Прежде чем он убьёт
«Нет, не было, – ответил он. – Мы не дураки. Мы понимаем, к чему вы клоните. Вы хотите знать, не подозреваем ли мы кого-нибудь в убийстве мамы, ведь так?»
Портер выглядел ошеломлённым. Он нервно глянул на Макензи, но потом быстро взял себя в руки.
«На самом деле, да, – сказал он. – К этому я и веду, но очевидно, что вы ничего не знаете».
«Уверены?» – спросил Кевин.
В этот напряжённый момент Макензи была почти уверена, что сейчас Портер сорвётся на парнишку. Кевин смотрел на офицера с болью во взгляде, словно и сам желал этого.
«Ну, – ответил Портер, – я думаю, я и так вас немало побеспокоил. Спасибо за помощь».
«Подождите», – сказала Макензи. Слово сорвалось с губ ещё до того, как она успела подумать, что надо бы промолчать.
Портер посмотрел на неё испепеляющим взглядом. Было очевидно, что он считал опрос двух убитых горем детей тратой времени, и особенно это касалось пятнадцатилетнего парня, которому не нравилось, что офицер воображает себя здесь главным. Макензи перевела взгляд от Портера к Далтону, присев на корточки так, чтобы можно было смотреть ему в глаза.
«Послушай, можно тебя попросить побыть пару минут в кухне с тётей?»
«Хорошо», – прерывисто и тихо ответил Далтон.
«Детектив Портер, проводите мальчика».
Портер посмотрел на неё с ненавистью. Макензи стойко выдержала этот взгляд. По её каменному лицу было видно, что она будет настаивать на своём, пока не добьётся желаемого. Если Портер хотел с ней спорить, то они могут выйти из комнаты; но было очевидно, что он не желал ставить себя в неловкое положение, пусть даже и перед парой малолетних ребят и женщиной в полуобморочном состоянии.
«Конечно», – наконец ответил он сквозь зубы.
Макензи подождала, пока Портер и Далтон скроются в кухне.
Она выпрямилась, помня, что прямой зрительный контакт теряет своё действие, когда детям исполняется двенадцать.
Она посмотрела на Кевина и увидела в его взгляде ту же дерзость, что видела, когда он говорил с Портером. Она не имела ничего против подростков, но знала, что с ними бывает очень сложно работать, особенно в трагических обстоятельствах. Однако она наблюдала за тем, как Кевин отвечал Портеру, и надеялась, что сможет пробить его броню.
«Давай начистоту, Кевин, – начала она. – Ты считаешь, что мы пришли не вовремя? Ты думаешь, что неправильно нам закидывать вас вопросами, когда вы только что узнали о том, что случилось с мамой?»
«Типа того», – ответил он.
«Ты совсем не хочешь сейчас говорить?»
«Нет, я не против, – сказал Кевин. – Просто ваш напарник – придурок».
Это был шанс. Она могла придерживаться обычной профессионально-формальной манеры общения или попытаться наладить контакт с обозлённым подростком. Она знала, что больше всего остального подростки ценят честность. Охваченные эмоциями, они видят человека насквозь.
«Ты прав, – сказала она. – Он придурок».
Кевин удивлённо поднял на неё глаза. Она ошарашила его своим ответом.
«Но это не меняет того факта, что я должна с ним работать, – добавила она, окрасив голос нотками симпатии и понимания. – И это не меняет того факта, что мы пришли, чтобы вам помочь. Мы хотим найти того, кто сделал это с вашей мамой. А ты хочешь?»
Мальчик долго сидел молча, а потом наконец кивнул.
«Может, поговоришь со мной? – спросила Макензи. – Всего несколько вопросов, и мы уйдём».
«А кто придёт?» – настороженно спросил Кевин.
«Честно?»
Кевин кивнул. В глазах его стояли слёзы. Макензи казалось, что он всё это время держался, чтобы быть сильным ради брата и тёти.
«После того, как мы уйдём, мы соберём всю необходимую информацию, и тогда к вам придут из соцслужбы, чтобы убедиться, что тётя Дженнифер сможет позаботиться о вас, пока не пройдут похороны вашей мамы».
«Она классная, – сказал Кевин, глядя на Дженнифер. – Они были с мамой очень близки. Прямо лучшие подруги».
«С сёстрами часто так, – ответила Макензи, не имея ни малейшего понятия, было это так на самом деле или нет, – но пока давай сконцентрируемся на моих вопросах. Сможешь?»
