Золотая лихорадка в Орехово-Зуево
– Давайте так! Я переговорю с Русланом Наимовым о визитах к учительнице. Я его давно и неплохо знаю. А ты, Алексей, езжай в Ковров, найди там этого Бурилина. Расспроси как следует, когда он был в последний раз у учительницы, что делал. Семен с племянницей осмотрят внимательно квартиру на предмет хищения золотой монеты и других вещей. Вечером снова собираемся. Утром о наших планах я доложу Зубареву, а теперь по домам, – распорядился Ваиз, как старший по званию и негласный заместитель начальника отдела, хотя такой штатной единицы не было.
Он жил пока, по-прежнему, в частном доме. Хотя мать год назад получила от работы, как участница войны, хорошую трехкомнатную квартиру в районе Вешняки г. Москвы на двоих с сыном с перспективой возможного роста семьи. Ваизу было неудобно ездить на работу из Москвы в Орехово-Зуево, поэтому он жил в их старом доме.
Подходя к дому, он увидел темно-синие «Жигули» шестой модели, стоявшие у ярко горящего фонарного столба. Тогда эта машина считалась очень крутой. В ней сидели двое. Он машинально сунулся к кобуре, она была пуста. Вспомнил, что сдал табельное оружие. Из машины вышел мужчина чуть выше среднего роста, черноволосый с небольшой сединой на висках, с усами, лет под сорок, модно одетый. Джинсы, которые в то время были большой редкостью, лайковый кожаный пиджак, белая водолазка сидели на нем в обтяжку.
– Грузин какой-то, – подумал Ваиз, весь напрягшись.
Подойдя ближе, он узнал в мужчине своего дальнего родственника, Руслана Наимова. Это был привлекательный для женщин мужчина спортивного телосложения с довольной улыбкой на лице. Поздоровались.
– Надо поговорить, – сказал Руслан.
– Ну что же, пойдем в дом. А это кто с тобой в машине? – спросил Ваиз.
Василий, мой друг. Обещал подбросить его до Киржача. Ничего, посидит, подождет.
Они зашли в дом, прошли в гостиную. В комнате была спартанская обстановка, тумба с телевизором, железная кровать с никелированными набалдашниками, панцирной сеткой и периной, этажерка с книгами и круглый стол с тремя стульями. Основную хорошую мебель увезли в московскую квартиру.
Скромно живешь, заметил Руслан. Я зашел поговорить насчет этого нашумевшего убийства Корнелии Михайловны, моей учительницы. Она много помогала мне в химических опытах. Скоро я, возможно, обобщу свои исследования в химии, если не на докторскую, то уж на кандидата наук точно наберу. Что-то прояснилось с этим делом?
Не могу всего тебе рассказать, не положено. Завтра сам собирался с тобой поговорить, ты же часто ее навещал. Расскажи мне про ваши встречи и вообще, что знаешь, может кого подозреваешь?
– Кто еще к ней заходил кроме тебя? – спросил в ответ Ваиз.
Ничего конкретного не скажу. Она жаловалась, что в последние два года мало заходят. Кроме меня и Виктора, к ней наши девчата заходят покурить и поболтать. Виктор тоже ее ученик, живет по соседству. Позже меня года на три учился, увлекался химией, особенно в части производства спиртного из любого подручного материала и одурманивающих лекарственных средств. Видимо, консультировался с ней. Я, в основном, приносил ей продукты, пару раз духи «Красная Москва», ее любимые. Денег она принципиально не брала, хотя помогала мне разобраться в опытах, и я ей обязан своими знаниями.
– А где ты сейчас работаешь? – спросил Ваиз.
