Мой город 2: Паук

– Понимаю. – сказал незнакомец. – Я тоже провожал близкого мне человека. – он сделал долгую и затяжную паузу, затем добавил. – Я тоже хотел бы чтобы моя жена была вместе со мной. Но эта невозможно.

– Почему?

– Мря жена больна. – признался он. – Она улетела в штаты, на лечение.

Нине стало жаль этого человека. У него было горе, и этого он не скрывал. Она видела в его лице грусть и печаль. Боль и страдание. Казалось, что он готов был изо всех сил выкрикнуть. – ПОЧЕМУ ОНА!? – но он сдерживался. Мужчина не позволял себе лишние эмоции, не позволял себе слабость. Но ему было больно. Нина видела в его глазах страдание. Кто поймет мужчину, только женщина. Вряд ли кто скажет по-другому? Ведь мужчины лишь скажут: – Улетела, ну и Черт с ней. – затем они перечислят все ее недостатки, и почему он должен ее возненавидеть. Затем мужчина, наслужившись друзей, плюнет на все, и пойдет во блуд. А наутро, проснется в постели вместе какой-нибудь женщиной, которую друзья пригласили на ночь. Голова болит, раскалывается на две части. Что было прошлой ночью он не помнит, и лишь с пробуждением этой женщины, он понимает, что произошло вчера.

Женщина готова выслушать мужчину. Она создана для того, чтобы слушать разные истории от своего мужа и от других людей тоже. Ни зря говорят, что женщины лучшие психологи. Я не говорю, что мужчины плохие психологи. Но они учится на них, женщины же, прирожденные психоаналитики, и многим из них даже можно не учиться на психоаналитика или психолога. Их мозг сам по себе развит так, что мысль женщины уже создала их ответ мужчине тогда, когда вопрос мужчины лишь сформировался, но еще не прозвучал. Вот такое это дело, женская психология.

– Понимаю.

– Знаете, – сказал незнакомец. – как страшно видеть, как близкий Вам человек умирает, а Вы ничего ни можете сделать. – эти слова были произнесены с такой таской и печалью, что в какой-то момент Нине показалось, что он сейчас заплачет. Боль, горечь кровоточащей раны видела Нина в его глазах. Он действительно любил ее. Любил свою жену так сильно, что готов был взять на себя ее болезнь. Пусть лучше б он умер чем она. – лишь сидите и наблюдаете, как человек угасает. Сгорает молодое тело. Вот-вот, и его не станет, а ей еще жить и жить.

Нина с грустью ответила.

– Я Вас понимаю. – затем она добавила. – Страшно, когда человек бессилен помочь другому человеку, тем более страшно, когда эта близкий родственник. – она сделала тяжелую паузу, затем добавила. – Ребенок.

Незнакомец ничего не сказал. Он знал, о чем говорит Нина. Его жена когда-то родила, и через год у него обнаружили рак. Через полгода ребенок умер, а через месяц рак обнаружили у его жены. Теперь его жена улетела. Вернется ли она или нет? Этого он не знал. Он сказал.

– Я тоже потерял ребенка. Рак будь он неладен. А теперь жена.

Нина осторожно спросила.

– Ваш ребенок был болен раком?

– Да, так оно и есть. У него была онкология. – затем он добавил. – Проклятый рак! – затем он добавил. – Всю семью у меня украл. – он сделал паузу, затем задумался. – Почему именно моя семья? В чем мы провинились перед богом?

Нина предположила.

– Возможно эта испытание?

Незнакомец возмутился.

– ИСПЫТАНИЕ? – неистовал он. – Нет, Вы ошибаетесь. Эта – не испытание, а наказание! – он сделал небольшую паузу. Затем воскликнул. – За что?

На этот вопрос не было ответа. Никто не знает почему у человека появляется рак? Одни говорят, что эта от питания, другие от старости. Третьи пытаются нам внушить, что рак появляется потому, что он заложено в генах человека. Но почему его нельзя излечить? Этого никто не знает. Возможно есть лекарство против рака, но ученые фармацевты пока на эту тему молчат.

Видя, что незнакомец был в отчаянии. Он не мог прийти в себя, и этот разговор принес ему лишь страдание, Нина решила перевести разговор на другую тему. Она сказала.

– Мы не знаем почему в жизни происходит. Этого мы никогда не поймем. – затем она предложила. – Давайте поговорим о чем-нибудь другом?

Незнакомец ответил.