«Да».
«Хорошо. Мне жутко неприятно об этом спрашивать, но это очень важно. Ты знаешь, чем мама зарабатывала на жизнь?»
Кевин кивнул, уставившись в пол.
«Да, – сказал он. – Не знаю откуда, но об этом прознали и мальчишки в школе. Наверно чей-нибудь похотливый папаша пошёл в клуб, увидел её там и узнал. Неприятно всё это. Меня постоянно из-за этого дразнят».
Макензи не могла и представить, через что пришлось пройти Кевину, но это заставило её ещё больше зауважать Хейли Лизбрук. Может, она и раздевалась за деньги по ночам, но днём уделяла всё своё время детям.
«Хорошо, – сказала Макензи. – Раз уж ты знаешь, чем она занималась, то понимаешь, какой тип мужчин обычно посещает подобные заведения?»
Кевин кивнул, и Макензи увидела, как по его левой щеке побежала первая слеза. Она хотела взять его за руку в знак сочувствия, но боялась отпугнуть.
«Мне нужно, чтобы ты вспомнил, приходила ли мама домой расстроенной или злой. Может, ты также вспомнишь мужчин, которых… ну, которых она приводила домой».
«Она никогда не водила мужчин домой, – ответил Кевин. – И я не помню, чтобы она когда-либо была злой или расстроенной. Единственный раз я видел её злой, когда в прошлом году она говорила с адвокатами».
«Адвокатами? – переспросила Макензи. – Ты знаешь, зачем она говорила с ними?»
«Вроде знаю. Что-то случилось на работе, и ей пришлось общаться с адвокатами. Я слышал обрывки разговора, когда они ей звонили. Я почти уверен, что они говорили о запретительном приказе».
«Думаешь, это было как-то связано с клубом и работой?»
«Не могу сказать наверняка, – ответил Кевин. Он немного оживился, когда оказалось, что его информация может быть полезной, – но думаю, что да».
«Ты нам очень помог, Кевин, – сказала Макензи. – Может, вспомнишь ещё что-нибудь?»
Он медленно покачал головой и посмотрел детективу в глаза. Он пытался быть сильным, но в его взгляде было столько печали, что Макензи просто не понимала, как он ещё держится.
«Знаете, мама стеснялась своей работы, – заметил Кевин. – Иногда днём она работала дома. Она писала техническую документацию для сайтов, но не думаю, что это приносило ей много денег. Она искала подработки, потому что наш отец… ну, он ушёл от нас давно и больше не помогает деньгами, поэтому мама… она пошла на эту другую работу. Она делала это ради меня, и Далтона, и…»
«Я знаю», – сказала Макензи и на этот раз не сдержала порыв, дотронувшись рукой до его плеча. Кевин выглядел благодарным. Она также знала, что он хотел бы разрыдаться, но не мог позволить себе подобную слабость в присутствии незнакомцев.
«Детектив Портер, – сказала Макензи, обращаясь к вышедшему из кухни напарнику, который продолжал злобно мерить её взглядом. – У вас есть ещё вопросы? – говоря, она слегка покачала головой, надеясь, что Портер правильно поймёт этот знак».
«Нет, я думаю, мы закончили», – ответил он.
«Хорошо, – сказала Макензи. – Ребята, ещё раз большое спасибо за помощь».
«Да, спасибо, – добавил Портер, выходя в гостиную. – Дженнифер, если вспомните что-нибудь, что сможет нам помочь, не стесняйтесь и звоните мне. Нам важны даже мельчайшие детали».
Дженнифер кивнула и хрипло сказала: «Спасибо».
Макензи и Портер вышли из квартиры и спустились по деревянной лестнице к парковке дома. Когда они были уже на приличном расстоянии от квартиры, Макензи вышла вперёд, преграждая напарнику путь. Он кипел от злости, но она не обращала на это внимания.
«Мне удалось кое-что узнать, – начала она. – Кевин сказал, что в прошлом году его мать добивалась запретительного судебного приказа в отношении кого-то, связанного с работой. Он сказал, что только тогда видел её злой и расстроенной».
«Хорошо, – сказал Портер. – Не зря ты подорвала мой авторитет в его глазах».
«Я ничего такого не делала, – парировала Макензи. – Я увидела, что со старшим сыном у тебя разговор не клеится, и решила вмешаться, чтобы помочь».
«Чушь собачья, – сказал Портер. – Перед детишками и их тётей ты выставила меня неполноценным слабаком».
«Это неправда, – сказала Макензи. – А если бы даже это была правда, какая разница? Ты говорил с этими ребятами, как с идиотами, которые с трудом говорят по-английски».
«Ты действовала неуважительно, – сказал Портер. – Позволь напомнить, что я занимаюсь этой работой дольше, чем ты живёшь на земле. Если мне понадобится твоя помощь, я, чёрт побери, дам тебе знать».
«Ты всё завалил, Портер, – ответила Макензи. – Разговор был закончен, или ты забыл? Нечего мне было подрывать. Ты был готов уйти. Ты сам взялся вести опрос и сам всё испортил».
Сейчас они дошли до машины. Открывая её, Портер злобно сверкнул глазами, глядя на Макензи поверх крыши.
«Когда мы вернёмся в участок, я пойду к Нельсону и напишу заявление, чтобы мне дали другого напарника. Надоело мне твоё неуважение».
«Неуважение? – ответила Макензи, качая головой. – Да ты не знаешь, о чём говоришь. Почему бы тебе сначала не подумать о том, как ты сам относишься ко мне?»
Портер прерывисто выдохнул и сел в машину, больше не сказав ни слова. Решив не поддаваться давлению его настроения, Макензи тоже села в машину. Взглянув на окна квартиры, она подумала о том, позволил ли Кевин себе поплакать. В глобальном масштабе взаимная неприязнь между ней и Портером казалась сущим пустяком.
«Хочешь приобщить это к делу?» – спросил он, явно расстроенный тем, что его обскакали.
«Да», – ответила Макензи, доставая телефон. Набирая номер Нельсона, она чувствовала себя довольной. Год назад был выписан запретительный приказ, а сейчас Хейли Лизбрук была мертва.
«Мы нашли ублюдка», – подумала она.
И всё же ей казалось, что до завершения дела было ещё далеко.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Уставшая, Макензи пришла домой в 10:45 вечера. День выдался длинным и выматывающим, и она знала, что ещё долго не сможет заснуть. Она продолжала размышлять о зацепке, о которой поведал ей Кевин Лизбрук. Она передала информацию Нельсону, и он пообещал, что кто-нибудь из служащих обязательно позвонит в стриптиз клуб и юридическую фирму, в которую обращалась Хейли Лизбрук, чтобы узнать, против кого подавался запретительный судебный приказ.
Мозг разрывали десятки мыслей. Макензи включила музыку, достала из холодильника пиво и набрала ванну. Она не была большой поклонницей горячих ванн, но сегодня каждая мышца в теле молила об отдыхе. Пока ванна наполнялась водой, она прошлась по дому, собирая разбросанные вещи, потому что Зак опять ждал до последнего, чтобы начать собираться на работу.
Они с Заком съехались чуть больше года назад, прибегая к всевозможным уловкам, чтобы на как можно дольше оттянуть вступление в брак. Макензи чувствовала, что была готова к семейной жизни, а вот Зака пугала сама мысль о свадьбе.
Они были вместе уже три года, первые два из которых были просто великолепными, а последний стал смесью монотонности и страхов Зака перед одиночеством и браком. Если бы он мог застрять где-то посередине между одиночеством и семейной жизнью, имея Макензи рядом, он был бы совершенно счастлив.
Она взяла две грязные тарелки с журнального столика, наступила на диск из Xbox и вдруг подумала, что ей надоела такая жизнь. Более того, она больше не была уверена, что хочет замуж за Зака, пусть бы даже он сейчас предложил ей пожениться. Она слишком хорошо его знала; она знала, какой будет их семейная жизнь; и, честно говоря, это её совсем не радовало.
Она застряла в этих отношениях, и Зак её совсем не ценил. Подобным образом она застряла на работе, где её совсем не ценили коллеги. Она давно застряла в воронке неправильных жизненных решений. Она знала, что нужно было что-то менять, но боялась перемен, а, учитывая, как сильно она уставала, у неё просто не было на них сил.
Макензи прошла в ванную и выключила воду. От воды волнами поднимался пар, словно приглашая её окунуться. Она разделась и посмотрела на своё отражение в зеркале, в очередной раз остро осознав, что потратила восемь лет жизни на человека, который вовсе не собирался разделить с ней жизнь. Она находила себя относительно привлекательной. У неё было миловидное лицо (оно становилось ещё красивее, когда она собирала волосы в хвост) и неплохая фигуру, пусть и немного худощавая и мускулистая. У неё был плоский подкаченный живот, и даже Зак иногда шутил, что побаивался её мощного брюшного пресса.
Макензи залезла в ванну и поставила пиво на небольшой столик, где обычно лежали полотенца. Она выдохнула, позволяя воде расслабить мышцы. Она закрыла глаза и расслабилась, насколько это было возможно, но грустный взгляд Кевина Лизбрука не выходил у неё из головы. В нём было столько печали, что он всколыхнул в памяти Макензи дни, когда она испытывала ту же боль, но потом научилась надёжно прятать её в глубине души.
Она закрыла глаза и устроилась удобнее. Образ грустного мальчика отказывался покидать её сознание. Ей казалось, что она физически ощущает присутствие рядом Хейли Лизбрук, умоляющей её найти убийцу.
*Зак вернулся домой через час, закончив двенадцатичасовую смену на местной текстильной фабрике. Каждый раз, как до Макензи доносился исходящий от него запах грязи, пота и масла, он напоминал ей, каким безамбициозным был Зак. Макензи не была против самой его работы; это была достойная работа для мужчин, избравших тяжёлый труд и верность делу. Но при этом у Зака была степень бакалавра, и когда-то он собирался поступить в магистратуру и стать учителем. Таков был его план ещё пять лет назад, но потом он получил должность начальника смены на фабрике, и этим всё закончилось.
К тому времени, когда он пришёл, Макензи пила уже вторую бутылку пива, сидя в постели и читая книгу. Она решила, что ей нужно лечь спать до трёх ночи, чтобы проспать пять часов прежде, чем отправиться на работу к девяти. Она никогда не была большой соней и даже обнаружила, что если спала ночью больше шести часов, то весь следующий день ходила, как сонная муха.
Зак вошёл в спальню в грязной рабочей одежде. Скинув обувь у кровати, он внимательно посмотрел на Макензи. На ней была надета майка и велосипедные шорты с высокой талией.
«Привет, малышка, – произнёс Зак, оглядывая её с ног до головы. – Приятно прийти домой, а тут ждёт тебя такая красотка».
«Как прошёл день?» – спросила она, не отрываясь от книги.
«Нормально, – сказал он. – А потом я вернулся домой, увидел тебя такой, и всё стало ещё лучше».
Сказав это, он залез на постель и пополз к ней. Он провёл рукой по её лицу и наклонился, чтобы поцеловать.
Макензи выпустила из рук книгу и отпрянула назад. «Зак, ты в своём уме?» – спросила она.
«Что такое?» – недоумённо спросил он.
«Ты же грязный. Мало того, что я только что из ванны, так ты ещё перепачкаешь простыни в грязи, масле и бог знает в чём ещё».
«О боже, – раздражённо ответил Зак. Он сполз с кровати, намеренно пачкая как можно больше белья. – И почему ты такая зануда?»
«Я не зануда, – сказала Макензи, – просто не хочу жить в свинарнике. Кстати, спасибо, что убрал за собой посуду».
«Ох, как же хорошо быть дома», – язвительно проговорил Зак, отправившись в ванную комнату и захлопнув за собой дверь.
Макензи вздохнула и допила пиво. Оглядев комнату, она увидела стоящие у кровати грязные рабочие ботинки Зака – там они простоят до завтрашнего утра, пока он снова их не обует. Она также заранее знала, что, проснувшись с утра и отправившись в ванную, она найдёт его грязную одежду, сваленную кучей на полу.
«Ну и чёрт с ним», – подумала она, возвращаясь к книге. Она прочла всего несколько страниц, вслушиваясь в шум воды, пока Зак принимал душ. Потом она отложила книгу и прошла в гостиную. Она взяла рабочий портфель и вернулась с ним в спальню, вынув папку с последними материалами по убийству Лизбрук, которую получила в участке перед выходом. Как бы она ни устала и ни хотела спать, работа не давала ей покоя.
Она читала материалы, проверяя, всё ли в них изложено верно и точно. Убедившись, что всё так, она снова увидела перед глазами полный слёз взгляд Кевина и решила перепроверить.
Макензи была настолько поглощена чтением отчётов, что не заметила, как в комнату вошёл Зак. Сейчас от него приятно пахло, и выглядел он тоже намного лучше, имея из одежды лишь одно полотенце, обмотанное вокруг талии.
«Прости за простыни, – рассеянно заметил он, скинув полотенце и надев трусы-боксеры. – Я.. я не знаю… я уже и не помню, когда ты в последний раз обращала на меня внимание».
«Ты про секс?» – спросила она. Как ни странно, но сейчас она была вовсе не против секса. Только он мог помочь ей расслабиться и наконец заснуть.
«Не только про секс, – ответил Зак. – Я вообще про внимание. Я прихожу домой, а ты либо спишь, либо листаешь папки с делами».
«Ну, перед этим я собираю твой хлам по всему дому, – сказала она. – Ты живёшь так, словно ждёшь, что придёт мамочка и уберёт за тобой. Знаешь, ты прав, иногда я работаю дома для того, чтобы забыть о том, какой ты бываешь невыносимый».
«Опять всё сводится к одному», – сказал Зак.
«К чему?»
«К тому, что ты прикрываешься работой, чтобы не проводить время со мной».
«Ничего я такого не делаю, Зак. Правда, сейчас меня больше заботит вопрос о том, кто жестоко убил мать двоих детей, чем ты и твои потребности во внимании».
«И именно поэтому, – сказал Зак, – я не тороплюсь на тебе жениться. Ты уже замужем за работой».
Макензи могла бросить ему в ответ тысячу различных колкостей, но понимала, что в этом не было смысла. Она понимала, что отчасти он был прав. Большинство вечеров она проводила не с Заком, а за просмотром принесённых с работы папок, потому что они казались ей более интересными. Бесспорно, она по-прежнему его любила, но знала его слишком хорошо – в Заке больше не было загадки.
«Спокойной ночи», – с горечью в голосе произнёс он и забрался под одеяло.
Макензи уставилась на его голую спину, думая, что, возможно, уделять ему внимание было её обязанностью. Делай она это, стала бы Макензи хорошей подругой? Сделало бы это её более привлекательной для человека, страшащегося брака?
Полностью забыв о том, что ещё пару минут назад она рассчитывала на секс, Макензи просто пожала плечами и вернулась к папкам.
Если её личная жизнь должна отойти на второй план, пусть так и будет. Для неё настоящая жизнь была там, внутри папки.
*Макензи вошла в родительскую спальню, но не успела она переступить порог, как учуяла какой-то странный запах, от которого свело желудок. Это был резкий запах, и семилетняя Макензи подумала, что так же пахло внутри её свиньи-копилки, так пахли медные пятаки.
Она вошла в комнату, уставившись на ножку кровати, кровати, в которой уже больше года не спала мама, и которая казалась слишком широкой для отца.
Она увидела его. Ноги свисали с кровати, а руки были раскинуты в стороны, словно он пытался взлететь. Повсюду была кровь: на стене, на кровати, даже на потолке. Голова была повёрнута вправо, будто он не желал смотреть на дочь.
Она сразу поняла, что он был мёртв.
Она подошла ближе, хлюпая босыми ногами в крови. Она не хотела подходить, но ей нужно было убедиться.
«Папа», – прошептала она сквозь слёзы.
Она опасливо протянула руку. Её тянуло к нему, как магнитом.
Вдруг он повернул голову и посмотрел на неё мёртвыми глазами.
Макензи вскрикнула.
Она открыла глаза и в замешательстве оглядела комнату. Открытая папка с документами по делу лежала у неё на коленях. Зак спал рядом, всё также повернувшись к ней спиной. Она глубоко вздохнула, вытерев пот со лба. Это был всего лишь сон.
А потом она услышала скрип.
Макензи замерла на месте. Глядя на дверь спальни, она медленно встала с кровати. Она услышала, как скрипит расхлябанная половица в гостиной. Этот звук появлялся только тогда, когда кто-то ходил по комнате. Да, она спала и видела кошмар, когда услышала этот скрип, но она его действительно слышала.
Ведь так?
Она встала с кровати и взяла с комода служебный пистолет, который лежал рядом со значком и кошельком. Она тихо выглянула из комнаты и вышла в коридор. Свет, бросаемый уличными фонарями, просачивался сквозь жалюзи в гостиной. В комнате было пусто.
Она вошла в гостиную, держа пистолет наготове. Внутренний голос уверял, что здесь никого не было, но её продолжало трясти. Она знала, что слышала скрип половиц. Она подошла к журнальному столику и услышала, как под ногами скрипнул пол.