В одном химическом НИИ младшим научным сотрудником над одной темой, взял на три года. Мне нравится эта работа тем, что у меня свободный график посещения, и остается уйма времени на свои личные исследования. Скоро я, возможно, удивлю всех, сделав свое открытие. У Корнелии Михайловны я был две недели назад. Как всегда, принес ей кофе, чай, копченую колбасу и красную икру, да еще пару кур. Индийского чая я ей иногда сразу по десять пачек приношу, быстро кончается, наверное, Виктор чифирит. Я знаю, этот охламон Виктор ходит к ней покушать, чаю попить. Но мне хотелось всегда ей помогать, она была очень хорошим педагогом.
– Руслан, давай начистоту! Ответь мне на один вопрос, только честно. Сначала подумай, потом ответь. Ты дарил ей золотую монету?
Наступила пауза. Руслан вытащил сигарету и закурил, смотрел куда-то в пустоту. «Раньше он вроде не курил», подумал Ваиз. Руслан молча стал ходить из угла в угол.
Племянница Корнелии Михайловны рассказала, что тетя показала ей старинную золотую монету и объяснила, что ее подарил один из учеников. Логически размышляя, Виктор вряд ли мог это сделать. Он бы ее тут же загнал куда-нибудь. Остаешься ты, Руслан! Так дарил или нет? Если дарил, почему и откуда взял? Ответь, пожалуйста, это важно для следствия.
Руслан, наконец, поднял взгляд на Ваиза, потушил сигарету о каблук своего ботинка и заговорил:
– Я скажу тебе на словах сейчас, без протокола. Потом, возможно, буду все отрицать. Я действительно подарил ей старинную золотую монету, номиналом в десять рублей. Я много лет занимаюсь, вернее, пытаюсь получить из жидкого раствора твердое золото, но пока не получается. Она меня уговаривала бросить это дело, не тратить время попусту. Говорила, что это невозможно. Мне стало обидно, что она не верит в мои способности, и я купил на черном рынке одну золотую монету и подарил ей. Сказал, что у меня все получилось. Знаешь, она поверила и рекомендовала написать диссертацию, сразу докторскую. Я просил ее никому об этом до поры до времени не рассказывать, но видишь, она проболталась племяннице, может еще кому-нибудь. Обыщите ее квартиру, если не найдете монету, значит ее убил или убила тот или та, кто украл эту монету. Но я не смогу на допросе ответить, что именно я подарил эту монету. Зачем мне лишние проблемы.
– Смотри! Если мы поймаем убийцу, уже два человека, племянница и убийца, будут утверждать, то есть передадут слова учительницы, что монету подарил ее ученик, могут назвать твое имя. Тогда тебе придется объяснять ситуацию.
– Хорошо, если назовут меня, то я придумаю какую-нибудь легенду, – ответил Руслан.
– Учти, подарок недешевый, непростой, антиквариат, причем золотой. Сложно будет объяснить, почему ты подарил такую вещь скромной старенькой пенсионерке. Если бы это была молодая красивая женщина, мотив был бы понятен. Старую семейную реликвию подарить какой-то старухе? Мотив будет неправдоподобен. Думай хорошо. Могут поинтересоваться, откуда у младшего научного сотрудника монетка.
– Да, задача непростая, – сказал Руслан.
– Завтра прояснится, если монету не найдем, значит ее украли, это возможный мотив убийства. Тогда, предположим, ты засветишься. Если монета на месте окажется, твоя тема отпадает, в уголовном деле она фигурировать не будет. Ладно, позже вместе подумаем, как из-за этого дела тебе не пострадать. Впредь думай, кому и что дарить!
Руслан, озадаченный, уехал отвозить друга, а Ваиз долго ворочался, не мог уснуть, все думал над свалившимся, как снег на голову, делом и его последствиях для Руслана.