– Я не могу сейчас говорить о чем-либо другом. – затем он добавил, словно упрекая женщину в чем-то. – Я только что жену проводил, и вряд ли ее увижу снова. Я тут рассказываю Вам о моем горе, исповедуюсь перед Вами, перед совершенно незнакомой женщиной. А ВЫ? – он отмахнувшись добавил. – Я понимаю, Вам слушать меня нелегко, но выслушайте, прошу Вас.

Нина ничего не сказала. Она поняла, что этому человеку необходимо излить душу, и она сказала.

– Извините что я не поняла Вас. Я думала, переведя разговор на другую тему Вы перестанете хоть на время вспоминать о грустном. Что ж, если Вам будет легче, я готова Вас выслушать. – затем она добавила. – Чужому человеку рассказывать о своих печалях. – затем она добавила. – Я это знаю как никто.

Мужчина ничего ни сказал. Он просто молчал. Смотря на эту женщину, он понимал, что зря он сказал: – Я только что жену проводил, и вряд ли ее увижу снова. Я тут рассказываю Вам о моем горе, исповедуюсь перед Вами перед совершенно незнакомой женщиной. А ВЫ? – этого он говорить не имел права. Мало ли у кого какие проблемы? Делиться ими можно, но кто будет их слушать? Возможно их будут слушать, но будут ли понимать услышанное или пропускать мимо ушей? Кто знает? Кто знает? Мужчина осторожно сказал.

– Я понимаю, что своей историей мог недоесть Вам, но кто знает, как мне сейчас на душе тяжело. – он сделал паузу, затем добавил. – Поймите! Я может больше никогда не увижу Веронику! Может этот отлет был последний в ее жизни, и обратно она уже не вернется.

Нина ничего не сказала. Да и говорить та было нечего. Мужчина не мог сказать что-то, что могло перевести разговор на иную тему. Он хотел бы это сделать, но не мог. Он сейчас ни о чем не мог думать кроме одного, вернется его Вероника обратно к нему или нет. Рак сделает свое дело, закончит свою работу, и убьет это прекрасное создание, его жену, его Веронику.

Нина ответила лишь одним словом.

– Понимаю. – она действительно понимала его. Трудно терять кого бы то ни было в своей жизни. Тем более трудно, нет страшно, терять своего родственника. В данный момент сестру. Где она сейчас? Что ее ожидает там, за границей? Этого она не знала. Она считала, все предрешено в этой жизни. Что будет, того не миновать. У каждого своя судьба в этой жизни, и пройти человек ее должен сам, без какой-либо помощи: – Все в этом мире ни то что мы привыкли считать за благо. – сказала она. – За все надо платить.

Незнакомец возмутился.

– Платить! Да за что?

Нина тяжело вздохнула, а затем произнесла.

– За счастье. – тяжело сказала она. – За счастье тоже нужно платить. Если не при жизни, то после смерти.

– Что Вы хотите этим сказать?

Нина попыталась объяснить.

– Вам когда-то, да и всем людям судьба дает то или иное счастье. Но судьба жестока. Видя как человек радуется жизни она попросту отбирает у него счастье, испытывает человека, и обирает у него самое дорогое, самое ценное в его жизни.

– Вы считаете, что меня испытывает судьба?

– Возможно. – предположила Нина, и спросила. – Чем Вы занимаетесь в жизни?

– Я бизнесмен.

– Бизнесмен. – тихо сказала Нина. – Вот видите, Вы бизнесмен. Очевидно не знаете финансовых проблем. Считаете, что все в жизни можно купить за деньги? Даже здоровье. – она сделала паузу, затем добавила. – Вот видите, Вы ошибаетесь ни все можно купить за деньги, тем более здоровье.

– Вы правы. – согласился с ней незнакомец. – Не все можно купить за деньги. – он сделал паузу, и задумчиво прибавил. – теперь я это понимаю.

Да, он эта понимал. Понимал как нельзя лучше чем, когда бы то ни было. За всю жизнь он никогда не помогал никому, наоборот, он смотрел с призрением на тех, кто болел каким-либо заболеванием. Он не замечал этих людей, попросту для него они просто не существовали.

Теперь, узнав что его жена Вероника больна неизлечимой болезнью под названием рак, он обратил внимание на тех, кого всегда призирал. От которых всегда сторонился. Он узнал этих людей, и те оказались ни такими как он хотел их себе представить. Некоторые из них были образованными людьми. По воле случая он стал инвалидом. Потеряв слух, голос, став глухонемым. Некоторые болели с детства. Эта много болезней, например, тот же самый лейкоз или по-другому рак. Рак бич общество. От него нет спасение так же, как и от СПИДА. От них все отвернулись. Никто не общается с ними. Они изгои общества. Они ошибка природы.

