Атлантарктида. Дикий, дикий Норд. Из глубины
– Ну, ты и фантазёр, Вася! – сказал старпом с восхищением.
– Это не моя идея, – возразил оператор. – Писали, что во времена войны Антарктиды с Гипербореей было применено оружие, в результате удара которого магнитные полюса сместились на девяносто градусов. Атлантида, то есть Антарктида, и Гиперборея располагались по обе стороны экватора, а после переворота оси заняли места на полюсах и покрылись льдом.
– Я тоже слышал об этом, – поддержал оператора Лобанов. – Но давайте-ка не отвлекаться, мы у цели.
В свете нижнего прожектора появилась туманная жёлтая полоса. Через минуту она превратилась в холм с неровными зубчатыми возвышениями на вершине.
– Глубина тысяча четыреста сорок, – доложил старпом, хотя Лобанов и без него видел показания глубиномера.
– Точно попали, – с удовлетворением сказал оператор. – Это скалы или настоящие стены?
– Посвети, – сказал Лобанов.
Компьютер включил систему радаров: низкочастотный локатор и инфразвуковой сканер. Перед пилотом загорелось окошко, в котором появилось синтезированное изображение внутренностей холма, накрытого слоем донных иловых отложений.
– Левее на десять! – скомандовал Лобанов. – Стоп машина!
«Приз» перестал опускаться, остановился над гребёнкой скальных обломков, часть которых имела плоские грани.
– Кто-нибудь видит батискаф?
Четыре пары глаз упёрлись в экраны, отражающие пейзаж морского дна на глубине полутора километров. Экран радара испускал голубое свечение, и на лица моряков легли призрачные синие отсветы.
Первым повреждённый «Searob» увидел старпом.
– Вот он! Ниже по склону, торчит из-под камней!
Лобанов повернул прожектор, подвёл «Приз» ближе.
Красная корма подводного аппарата стала видна отчётливей. Нос батискафа действительно был скрыт под обломками скал, рухнувших почти с отвесной в этом месте стены. Донные отложения сползли с неё, и глаз то и дело цеплялся за прямые углы и линии огромных блоков.
– Мать честная! – озадаченно произнёс старпом. – Это же настоящая крепость! Камни – прямоугольной формы!
– А ты говорил – нет здесь Атлантиды, – укоризненно проговорил оператор. – Если это крепость или даже просто стена, то чья?
– Спроси что-нибудь полегче, – огрызнулся старпом. – Кстати, парни, вам не кажется, что стена рухнула не сама по себе?
– Батискаф её задел.
– Даже если бы он врезался в неё на полной скорости, вряд ли повредил бы. Видите глыбы? Их ракетой только и можно своротить. Здесь пахнет взрывом.
– Что ты имеешь в виду?
– Вон, посмотрите правее и ниже – дырка в стене. Кто-то выпустил торпеду, она ударила в основание стены, и обломки завалили батискаф.
– Это ещё надо доказать.
– Отставить разговорчики! – сказал Лобанов. – Приступаем к стыковке! Вася, я сяду ему на корму, она более или менее плоская и широкая, а ты готовь резак.
Морозов выбрался из кабины в носовой отсек батиплава.
«Приз» плавно опустился на корму «Searob», вытягивая манипуляторы. Вцепился в рёбра и кольцевые «плавники» на корпусе батискафа, осторожно подтянулся к нему. Можно было попытаться выдернуть его из-под груды каменных блоков, но риск разгерметизации аппарата был слишком высок, и Лобанов не стал рассчитывать на удачу.
– Присоски!
К корме батискафа потянулась круглая рама, венчающая метрового диаметра переходник. Послышались скрипы, бульканье, шипение.
– Сброс воды!
Насосы выгнали из трубы переходника воду.
– Проверка герметичности!
– Сухо, давление полтора, – доложил компьютер.
– Вася, ты готов?
– Как штык! – бодро отозвался оператор.
– Костюм?
– Запаковался.
– Начинай!
Из отсека послышались шорохи, позвякивание, гудение: оператор включил плазменный резак. В кабину «Приза» выплеснулась волна запахов озона и горячего металла.
– Сеня, помоги ему, – приказал Лобанов.
Старпом вылез из рубки.
Гудение длилось с перерывами четверть часа.
За это время ландшафт вокруг сцепленных подводных аппаратов не изменился, разве что в десятке метров от них с откоса беззвучно скатилась глыба метрового размера, утонула в слое ила, подняв жёлтое облако.