Мать Руслана после гибели на фронте мужа вышла замуж во второй раз за уроженца Башкирии, родила еще двоих детей: сына и дочь. Всего их стало четверо. Она была очень сильной, волевой, предприимчивой женщиной. В условиях советской власти умела зарабатывать неплохие деньги. Семья не бедствовала, она подняла двух сыновей и двух дочерей, но жили по-прежнему в старом ветхом четырехквартирном частном доме. Носила дорогие украшения с бриллиантами в ушах и на шее, в них же ездила одна в ночных электричках. Никто не осмеливался напасть на нее или обокрасть. Говорили, у нее хорошие связи в правоохранительных органах и криминальном мире. Видимо, кое-какое богатство досталось ей по наследству, вспоминал ее Ваиз, засыпая.
Утром Воскобойников пошел встречать племянницу убитой. Алексей уехал в Ковров. Ваиз уже пообщался с Наимовым и теперь до вечера был более-менее свободен. Решил сходить к эксперту Рюминой Людмиле. Она ему нравилась и только, особых чувств к ней не питал, сердце не выпрыгивало из груди при встрече с ней. Людмила перевелась к ним из ГАИ, где была экспертом по дорожно-транспортным происшествиям. Она окончила третий курс юридического института и перешла на четвертый. До этого училась в школе милиции. Вечерами они вместе возвращались из института, поскольку, бывало, уже очень поздно, Ваиз, как истинный джентльмен, провожал ее до дома. Учились они вечерами на заочном отделении три раза в неделю на разных курсах. Людмила жила по другую сторону железной дороги в пятиэтажке в городской части. Обратный путь Ваиза часто проходил после полуночи. Без встреч с местной шпаной случался редкий день, но он был свой, местный. Вырос здесь, и все знали, где он работает. Сначала в темноте, не узнав, становились поперек дороги, разглядев, пропускали, здороваясь:
– Привет, Васек!
В школе одноклассники также звали его по-русски «Васей». В отделе, где он работал, иметь дело приходилось, в основном, с криминалом. Местные правонарушители дали им свои клички, по аналогии со своим миром. Зубарев был – «Зуб», Михайлова сначала они между собой называли «Спортсменом», но потом почему-то прозвали «Колобком», Воскобойникова – «Пчелкой», а Ваиза «Васек», иногда «Чегеварой» за черные вьющиеся волосы и смуглую кожу.
Утром он доложил начальнику отдела о ходе расследования. Позже, когда вошел к Людмиле в кабинет, услышал ее голос откуда-то из-под стола:
– А, Чегевара! Собственной персоной! Какая честь для простых трудяг. – Она что-то искала под столом в очень красивой позе, Ваиз даже отвел взгляд в сторону. Наконец, пятясь назад, она вылезла из-под стола с сережкой в руке.
– Я по отпечаткам пальцев, есть что-то интересное?
– А я подумала навестить зашел! Есть отпечатки, схожие с картотекой. На чашке отпечатков нет, а вот на спинке стула есть, на утюге есть, и принадлежат они… Кому думаешь?
– Могут принадлежать только двоим – Наимову или Бурилину, – старался угадать Ваиз.
– С тобой неинтересно, все заранее знаешь, сказала Людмила, стройная, ростом чуть ниже его. Но есть и незнакомые отпечатки, скорее женщины.
– Я думаю, это соседка оставила. Так чьи же отпечатки, кого из двоих?
– Бурилина Виктора, неоднократно судимого, я там обо всем написала, – сказала Людмила, то отдавая заключение, то резко отдергивая руку. Ее широкие бедра касались Ваиза, когда он пытался взять заключение.
«Ей бы еще груди посолиднее, цены бы не было», подумал Ваиз, ударяясь об упругое тело.
Возясь, они настолько приблизились друг к другу, что еще минута и столкнутся губами для, якобы, случайного поцелуя. В какой-то момент это и должно было произойти, но, как в плохом фильме, открылась дверь, и вошел рассыльный, принес результаты вскрытия учительницы. Посмотрел на них с ехидной улыбкой и сказал,
– Людочка, извините, что прерываю ваши оперативно-розыскные мероприятия, но надо расписаться! Вот здесь, – показал он в своем журнале, отдавая конверт.
