерист моей армии.

–Да, именно он. Тогда мне удалось, правда с трудом, вырвать из лап этих ублюдков и взять его под свою ответственность’’.

Такой же случай произошел со мной.

– Вы помните случай с Джони?

– Да, отец, – одновременно ответили сыновья.

– Джон сильный, целенаправленный, честный, но наивный воин. Так вот, он однажды поборол другого солдата. Не помню его имени.

– Сем – добавил Жан.

– Да, он тоже был хорошим воином и обратился ко мне за решением.

Сем служил в моей армии довольно давно. И он знал кто я такой. А вот Джони перевелся ко мне недавно и еще руководствовался правилами его предыдущего места службы: армии юга Маршала Нейтона. И для него разборка кончалась тем, что одна из сторон докладывала обо всем командующему. Это было низшим поступком. И этот человек становился изгоем в глазах других. Это вина Нейтона. Но я не об этом.

Братья Рейганы посмотрели на отца. Они понимали, что имел в виду старик. Девид же после короткой паузы продолжил:

– Он вошел в мой кабинет раздраженным. Стоял так же передо мной, как когда-то Рено перед генералом Пьером. Он думал, что я попытаюсь сломать его, усмирить его нрав. Все это я понял по его взгляду. Выражение моего лица было грозным и мрачным, чтобы Джони не расслаблялся.

– И что же я сделал? – спросил Девид.

– Припоминаю, – улыбнулся Решар.

Девид продолжил:

– Чего стоишь, голубчик? Присаживайся. У меня к тебе пара вопросов. Сказав это, я сменил выражение лица. На нем появилась улыбка. От этого Джони пришел в замешательство. Он неуверенно зашагал к стулу. Я же продолжил. Положив два чертежа полевых палаток перед ним на стол, сказал посмотри на них внимательно и выбери лучший. Джони некоторое время рассматривал их. Потом ткнул пальцем в один из них. Я был согласен с его выбором, но равнодушно спросил:

– Почему?

Джони тотчас уверенно ответил:

– На этом чертеже изображена палатка, которая быстрее в сборе и удобнее для проживания в ней.

Я кивнул головой:

– Верно мыслишь.

Тут Жан проговорил:

– Я вспомнил, у Джони было странное выражение лица. Поскольку ждал наказания, а получил похвалу.

Девид продолжил:

– Я еще минуту разглядывал чертежи. А у самого в голове сверлила мысль, как начать разговор, ради которого вызвал парня. Наконец собравшись, заговорил:

– А, кстати, из-за чего между тобой и Семом произошла стычка?

Эти слова вернули его к началу нашего разговора. Он быстро выпрямился как струна и четко заговорил:

– Делайте со мной, что хотите. Я готов на самое строгое наказание. Моя честь и честь моих предков превыше всего. И я не жалею ни о чем. Дело же было так: в споре Сем допустил недозволенные выражения, за что и получил.

Я, глядя ему в глаза, спокойно сказал:

– Успокойся. Что значит, делайте что хотите?

Эти слова он воспринял как издевательство и раздраженно проговорил.

– То есть посылайте, куда хотите, наказывайте, как хотите. Хоть под трибунал. Я готов. Я не отступлю. И я больше не желаю вести этот разговор в присутствии стольких генералов.

Я засмеялся и пояснил ему, что эти генералы близкие мне люди. Но к ним я отношусь более строго, чем к другим. Поэтому из них получились хорошие командиры, которые уберегли жизни многих солдат, выходили с малыми потерями из сложных ситуаций. Я им доверяю как самому себе. Здесь нет стукачей и предателей. Они цвет Северной армии, ее душа. Их дела и помыслы чисты как снег северных гор. Вся Северная армия называет меня отцом, а их братьями. Запомни, здесь любой может обратиться ко мне с любым вопросом. И он будет решен.

Джони опустил глаза. Ему было неловко. Но тут же вскинул голову вверх и посмотрел в глаза генералов с благодарностью за понимание. Они смотрели на него дружелюбно, без озлобленности. Джони попросил прощение за дерзость и рассказал о своей проблеме с Семом. Скоро эта проблема была решена, мало того, рассорившиеся воины стали хорошими друзьями.

Братья внимательно слушали Девида. Он вздохнул и продолжил:

–А смысл всего этого в том, что не каждый воин, который совершил не один подвиг, может стать хорошим военачальником. Нельзя кичиться своими достижениями. Говорить, какой ты важный и отважный, не решишь проблемы. Ты должен объяснить, кто они.

Военачальник даже в самых тяжелых ситуациях должен рассуждать здраво, спокойно, без предвзятости. Для него благополучие и жизнь солдата превыше всего.

Если ты командуешь людьми, то для них ты должен быть самым сильным, самым умным, самым мудрым.Должен быть тем,кто их поймет. Никто не должен усомниться в этом. Твои воины должны без малейшего сомнения идти за тобой, верить в победу, к которой ты их ведешь.

Сыновья, выслушав отца, подошли к нему. Все трое обнялись. После Девид напомнил им о задаче, поставленной перед ними. Он высказал еще раз свою веру в то, что пять тысяч опытных гвардейцев остановят армию Блюхера.

Глава 3

Туринский медведь

Солнце садилось. Туринская армия под началом Блюхера приближалась к долине Мур. Навстречу ей двигалась армия Алана Де Вара. До начала столкновения оставались сутки.

