СИНГУЛЯРНОСТЬ
Нэш в это время был в больнице с многочисленными переломами ребер и сотрясением мозга. Парень он был здоровый и наверняка бы быстро поправился, но одна из медсестер, албанка, «перепутала дозировки» и сделала ему смертельную инъекцию обезболивающего.
Подавленная горем Агнежка да и все остальные в регионе понимали, что это было убийство. Юристы выторговали у государства миллионную компенсацию, албанку посадили, но Нэша было уже не вернуть. Девушка пыталась убедить региональных боссов, что убийство активиста нельзя оставлять безнаказанным, что надо отомстить албанцам, но те только грустно качали головами. Война с мафией, албанской или какой-либо другой, никак не входила в их планы.
Тогда она, сжав от злости зубы, ушла в себя, но продолжала участвовать в экологических акциях и всем видом показывала, что смирилась с потерей. На самом деле Агнежка решила, что Гринпис – это пройденный этап. Теперь она готовила себя к чему-то большему.
Вспомнив то чему учили на курсах, двушка день за днем тщательно подбирала тех из активистов, кто способен на нечто более серьезное, чем размахивание плакатами перед толпой журналистов. Она искала людей, для которых экология была лишь поводом для реализации своего спящего потенциала, тех, кто пришел в организацию за адреналином и считал действия руководства чересчур мягкими. А таких людей в Гринпис было немало.
Понемногу она стала собирать костяк из десятка человек, с которым проводила самые сложные акции. В течение года они неплохо притерлись друг к другу и превратились в хорошо сбитую команду.
И вот настал момент, когда Агнежка, наплевав на распоряжение руководства, провела одну из акций в своем формате.
Руководство поручило блокировать проходную старенького, дышащего на ладан химзавода в Румынии, на котором не было установлено соответствующее европейским стандартам очистное оборудование. Она организовала местных активистов, устроила шумный пикет, который довольно быстро разогнала полиция. На следующий день акция повторилась с тем же результатом. И на следующий тоже. В конце концов, журналисты окончательно потеряли к пикету интерес. На этом этапе по инструкции ей надо было свернуть акцию, но она, распустив местных, перебралась в соседний город с парой своих надежных ребят. Через два дня на заводе взорвалось хранилище-отстойник с токсичными отходами и всю территорию залило ядовитой вонючей жижей. В десятикилометровой зоне объявили эвакуацию, для устранения прибыли войска химической защиты, а вслед за ними – внушительная комиссия из Евросоюза. Завод закрыли, оставив вокруг него километровый санитарный кордон, а несколько чиновников из правительства отправились за решетку за то, что разворовали европейские гранты на строительство очистных сооружений, выделенные для румынских предприятий.
Хотя следствие из-за невозможности надлежащим образом осмотреть место аварии еще не сделало однозначных выводов в пользу теракта, многие специалисты даже по фотографиям повреждений хранилища говорили о том, что причиной аварии была детонация внешнего взрывного устройства. Поняло это и начальство Агнежки и без особых разговоров выбросило ее вместе с командой из организации. Так появилась группа экологических экстремистов, у которой даже названия не было. По аналогии с Аль-Каидой они сами себя назвали просто «ячейка».
Денег, полученных в виде компенсации за смерть Нэша, хватило на организацию фирмы прикрытия с реальным офисом, оргтехникой, секретарями и подставным директором. Их компания, конечно же, занималась консультациями в области экологии. А дальше Агнежка применила схему, которую успешно использовал Гринпис. Они искали крупные предприятия, нарушающие экологические нормы, собирали на них материал, а потом шантажом выбивали из их руководства деньги. Работали они в основном в Восточной Европе. Там директора, привыкшие «решать вопросы» за деньги, охотнее шли на контакт, потому что им было выгоднее отсчитать несколько десятков тысяч «экологическим консультантам», чем платить сотни тысяч в виде штрафов или вообще рисковать закрытием предприятия.
Когда попадались особо упрямые клиенты, которые отказывались сотрудничать, материалы шли в комиссию Европарламента по экологии, с которой у Агнежки еще со времен работы в Гринпис установился неплохой контакт. В этом случае директора очень жалели, что не приняли ее предложение сразу. Если особенно «жирный» клиент – крупное предприятие, с которого можно было снять хорошие деньги, – отказывался платить, у него на производстве что-нибудь взрывалось. Вначале что-то мелкое, не причиняющее большого ущерба, затем шел взрыв покрупнее. Обычно двух предупреждений хватало и деньги исправно оседали на счетах «экологических консультантов».