– Вскрытие указало время смерти с девяти утра до девяти тридцати. Удар был нанесен сильный, прямо в сердце, узким острым ножом, длиной лезвия более пятнадцати сантиметров.
– Такие удары может наносить человек, занимавшийся забоем свиней. – Впрочем, это было ясно и без вскрытия, – подумал Ваиз.
Рассыльный ушел. Дабы чего не подумали, вместе с ним ушел и Ваиз.
Михайлов добрался до Коврова часам к десяти утра на служебной «копейке» раздолбанных «Жигулях» первой модели. Несмотря на шестилетний возраст, машина бегала резво.
Ковров, небольшой провинциальный городок, районный центр Владимирской области, где выпускались: стрелковое оружие конструктора Дегтярева В.А., мотоциклы «Ковровец», экскаваторы. Первое поселение на месте будущего города на берегу реки Клязьмы упоминается чуть ли не со времен Юрия Долгорукого.
Население в городе под сто пятьдесят тысяч, мясных магазинов могло быть много, для сокращения поисков Алексей отправился в местное РУВД, где лично знали сосланных за «сто первый» километр.
Дежурный, капитан оказался приветливым малым, быстро нашли, к кому Бурилин ходил регистрироваться, вернее, отмечаться каждый день в 19 часов, и магазин, где он трудился. Вызвали участкового инспектора. Вместе с ним Михайлов отправился в мясной магазин, который находился почти на окраине города. Старое одноэтажное кирпичное здание с зарешеченными окнами стояло здесь не один век. Красная железная кровля местами сильно покрылась ржавчиной, окна небольшие, рамы покрашены почему-то синей краской, а не белой. Дверь массивная, деревянная, обита снаружи железом, на ней висел огромный старинный замок.
– Не вовремя пришли, закрыто, – заметил Алексей.
– Вход не с улицы, а сбоку, через деревянную пристройку, – объяснил участковый.
Сбоку обнаружилось небольшое крыльцо и открытая дверь в магазин. Алексей осмотрелся, вид был живописный. От магазина вниз к реке Клязьма шла тропинка, заросшая с обеих сторон крапивой, метрах в десяти у тропинки стоял деревянный туалет с крупными буквами на дверях М и Ж, дальше метров через пятьдесят виднелся берег реки, за рекой зеленый луг и лес красота. Как только шагнули внутрь, неприятный запах легкой тухлятины ударил в нос. В магазине было прохладно и темновато, маленькие окна не давали достаточно света, над прилавком горела тусклая лампочка. Торговый зал был приличным по размеру, за прилавком, у огромного пня для рубки мяса, стоял верзила лет пятидесяти в когда-то бывшем белым халате с кровяными пятнами и черном дерматиновом фартуке, видимо, мясник. Рядом стояла дородная женщина-продавец. Разглядев вошедших, она узнала своего участкового и защебетала,
– Арсений Владимирович! Как раз рубим, есть свежая свинина и говядина, вовремя зашли, через пару часов все расхватают. Что Вам отрубить?
– Мы по делу. Где ваш грузчик Бурилин? К нему из Орехово-Зуево «опер» приехал, – громогласно проговорил участковый. Не успел его дернуть за руку Алексей, как в подсобке раздался грохот, и хлопнула дверь. Они рванулись туда, увидели открытую запасную заднюю дверь и убегающего к реке мужчину, только пятки сверкали. Они за ним, тот добежал до реки, прыгнул в лодку и поплыл на другой берег. Участковый бегал вдоль берега и уговаривал его вернуться обратно. Стрелять даже в воздух не могли, у обоих не было оружия.
Виктор Бурилин, это был он, среднего роста, мускулистый коренастый мужчина, энергично греб. Алексей, недолго думая, быстро разделся до трусов и бросился вплавь догонять, но время было потеряно. Бурилин благополучно доплыл до противоположного берега, бросился через луг бежать к лесу. В запасе у него были минуты две-три, не более. Вот тут сравнились подорванное в лагерях здоровье курильщика и молодой спортивный организм. Почти у леса Алексей нагнал еле дышащего беглеца и, сделав подножку, уронил его, заломив руку.