Но так ли это? Я с этим не соглашусь. Они такие же люди, как и мы. Может гораздо лучше нас, здоровых людей. Людей-поддонков, привыкших считать, что они правы во всем. Даже в том, о чем они понятие не имеют. Впрочем не мне их судить. Пусть они сами вынесут сами себе определение, кто они такие есть на самом деле? Люди, или их подобие? Подобие людей, считающих себя праведными членами общества. А может это их маска. Маска, под которой прочиться сволочь, лицемер, поддонок и просто безразличный человек. Безразличие к чужому несчастью, один из смертных грехов данный Богом Моисею на горе Синей.

– Жизнь, интересная штука. – сказал незнакомец. – Некто не знает, что она приготовит нам в следующею минуту? Какие испытание нас ждут в жизни?..

Нина молчала. Она понимала, что мужчине сейчас, в данный момент необходимо выговориться. Излить душу. Снять камень с души.

Мужчина продолжал.

…-Вся жизнь, эта миг. Раз, и вот она, злодейка смерть. Ждет нас на крыльце дома или на работе, а может в дороге? Где мы закончим жизнь никто не знает. Мы идем по длинной дороге степи. Входим в лес, пробираемся сквозь кустарник. Затем, если повезет, выходим на дорогу, и снова пройдя по ней, натыкаемся на препятствие. Глубокий овраг бездонной пропасти. Перейти нет возможности. Нет моста, а перепрыгнуть? – он сделал паузу. – Он слишком длин, чтобы сделать это. Конечно, возможно его обойти, но кто знает, куда идти, и вообще есть ли переход? Впрочем, все это знаете Вы и без меня. – продолжал он. – Смотрите на другой берег оврага, этой бездонной пропасти, человек наконец осознает, что вот сейчас, в этот момент ему надо сделать выбор. Он должен повернуться и возвратиться в первоначальную точку, туда, откуда все началось или рискнуть и прыгнуть на другой берег этого оврага, туда, где жизнь лучше, чем здесь. – он сделал долгую затяжную паузу, и с сожалением сказал. – К сожалению я не смог прыгнуть на другой берег этого оврага, я побоялся, и вот результат. – Он снова сделав затяжную паузу, добавил. – Моя Вероника умирает.

Нина слушала незнакомца внимательно. Он открыл перед ней свою душу, исповедался перед незнакомой женщиной, так как знакомые ему люди просто не захотели его слушать. Выслушать исповедь друга, они отказались. Впрочем, ни мне их судить. Ведь люди никогда не могли понять, горе одного человека, пока то же самое горе не постучится в их дверь.

Нина спросила.

– Вы так и не перепрыгнули этот овраг?

Тот тяжело ответил.

– Не смог.

Не зная, как дальше быть, продолжать ли этот разговор или нет? Нина видела, что этот человек о чем-то сожалеет. Овраг – это метафора, которая всегда не предвещает ничего хорошего. Каждый человек что-то боится в своей жизни. Страх – это неотъемлемая часть человеческой натуры, его психологии. Никто не знает, откуда берется страх? Что это? Своеобразная защита человеческого мозга? Мозга, выдающего нам адреналин приключений, и блокируемым подсознательным страхом, чувством опасности? Что в конце концов приводит к эйфории, без одержимой жажды опасности. Пока мозг не осознает, что эта эйфория приведет человека, и его самого к безумию саморазрушению, и в тот же миг он выдает информацию, чувство опасности, и перерастающий из него в чувство страха. Человек хочет сделать, то или иное, а что-то ему мешает. Он хочет оглянуться, посмотреть, что там, за его спиной? Что пугает его так сильно, что он не может даже пошевелиться? Он хочет обернуться, но не может. Не может потому, что что-то его страшит, что-то пугает его? Не дает оглянуться назад. По его телу пробегает мошкара. Само тело на секунду сжимается, и сердце замирает. Человек стоит как вкопанный. Что-то удерживает его от этого или какого-либо другого действия. Он стоит как вкопанный, не может пошевелиться. Затем, в какой-то момент, страх уходит, но посылки к нему остаются. Эта как кнопка тревоги, если ее включить, то все попросту спасая свои жизни бросаться на улицу. Создавая панику, предвещающею страх и безумие. Затем человек становиться таким каким он привык себя чувствовать, и кнопка страха переходит в спящей режим. Создавая человеку противоречие, делать что-либо или нет.