Фирму несколько раз проверяли, но контракты с предприятиями, платившими за консультации по экологии, и бухгалтерия были в порядке, а связь с Агнежкой и ее командой отследить было невозможно. Поняв, что такая мелочевка не стоит волны негатива в прессе, кричащей о притеснении «экологов», полиция свои набеги прекратила.
Со временем, акции становились все более дерзкими, предприятия – все более крупными, а откупные суммы – все более значительными. Так могло продолжаться довольно долго, до тех пор, пока их не отловила бы чья-нибудь служба безопасности или какой-нибудь сознательный директор не рискнул бы обратиться в полицию. Но произошло событие, полностью изменившее статус «ячейки».
В одно теплое летнее утро, когда Агнежка, сидя в кафе, баловала себя капучино с пирожным и лениво прокручивала в голове детали спланированной на следующую неделю акции, к ней подсел добродушно улыбающийся китаец.
– Привет, Гнеш, – поздоровался он, как будто они расстались только вчера. – Не боишься поправиться?
Сдержанно улыбнувшись в ответ, она сняла темные очки и удивленно посмотрела на нежданного гостя.
– Привет, мастер Гао. Какими судьбами? Только не говори, что тебя послали боссы, чтобы капать мне на мозги.
Гао Лэй когда-то был хорошим другом Нэша. Ребята познакомились в университете, вместе примкнули к Гринпис и не раз вместе участвовали в рискованных акциях. Потом мастер Гао, как его звали в организации за то, что он был китайцем и неплохо владел кунг-фу, перешел в управление региона, отвечавшего за Азию, и пропал из поля зрения.
– Вовсе нет, – развел руками китаец. – Я сам искал с тобой встречи. И скажу, что выйти на вас было совсем непросто. Фирма ваша чиста, а отследить перемещения твоей команды по Европе ой как сложно. Самолетами и железкой вы не пользуетесь, чтобы не светить паспорта, передвижение только на машинах. Где вас этому научили? На начальных курсах Гринпис такого не преподают.
– Брось трепаться, – почувствовав, что Гао знает о «ячейке», отрезала Агнежка. – С чем пришел?
– С предложением, – поняв, что вступление окончено, посерьезнел китаец. – С очень заманчивым предложением.
– Выкладывай. Только давай самую суть. А то, знаешь, я плохой слушатель.
– Мы хотим предложить тебе и твоим людям работу. Так сказать, нанять всю вашу «ячейку» на один очень серьезный проект. За хорошую плату, конечно.
– Боссы знают о «ячейке»? – недоверчиво блеснув глазами, спросила она.
– Гринпис? Нет. Они ничего о тебе не знают. Хотя несколько раз после того, как вы рэкетнули предприятия, они ставили на ваш след «Зеленый патруль». Но вы хорошо умеете заметать следы, – он подозвал официанта и заказал стакан минеральной воды. – Я здесь представляю людей, не имеющих к Гринпис никакого отношения.
– Что за работа? – спросила напрямую Агнежка, которой хотелось побыстрее закончить разговор.
– Речь пойдет об одном научном объекте и работающих на нем ученых, – китаец сделал глоток воды.
– И что с ним не так?
– Из-за их экспериментов наша планета может погибнуть. Нам надо, если не остановить, то хоть как-то привлечь к ним внимание общественности, чтобы притормозить их программы.
– Кому нам? – Агнежка, прищурившись, поймала его взгляд.
– Китайским экологам, – невинно улыбнувшись, ответил Гао. – Очень богатым китайским экологам, которые хотят остановить глобальную катастрофу.
Так «ячейка» стала работать на китайцев и через пару недель получила первое задание по расстрелу краской супружеской пары ученых на женевской дороге.
США. Вашингтон
Помощник президента США по науке Хайден выглядела очень обеспокоенной и даже немного нервной. Это сразу бросалось в глаза, и Бэйтс с первых же минут разговора попытался ее успокоить.