– Все, начальник, сдаюсь! – прохрипел Бурилин.
– Ну что, «Чита», он же «Бур», пошли, и без глупостей!
– Как скажешь, Колобок!
Они переплыли Клязьму обратно в лодке и вернулись в подсобку магазина. Участковый усадил беглеца на стул и встал в сторонке, поигрывая железным крюком для перетаскивания мясных туш.
– Почему бежал? – спросил Алексей, стоя напротив Бурилина.
Инстинкт, сам не знаю, мало чего понавешаете на меня. Однажды мне уже припаяли чужое дело, ответил он, сплюнув сквозь зубы в сторону.
– Ладно, спрошу конкретно. Где был в четверг с 8 до 10 утра?
– Где? Здесь же и был.
– Кто-нибудь может это подтвердить?
– Не знаю, я был здесь!
– Арсений Владимирович! Позовите этих двух сюда, пожалуйста! – обратился Алексей к участковому, показывая в торговый зал. Продавец и мясник стояли рядом, переминая в руках фартуки.
– Ну, мы это, вроде был, видели его, когда пришли, – первым сказал мясник.
– Да, да! Он был здесь, – подтвердила продавщица.
– Во сколько точно вы пришли в магазин и увидели грузчика? – спросил Алексей, пытаясь сделать свой голос строгим, но не очень получалось. После этого вопроса глаза Бурилина забегали, он весь подобрался на стуле, как пружина. Участковый даже сделал один шаг в его сторону, держа железный крюк в руке.
– Видите ли, в четверг в 11 часов утра наша родственница расписывалась в ЗАГСе, замуж выходила, мы с мясником там были, а магазин открыли только в 15 часов, после обеденного перерыва. Виктор был на месте, – пояснила продавщица.
– Он обычно приходит раньше и заходит через заднюю дверь.
– Значит у тебя нет алиби с 8 до 10 утра, Бурилин? Видел тебя кто-нибудь в это время? – снова обратился Алексей к грузчику.
– Меня много людей видели на улице, пока шел сюда, но я не местный, назвать их не могу. Все время я сидел в подсобке, магазин был закрыт, никто не мог зайти и увидеть меня!
– Ну что же, раз нет алиби, придется проехаться со мной в Орехово-Зуево. Заедем туда, где ты временно живешь, там еще спросим. Пошли!
Они с участковым зашли в дом, где временно жил Бурилин. Дома была хозяйка, пожилая женщина, тетя Бурилина, туговатая на ухо, в домашнем халате и переднике. После долгих расспросов узнали, что Бурилин со среды на четверг ночевал здесь, рано утром ушел на работу, во сколько точно не помнит, но рано. Алексея стали мучить сомнения, вдруг действительно Бурилин никуда не уезжал и все время был здесь.
– На чем можно добраться из Коврова до Орехово-Зуево, если выехать рано утром? – спросил Алексей участкового. – Да на чем угодно! Поездами проходящими, на автобусе, такси, тут всего 186 километров. Автобус идет часа три, такси домчит за два часа, скорый поезд так же.
– Ладно, давайте посмотрим расписания автобусов и поездов, такси вряд ли по карману нашему грузчику. В общем, Бурилин, если не окажется отбывающих на Москву поездов или автобусов с пяти до шести тридцати утра, считай, тебе повезло! – сказал Алексей.
– Начальник, говорю, никуда не ездил, чего время зря тратить?