Блюхер, накинув на плечи серый плащ, сидел на возвышенности.

Снег медленно падал на землю, засыпая долину белым саваном. Легкий морозец бодрил старческую кровь еще достаточно крепкого Блюхера. Облокотившись на покатый камень, он с интересом наблюдал за стайкой шустрых воробьев. Как вдруг к маршалу подбежал молодой офицер-разведчик. Он встал смирно, но еще тяжело дыша, хотел доложить.

– Тихо, тихо. – прервал его Блюхер, продолжая наблюдать за воробьями.

– Что ты видишь, малец?

– Воробьев, сэр. Я вижу воробьев.

– И все!?

– Так точно, воробьев!

– Понятно,видно, что ты еще слишком молод.

Разведчик не понимал сказанного маршалом.

Блюхер после короткой паузы произнес:

– Я же вижу преданность, трудолюбие. И любовь к тому, что имеешь. Эти слова маршала и вовсе ввели воина в замешательство.

– Какие птицы остаются в Турине зимой? – спросил Блюхер.

– Туринские орлы, вороны и воробьи – ответил воин.

– Верно. Орел – большая, сильная, быстрая, зоркая птица. Ворон – долгожитель, хитер, проворен. А воробьи маленькие и слабенькие. Им есть чего страшиться. Но они всегда остаются на месте. Они верны своему дому наравне с воронами и орлами.

– И знаешь, что самое главное, мой друг? Главное то, что верность, забота о поколении, трудолюбие, защита своего дома заложены самой природой. И передается все это от поколения к поколению естественным образом. И в этом есть смысл жизненного бытия.

Блюхер замолчал, потом глубоко вздохнул и произнес:

– А теперь докладывай, Сколько их там?

– Их не меньше двухсот-двухсот пятидесяти тысяч. Идут под командованием Алана Де Вара.

– Да наш король хорошо договорился с Аратским.Все-таки уговорил вывести горную оборонительную армию против нас. Пусть воины отдыхают. Завтра мы будем праздновать победу.

– Но разведка докладывает, что в их числе двадцать пять тысяч всадников маршала Вольтера.

– Что? – воскликнул Блюхер.

– Разузнайте их расположение и позовите генерала Аббаса.

Разведчик кинулся исполнять приказ. Спустя короткое время к маршалу явился генерал. Он отдал честь и произнес.

– Я явился по вашему приказу, мой господин.

– Мой друг, я должен сказать Вам, что весь исход битвы, наши потери – все это зависит от Вас. Вы командуете моей старой гвардией и должны принять главный удар врага.

Эти слова нисколько не встревожили генерала, а лишь обрадовали его.

– В чем наша задача?

– Вы должны удержать конницу Вольтера на протяжении пяти часов, пока я не разберусь с Аланом. А после присоединюсь к вам.

На что генерал лишь ответил:

– Для старой гвардии нет невыполнимых задач.

Блюхер одобрительно кивнул головой и пожелал доброй ночи своему верному генералу.

В семь часов утра раздался боевой клич трубы. Воины армии Блюхера через минуту были готовы к боевым действиям. Уже через минуту прогремел первый выстрел, а за ним еще и еще. Долина Мур покрылась дымом. Было ощущение, что на землю опустилась мгла. Одни бойцы полегли под пулями врага, другие были ранены. Истинный же ад начался спустя два часа, когда армейские корпуса двух армий Блюхера и Алана Де Вара вплотную соприкоснулись на поле битвы и начался ближний бой. Все смешалось. Из-за густого дыма порой нельзя было разобрать, где свой, а где неприятель.

Воины Алана бьются отважно, но наученные и привыкшие воевать в горной местности уступают воинам армии Блюхера на ровном пространстве.

Блюхер все предугадал и расположил армию в нужной позиции. Но принес в жертву золотую сердцевину армии. Старая гвардия справилась со своей задачей. Она сдержала мощь конницы Вольтера.

Маршал Вольтер, видев разгром основных сил, пал в ярость. Его отчаянный, полный боли крик был слышен во всей округе.

– Дороги назад нет. Перед нами достойный противник. Они сдержали нашу атаку и тем самым выполнили свою задачу. Нам не поспеть к основным силам. Но, воины мои, я клянусь, что их радость победы будет недолгой. Мы уничтожим стержень их армии.

Затем началась настоящая мясорубка. Кучи убитых коней. Изуродованные трупы ложились один на другой, мешая продвигаться сражающимся. Но никто не отступает, будто всем в радость и посердцу ужасное зрелище.

Маршал Вольтер был дважды ранен. Верные ему воины обороняли его изо всех сил, но третья пуля сразила насмерть отважного полководца.

Разбивший основные силы противника, Блюхер поспешил на помощь гвардии. Но увиденное привело его в ужас. Он знал, что будет тяжело, но не на столько: в живых остались десятки гвардейцев и дюжина кавалеристов. Они взяли в круг тело маршала Вольтера. Кавалеристы были обессилены. Лишь чувство чести сохраняло и давало им сил стоять на ногах.

Блюхер был человеком чести, он сам был воином, поэтому не стал добивать их. Маршал оценил их мужество. Он отдал им честь и позволил унести тело Вольтера с поля боя.