Лобанов внутренне поёжился. Если бы глыба зацепила батиплав, неизвестно, выдержал бы он удар или нет.
– Ну, что там у вас?
– Минуту, – отозвался старпом.
– Рыба, что у вас? – прилетел в наушник Лобанова голос командира экспедиции.
– Готовимся вынимать начинку, Рыбак, – ответил Лобанов. – Подозреваем, что по батискафу была выпущена торпеда.
Связь прервалась. Капитан фрегата переваривал новость.
– Это ваши фантазии, Рыба, или реальный факт?
– Предположение, но очень фактурное, всплывём – покажем снимки. Я бы попросил вас пошарить сонарами по дну, нет ли тут в засаде чьей-то подлодки.
Наверху соображали быстро.
– Следите за обстановкой в три глаза! Заметите подозрительное шевеление – всплывайте!
– Но мы не можем бросить… э-э…
– Всплывайте, Рыба! Это приказ! При малейшем подозрении!
– Слушаюсь!
– Что? – повернул голову к Лобанову компьютерный гений «Приза».
– Следи за периметром! – отрезал капитан. – Может быть, мы и в самом деле здесь не одни.
– Ты веришь в подлодку с торпедами?
– Лучше перебдеть, чем недобдеть, как говорил Козьма Прутков.
– Ни одна лодка в мире не опускается на такую глубину.
– Этого и не требуется. Достаточно найти на дне объект и выпустить торпеду с любой глубины. Возможно, целились прямо в батискаф, но маленько промахнулись, и его только засыпало.
Матрос прикусил язык.
– Я не подумал.
– Готово, командир! – раздался из носового отсека приглушённый голос старпома.
Вслед за ним донёсся грохот падения железного предмета на пол, звон, шипение, кабина батиплава завибрировала.
– Перепад давления! – отреагировал компьютер.
– Сеня! – позвал Лобанов.
– Всё в порядке! – крикнул старпом. – У них давление выше нашего, а запахи – как в морге!
– Осторожнее!
– Мы пошли.
Какое-то время были слышны невнятные голоса, стук, слабое шипение, треск, потом снова раздался голос старпома:
– Вытаскиваем по одному. Все в отключке, но вроде живы.
– Помоги, – кивнул компьютерщику Лобанов.
Тот исчез.
Операция по перетаскиванию тел экипажа «Searob» длилась полчаса. Всего в кабине батискафа оказалось четыре человека, включая злополучного китайца, оплатившего экспедицию, и всем им понадобилась медицинская помощь. Они начали приходить в себя уже после того, как «Приз» отстыковался от повреждённого аппарата и пошёл вверх.
Однако на этом приключения моряков-спасателей не закончились.
Когда подводный холм с остатками «атлантической» стены скрылся в темноте, радары «Приза» зацепили впереди быстро приближающийся объект, косо падающий на батиплав сверху вниз под углом в сорок пять градусов.
Интуиция включила моторику организма раньше сознания. Руки сами шевельнули джойстик в нужной последовательности. «Приз» рванул боком влево, разворачиваясь вокруг оси.
Стремительная серая стрела барракудой промчалась мимо, сопровождаемая «хвостом» взбаламученной воды.
«Приз» болтануло с боку на бок.
Через несколько секунд батиплав настиг задавленный толщей воды удар – будто по корпусу аппарата хватили дубиной!
Охнул оператор. Выругался старпом.
– Торпеда?!
– Рыбак, я Рыба, нас обстреляли! – ожил Лобанов, включая канал связи с фрегатом. – Торпеда на шесть часов от вертикали спуска, ракурс выстрела – сорок пять к вертикали на глубине тысяча!
– Понял, Рыба, – ответили после паузы сверху. – Замрите!
Лобанов остановил насосы аппарата, выдавливающие воду из цистерн.
«Приз» замер, повис в бездне на глубине километра, погасил прожектора.
– Если они пульнут по нам ещё раз… – прошептал старпом.
– Заткнись! – процедил сквозь зубы Лобанов.
Провисели в тишине и неподвижности несколько минут.
Издалека прилетел к батиплаву глухой рокот, он снова качнулся с боку на бок, словно баркас на волне.
– Поднимайтесь, – донёсся голос капитана фрегата.
– Грохнули лодку? – предположил старпом, вытирая потное лицо ветошью.
Лобанов включил насос.
«Приз» начал всплывать и через полчаса вынырнул на поверхность моря, в ясный солнечный день. Давление внутри аппарата поддерживалось постоянное, соответствующее нормальному атмосферному на уровне моря, поэтому ни о каких явлениях вроде кессонной болезни беспокоиться не стоило.
Высадили пришедших в себя охотников на атлантические сокровища на борт фрегата. Все они описали происшедшее на глубине одинаково, и стало ясно, что по батискафу и в самом деле кто-то стрелял.
Впрочем, это уже никого не удивило. «Приз» тоже был атакован торпедой при возвращении, и только интуиция и реакция Лобанова спасли экипаж от неминуемой гибели.
– Кто это был? – поинтересовался он, вызванный капитаном фрегата в его каюту.
– Субмарина, – ответил молодой, чуть старше самого Лобанова, загоревший, уверенный в себе капитан Дряхлов.
– Чья?
– Предположительно турецкая.
– Вы её потопили?
– Отогнали. Пряталась в миле от нас на глубине трёхсот метров. Мы нашли её, только подняв в воздух «вертушку».
– Сволочь!
– Не трать эмоции понапрасну, капитан, мы давно находимся с турками в состоянии войны, то холодной, то горячей, больше пятисот лет, так что ничего необычного не случилось. Вы и в самом деле обнаружили на дне развалины?
– Особо не присматривались, но очень похоже. Я передам вам диск, мы всё записали. Если хотите, можем снова нырнуть туда, посмотреть детально, взять образцы.
– К сожалению, у тебя другая планида. Велено отправить на сушу, на Кипр, где тебя заберёт спецборт.
– Зачем? – удивился Лобанов.
– Вопрос не ко мне. Знаю только, что тебя ждут в Мурманске, в штабе Севфлота.
– В Мурманске?! Ничего себе! – Пошутил: – Надеюсь, меня не трибунал ждёт?
– Об этом я бы знал, – рассмеялся Дряхлов. – В твоём послужном списке одни героизмы, так что, думаю, это какое-то сложное задание.
– Разрешите идти?
– Удачи! – Дряхлов крепко пожал руку Лобанова.
Через час, сдав дела старпому и обсудив с экипажем проблемы по поддержанию «Приза» в рабочем состоянии, Лобанов влез в кабину «Ка-31», заняв место штурмана, и вертолёт взял курс на север, к острову Кипр, на котором располагалась база Российского морского флота.
Посёлок Видяево, база подводных лодок Северного морского флота России
14 декабря, ближе к вечеру
В принципе экипаж справился с уборкой хорошо, лодка была готова к походу без оговорок, но Брайдер ещё раз прошёлся по её коридорам от носа до кормы, заглядывая в отсеки и перебрасываясь с дежурными матросами обычными фразами типа: ну, как, парни, настроение бодрое?
– Бодрое, товарищ капитан, – дружно отвечали ему.
Новейшая атомная подводная лодка «Грозный» проекта «Лира» зашла в подземный док базы Видяево три дня назад и готовилась к ходовым испытаниям и оружейным стрельбам, загружая в свои отсеки всё необходимое для месячного похода.
Загрузили и оружие: торпеды 65–76 «Писк» с дальностью хода до шестидесяти километров, ракето-торпеды «Шквал-ДД», развивающие скорость до ста двадцати узлов в час, сверхзвуковые противокорабельные крылатые ракеты «Гранат-М» с дальностью пуска до трёхсот пятидесяти километров, ракеты «Калибр-М», а также выдвижную буксируемую гидроакустическую антенну, позволяющую улавливать шумы любых подводных объектов, как живых – акул, дельфинов и пловцов, так и искусственных – торпед, ракет и подводных лодок на расстоянии до пятидесяти километров.
По сути, «Грозный» представлял собой истребитель подводных лодок любого класса, оставаясь недосягаемым для них вследствие полной бесшумности подводного перемещения, способности нырять на глубину до километра и обладания оружием, дающим ему возможность сражаться сразу с тремя-четырьмя хвалёными новейшими подводными лодками США и топить их до того, как они могли узнать, с кем встретились.
Обычно на время ходовых испытаний кораблей любого типа оружие не загружалось, но командование Северного флота решило совместить «приятное с полезным», тем более что «Грозный» уже побывал в море во время перегона от завода во Владивостоке до Мурманска и показал себя с самой лучшей стороны, превысив прежний рекорд скорости подводного хода – 42 узла – сразу на пятнадцать узлов[14].