– Джейн, ну не терзай ты себя так, – он поставил перед ней кружку кофе со щедрой порцией сливок. – Землетрясения, полюса… Рассосется все это. Ты сама говорила, что активность уже пошла на спад. Что бы там ни случилось, мы справимся. Мы же Америка.
– Боюсь, сейчас все может оказаться сложнее. Мы даже не знаем, с чем точно имеем дело.
– Тогда давай разбираться, – глава МНБ уселся напротив нее за небольшой стол для переговоров, стоящий в углу кабинета. – Итак. Что мы имеем?
– Не буду повторять то, что вы уже знаете. Расскажу только новые факты, – Хайден отодвинула кружку с кофе в сторону и выложила на стол планшет. – Проанализировав сейсмическую активность и смещение полюсов, ученые пришли к выводу, что земное ядро по какой-то причине деформировалось. Центр его тяжести сместился, и с одной его стороны образовалась выпуклость, что привело к сдвигу оси и, соответственно, полюсов. Поскольку скорости вращения ядра, мантии и земной коры разные, ученые прогнали модель смещения с тем, чтобы выяснить его первоначальный вектор, – она вывела на интерактивный настенный экран динамическую схему строения Земли. – Этот вектор указывал на северную часть Восточного полушария. Изменения в ядре такого масштаба могли быть спровоцированы только изменением в гравитационном поле, поэтому мы обратились к астрономам NASA за помощью. Они тоже заметили, что с гравитацией произошло что-то необычное, но масштаб их наблюдений был гораздо больше. Дело в том, что незначительно изменились угловые скорости, а следовательно, и орбиты внутренних планет Солнечной системы.
– Каких планет?
– Тех, что находятся ближе к Солнцу: Меркурий, Венера, Земля и Марс. Изменилась также орбита Луны. И все эти изменения по времени совпали с началом сейсмической активности, вспышкой на Солнце и смещением полюсов. Пока NASA работало над сложной моделью, чтобы вычислить центр гравитационной аномалии, мы обратились в Хэнфорд в LIGO8. Там, кроме интерферометра, стоит сложная система детекторов. Они тоже зафиксировали значительное скачкообразное повышение гравитационного поля.
– А почему они сразу вам об этом не сообщили? – подняв брови, спросил Бэйтс.
– Мониторинг научных событий не входит в область моей ответственности. Я лишь советник президента по науке. Каждый день в мире происходят сотни событий такого уровня, и отследить их все очень сложно. Но физики из LIGO связались со своими коллегами из других стран. Похожие детекторы есть в России, Европе и Китае. Те тоже подтвердили, что зафиксировали необычный всплеск гравитации. Все это послужило подтверждением тому, что причиной необычных явлений последней недели стал скачок гравитации внутри Солнечной системы.
– И что же его вызвало?
– Земля. Проанализировав изменения орбит планет, ученые NASA определили, что центром гравитационного всплеска является Земля.
– Как это? – удивился глава МНБ.
– Слушайте дальше, – Хайден сделала глоток остывающего кофе и продолжила: – К этому времени сейсмологи получили новый массив данных. Оказалось, что литосферные плиты, на которых располагаются континенты, тоже пришли в движение. Они одновременно сместились на несколько сантиметров.
– Это из-за деформации земного ядра?
– В том числе, но не только. Астрономы указали на Землю как центр гравитационного возмущения. Модель геофизиков говорит о том, что земное ядро деформировалось в направлении северной части Восточного полушария. А сейсмологи по векторам смещения литосферных плит вычислили, какая именно точка является центром гравитационной аномалии.
– И какая же?
Не говоря ни слова, Хайден вывела на экран карту Европы, нашла курсором на ней точку, увеличила масштаб, чтобы показать страну, затем увеличила еще, чтобы показать город, и еще раз, чтобы вывести на экран схематическое изображение объекта.
– Твою мать! Я так и знал, что они доиграются, – не стесняясь, выругался глава МНБ. Он достал свой смарт и набрал личный номер директора ЦРУ. – Стив, дружище, у нас, похоже, назревает чрезвычайная ситуация глобального масштаба. Собери для меня максимум информации по своим каналам и будь готов к совещанию у президента. Все намного серьезнее, чем мы предполагали. Цель – Большой адронный коллайдер рядом с Женевой.
