Украсть право первой ночи
– Неясно! – она сверкнула глазами. – Кто же этим шутит!
– А я пошутил. Успокойся. И прекрати от меня отворачиваться. Я тебя уже всю рассмотрел. Ну?.. Повернись, – и сам развернул её к себе, хотя она на этот раз попыталась сопротивляться. – Всё в порядке, Мариса.
– В порядке, да, – она еле заметно усмехнулась. – Вы это точно знаете?
Теперь, растрёпанная, с блестящими глазами и припухшими от его поцелуев губами, она и вовсе показалась ему красивой, чего там – самой красивой, и даже думать не хотелось о том, насколько это странно.
– Ты странная, Мариса. Удивительная. Не такая, как все. Тебе это говорили?
– Вы смеетесь, милорд? Ну что во мне может быть не такого, кроме… – она мазнула пальцами по шрамам на лице, которые он словно видеть перестал.
– Странная, – повторил он. – Я думал, девственницы боятся. И что они все скромные и нерешительные, а смелыми становятся после, когда научатся такой любви. А ты, вижу, не боялась.
– Я смелая, милорд, – снова она слабо усмехнулась и посмотрела прямо ему в лицо. – Я и крыс не боюсь, и тараканов тоже.
– Хорошее сравнение, – похвалил он, поняв, что вот-вот расхохочется.
Представил, как Клер Фалети, юная фрейлина королевы, благосклонности которой он когда-то пытался добиться, сравнивает его поцелуи с крысами. Это было бы так смешно, что хоть плачь.
Он, кстати, добился и благосклонности, и поцелуев, но родной дядя юной леди весьма строго велел ему забыть о видах на его племянницу. Младший сын графа Корбута потерял в глазах знати всякую жениховскую ценность. И даже не тогда, когда остался без наследства, а когда заплатил «ненужные» долги отца.
– А если без шуток, милорд, то чего же бояться того, чего все равно не избежать? И это не пожар, и не волки в лесу, и не в прорубь зимой, – добавила Мариса. – Если уж обвенчаться у алтаря, то надо… сделать то, что мы сделали. Или я чего-то не поняла?
Что тут было возразить…
– Нет, всё так. И ты снова права, это точно лучше, чем волки, – на этот раз ему смеяться не захотелось. – Ты только говорила, что тебе противно идти в чужую постель.
– Нет, – она словно в раздумье покачала головой. – Это не обязательно противно, это неправильно. Мне говорили, что это как в баню сходить перед жизнью с мужем, но я всё же не могу так относиться. Не получается.
– Про баню… ты серьезно? – он опять на мгновение потерял дар речи.
И да, это тоже было смешно. Услышал бы граф…
Графу всё равно, впрочем.
– Что такого, милорд? Как ещё велите девушкам к этому относиться? – Мариса пожала плечами. – И я за всех не говорю.
– Хорошо, я понял. Наверное, нам пора поужинать, – решил Ивин. – Так что вставай.
Он поднялся с кровати и быстро оделся. Сказал:
– Я опять выйду, не буду мешать. Погоди, воду тебе подогрею, – подошел к скамье, где стояли умывальные принадлежности, и несколькими пассами руки сделал воду в кувшине тёплой. – Тут всё для тебя, не стесняйся.
– Спасибо, милорд, – кротко ответила Мариса, и посмотрела ему вслед.
Эта простая забота – то, что для неё мимоходом подогрели воду и не придётся мыться холодной, – изумила её едва ли не больше, чем способ, которым это было сделано.
И на сорочке, и на простыне остались яркие красные пятна, Мариса поспешно сложила всё испачканное в сторону, и сама смущалась, отводила взгляд от кровавых меток, как будто только сейчас осознав – вот, это случилось с ней! И ведь не так случилось, как с другими, и что будет?..
Сама виновата. Мало что против не была, а попросила, можно сказать. Кто угодно скажет – бессовестная.