Перед глазами вдруг встал образ Хейли Лизбрук. Она вспомнила следы от ударов плетью на спине и отпечатки в грязи. Она вздрогнула. Макензи уставилась на сжатый в руках пистолет, пытаясь вспомнить последний раз, когда дело об убийстве так на неё влияло. Что она себе вообразила? Что убийца забрался в её гостиную и следил за ней?
Разозлившись на себя, Макензи вернулась в спальню. Быстро положив пистолет на комод, она направилась к кровати.
До сих пор не совсем оправившись от страха и переживаний сна, Макензи легла в постель. Она закрыла глаза и попыталась заснуть.
Она знала, что сделать это будет непросто. Её жизнь усложняли не только живые, но и мёртвые.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Макензи уже и забыла, когда в последний раз в участке было так оживлённо. Первой, кого она заметила, войдя в здание, была Нэнси. Она бежала по коридору, торопясь быстрее попасть в один из кабинетов. Макензи никогда не видела, чтобы Нэнси передвигалась так быстро. Помимо этого, по дороге в конференц-зал она также заметила нервозность во взгляде каждого проходящего мимо офицера.
Утро обещало быть богатым на события. В воздухе висело напряжение, напоминая ей тяжёлую духоту перед летней бурей.
Она и сама ощутила это напряжение ещё до того, как вышла сегодня из дома. Первый раз ей позвонили в 7:30, сообщив, что через несколько часов она едет брать подозреваемого.
Очевидно, что пока она спала, информация, которую сообщил ей Кевин, превратилась в многообещающую зацепку. Был выдан ордер, и винтики закрутились. Одно было ясно с самого начала: Нельсон хотел, чтобы они с Портером доставили подозреваемого в участок.
Десять минут, проведённые Макензи на работе, были наполнены всевозможными событиями. Пока она наливала себе кофе, Нельсон раздавал приказы направо и налево, а мрачный Портер сидел за столом в конференц-зале, напоминая обиженного ребёнка, изо всех сил привлекающего к себе внимание взрослых. Макензи знала, что его бесил тот факт, что зацепку они получили от мальчика, с которым он разговаривал, и от которого сам ничего не смог добиться.
Макензи и Портер отправились в главной машине, а две другие сопровождали их на всякий случай. Это был четвёртый арест в карьере Макензи, и адреналин кипел в жилах. Несмотря на бурлящую внутри энергию, Макензи оставалась внешне спокойной и собранной. Она гордо и уверенно вышла из конференц-зала, чувствуя, что теперь это было её дело, как бы Портер ни старался его отобрать.
По дороге ей встретился Нельсон. Он подошёл и мягко взял её под локоть.
«Уайт, можно тебя на минуту?»
Он увлёк её в сторону. Не успела она ничего ответить, как они оказались в копировальной комнате. Нельсон подозрительно огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что их разговор никто не слышит. После этого он так посмотрел на Макензи, словно она совершила что-то ужасное.
«Послушай, – начал Нельсон. – Вчера вечером ко мне подошёл Портер и попросил меня снять его с дела. Я отказался. Ещё я сказал ему, что глупо бросать всё сейчас. Ты не знаешь, с чего он запросил о переводе?»
«Он думает, что вчера я его подсидела, – ответила Макензи. – Но было же очевидно, что он не смог наладить контакт с ребятами и даже не пытался вывести их на разговор».
«Можешь мне не объяснять, – сказал Нельсон. – Я считаю, ты отлично справилась с задачей, разговорив старшего сына. Когда прибыли соцработники, он сказал, что ты ему очень понравилась. Я просто хотел сказать, что сегодня Портер зол на весь мир, и поэтому дай мне знать, если он начнёт выпендриваться. Хотя я не думаю, что он начнёт. Пусть он и не самый твой большой поклонник, но он мне говорил, что чертовски тебя уважает. Давай, это останется между нами, хорошо?»
«Да, сэр», – ответила Макензи, удивлённая неожиданной похвалой и поддержкой.
«Ну, тогда на этом всё, – сказал Нельсон, похлопав её по плечу. – Отправляйтесь за подозреваемым».
Макензи направилась на парковку. Портер уже ждал её в машине. Пока она торопливо шла к нему, он внимательно смотрел на неё взглядом, который буквально выражал следующее: «Где тебя черти носили?» Как только она оказалась на пассажирском сидении рядом с ним, Портер резко вырулил с парковки, не успела Макензи закрыть дверь.