Швейцария. Пригород Женевы. Научный Центр ЦЕРН
По настоянию полиции в целях безопасности Ника с семьей временно поселили в небольшом гостевом доме, расположенном на охраняемой территории научного центра. Лиз все еще находилась в шоке от случившегося, не отпускала дочку от себя ни на шаг, испуганно шарахалась от любого громкого звука и часто вскрикивала по ночам. Доктора посоветовали колоть сильное успокоительное, но Ник решил по-другому и отправил ее к своим родителям во Францию.
У стариков в долине Луары был небольшой, стоящий на взгорке домик, построенный лет двести назад кем-то из местной знати. Мастерски сложенный из природного камня дом своей аккуратной башенкой, покрытой древней замшелой черепицей, ажурными беседками по углам и крошечным флигельком был больше похож на сошедший со страниц доброй сказки замок лесной феи. Вокруг располагался обширный участок земли, где был разбит виноградник, фруктовый сад и тихо дремлющий в окружении древних ив, наполовину заросший пруд, в котором водились огромные карпы. Жена с дочкой любили это место, и Ник надеялся, что там, в тишине, окруженная заботой его родителей Лиз отойдет от пережитого шока быстрее, чем от лекарств.
Была и еще одна причина, по которой Ник хотел отправить жену подальше от научного центра. После разговора с комиссаром полиции у него появилось устойчивое чувство опасности, иногда перераставшее в откровенную паранойю. Он стал задумываться над вещами, которые раньше не приходили в голову. Правильно ли то, чем они занимаются? Понимают ли они, что делают? А что, если эти экологи-экстремисты правы и эксперименты на коллайдере становятся все более и более опасными. И комиссар… Ведь он тоже прав, ученые так и не смогли объяснить внезапное обрушение электросети кантона Женева. Нет объяснения и ее самостоятельному восстановлению. А это явление в небе над ускорителем, похожее на мерцающее северное сияние, которое так взбудоражило горожан. Его природа тоже пока не ясна.
В дверь позвонили, и Ник от неожиданности вздрогнул. «Черт возьми, мне тоже надо было уехать вместе с Лиз и дочкой на Луару успокоить нервы», – подумал он и, отодвинув клавиатуру, направился ко входной двери.
– Что ты сонный такой? – спросил Майк, без разрешения вваливаясь в небольшую прихожую. – Доктора, небось, пичкают тебя всяким дерьмом, чтобы снять стресс.
– Да нормально я, – он принял у гостя мокрый от дождя плащ и сделал жест в сторону гостиной. – Проходи. Сейчас я сделаю кофе.
– Да-а, старик. Досталось вам с Лиз. Никому не пожелаешь, – Монтини уселся в кресло за журнальный столик. – Я слышал, этих отморозков уже взяли.
– А они особо и не скрывались, – отозвался хозяин из кухни. Им публичность только на руку. Телевидение, Интернет… А ты видел, как их адвокаты работают. Видел, как они наседают на коллайдер. Такое ощущение, что они все физфак закончили.
– Наезд, конечно, на нас пошел серьезный, – кивнув, согласился итальянец. – Такого не было с самого запуска. Я слышал, нападавшие могут отделаться условным сроком за хулиганство. Типа, это шутка была такая.
– Не знаю. Пусть решает суд. Держи, – Ник выставил с небольшого подноса на стол пару чашек капучино, хрустальную розетку с кусочками черного горького шоколада и пузатую рюмку, наполовину наполненную коньяком.
– Спасибо, друг, – Монтини с удовольствием понюхал коньяк, сделал небольшой глоток и достал свой смарт. – Я тут немного поковырялся с твоим уравнением. Вернее, с искусственной симуляцией условий, при которых оно может быть возможно.
– И до чего доковырялся?
– Две вещи. Первое: ты сделал в расчетах небольшую ошибку, потому что вывел уравнение из формулы и рассматривал его отдельно. На самом деле гравитационная переменная в скобках является производной от энергии и массы вот в этом куске в первой части уравнения, – он повернул смарт к Нику и показал на экран. – И если мы приведем все в соответствие, то отрицательное значение функции времени, на которое ты вышел, будет стремиться к нулю.
– Значит, время все-таки не течет вспять, – разочарованно вздохнул Ривье.
– Нет, не течет. Но оно замедляется. И, если хоть что-то в этом уравнении верно, мы можем попытаться описать то, что произошло во время прошлого эксперимента.