В рубке Брайдер задержался, обсудив со старпомом Колодяжным распорядок дня на завтра.
– Рядом с нами пришвартовался «Краб», – сообщил ему могучий кряжистый старпом, изломав каменное лицо морщинами.
– Кто? – не понял Брайдер.
– Глубоководная штучка, наследница наших прославленных «Призов», ещё и сейчас используемых спасателями. Может нырять до трёх километров и самостоятельно передвигаться под водой.
– «Призы» я видел.
– Любопытная посудина. Но не уверен, что она готовится как спасатель.
– Это не наши проблемы. – Брайдер пробежался глазами по экранам навигационного комплекса лодки, хотел было попрощаться с дежурной сменой, и в это время его окликнул начальник смены лейтенант Волков:
– Товарищ капитан, к нам делегация с берега.
– Делегация? – озадаченно глянул на лейтенанта старпом. – Кто?
Лейтенант передал трубку интеркома капитану.
– Брайдер, – отрывисто бросил тот.
– Капитан, Палешкин говорит, к тебе гости, прими по полной программе.
– Почему без предупреждения?
– Так ведь не я такие вопросы решаю, – виновато ответил Палешкин. Он занимал в штабе флота должность адъютанта командующего, и Брайдер с ним был в хороших отношениях.
– Как это понимать? Приёмная комиссия ещё утром дала добро на выход в море.
– Тебе всё объяснят, Алексей, не волнуйся, речь не идёт о каких-то нарушениях, иначе я бы знал.
– Понял, встречаю.
Брайдер вернул трубку лейтенанту, поманил старпома за собой.
– Пошли, встретим начальство.
Поднялись в переходную камеру зализанной рубки «Грозного», вылезли на броню верхней палубы лодки, с борта которой к пирсу был перекинут трап.
Подземный грот базы вмещал сразу шесть океанских субмарин, но в данный момент в гроте находились только три атомохода: один проекта 885 «Ясень», один проекта 941 «Тайфун» и красавец «Грозный», радующий глаз плавностью совершенных линий обвода и геометрической стремительностью.
Чуть поодаль, у того же пирса, была пришвартована небольшая подлодка необычной формы, похожая на выплавленный изо льда утюг. Она и покрашена была в серо-голубой цвет, делавший её почти невидимой на воде. Но Брайдер не успел рассмотреть странное судно. На трапе появилась делегация из штаба в составе не трёх, как предупреждал Палешкин, а шести человек. Трое из них были одеты в гражданское – белые парки и шапки.
Первым на палубу «Грозного» шагнул начштаба Северного флота контр-адмирал Синицын. Лицо у него было неподвижное, задубевшее, изрезанное морщинами, но голубые глаза смотрели без обычных для командиров такого ранга надменности и самоуверенности.
– Товарищ контр-адмирал… – кинул к виску ладонь Брайдер.
– Вольно, капитан, не тянись, – подал ему руку начальник штаба. – Не на построении. Как дела?
– Отлично! Работаем по плану.
– Ну, и хорошо, коли отлично. – Синицын оглянулся на спутников. – Товарищи офицеры, рекомендую, капитан первого ранга Брайдер.
– Добрый день, Алексей Аполлинариевич, – протянул широкую костистую ладонь начальник дивизиона атомных субмарин Видяево, капитан первого ранга Шманкевич. – Извини, что без предупреждения, дело есть.
– Всегда готов, – сказал Брайдер.
Шманкевич отступил в сторону, пропуская соседа в гражданском, тонколицего, гладкобритого, с колючими, серыми, оценивающими глазами.
– Полковник Карбидов, служба безопасности.
Сероглазый кивнул, помедлил, но руку подал.
– Мы с вами земляки, капитан. Я из Анадыря.
Брайдер с любопытством заглянул в глаза полковника, но не прочитал в них ничего, кроме вежливого внимания.
– Я родился в посёлке Северный, учился в Анадыре.
– В первой гимназии.
Стало ясно, что Карбидов специально изучал досье командира «Грозного».
– Так точно.
– Я проделал такой же путь, что и вы, но на десять лет раньше.
На ум ничего не пришло, и капитан осторожно сказал:
– Давно не был в родных краях.
– Ещё побываете, – улыбнулся Карбидов.
Брайдер посмотрел на гражданских спутников начальника штаба, державшихся особняком.
– Это эксперты с заводов – изготовителей лодок, – сказал Синицын. – У них своя задача, они осмотрят трюмы лодки.
– Зачем?
– Давай поднимемся в твои апартаменты и поговорим. Прикажи проводить спецов на борт.
Брайдер сделал знак старпому.
– Покажи.
По лесенке на корпусе рубки они поднялись на её покатую вершину, спустились через горловину люка в недра атомохода.
Дежурная смена дружно поднялась из-за пультов, стоек и экранов по жесту командира.
– Вольно, товарищи офицеры, – сказал Синицын, предложил Брайдеру: – Давай посидим в кают-компании.
Брайдер проводил гостей в довольно просторную кают-компанию, где одновременно могли обедать восемнадцать человек. Сняли верхнюю одежду, расселись за столиком.
– Кофе? – предложил Брайдер, чувствуя себя не в своей тарелке. – У нас тут кофе-автомат установлен.
– Не откажусь, пожалуй, – согласился Синицын.
Его спутники отозвались кивками.
Брайдер поманил кока.
– Всем эспрессо.
Молча ждали, пока молодой круглолицый матрос подаст кофе.
– Свободен, – отпустил его Брайдер.
Сосредоточенно взялись за чашки.
– Дело такое, капитан, – заговорил Синицын, сделав несколько глотков. – Сфинктура «пять-пять», прими к сведению.
Брайдер сел прямее, не меняя выражения лица, отмечая внимательный изучающий взгляд полковника-земляка. Фраза начштаба означала, что речь идёт о высшей степени секретности предстоящего разговора.
– Поход в Чёрное море отменяется, – продолжал Синицын. – В связи с недавно вскрывшимися обстоятельствами тебе надо взять на борт батиплав «Краб», ты его видел, он рядом стоит, и отправиться к берегам Антарктиды.
В кают-компании стало тихо.
Брайдер недоверчиво посмотрел в глаза Синицына, перевёл взгляд на командира дивизиона, на представителя службы безопасности министерства обороны, снова повернул голову к Синицыну.
– Официально?
– Официально ты идёшь в Севастополь для ходовых испытаний и участия в боевых стрельбах. Но пойдёшь к берегам Антарктиды, в море Росса.
Брайдер помолчал, чувствуя себя так, будто его разыгрывали, а он не имеет права сказать об этом.
– Мне нужны детали…
– Держи пакет. – Синицын подал конверт с выдавленным на нём красным грифом «Совершенно секретно!». – Здесь все инструкции. Через пару дней к тебе прибудут члены экипажа «Краба», всего семь человек. Разместишь их на борту со всеми возможными удобствами.
Брайдер хотел сказать, что численность экипажа лодки и без того превышает сто человек, но Синицын не дал ему вставить слово:
– Понимаю, что тесно, однако прими меры, максимально ужмись, тем более что в группе будет женщина.
– Ясно, – зажал губами Брайдер рвущиеся наружу возражения. – Хотя женщина на борту…
– Не будь суеверен.
– Дайте хотя бы намёк, что я должен делать в Антарктиде.
– Прочитаешь инструкции.
– Разрешите, я введу капитана в курс дела? – мягко попросил Карбидов.
Синицын хмыкнул, снова взялся за кофе.
– Как знаете.
– «Краб» надо будет выпустить под водой у шельфа Росса и проконтролировать, чтобы никто не помешал выполнять задание.
Какое задание? – лёг на язык вопрос, однако Брайдер не решился его задать. Взвесил в руке конверт, посмотрел на земляка.
– У меня не самая большая машина…
– Зато самая быстрая и хорошо вооружённая, – усмехнулся полковник Карбидов.
– Вы думаете, мне придётся эти преимущества… демонстрировать?
– Американцы направили к Антарктиде две подлодки, два эсминца и авианосец «Трамп». Надо быть готовыми ко всему.
– Мне дадут разрешение… применить оружие? – засомневался Брайдер.
– Все полномочия для достижения цели. – Полковник достал из внутреннего кармана пиджака красную коробочку, протянул капитану. – Твой личный «чёрный ящик» в экстремальных ситуациях. В случае применения оружия зафиксирует все голосовые команды и причины применения.
Брайдер с любопытством открыл коробочку, увидел небольшой металлический кругляш с решёточками по бокам, закрыл.
– Первый раз держу в руках подобный гаджет. Интересно, кто-нибудь его уже применял?
– Командир нашей подводной лодки во время стрельб по Сирии, – сказал Карбидов. – В две тысячи пятнадцатом году. Ну и ещё пара ребят в разные годы и в разных уголках планеты. Все сделали своё дело на «отлично».
– Сделаю всё от меня зависящее! Но… товарищ контр-адмирал…
– Не переживай, капитан, мы все в одной посудине. – Синицын собрал морщины на лбу, осознав родившийся каламбур: иносказательное «в одной посудине» соответствовало реальному событию. – Есть негласный приказ главкома – давать по сопатке американцам везде, где они попытаются нагло качать свои права.
– Понял, – расправил плечи Брайдер. – Разрешите вопрос?
– Валяй.
– «Краб» не уместится на борту…
– Оставишь гидроакустическую антенну в доке, – сказал Шманкевич. – «Краб» как раз и займёт её место. Эксперты всё сейчас промеряют и вынесут свой вердикт.
– Ещё кофе? – предложил Брайдер после паузы.
По лицам гостей пробежали улыбки: они оценили сдержанность капитана «Грозного».
Мурманск
16 декабря, утро
В мурманский аэропорт Мурмаши прилетели ночью, в начале четвёртого.
Вербов хотел сразу отправиться к родителям, жившим на северно-западной окраине города, на берегу Кольского залива, но спутница, которой он предложил сомнительное удовольствие познакомиться с городом, отговорила его от поездки.
– Зачем будить людей в такую рань? Посидим в аэропорту до утра и поедем к вашим родичам часов в семь. Заодно покажете город, а то ночью мы ничего не увидим.
– Ну, сейчас и днём мало что увидишь, – хмыкнул Вербов, имея в виду время года: в декабре в Мурманске и окрестностях царила полярная ночь, и солнце даже днём практически не показывалось из-за горизонта.
– Всё равно не стоит будить ваших рано.
Возражать Вербов не стал, хотя подумал, что отец с мамой будут рады появлению сына в любое время суток.
– Посидим в кафешке?
– Здесь есть бизнес-зал, – сообщила Вершинина, одетая в брючный костюм и меховую курточку для длительного путешествия. – Там тише.
– Нас не пустят.
– Ещё как пустят, мы летели самолётом «Норд Авиа», да ещё бизнес-классом, так что отдых в ВИП-зале нам обеспечен.
Действительно, в бизнес-зону их пропустили без вопросов, стоило спутнице показать корешок своего билета.
Зал был просторен и почти пуст. В центре его за столиком расположилась в жёлтых прямоугольных креслах компания пожилых женщин. Столики у окон, выходящих на лётное поле, окружённые кожаными креслами и диванчиками вишнёвого цвета, пустовали.
Сели у окна, напротив друг друга.
– Листретто, – заказала Вершинина подошедшей официантке, полной блондинке в коричневом фартучке.
– Капучино, – добавил Вербов.
– Что-нибудь ещё? – уточнила официантка. – Есть свежие круассаны, только что привезли.
Вербов вопросительно посмотрел на спутницу.
– Давайте, – согласилась она. – Гулять так гулять.
– Бутерброды?
– Нет, спасибо.
Блондинка отошла, бросив на Вербова оценивающий взгляд.
– Можно вопрос? – вежливо поинтересовался он.
Инга поморщилась.
– Не будьте политкорректны больше, чем европейцы, майор. Я не девица из благородного пансиона.
Вербов внимательно всмотрелся в красивое лицо девушки с волевой складкой резных губ. Он сам предпочитал работать в одиночку, не любил компании, выбирая собеседников по изяществу их общения, и опирался только на свои силы, будучи абсолютно уверенным в правоте своих оценок и выводов. Но сотрудница особого подразделения ФСБ, похоже, превосходила его по части требовательности к окружающим.
– Прошу прощения, учту.
Официантка принесла заказ. Вершинина захрустела круассанами, снова поморщилась.
– Может быть, их и привезли только что, но они уже успели высохнуть.
Вербову показалось, что круассаны свежие, но возражать он не стал.
– Как кофе?
– Как сказал бы мой отец – средней паршивости, – усмехнулась Вершинина. – Я бывала в Гватемале, вот там кофе вкусный, натуральный, без обмана, хорошо прожаренный.
– По какой надобности посещали Африку?
– По служебной, – коротко ответила девушка, не изъявляя желания вдаваться в детали. – А вы что делали в независимой Латвии?