Нина сказала.

– Нет, эта не страх! – затем она добавила. – Вы еще стоите на обрыве того оврага, и думаете, прыгнуть Вам туда, на другой берег или остаться на этом? – она сделала паузу, затем добавила. – Ваша жена рискнула и прыгнула на другой берег оврага. Да, она больна, но она буриться с болезнью не опускает свои руки. Она живет. – затем она упрекнула незнакомца. – Вы же только и способны на слезы. Поплакаться в чью-нибудь юбку!? Глядишь, и станет легче, пройдет. Нет. – продолжала она. – Это никогда не пройдет. С этим Вы будете жить до своей смерти, и, если ни дай бог она умрет, Вы себе этого никогда не простите. Вы будете винить себя за то, что в эти последние минуты Вы небыли с ней. Отвернулись от нее, так сказать. – закончила она.

Выслушав ее, мужчина задумался. Он еще никогда не был в такой ситуации. За все годы проведенной с Вероникой, он никогда не был так близко и в тоже время далеко от истины. Действительно, он словно стоял на краю этого оврага, и не мог перепрыгнуть через него, на другой берег. Какие-то невидимые оковы связывали его руки и ноги. Мы все считаем, что груз наших грехов – это наши цепи, сковывающие нас с головы до ног. Но это ни так. Эти цепи лишь лежат на нас тяжелым грузом, и их легко можно сбросить. А сбросив их, мы понимаем, что их на самом деле не было. Мы их просто выдумали.

Облегчение! Конец страданий и несчастий. Как прекрасно, когда груз с сердце спадает. Облегчение. Умиротворение и расслабление всего организма. Эйфория счастья, и радости оттого, что снят груз с сердце. Свобода! Истинное счастье человека и всего человечества быть свободным.

Мужчина пришел в себя, и тотчас воскликнул.

– ВЕРОНИКА! – затем он, посмотрев на Нину, сказал. – Вы правы! Ах как Вы правы! Я никогда не задумывался над тем, что в этой жизни является ценном. Я думал, что это только деньги! Но я ошибался. Эта не только деньги? Да и деньги ли они вообще, что могут нам дать в этой жизни ценного? Я никогда не задумывался над этим. Теперь я знаю, что самое ценное было всегда рядом. Со мной. И эта моя семья, моя жена, мои дети. – тут он сделал паузу, и сказал. – Дети. – это слово он произнес с грустью. Как будто он их упрекал в чем-то. – Что за выротков я породил с Вероникой? Одно только слово. – тут он усмехнулся. – Дети? Они стали кем угодно, только не членами общество. Один из них пошел в криминал, теперь вор в законе. Второй стал наркоманом, и никак не может с иглы соскочить. А говорил я ему, ни стоит ходить по друзьям, они дурному и научат. А моя дочь, шлюха каких свет не видывал! Что ни говори, семейка!?

Нина выслушав незнакомца спросила.

– Скажите, Вы не считаете, что у Вашей жены рак, потому что Вы отказались от своих детей? Ведь какие б небыли дети, они всегда остаются для родителей детьми. Пусть они подонки и сволочи, они все равно Ваши дети. – она сделала паузу, тяжело вздохнула. – К сожалению Вы правы в одном. – сказала она. – Наши дети забывают, что мы у них есть. – затем она добавила. – К сожалению это происходит довольно часто. – согласилась она с мужчиной. – Дети бывают забывают о своих родителях, а бывает. – возразила она сама себе. – Дети заботиться о своих родителях, лелеют их, говорят, МАМА, МАМОЧКА!

Незнакомец, тяжело вздохнув, ответил.

– Жаль, что иногда эта забота, зависит от материального состояния родителя. Чем больше состояние, тем сильнее любовь.

Нина согласилась.

– К сожалению Вы правы. – затем она сказал. – Но я верю, что есть дети любящее своих родителей бескорыстно. Не требуя ничего взамен.

Незнакомец тяжела вздохнул.

– Блажен тот у кого такие сыновья и дочери. В своей жизни я таких не встречал. Всем от родителей что-нибудь надо, и это факт. Идиома человеческого существование.

Нина посмотрев на незнакомца, спросила.

– Что Вы решили по поводу Вероники?

Мужчина на секунду задумавшись, сказал.

– Что я могу решить? – он сделал паузу. – Конечно я поеду к ней в штаты. Я не хочу, чтобы эти трудные для нас обоих дни, Вероника провела в одиночестве.

Электричка выехала на Савеловское направление. Она поехала дальше, к Савеловскому вокзалу, а оттуда прямиком без всяких остановок к Белорусскому вокзалу, одной из легенд Москвы. Москвы времен ВОВ. Но о нем мы поговорим в следующих главах этой истории. А сейчас вернемся к незнакомцу и Нине.

Нина тихо сказала.

– Летите к своей жене, летите к Веронике. Она Вас ждет.

– Я так и сделаю. – ответил незнакомец. – Сейчас доеду до Белорусского вокзала и поеду обратно, возьму билет, и полечу к ней.

Нина спросила.

– А виза у Вас есть? Знаете ли без паспорта и визы за границу, в Армерику не пустят.

Незнакомец ответил.

– Есть, у меня есть и то, и другое. Ведь я женат на иностранке. – признался он. – У меня двойное гражданство, и у нее то же. Так что мы можем пересекать границу когда захотим.

Услышав эти слова, Нина удивилась?

– И ВЫ НЕ ПОЛЕТЕЛИ СО СВОЕЙ ЖЕНОЙ? – ужаснулась она. – Что Вы за человек?

– Какой уж есть. – ответил тот, и добавил. – Другого нет.

– Летите же скорее! – снова с явным энтузиазмом что тот прислушается к ее словам сказала Нина. – Она ждет Вас!

Незнакомец ответил.

– Я же сказал, полечу. – он достал из кармана брюк телефоний аппарат, и набрав номер, спросил: – Это аэропорт Шереметьево? – затем он заказал билет до Нью-Йорка. Отключил сотовый телефон и затем сказал сидящей рядом женщине. – Рейс завтра, в полдень. – затем он добавил. – К сожалению мест на другие рейсы забронированные и уже купленные.

– Я понимаю. К сожалению, мы не располагаем временем. – затем она добавила. – Я уверена, что это время для Вас окажется самым тяжелыми часами в Вашей жизни. Но я хотела б, чтобы для вас эти часы прошли быстро.

Заинтересованный мужчина спросил.

– Вы что-то предлагаете?

– Я? – задумалась Нина. Она, пожалуй, не знала, что можно посоветовать в этой ситуации. Ведь мы никогда не знаем, что содвигает нас на то или иное действие, ждать результата, которого иной раз, мучение. Время тянется. Стоит на месте. Кто знает? Кто знает, почему так происходит? Мы чего-то ждем, хотим поскорее узнать результат. Мы чувствуем, что наше сердце вырывается из груди. Оно хочет выпрыгнуть, и освободиться от оков, связывающих его с телом. Во время этого процесса, время останавливается. Оно мучает нас как не зная что. Смотря на время, мы считаем, что уже наступила пора узнать то, что так давно надо было узнать или сделать. Но мы видим, что и не прошла минута, с тех самых пор, как мы смотрели на часы в последний раз. Ожидание, самый тяжелый часы в жизни человека. Эта неопределенность. Будет или нет? Сума можно сойти, не правда ли? – знаете. – сказала Нина. – Я могла бы предложить Вам многое, но я не стану этого делать. – затем она добавила. – Мне тоже нелегко сидеть с Вами, и слушать Вашу историю.

– Я понимаю.

– Но. – продолжала Нина. – Я не могу Вам что-нибудь посоветовать, как провести это время. – она сделала паузу. – Это решать только Вам.

Мужчина ничего не сказал. Он понимал, что возможно женщина права. Кто захочет выслушивать, совсем постороннего человека, а тем более повести с ним время. Чтобы с ним провести хоть какое-то время, человек должен хотя бы узнать его, а то заведет в темный переулок, и кричи не поможет. Все будет как в кошмаре. Кошмарном сне наяву.

– Да. – согласился он. – Эта моя головная боль. Но что ни говори, спать то же надо. – он сделал паузу, затем улыбнулся. – Что ж, что-нибудь придумаю. – сказал он. – Пойду домой и в одиночестве усядусь за компьютер, и буду сочинять.

Нина поинтересовалась.

– Вы пишите?

На что мужчина ответил.

– Я мастер художественного слово.

– И, о чем же Вы пишите?

– Обо всем.

– А именно?

– Я пишу о политике в стране и мире.

Нина не поняла.

– Вы журналист?

– Нет. – ответил тот. – Я не журналист. – затем он пояснил. – Я просто пишу книги на оптическую ему.

– И Вы не боитесь?

– Чего?

Нина осторожно сказала.

– Все же политика?

– Нет, я не боюсь писать на эту тему. Я не пишу того, что писать не надо. – Объяснил он. – Я черпаю информацию из средств массовой информации. Например, политик что-то проболтал, я записал и вот вам тема для книги. А потом пусть скажут, что я выдумал, или что нарушил военную тайну, да они сами нарушают скажу я Вам. – затем он добавил. – Вот, телепередачи, обсуждают политику России и вместе с ней и политику других стран. Разве это правильно? Политика дело такое скажу я Вам. Кто-нибудь все равно останется недовольным, агенты предоставят компромат, и в прямом эфире скажут матку правду. Вот один известный политик, не побоялся всех обложить по полной программе, послать куда подальше. Иностранный переводчик не смог перевести его матерщину, а русские в прямом эфире говорили, что они совершенно четко могли перевести русскую брань. Вот так-то, политика! А еще культурные люди!? – «Я пишу эти строки, потому что это было на самом деле, в прямом эфире. С одним политиком России». – Чем не пища для истории?

– Эту историю, наверное, знает весь мир. – подтвердила Нина. – Его тогда на весь мир транслировали, как он в прямом эфире обложил всех матом, и извиняться за это не сподобился.

Мужчина подтвердил.

– Вот именно.

Электричка проехала станцию «Тимирязевском». Следующая Савеловский вокзал, а там и Белорусский вокзал. Вокзал памяти героев ВОВ. Вокзал памяти нашей истории, вокзал нашей победы.

Мужчина взглянув в окно, сказал.

– Скоро конечная. – в его интонации чувствовалось сожаление. Казалось, что он не хотел выходить из этого поезда. Он хотел ехать дальше и разговаривать с ней, с этой незнакомкой, которую он никогда больше не увидеть в своей жизни, а если даже и увидит, то вряд ли он подойдет к ней. Ведь он еще пока что женат, и жена его нуждается в его поддержки. Савеловский вокзал. Электричка поворачивает на белорусское направление, еще пять минут, от силы десять, и все, путешествие из аэропорта Шереметьево подойдет к концу. Расставание. Тяжелое слово, расставание. Никто не хочет с кем-либо рустоваться, но приходиться. Иногда это расставание бывает коротким, иногда длинным. Есть горькое расставание, а есть сладкое расставание. Никто не знает, как мы расстанемся с тем или иным человеком? Никто не знает грустно нам будет или нет. Незнакомцу было грустно. Он не хотел рустоваться с ней, с этой женщиной. Он хотел в эти минуты быть с ней, пригласить ее куда-нибудь, посидеть в кафе или ресторане. Но этого он сделать не мог, а незнакомка не хотела этого то же. Очевидно она понимала, что если она сейчас пойдет с ним, то им будет больно обоим. Страшное это слово, расставание. На сердце всегда тяжело. Мужчина посмотрел на женщину. – Знаете. – сказал он. – Вы чем-то напоминаете мне мою Веронику.

Нина удивилась, и из любопытства поинтересовалась.

– Чем же?

– Она такая же понимающая, как и Вы.

Нина улыбнулась.

– Все женщины понимающие.

– Нет. – возразил незнакомец. – Я встречал женщин скверных. Готовых лишь послать человека куда подальше, не дав ему сказать ни единого слова.

– Да. – усмехнулась Нина. – Это мы можем.

Белоруски вокзал. Конечная. Электричка остановилась, открылись двери. Женщина и мужчина вышли из электрички.

Мужчина поинтересовался.

– Вас проводить?

Женщина хотела отказать, но не смогла. Она в этот момент поняла, что хотела провести с ним это время, пока он не улетит в Америку. Он для нее оказался интересном человеком, и то, что он писал о политике, ее заинтересовала. Ведь ее сестра, Наталия, в какой-то мере тоже работала на политическую структуру, и она, как и этот мужчина улетела а Америку. Правда он улетит завтра, а она уже там приземлится. Она хотела знать, хоть что-то о ее профессии, и в этом она считала, может помочь этот незнакомец. Она расспросит его об этой профессии, и тот возможно, но она не была в этом уверена, расскажет ей об этой профессии.

– Проводите. – сказала она, затем добавила. – Я живу недалеко, в Фили.

Мужчина выдавил из себя улыбку.

– Фили?

– Да. – утвердила Нина. – В Фили. – затем она с иронией спросила. – А Вы думали, что, в центре?

Мужчина положительно помотал головой, затем пожав плечами, сказал.

– Что ж, Фили – значит Фили.

Женщина усмехнулась, затем с иронией сказала.