– Черт возьми, Майк, ты хочешь применить законы макромира на квантовом уровне.
– А иначе это не объяснить. Когда ты во время прошлого эксперимента выровнял вектора столкновения протонных пучков, увеличилась энергия столкновения и, скорее всего, эта дополнительная энергия перешла некое пороговое значение, после которого тут же превратилась в колоссальную массу, изменившую вокруг себя гравитационное поле настолько, что замедлилось время в этом объеме пространства.
– Но ведь это означает…
– Это означает, доктор Ривье, что ты вычислил квантовую черную дыру. И наши детекторы ее не зарегистрировали только потому, что, появившись, она сразу же поглотила все производные частицы после столкновения пучков, замедлила время в ограниченном пространстве вокруг себя и осталась в прошлом, тогда как все остальное вокруг пошло с обычным течением времени в будущее. Это объясняет, почему после эксперимента мы ничего не зафиксировали и не смогли свести масс-энергетические значения. Черная дыра утащила часть массы и энергии с собой в прошлое.
– Это всего лишь очередная теория, – Ник с сомнением посмотрел на приятеля. – И доказать ее, основываясь на тех обрывках мыслей, что сейчас приходят мне в голову, будет практически невозможно.
– Я тебе уже говорил. Оставь формулы очкастым занудам. Ты практик, а это, – итальянец постучал пальцем по экрану смарта, – будет лучшим доказательством. Тебе надо просто запустить детектор за 81 час до эксперимента, и если ты прав, то зафиксируешь свою дыру. Она появится там на миллионную долю наносекунды и снова уйдет в прошлое или испарится, как рассчитал старик Хокинг9. В любом случае она вызовет такие возмущения, что не заметить их на детекторе будет невозможно.
– Тогда почему мы не зарегистрировали возмущений при ее появлении в прошлый раз?
– Почему не заметили? А падение энергии, а выход из строя нескольких блоков на детекторе, а потеря сверхпроводимости в ближних магнитных контурах, а рост вакуума в кольце? А это странное сияние над ускорителем. Может, есть и еще проявления, но мы просто не знаем, как их интерпретировать.
– Хм… – в сознании Ника размытым отблеском мелькнула мысль, абсолютно не связанная с физикой, но мозг уже был полностью поглощен раскручиванием теории, только что предложенной итальянцем, и не хотел разбираться в чем-либо другом. – То есть ты считаешь, что нам надо включить детектор в момент, на который выводит нас уравнение?
– Да. Тогда, если все будет так, как описано в твоем уравнении, мы получим результат. Мы поймаем дыру в прошлом. Если нет, будем копать дальше. Хотя, ввиду некоторой субъективности значений, которые ты ввел в уравнение, я бы дал детектору поработать некоторое время. Кто знает, может событие произойдет раньше или позже столкновения. Да и какой реально будет коэффициент замедления времени при образовании дыры, мы тоже точно не знаем.
– Майк, кто нам разрешит включить детектор на холодном ускорителе? – Ник встал, прошел на кухню и вернулся с рюмкой коньяка.
– Ну, тут надо будет поработать, – Монтини сделал глоток кофе. – Можно, конечно, полезть напролом через ученый совет, но я предлагаю нам вдвоем вначале сходить к директору.
– Нам? – поднял брови Ник. – Ты тоже хочешь ввязаться в это? Это ведь все ненаучно. Тебя могут поднять на смех.
– Чел, не беспокойся, насмешки дилетантов я как-нибудь выдержу. И еще. Если все выгорит, вся слава достанется тебе. Но… – итальянец перегнулся через стол и похлопал приятеля по плечу, – с моей поддержкой тебе будет легче уговорить босса, потому что я смогу подвести под все это хоть какое-то подобие теории. Дальше тебе все равно будет нужен теоретик, чтобы проанализировать результаты, какими бы они ни были, а лучшего мастера, чем доктор Монтини, я в округе не наблюдаю. И, наконец, я теперь просто хрен с тебя слезу, пока мы не доведем все до конца, каким бы он ни был.
– Да я и не беспокоюсь о славе. Я просто хочу во всем разобраться. Я не думал, что ты решишь ввязаться в эксперимент из области псевдонауки.
– Псевдо или нет, мы еще посмотрим, – Майк придвинул кресло поближе к столу. – А теперь тащи лист бумаги, давай подготовимся ко встрече с директором.
* * *Директор коллайдера, почетный ректор Горингендского университета в Нидерландах доктор Уве Ван Перрен, не скрывая сомнения, покусывал губу, хмурился и скептически хмыкал. Он уже несколько минут всматривался в листок плотной бумаги, который положил перед ним Ник, и то, что он видел, ему явно не очень нравилось.
– Дайте-ка я попробую суммировать все, что от вас услышал, и то, что вы здесь наваяли, – он, наконец, положил лист на стол и поднял глаза на собеседников. – Вы хотите сказать, молодые люди, что очередное озарение навело вас на мысль, что в результате изменений, внесенных доктором Ривье в вектора столкновения пучков, возникает дополнительная энергия, провоцирующая появление квантовой черной дыры, которая создает микроскопическую гравитационную аномалию, изменяющую в своем объеме структуру пространства-времени. Из-за этого ЧД10 остается в прошлом, а вне этой аномалии время продолжает течь как обычно, не давая нам зарегистрировать ее нашими детекторами.
– Да. Именно потому после столкновения мы теряем часть массы и энергии распада протонов. Они идут на формирование дыры, – стараясь звучать как можно убедительнее, пояснил Ник.
– Занятно. Очень занятно, – Ван Перрен в задумчивости посмотрел в окно, где в давно опустившейся темноте моросил мелкий декабрьский дождь. – Вот, что я вам скажу: все это вполне может быть. С другой стороны, этого вполне может и не быть. Ваши мысли довольно необычны и очень интересны, но они никак не тянут даже на рабочую теорию. Материал вообще довольно сырой. Я бы порекомендовал вам над ним еще хорошенько подумать, проанализировать несколько рабочих циклов на коллайдере, подсобрать фактуру…
– Доктор Ривье вовсе не претендует на законченную теорию, – включился в разговор Майк. – Конечно, мы этим всем будем заниматься. Но, возможно, есть способ срезать углы.
– То, что вы, доктор Монтини, поддерживаете своего друга, несомненно, придаст веса его исследованиям. Но, согласитесь, материал действительно сырой и, боюсь, срезание углов здесь не поможет, – покачал головой Ван Перрен.
– Ну почему же, Уве? Если мы экспериментальным путем зарегистрируем рождение квантовой черной дыры, все станет на свои места, – мило улыбнулся Майк.
– Экспериментальным путем? – старый ученый немного поморщился. Хотя в центре обращение друг к другу по имени поощрялось, ему не нравилось, когда этот молодой итальянский выскочка звал его «Уве». – Но, судя по вашей э… теории, зафиксировать появление КЧД11 в нашем времени нельзя. Она ведь остается в прошлом.
– В прошлом мы ее и поймаем, – не переставал мило улыбаться Майк. – Доктор Ривье, покажите нашему научному руководителю доработанное вами уравнение.
Не проронив ни слова, Ник выложил на стол еще один лист бумаги, где была выведена его формула с подставленными значениями.
– Хм… Откуда это у вас? Эти значения не имеют смысла. Судя по всему, вы взяли их с потолка, – директор Центра непонимающе посмотрел на француза.
– У нашего коллеги было еще одно просветление, – видя, что Ник стушевался, Монтини сам решил вести разговор. – Как при прошлом запуске коллайдера. Помните?
– Помню. Неделю назад. Тогда вы убедили меня изменить программу работы магнитов ускорителя на участках перед детектором. Это позволило выровнять встречные вектора протонных пучков практически в прямую линию и увеличить энергию столкновения. Результат был ошеломляющий. Мы до сих пор систематизируем новые данные и совершенствуем ваши расчеты, чтобы вывести столкновение пучков на идеальную прямую. Тогда его энергия будет еще больше.
– Да, босс, насчет результата вы правы, – одобрительно кивнул Майк. – Так вот значения калибровки магнитных полей доктору Ривье пришли в голову тоже в результате просветления. И я позволю себе предположить, что во время прошлого запуска коллайдера, когда вы выровняли вектора пучков по схеме Ника, у нас тоже появилась квантовая черная дыра. Мы просто не смогли ее обнаружить, хотя и зафиксировали странную гравитационную аномалию и энергетический выброс неизвестной природы, который обрушил региональную электросеть.