Поёт себе тихо красавица, и совсем не замечает, как Ивашка из воды вылез, и вот он уже её руки касается губами, и что-то шепчет.
– А давай убежим? А? вместе! Только ты и я! И никого больше. Твой отец ничего не узнает.. А потом вернёмся – он поймёт. Простит – не может не простить. Мы же любим друг друга! Знаешь, как сердце моё загорается, когда на тебя гляжу?
Арыся машет головой. Он не знает отца. Атаман – тяжёлый человек. И упрямый. Не простит никогда. Проклянёт. А мамку пуще прежнего бить станет.
– Чего головою машешь? Али не любишь меня больше?
– Нет, – едва сдерживая слёзы, шепчет Арыся.
Парубок смотрит в её глаза, пытаясь найти в них что-то.
– Прости! – шепчет, сдерживая слёзы, девушка. Он подрывается и уходит куда-то. Она едва не окрикнула его. «Стой!» – уже вертится на языке. Но смолчала.
Нельзя. Тем более так будет лучше для них обоих – пусть он думает, что она его разлюбила. Слезинка катится по щеке, когда она видит, как он скрылся за каштанами.
Отец всё уже решил. Она выйдёт замуж за Степана-воеводу. Это должно стереть межродовые распри. Славянам надо объединяться перед ликом турков и басурман, которые так и норовят Русь-матушку ногами грязными растоптать!
Ребята вдоволь порезвились, и начали вылезать из Лихой.
– А Ивашка куда подевался-то? – спрашивает Алёнка
– Ушёл! – улыбается Арыся. Она притворяется весёлой.
– Ну, и пускай! Расскажем – будет жалеть, когда узнает, как у нас весело! – говорит Панас.
Вдали завыл сыч.
– А знаете, ребята, что народ сказывает? – начинает Панас байку. Любит он сказки сказывать, оттого ли он душа компании? – Живёт в нашем лесу чернокнига. Тёмный, сильный. Он тоже с нашими дядьями и дедами малым купался в Лихой. Но утоп. Повстречал он чёрта водяного, а тот ему и предложил – жизнь продлить в обмен на душу. Когда солнце, вдоволь в водице искупавшись, тонет за горизонтом, он просыпается – днём под ясным солнышком не суждено ходить ему. Иногда волком серым оборачивается, чтоб кровушки испить, жизнь проклятую, и без того вечную, продлить. Но раз в несколько вёсен получает он силу необыкновенную. Тогда он читает чёрные слова из своей книги, и призывает из воды слуг беса морского. В такую ночь лучше не подходить к водице – знай, не вернёшься домой живой. А ещё…
Вдали завыли волки. Девушки подскочили, Кристинка даже расплакалась.
– Да чего же ты, глупенькая. Это же всего лишь история. Знаешь, сколько таких среди люда простого ходит?
– Ладно, холодает! – сгладил ситуацию Олег. – Пора и домой направляться.
***
Луна едва освещает тропинку между дубами. Пахнет мхом. Сверчки напевают песни.
Иван держит в руке бутыль самогона, и иногда к нему смачно прилипает.
– Все они, богачи, такие! Я-то дурак, думал, что она особенная. А она! Она хуже остальных. Конечно, что ей кузнец? Да я для неё грамоте научился! Вот! Только ради неё вечерами к попу Лаврентию ходил! Картошку копал ему, забор ставил, а он взамен меня уму-разуму учил. Как буквы в слова складывать. Ведь не может же дочь атаманова за неуча выйти?
А для неё и ум – не главное, всё богатство подавай. Воевода ей милее, чем я. Это прыщ! Да она его видела?
Плачет, снова прикладывается к бутылке. А на ногах уже и так едва стоит. И совсем не замечает, как недалеко завывает волк. А туман-то всё собирается. Кто знает, что можно увидеть, если приглядеться в туман? Присмотрелся Иван – а вдали что-то чёрное на него движется. Глаза протёр – может, допился? Открывает – а чёрная тень всё движется к нему. А лес-то и освещается только, что Луной да светляками. Подскакивает, начинает бежать парубок, да только бесполезно – тень за ним. Оборачивается – куда девать любопытство – а за ним летит рой мошек. Всего-то мошки! А как казака будущего напугали! Расслабился Иван. Даже пожалел, что бутылку в тень кинул. И тут его хвать что-то за руку! Он инстинктивно отдёрнул. Смотрит, а рядом с ним старик стоит.
– Дядька Тристан! А ты что делаешь в лесу ночью?
Это тот самый чужеземец, что поселился давно в этих краях. Спокойный, его даже ни разу в драке не видели. Но недоброе люди про него сказывают. Умеет он что-то, говорят люди.
– Жизнь моя, Ивашка, к концу приближается. Помру я сегодня. Но не осталось у меня ни детей, ни внуков на белом свете. Некому мне оставить всё, что накопил за долгие годы. Но перед смертью хочу выполнить желание одно. Только одно – меня на большее уже не хватит. Ну, и маленькую просьбу хочу, чтоб кто-то после смерти выполнил. Ты же знаешь – я много чего умею. Люди об этом шепчутся за моей спиной, и они не во всём ошибаются. Выполню твоё желание.
– Правда? Ты всё можешь?
– Да. Но послушай меня.
Вытаскивает Тристан из-за пазухи книгу в чёрном переплёте шёлковом.
– Это особая книга. Ты храни её бережно. Я знаю – ты один на селе можешь читать, кроме атамановой семьи и святоши. Когда придёт время – ты сразу поймёшь, но прочти, что в ней написано. Эта книга – особая, она может истребить целое войско вражеское. Она же и оживить может павшего товарища.
– Хорошо, исполню я твою волю. Но и ты мою исполни.
– Говори, чего хочешь, времени терять не будем – у меня его нет.
– Я хочу, чтоб Арыся меня любила. Хочу, чтоб она была моя! Пусть атаман и воевода сгинут, или ещё что, но я хочу владеть Арысей!
Тристан улыбается. Он ни за что не скажет, что Арыся и так его любит. Ему незачем это говорить – ведь Тристану нужно, чтоб Иван выполнил его просьбу. Он шепчет какие-то слова. А потом говорит громче:
– Исполнено. Она тебя любит. Теперь твоя очередь. Ладно, иди, милок. Оставь меня одного.
Иван уходит, унося с собою чёрную книгу. А Тристан осел на землю. Только что он потратил остатки своих сил. Он мог бы, конечно, напиться крови парубка, чтоб прожить ещё несколько дней. Но его время минуло. Он решил рискнуть – чтоб получить кое-что большее. Он не хочет и дальше жить стариком. Он слишком соскучился за деньками молодости.
Он закрывает глаза и растворяется в тумане.
***
Арыся возвращается домой. Едва не плачет. Иван прыгает на неё из-за угла.
– Любишь?! Скажи, что любишь! Ведь любишь?
Слишком неожиданно. Он с ума сошёл.
– Да, – шепчет она. Слишком трудно врать. Он хватает её на руки и тащит куда-то. В лес. Он срывает с неё платье. «Хоть бы не разорвалось! Если матушка узнает… Если отец узнает!» Она не кричит – если кто-то услышит, атаман убьёт его. А она его до сих пор любит.
А потом она вернулась домой, чтоб мама не услышала. Она ей не расскажет. Как не рассказала о том случае три года назад. Она может об этом рассказать только бабке Параске. Нельзя откладывать – скоро приедет Степан, а тут Иван с ума сходит. Ведь загубит дурака!
Едва заря – Арыся уже на ногах, стучится к ведунье в дубовую дверь. Старуха всегда куховарит. У неё всегда травами пахнет.
– Ты садись, дочка, в ногах правды нет.
– Бабуль, нужно всё исправить. Нельзя больше так. Иван совсем с ума сошёл…
– А я тебе ещё тогда говорила – не доводит приворот к добру. Никогда не приводит. А ты меня разве послушала? А теперь поздно. Теперь былого не воротишь.
– Никак, совсем никак?
– Нет, дочка. Постарался кто-то над ним, кто сильнее меня, с его наговорами я не справлюсь.