– Проверить все-таки надо, – сказал Алексей, выводя на улицу своего подопечного. Сначала съездили на вокзал. В этот промежуток проходили два поезда: в пять часов двадцать минут – пассажирский и ровно в шесть – скорый. Бурилин вполне мог сесть в любой из них и в восемь утра быть в Орехово-Зуево, особенно на скором. Автобус отправлялся один в шесть утра, он мог на нем доехать только к девяти утра, что маловероятно, а следующий отходил, вообще, в восемь часов тридцать минут. Оставался один вариант – скорым поездом.
– Придется ехать, Бурилин. Есть варианты, тем более тебя видели соседи, – сказал Алексей, подойдя к своей машине, в которой сидел задержанный под контролем участкового.
– Тогда заедемте домой. Я переоденусь, а то в рабочей одежде, провоняю вам все здесь.
– Логично, – ответил Алексей, потрогав свои брюки, промокшие сзади насквозь от мокрых трусов. «Что люди подумают?» мелькнуло в голове.
К вечеру он доставил Бурилина в РУВД г. Орехово-Зуево и определил в камеру изолятора.
Семен Воскобойников встретил племянницу Давыдовской на железнодорожной станции, и они вместе прошли пешком до квартиры ее тети. Когда вошли внутрь, ей на какое-то время стало плохо. Семен срочно открыл окно, приложил на лоб девушки мокрое полотенце. Ее голова с черными кудряшками и большими темными глазами еле держалась на тоненькой шее. Она сидела на стуле в комнате, бледная, в сиреневом коротком платье из льна. Рукой показала на комод под телевизором.
– Там в задвижке шкатулка, еле выговорила. Посмотрите!
Семен открыл задвижку, вытащил шкатулку из дерева, инкрустированную перламутровыми ракушками, и поставил перед девушкой.
– Откройте, пожалуйста, – попросила она.
Семен пытался открыть, но у него не получалось, тогда девушка протянула тоненькую ручку, нажала на что-то, и она сама открылась. Оба, почти одновременно, глянули внутрь, шкатулка была пуста. Семен еще раз осмотрел ее, держа аккуратно в руках, чтобы оставить меньше следов от пальцев, на предмет наличия двойного дна, но ничего не обнаружил.
– С вашего разрешения я изыму шкатулку на экспертизу, может отпечатки остались.
– Пожалуйста, делайте что хотите. Монета и брошь лежали здесь, когда тетя мне показывала их. Может, переложила куда?
– Вам лучше?
– Да!
– Ну и хорошо! Посмотрите внимательно, может еще что-нибудь пропало из вещей, мягко попросил Семен. Девушка медленно прошлась по комнате, заглянула в шкаф, комод, потом прошла на кухню, осмотрела буфет, тумбу у стола.
– Вроде все на месте, даже древняя каракулевая шуба. Единственное, что я заметила, так это отсутствие чая в тумбе на кухне. У нее всегда там десять-пятнадцать пачек лежали хорошего индийского чая «Три слона». Бывший ученик снабжал, а сейчас пусто. У нее всегда был запас, сама любила попить, других угощала. Ей и кофе приносил этот ученик, но она его не пила из-за сердца, а других, особенно бывших учениц, угощала. Кофе три банки стоят. Я их заберу, если вы не против, в наше время это большой дефицит, – сказала она после осмотра.
– Хорошо! Сейчас в электричках перерыв, первая пойдет в двенадцать часов сорок пять минут, до этого у нас почти два часа, возьмите, что вам нужно. Затем пройдем со мной в отдел, запишем ваши показания, чайку попьем, потом я вас провожу на электричку. Вы не помните, тетя называла имя или фамилию ученика, который подарил ей монету?
– Нет, она не называла его, она их всех называла просто «мои ученики», во множественном числе, если даже это был кто-то один.
– Ну что, готовы? Идемте!
Она нашла большую хозяйственную сумку и забрала что ей нужно. Семен опечатал квартиру и они вместе отправились в отделение.