Вот и ладно. Не жаль ведь? А всё прочее будет не сегодня.
Она вымылась теплой водой, поливая себя из кувшина, вытерлась простыней и надела свежую сорочку. Волосы так запутались, что местами пришлось раздирать гребнем, теперь она заплела косу и перетянула кончик оторванной от белоснежной салфетки лентой. Недавно не решилась бы порвать хорошую салфетку, но сказал ведь лорд – тут все для тебя. Значит можно. И хорошо, что простыней много и сорочка не одна.
Лорда звать не пришлось – как почувствовал, что она готова. Зашёл, слегка поклонился:
– Позволишь? – улыбнулся.
Решил поиграть, понятно. Она проглотила смешок:
– Прошу вас, пожалуйте, милорд.
– Садись, – он подвинул ей стул.
– Благодарю, милорд, я не голодна, я лучше потом, после вас…
– Садись! – повторил он. – Чувствуй себя как дома.
Как дома? В доме дядюшки Фуртафа все домашние столовались вместе и одновременно, и семья, и работники, ну а когда что-то принести и подать – для этого, конечно, Мариса. Но за столом она спокойно сидела и ела со всеми, и кусок в горле не застревал. А вот сесть за стол вместе с рыжим было поначалу странно, даже еда не в радость, хотя проголодаться за день Мариса успела.
– Ешь, – рыжий сам нарезал ей мясо и положил на тарелку, подвинул овощи. – Тут всё вкусно. Сначала выпей вина, – он налил ей красно-рубинового вина в высокий стакан.
Запоздало вспомнил, что с вина собирался начать – чтобы девушка расслабилась и не боялась. И так обошлось. Но пусть выпьет теперь – это поможет им продолжить.
Граф, как говорили, всегда потчевал невест чашей разбавленного вина, и, кажется, чего-то в неё добавлял, но тут Ивин утверждать не стал бы – это был секрет дядюшки. Слуги болтали много, но потихоньку.
– Можно спросить, милорд? – Мариса подняла на него взгляд.
Она опять села так, чтобы повернуться к нему неповрежденной стороной лица, и он мог любоваться её нежной кожей и точёным профилем, и как дрожат в улыбке полные губы.
– Спрашивай.
– Что означают буквы на гребне? Там две буквы «К».
Ивин понятия не имел, откуда взялся гребень. Но про буквы догадаться было просто.
– Девичье имя последней графини Финерваут – Камилла Калани. Наверняка в замке осталось много её вещей. Ты нашла гребень под зеркалом?
– Да, милорд. Калани – тоже колдовской род?
Он подлил Марисе ещё вина.
– Что ты, нет. Но это древний и знаменитый род, причём из Кандрии. Леди Камилла приехала в Грет вместе с леди Альденой, когда та стала невестой нашего короля. Леди Камилла рано потеряла родителей, вот её и отправили сюда в качестве подружки будущей королевы.
Мариса послушала и, хмурясь, кивнула.
– А потом она стала женой графа Финерваута?
– Ну да. Такой был уговор, что подругам королевы организуют браки со знатными особами. Моя мать вот… – он осёкся и замолчал. – Ладно, ничего.
О матери не хотелось говорить с Марисой. Та тоже была подругой королевы и, как и леди Камилла, вышла замуж за графа.
– Ты разговариваешь, а не ешь, – заметил он и отрезал ей ещё мяса. – Вкусно ведь?
Отчего-то возиться с девчонкой и даже болтать с ней было забавно и нравилось.
– А что такое колдовской род? В нем все колдуны?
– Нет же. Просто в таких семьях периодически рождаются люди с колдовским даром. Людей без дара даже в колдовских родах всегда больше.
– Отец Эвол объяснял. Время, когда колдунов много, сменяется таким, когда их совсем мало. Сейчас такое, когда мало, да?
– Именно так.
Ивин уже не удивлялся, что тот священник болтал без умолку с деревенской девчонкой о лишних для неё вещах.
– Говоришь, приёмная мать заплатила священнику, чтобы он тебя учил? Это она привезла тебя сюда?
– Я приехала сюда со своей мамой. И ничего про себя не помню, – погрустнела Мариса. – Не помню, как я была маленькой. Не помню того, что было до пожара у лесника. Да и пожара толком не помню. Но мне говорили, что здесь, в Финервауте, моя мама умерла. Мы ехали с ней в обозе, она заболела и её высадили в деревне. Говорили, что только колдун мог бы помочь.
– Понятно, – Ивин погладил её по руке.
Рассказ Марисы совпадал с тем, что поведала Ивину кухарка.
– А приёмная… Матушка Сола. Она служила в замке, – продолжала девушка. – Пожалела меня. Она считала, что мне полезно будет знать грамоту, – она грустно усмехнулась. – Вот и Реддит рад, что я училась и знаю грамоту, смогу в лавке работать.
Ивин подумал, что это немного странно: здравомыслящая женщина, которая служила в замке, решила потратить деньги на учёбу для приемной дочери, а не на что-то практичное.
– Для чего этот ключ? – Ивин тронул пальцем цепочку на шее Марисы, на которой висел ключик.
– Вроде бы он от сундучка с моим приданым, – Мариса еле заметно улыбнулась. – Но нет никакого сундучка. Может, он сгорел вместе с домом лесника? Я ношу ключик просто на память, милорд.
Ивин уже корил себя, что заговорил с девушкой о таких невесёлых вещах – она теперь сидела грустная, нахохлившаяся. И вдруг спросила:
– Я так понимаю, что всё сделано, милорд?
– Что сделано?.. – он не сразу понял.
– Вот это. Ваше право, мой долг… Вы можете отвезти меня домой хоть сегодня, да?
– А зачем? – он невольно напрягся, – ты скучаешь по мужу? Хочешь уехать?
– Не скучаю, – она вздохнула и улыбнулась. – Я бы лучше пожила тут с вами подольше. Но ведь невозможно?..
– У нас есть время до утра, – сказал Ивин. – И не волнуйся о подарке. Вот он, возьми прямо сейчас, – и положил перед Марисой кошелёк. – Твои родные будут довольны.
Она молча взяла, развязала, и её глаза округлились от удивления – даже без пересчёта было понятно, что монет много.
– Милорд?! Зачем же…
– Мне приятно подарить тебе это.
Ему хотелось опять расшевелить её, чтобы не огорчалась, а радовалась, и опять отозвалась на его поцелуи и ласку.
– Я слышала, что вы небогаты, и Реддит переживёт, – пробормотала Мариса.
Вот теперь Ивин был задет её словами. Надо же, она слышала! Все всё знают!
Кажется, любовная магия, как и та теплота, которой они так легко поддались недавно, ушла. И толку, что до утра ещё так много времени?
– Благодарю за ужин, милорд. Я сейчас всё приберу, – Мариса вскочила, чувствуя возникший разлад.
– Да, прибери, – согласился Ивин. – Я пока уйду. Не бойся, скоро вернусь. Ты чего-нибудь хочешь?
– Да, милорд, – она сразу показала на полку напротив кровати, уже приметив заманчивые тиснёные переплеты, – можно мне взглянуть вон на те книги?
Эти девица каждую минуту удивляла Ивина, куда там фрейлине Клер! Воспитанница мельника! Казалось бы, столько всего сегодня с ней приключилось, а она желает познакомиться со сборниками старинных баллад! Он не против ещё разок уложить её в постель, а ей охота читать! Сам Ивин когда-то в эти книги бегло заглянул, и впредь относился как к остальной мебели, а тут гляди ж ты…
– Возьми, конечно, – он снял книги с полки и вручил Марисе, и тут же ушёл.
Он поддался настроению и шёл по лесу вдоль ручья довольно долго, потом свернул на знакомую тропинку, уходящую вверх, и поднялся по ней почти на вершину холма, так, что стал хорошо виден графский замок, который тоже венчал вершину одного из ближних холмов. Различить мелочи издалека было нельзя, все казалось обыденным и спокойным. И Ивин отправился обратно.
Когда добрался до башни, уже стемнело. Неподалёку ухала сова, светила луна. Рядом с колодцем паслась, похрапывая, его лошадь. Башня молчаливо темнела провалами окон и не казалась жилой. И от этого в душе кольнуло – не могла же Мариса уйти сама? И тут же он понял, что оставил ей целую связку свечей, не считая полный канделябр на столе, но ничего, чтобы свечи зажечь! Огнива в башне не было, сам он обходился амулетом или щелчком пальцев – его полезное умение, которое, впрочем, отказывало в половине случаев. Мариса вынуждена была сидеть в темноте!
Он поспешно взбежал по лестнице наверх. В кромешно-темной комнате зажёг сначала одну свечу – пальцами, получилось сразу. Сила пока растёт – хорошо. Она у него слишком непостоянна – это плохо.
Девушка спала, свернувшись калачиком на краю кровати. Книги она сложила на столе, в одной белела полотняная закладка.
Ну конечно, ночь. Спать…
Сначала он потянулся налить себе вина, но передумал и утолил жажду простой водой. А потом разделся до подштанников и лег рядом с Марисой. Идея благородно устроиться где-нибудь в другом месте его даже не посетила – в башне была одна кровать, а спать на жестком полу на одеяле – это ещё зачем?..
Собственно, одеяло тоже было одно. Ивин забрался под него и прикрыл девушку, подоткнул, чтобы не сбивалось. От неосторожного прикосновения она проснулась, подскочила.
– Милорд?! Вы…
– Спи, – он её обнял, прижал спиной к себе. – Ты дрожишь, замерзла? Тихо. Спи…
Она послушно затаилась, отодвинуться даже не попыталась.
И такое плотное прикосновение узкой девичьей спины… ладно, не только спины, все остальное тоже прикасалось плотно, это было приятно, даже подарило некое душевное равновесие, но – и только. И сон не прогнало – наоборот…
Глава 9. Леди Льен
Его разбудило… что-то. Что-то легкое и непонятное касалось лица, как будто какое-то насекомое.
Бабочка, например. Ночной мотылёк? Их тут много над лужайкой.
Ивин сонно подумал об этом, и собрался было заснуть снова, но сообразил, что это может быть, и как будто на спину плеснули водой из колодца. Ночной мотылёк!
Мариса спала, легко и мерно дышала. Ивин выскользнул из-под одеяла и зажег свечу.
Да, ночной мотылёк, замер на его груди среди курчавых волос. Ивин подставил палец, и мотылёк послушно переполз на него, теперь можно было рассмотреть. Тот самый знакомый рисунок на крыльях…
Приглашение от Льен. А за окном уже рассвело, хотя до восхода солнца ещё оставалось время.
Этих мотыльков искусный артефактор сделал когда-то для отца, графа Корбута – несколько тонких колечек-амулетов, хранящих в себе по нескольку сотен таких бабочек. Толку от них особого не было, разве что вот так, тихонько позвать кого требуется, или что-то передать. И та, которая позвала, не предаст, если Ивин хоть что-то в этом понимал.
Да, недолго, но он сомневался. Потом бросил мотылька с пальца – никуда не денется, – и быстро оделся, и так же быстро оседлал лошадь. Мотылек, мельтеша, полетел вперед.
Она ждала Ивина посреди полянки, заросшей дикой малиной – дама в изумрудно-зелёном костюме и шляпе с пером, её высокая чалая кобыла нетерпеливо пряла ушами. Ну конечно. Красотка слишком часто уезжала из замка на рассвете, чтобы кто-то стал этому удивляться.
Увидев Ивина, дама встрепенулась:
– Ну наконец-то!
Он подъехал.
– Здравствуй, Льен.
– Здравствуйте, лорд Монтери, – она смерила его насмешливым взглядом ярко-серых глаз. – Мне так приятно, что вы решили довериться мне. Думала, побоитесь.
– Перестань, Льен. Я не жду, что ты на моей стороне. Но ведь и не обманешь. Ты здесь зачем?
– Я ни на чьей стороне, лорд Ивин. Но я слишком хорошо к тебе отношусь, по старой памяти, знаешь ли. Конечно, знаешь. Своего покровителя я ценю чрезвычайно, так что не злоупотребляй.
– Хорошо, – он кивнул. – Но это ты позвала. Что случилось?
– Что случилось, тебе известно. Племянник графа Финерваута сумел наконец привести его светлость в совершенное бешенство. Ты понимаешь, о ком я говорю?..
– Ты хотела меня удивить? – хмыкнул Ивин.
– Предостеречь. А вообще, мне любопытно, ты головой ударился, что ли? И как сильно? – её взгляд выражал искреннее недоумение. – Чтобы так играть благосклонностью своего единственного на сегодня защитника и покровителя? Фино это тебе не спустит, будь уверен.
Называть графа этак по-семейному – это Льен ненавязчиво подчеркнула свое положение.
– Я так и понял, – кивнул он.
– Обычно он угрюмо молчит, но на этот раз ревел как раненый вепрь. Все попрятались по углам, а твоя сестра в истерике. Она полезла к нему с уверениями, что огорчена и осуждает твой ужасный поступок, Фино рассердился ещё больше. Прогнал её и накричал так, что чуть люстра не осыпалась.
– Не преувеличивай. Но я тебя понял. Льен, я этого и добиваюсь – пусть граф отправит мою сестру с компаньонкой в Гарратен хоть в наёмной карете. Я не мог уговорить её и матушку не принимать милостей графа. Валина отчего-то и теперь не желает уезжать из Финерваута. А мы с графом… договоримся, ничего.
– Вон оно что, – она удивлённо вздёрнула тонкую бровь. – И ты только за этим решил дернуть льва за усы? Лучше бы меня попросил, я бы придумала, как отправить твою сестру в Гарратен. Нет, дело не в этом.
– Ценю твою поддержку, Льен, – мягко сказал Ивин. – Она всегда будет взаимной, поверь мне.
– Не обольщайся, – она усмехнулась. – Я ведь главное не сказала. Надеешься договориться с его светлостью в рамках колдовского кодекса? Не получится. Граф уже объявил, что не желает тебя видеть и слышать. Тебя ждут и в замке, и в деревне, и в трактирах на дороге. И ты сразу отправишься в тюремный подвал, в самый дальний его угол, может быть до весны. Когда оттуда выползешь, будешь рад просто взглянуть на солнышко. Хочешь?
Ивин выслушал, хмурясь. Уточнил:
– А девушку?..
– Девушку? Жену лавочника, что ли? – не сразу поняла Льен. – Отдадут мужу, конечно. Кому она нужна? Ты ведь у неё ничего не взял?..
– Не приписывай мне лишнее. Я не способен, и не стал бы.
– А, ну ещё бы. Но хотя бы распробовал, что-то было?.. – Льен смотрела с живейшим интересом. – Какая-то сила?..
– Я не разбираюсь, Льен, – раздраженно тряхнул головой Ивин. – И мне это не нужно.
– Как знать, может быть, ты отобрал у графа лакомый кусочек. Теперь она ему не нужна, конечно. Хотя всё равно есть способы от неё отхлебнуть.
Он сблизились и теперь стояли рядом, почти бедро к бедру. Он крепко взял женщину за локоть, но её это не беспокоило.
– Что ты хочешь сказать, Льен? Что-то знаешь о Марисе? – скользкие намёки его сердили.
– Я просто размышляю. Ну подумай сам, Ивин Мантери, – она сменила тон на самый кроткий. – Я разузнала про эту Марису-Половинку, после того как ты вздумал купить её у графа. Она чужеземка, о ней ничего не известно. Но похоже, что девочка необычная. Довольно дерзкая, хотя другая в её положении глаз поднять не смела бы. И ты вот, разок увидел – и готов. Потому что ей понравился, видимо. И считаешь, до тебя никто на неё не смотрел? Её и сватали, только опекуны не выдавали. На этот раз выдали, потому что Фино пригрозил, ему лавочник пожаловался.
– И что это значит, по-твоему? Ты намекаешь, что она?..
Точно, с этой стороны Ивин на это дело не смотрел.
– Одарённая, да, – подтвердила Льен. – Одарённые тихонями не бывают, если не притворяются. Её бы проверить. И на ней какая-то защита. То ли поставленная, то ли её собственная, то есть сила защищает. Деревенские об этом говорить не хотят, что тоже что-то значит.
Тут же память услужливо подкинула Ивину воспоминание о том, как лавочник свалился с лестницы, и ему на голову что-то упало с крыши – после того, как обидел Марису.
– Так что она отправится к мужу и будет жить как жила, – бодро заключила Льен. – О подарке для неё позаботился? Приучил Фино на свою голову людей к золотишку. Зато хоть не возмущаются, а то уже взбунтовались бы. А ты… Сам решай, ты меня услышал.
– Да. Спасибо, Льен, – кивнул Ивин, досадуя, что такие очевидные вещи не пришли в голову ему самому.
И про графа, и про Марису – про всё. Хотя, что это меняет?..
– Будет плохо – зови, постараюсь помочь, – великодушно предложила Льен на прощание.
– И тебе удачи, – пожелал он.
Они разъехались. Он со стороны проследил, как красавица умчалась по дороге. Ему предстоял более замысловатый обратный путь.
Глава 10. Что принесло утро
Мариса проснулась одна и в хорошем настроении – снилось что-то приятное, по ощущениям пушистое и яркое, и так хотелось опять закутаться в одеяло и продолжать наслаждаться. Но вместе с ней проснулось и понимание, где она и что случилось, а это уже заставило отряхнуть остатки сна и сесть на постели.
И куда подевался рыжий?
Она надела халат и осмотрела всё помещения башни, потом вышла наружу. Убедилась, что лошади тоже нет. Мысль, что лорд совсем ушёл и оставил её одну, была неприятной, но не ужасной. Ей ничего не грозило, кроме возвращения домой в одиночку. Слава Пламени, волки в их лесах не нападают на людей посреди лета, так что она поднимется на ближний холм, осмотрится и поймёт, в какую сторону идти. Правда, якобы однажды было так, что волки чересчур расплодились и летом разорвали несколько человек, и среди них дочь покойного графа, но это потому, что сила в тот год разгулялась – это Мариса подслушала разговор мельничихи со знахаркой, что приходила лечить дядюшку Фуртафа. И знахарка считала, что виновен в том разгуле силы покойный граф. Но с тех пор волки вели себя прилично.
Итак, она без сомнения доберётся до деревни. Но вернуться одной и пешком – это уже плохо, конечно, ведь невест возвращают в такой же карете, в какой и забирают. Пешком – неловко, будут лишние пересуды. И у дома мельника ждут гости и соседи, многие хотят знать, сколько монет у неё в кошельке.
Она вернулась в комнату и пересчитала деньги, подаренные рыжим. В кошельке нашлось шестнадцать полновесных золотых. Она оторопела, и даже зачем-то пересчитала ещё раз.
Шестнадцать монет. Ни одна счастливица ещё не привозила столько, по крайней мере за последние три года!
Мариса не обрадовалась – наоборот, в душе заныло. Кажется, откуда-то издалека что-то поманило, и надо шагнуть… туда, в неизвестность, и там есть много чего такого, на что хочется хоть краем глаза взглянуть, и хотя бы потрогать…
Нет, теперь не шагнуть – бежать, без документов, без разрешения, которое может дать только муж. Если найдут и донесут – вернут и накажут. А ведь она была почти свободной два дня назад, но тогда не было денег, и неизвестность не манила – так, шептала что-то украдкой, но и только.
Шестнадцать золотых. Вот уж Реддит порадуется.
Мариса, как могла, привела в порядок свое венчальное платье – оно было измято и потеряло свежесть, но это нестрашно. В нем только до дома добраться. Сегодня же придется надеть красное платье, и уже в нем идти в дом к мужу, а все будут глазеть на неё и шептать – надо же, шестнадцать монет!
Или припрятать половину? Мало ли как они потом могут пригодиться лично ей! Да, это нехорошо. Её новая, семейная жизнь начнётся сегодня с Реддитом, и начинать её с обмана? Это против законов Пламени!
Но у них с Реддитом и так всё против. Уважения нет, доверия тоже, помогать друг другу – что-то не верится, а про любовь изначально речи не было.
Она сходила к колодцу за свежей водой. Вскипятить бы, хотелось выпить горячего, но огня добыть нечем! А в паре шагов от башни нашлись пышные кусты лесной мяты, и она разглядела дикую яблоню – яблочки мелкие, с ноготок, но очень душистые, и поблизости есть малина. Есть из чего приготовить вкусный утренний взвар, нет только огня. Лорд разжигал огонь каким-то чудесным образом, без огнива. Зато еды осталось много, они еще три дня тут с голоду не пропали бы – овощи и подкопчённое мясо, сыр, свежий хлеб, пирог с мясом и сладкие булочки…
Она услышала топот лошадиных копыт и поспешила наружу – да, это её рыжий лорд! Уже спешился и привязывал лошадь. Повернул голову и встретился с ней взглядом.
– Уже встала? Ещё слишком рано.
– Доброе утро, милорд, – ответила она. – Сейчас лучшее время, чтобы заняться делами. Вы не могли бы вскипятить воду? И не покажете ли мне, как это делаете?
– Доброе утро, Мариса, – а ведь он теперь смотрел на неё как-то иначе, не по- вчерашнему, настороженно, что ли. – А ты не умеешь разжигать огонь?
– Пустыми руками, без огнива? Как же, милорд?..
– Тогда бесполезно показывать. Это умение для одарённых.
– Я так и поняла, – она кивнула.
– Испугалась, что меня нет?
– Не испугалась. До деревни я и пешком дойду, – она сказала, что думала. – Но огорчилась, если вам угодно знать, милорд.
– Значит, по мне соскучилась?
– И это тоже, милорд, – согласилась она.
Он разжёг огонь в печке и поставил греться воду. Сам не спускал глаз с Марисы. Она заметила.
– Что-то не так, милорд?
– Всё в порядке, – он пожал плечами. – Давай, действительно, перекусим. До кареты ещё довольно времени.
Достал нож, и сам стал нарезать сыр и пирог.
– А это не опасно для вас, милорд? – вдруг спросила она. – Отвозить меня в деревню. Вы рассердили графа, так ведь?
То есть девочка неплохо оценила происходящее.
– Рассердил, проницательная моя, – согласился он. – Но я не буду отвозить тебя лично. Ты ни о чем не волнуйся, поедешь к мужу в карете. Я это устроил заранее.
– А вы останетесь тут?..
– Любопытную кошку это не касается.
Действительно, надо делать то, что задумано. Какой ему толк размышлять, одаренная она или нет? Одарённой граф порадовался бы. Может, оставил бы в замке. Говорил, что ему не нужна одарённая, от них семикратные беды – или что-то подобное он точно говорил. Но даже у слабенькой одарённой силы можно выпить гораздо больше, а сопротивляться она не сумеет… скорее всего. Граф рискнул бы. А потом её можно обучить и оставить в услужении. На самом деле можно долго гадать, как бы оно получилось. Могло быть по-всякому.