Вечером все сотрудники собрались у начальника отдела майора Зубарева подвести итоги. Факты были таковы: исчезла золотая монета и брошь, пачки черного чая. Это все, что обнаружила племянница убитой. Подозреваемый был один, Виктор Бурилин, 1941 года рождения, неоднократно судимый, по кличке «Чита», но у него, вроде бы, было алиби. Он в тот день ночевал в Коврове, если только не сделал вояж рано утром в скором поезде туда и обратно. Уточнить это было сложновато, при покупке железнодорожного билета в те времена паспорт или какой-нибудь другой документ не требовался. Мог и «зайцем» проехать, договорившись с проводником. На всякий случай запросили транспортную милицию опросить проводников этого поезда, показать фото Бурилина. При двенадцати вагонах нужно было опросить двадцать четыре человека, это бригада поезда, неизвестно, к какому депо приписана.
Экспертиза не обнаружила на шкатулке никаких отпечатков пальцев. Она была тщательно протерта. Был мотив кража старинной золотой монеты, которая стоила довольно дорого, о ценности броши сведений не было.
Решили еще раз допросить мать Бурилина и женщину-соседку, которая, якобы, видела его тем утром. Мать стояла на своем:
– Не был он, не приезжал!
Его видели во дворе соседи, да и сам он признался, что был дома, утверждал на допросе дознаватель.
– Не был! – твердила мать.
– А вы все утро были дома? – спросили ее, она задумалась.
– Я все время была дома, только утром с восьми до десяти ходила за станцию в город, в гастроном, яиц и масла купить, потом была дома, твердила она. Он не приезжал.
Получалось, что она отсутствовала как раз в то время, когда произошло убийство.
Провели очную ставку соседки и Бурилина, попросив ее уверенно опознать в нем того человека, которого она видела утром. Несмотря на то, что сейчас она категорически утверждала, что обозналась. Надеялись, что Бурилин перед таким фактом не устоит и расскажет, зачем приезжал домой. Но он стоял на своем: «Эту женщину давно не видел. В тот день не приезжал».
Расследование застопорилось, других подозреваемых не было. Не мог же Наимов убить учительницу, чтобы забрать монету, которую сам же ей подарил. Все же Наимова пришлось вызвать на допрос.
Так как он был дальним родственником Ваиза, допрашивал сам майор Зубарев, начальник отдела. Руслан Наимов признался, что подарил монету учительнице в знак благодарности за ее помощь в написании его научной работы по химии. Якобы, денег у него не было, он выпросил у матери семейную ценность – золотую монету, которую матери подарили на свадьбу. В дальнейшем, когда появятся деньги, он собирался выкупить ее обратно. В том, что его научный труд принесет большие деньги, он не сомневался. Это объяснение более или менее удовлетворило сыщиков.
Оставалась одна надежда на транспортную милицию. Держать Бурилина в камере долго в отделении не имели права. Все же решили на свой страх и риск продержать до понедельника вместе с двумя пятнадцатисуточниками за оказание сопротивления милиции при задержании. Санкции на обыски в его квартире и доме в Коврове, где он временно проживал, не давали из-за отсутствия серьезных улик.
В субботу поздно вечером Ваиз и эксперт Людмила Рюмина возвращались вместе домой на электричке после занятий в институте. Несмотря на то, что это была предпоследняя электричка, народу было достаточно, все сидения оказались занятыми. Они стояли в проходе в центре вагона, держась за ручки сидений, дремали. Через два ряда сидений у окна друг против друга сидели парень и девушка. Когда поезд дергался или тормозил, Ваиз приоткрывал глаза, Людмила, прислонившись к нему, на толчки не реагировала. Ваиз заметил, что парень с девушкой о чем-то спорят. Он смахивал на латиноамериканца: невысокого роста, смуглый, с длинными, зачесанными назад иссиня черными волосами, слегка напомаженными. Одет стильно, белый пиджак в обтяжку, белые джинсы, розовая рубашка, белые туфли. Худой, жилистый, он то и дело вскакивал и что-то шептал на ухо девушке. Она отвечала: