Мотив для убийства
– Почему они здесь? – спросила она.
– Их штаб-квартира находится на этой улице.
Рамирес остановился и припарковался рядом с патрульными машинами. Немалую часть площади огораживала желтая лента. Новостные фургоны, репортеры, камеры, кучка спортсменов, которые обычно бегают по парку, а также просто посетители столпились за лентой, пытаясь увидеть, что происходит.
– Не заходить за ленту, – произнес полицейский.
Эйвери показала значок.
– Убойный, – ответила она. Это был первый раз, когда она фактически признала свою новую позицию и ощутила чувство гордости.
– Где Коннелли? – спросил Рамирес.
Полицейский указал в сторону деревьев.
Они пошли по траве. Слева простилалось бейсбольное поле. Перед деревьями снова появилась желтая лента. Под густой листвой пролегала пешеходная дорожка, которая шла вдоль реки Чарльз. Перед скамейкой стоял полицейский с судмедэкспертом и фотографом.
Эйвери старалась избегать общения с теми, кто уже был в курсе дела до нее. За многие годы она пришла к выводу, что социальное взаимодействие лишь снижает ее внимание, а все вопросы и формальности, которыми она обменивается с другими, влияют на ее точку зрения. Это, к сожалению, также влекло за собой презрение всего отдела.
Жертвой являлась молодая девушка, помещенная на скамейку запасных. Она явно была мертва, хотя, если исключить синеватый оттенок кожи, ее положение и выражение лица, то любой прохожий, скорее всего, с первого раза даже не понял бы, что что-то происходит не так.
Руки девушки, на которые она опиралась подбородком, были уперты в скамью, словно она ожидала своего возлюбленного. На губах застыла озорная улыбка. Ее тело было повернуто таким образом, будто она сидела до этого, а затем резко встала, чтобы рассмотреть кого-то или просто тяжело вздохнула. На ней было желтое летнее платьице и белые шлепанцы. Красивые каштановые волосы струей спускались по левой стороне. Ноги были скрещены, а пальцы слегка упирались в дорожку.
И только глаза жертвы выдавали ее мучения. Они излучали боль и недоверие.
Эйвери снова услышала в голове этот голос, голос старика, который мучал ее кошмарами. Говоря о собственных жертвах, он как-то спросил ее: «Кто они? Просто сосуды – безымянные, безликие сосуды, которые пытаются найти цель. Таких миллиарды».
Она ощутила прилив злости, которая родилась в ней во времена, когда она была беззащитна и унижена, когда вся жизнь была разрушена.
Эйвери приблизилась к телу.
В качестве адвоката она была вынуждена изучать бесконечные отчеты судебных экспертиз, фотографии коронеров и остальные данные, относящиеся к делу. Ее образование в качестве полицейского значительно улучшилось, когда она осматривала жертв самостоятельно и могла делать собственные, более независимые выводы.
Она обратила внимание, что платье девушки было выстирано, а волосы вымыты. Ногти на руках и ногах были явно только после маникюра. Глубоко вдохнув, Эйвери ощутила запах кокоса и меда, исходящий от кожи жертвы, и слабый намек на формальдегид.
– Ты собираешься поцеловать ее или что? – раздался голос.
Эйвери склонилась над телом, держа руки за спиной. На скамейке также лежал желтый плакат с цифрой «4». Рядом с ним, ниже талии девушки, торчал жесткий рыжий волос, едва заметный на фоне платья.
Руководитель убойного отдела, Дилан Коннелли стоял, подбоченясь, и ожидал ответа. Он был довольно крепкий и сильный, с волнистыми светлыми волосами и пронизывающим взглядом голубых глаз. Он был одет в синюю рубашку, из которой, казалось, вот-вот выскочат торс и руки, а также коричневые брюки и черные толстые ботинки. Эйвери часто обращала на него внимание в офисе. Нельзя сказать, что он был в ее вкусе, но от него исходила какая-то животная дикость, которой она восхищалась.
– Это место преступления, Блэк. В следующий раз смотри, куда идешь. Тебе повезло, что мы уже сняли отпечатки пальцев и обуви.
Эйвери посмотрела вниз, немного сбитая с толку. Она была очень аккуратна, когда шла сюда. Но по стальному взгляду Коннелли она поняла, что он просто ищет причину придраться.
– Я не знала, что это место преступления, – сказала она. – Спасибо, что ввели в курс дела.
Рамирес ухмыльнулся.
Коннелли, не ожидавший такого ответа, шагнул к ней:
– Знаешь, почему люди не выносят тебя, Блэк? Дело не в том, что ты работала в другом направлении, а в том, что когда ты там работала, ты не проявляла ни капли уважения к копам. И теперь, когда ты работаешь с нами, уважение к тебе еще меньше. Я буду предельно честным: ты мне не нравишься, я тебе не доверяю и можешь быть уверена, что я не хотел видеть тебя в своей команде.
Он повернулся к Рамиресу:
– Введи ее в курс дела. Я еду домой принять душ. Кажется, я простыл, – сказал он, сняв перчатки и швырнув их на землю.
Посмотрев на Эйвери, он добавил:
– К концу дня я жду от тебя полный отчет. Крайний срок – пять часов. В конференц-зале. Ты меня слышала? Не опаздывать. И уберитесь здесь после себя. Патрульные были достаточно любезны, чтобы отойти в сторону и дать нам спокойно поработать. Теперь ты проявишь вежливость по отношению к ним.
Коннелли ушел в раздражении.
– А у тебя есть подход к людям, – улыбнулся Рамирес.
Эйвери пожала плечами.
На месте преступления работала молодой специалист судебно-медицинской экспертизы, афроамериканка по имени Рэнди Джонсон. У нее были большие глаза и приятная внешность. Короткие дреды лишь частично скрывались под белой кепкой.
Эйвери уже работала с ней ранее. Они нашли общий язык, когда разбирали случай насилия в семье. В последний раз они виделись, когда решили пропустить по бокалу.
Рэнди явно была рада встретить Эйвери в этот раз. Она протянула руку, увидела собственную перчатку, покраснела, засмеялась и слегка раздосадованно вздохнув, произнесла: «Ой, я могу заразиться».
– Я тоже рада тебя видеть, Рэнди.
– Поздравляю с переводом в убойный, – кивнула Рэнди. – Ты идешь в нужном направлении.
– По одному психу за раз. Что у нас?
– Я бы сказала, что это сделал влюбленный в нее психопат, – ответила Рэнди. – Ее хорошенько помыли, вскрыли со спины, вытащили внутренности, заполнили так, чтобы тело не сгнило и снова зашили. Одежда чистая, маникюр сделан очень тщательно. Отпечатков пока не нашли. В общем, ничего особого, пока мы не получим результаты экспертизы. Я нашла лишь две раны. Видишь рот? Чтобы добиться такой улыбки у трупа, нужно либо как-то закрепить ее изнутри, либо использовать клей. Рана от прокола находится вот здесь, – она указала на уголок рта. – Могу предположить, что это от укола. Еще одна здесь, – показала она шею. – Но, судя по цвету, это произошло немного раньше, возможно, в момент самого похищения. Она мертва уже около сорока восьми часов. Также мы нашли пару интересных волосков.
– Как долга она пробыла здесь?
– Велосипедисты нашли ее в шесть, – сказал Рамирес. – Интересно, что парк патрулируется каждый день около полуночи и в три часа утра. Но они ничего не заметили.
Эйвери не могла оторвать взгляд от глаз мертвой девушки. Казалось, она смотрит на что-то вдалеке, находящееся в районе берега на их стороне реки. Она осторожно переместилась за скамью и попыталась провести линию, чтобы понять, куда направлен ее взор. Вниз по течению располагались невысокие кирпичные здания. Одно из них было заметно короче остальных с белым куполом на крыше.
– Что это за здание? – спросила она. – То, большое с белым куполом.
Рамирес прищурился:
– Может Омни-театр?
– Мы можем узнать, что там показывают?
– Зачем?
– Не знаю, просто предположение.
Эйвери встала:
– Мы знаем кто она?
– Да, – ответил Рамирес, проверяя свои записи. – Мы считаем, что это Синди Дженкинс. Выпускница Гарварда, состоит в сообществе Каппа-Каппа-Гамма. Она пропала без вести два дня назад. Полиция кампуса и кембриджские копы прошлой ночью распространили ее фото. Коннелли отправил людей проверить и похоже это она. Нам все еще нужно подтверждение. Чуть позже я позвоню ее семье.
– А что с камерами видеонаблюдения?
– Джонс и Томпсон сейчас проверяют их. Ты же с ними знакома? Отличные детективы. Нам их выделили на сегодня. Далее будем выкручиваться сами, если не сможем доказать, что нам нужны дополнительные ресурсы. На входе в парк камеры не установлены, но есть парочка на шоссе и через дорогу отсюда. Во второй половине дня мы получим информацию.
– И никаких свидетелей?
– Пока нет. Спортсмены чисты, я уже проверял.
Эйвери осмотрела окрестности. Желтая лента охватывала довольно обширный участок парка. Вряд ли найдется что-то необычное у реки, на велосипедной дорожке или на траве. Она попыталась мысленно представить картину происходящего. Убийца должен был заехать с главной дороги и припарковаться ближе к воде для свободного доступа к скамейке. Как он донес тело до скамьи, не вызвав ни у кого подозрений?
Это довольно интересно, ведь люди могли обратить внимание. Соответственно, он хорошенько подготовился к действию. Может он провернул все так, будто она жива? Эйвери повернулась к телу. Вполне возможно. Девушка была эффектной и даже мертвой выглядела красиво. Скорее всего, убийца потратил достаточно много времени, подготавливая труп к тому, чтобы он выглядел идеально. Это точно не банда. Не обиженный любовник. Это что-то иное. Эйвери уже встречала подобное.
Внезапно она задалась вопросом, а что, если О’Мэлли был прав? Что, если она не готова?
– Я могу взять твою машину? – спросила она.
Рамирес приподнял бровь:
– А как же место преступления?
Она пожала плечами:
– Ты же большой мальчик, разберись с этим.
– Куда ты собралась?
– В Гарвардский университет.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Он сидел в кабинете повышенной комфортности, чувствуя себя победителем, более властным, чем кто-либо другой на этой планете. Перед ним светился дисплей монитора. Сделав глубокий вдох, он закрыл глаза и погрузился в собственные мысли.
Он задумался о подвале своего дома, больше похожим на сад. В основном помещении выстроились различные сорта мака: красный, желтый и белый. Множество других психоделических растений, каждое из которых досталось ему с трудом, стояли в длинных лотках. Некоторые были явно из других мест, напоминая своим видом либо сорняки, либо, наоборот, очень непривычные на вид. Другие же были вполне обыденными цветами, которые с легкостью можно встретить в дикой природе, несмотря на их потенциальные возможности. Он поддерживал свой сад автоматической системой полива, датчиками температуры и светодиодным освещением.
Длинный коридор, состоящих из деревянных балок, вел в другую комнату. Стены украшали картины, на которых в основном были изображены различные стадии смерти животных, а затем их «возрождение», когда чучело набивали материалом: полосатый кот на задних лапках, играющий с пряжей, собака с черно-белыми пятнами перевернулась на спину и ждет, пока ей почешут живот.
Далее шли двери. Он представил открытую дверь, ведущую в комнату, расположенную слева. Там он увидел ее снова, ее обнаженное тело лежало на серебристом столе. Мощные флуоресцентные лампы освещали помещение. В стеклянном шкафу стояло множество разноцветных жидкостей в банках.
Он ощутил ее кожу, когда провел пальцами по внешней стороне ее бедра. Мысленно он прокручивал каждую процедуру: он осушает ее тело, вытаскивает внутренности, очищает и набивает специальным материалом. Во время такого «возрождения» он всегда фотографировал, чтобы впоследствии украсить стены новыми человеческими трофеями. Некоторые фото он даже уже успел развесить.
Какая-то страшная, нереальная энергия прошла через его тело.
Он избегал людей в течение уже многих лет. Они были жуткими, более жестокими и неуправляемыми, чем животные. А животных он любил. Тем не менее, он обнаружил, что люди куда больше подходят в качестве жертв. После смерти девушки он увидел, как раскрылись небеса, призрачный образ Бога взглянул на него и произнес: «Еще».
Его мысли были нарушены резко возникшим голосом:
– Снова мечтаешь?
Над ним стоял человек с хмурым видом. Лицом и телом он напоминал бывшего футболиста, и только синий костюм слегка смягчал его внешний вид.
Он смиренно опустил голову. Плечи слегка сгорбились и он сразу стал похож на незначительного маленького человека.
– Прошу прощения, мистер Пит.
– Я устал от этих извинений. Мне нужны данные.
Внутри убийца улыбнулся, даже зловеще рассмеялся. Игра на работе была почти такой же захватывающей, как и его личная жизнь. Никто не знал, насколько особенным он был, насколько преданным своему делу, насколько ценным для поддержания равновесия в этой Вселенной. Ни один из них не получит себе «место под солнцем» по ту сторону света. Их повседневными, обыденными задачами были всего лишь переодевания, встречи, передача денег из одного места в другое. Все это не имело никакого смысла. Смысл был только для него, т.к. именно его дело соединяло с внешним миром и давало возможность выполнять работу самого Бога.
Его босс лишь что-то проворчал себе под нос и ушел прочь.
Убийца снова закрыл глаза и представил своего повелителя – темную фигуру, которая разговаривала с ним во снах и управляла его мыслями.
Песня чествования заиграла у него на губах и он шепотом пропел: «О, Господи, Боже, наша работа чиста. Только скажи и я дам тебе больше».
Еще.
ГЛАВА ПЯТАЯ
У Эйвери имелось имя – Синди Дженкинс. Она также уже знала название сообщества – Каппа-Каппа-Гамма. И она была в курсе дел Гарвардского университета. Лига Плюща отвергла ее в качестве первокурсницы, но она все же нашла способ просочиться в эту жизнь, благодаря своей карьере в колледже и двум парням, с которыми она встречалась в школе.
В отличие от других высших заведений, братства и женские клубы Гарварда не были официальными. Ни в самом кампусе, ни за его пределами не существовало никаких студенческих объединений. Тем не менее, вечеринки происходили довольно регулярно за его территорией в комплексах, которые назывались студентами «организациями» или специальными «клубами». Эйвери, когда сама еще училась в колледже, лично была свидетелем парадокса студенческой жизни. Буквально каждый учащийся казался полностью поглощенным знаниями до заката солнца, затем же все поголовно превращались в кучу каких-то диких тусующихся животных.
Ожидая пока загорится зеленый, Эйвери быстро нашла в Интернете информацию о том, что Каппа-Каппа-Гамма снимала два помещения в одном и том же блоке Кембриджа на Черч-Стрит. Одно из них использовалось под различные мероприятия, второе – под обычные встречи и общение.
Она проехала мост Лонгфелло, Массачусетский технологический институт (МТИ) и свернула направо на Массачусетс-авеню. Вскоре появился Гарвардский двор, пестрящий своими великолепными зданиями из красного кирпича, расположенными среди густых деревьев и вымощенных дорожек.
Парковка находилась на Черч-стрит.
Эйвери поставила машину, заперла двери и подняла лицо к солнцу. Денек выдался солнечным, температура поднялась до 26-27оС. Она посмотрела на часы: было пол одиннадцатого.
Помещение Каппы представляло собой длинное двухэтажное здание с кирпичным фасадом. На первом этаже расположились магазины одежды. Второй этаж, по предположению Эйвери, был отдан под офисное пространство, а также сообщества. Единственным указателем, ведущим на второй этаж, был звонок с синей эмблемой Гарварда. Она нажала на него.
– Да? – раздался хриплый женский голос в интеркоме.
– Полиция, – прорычала Эйвери. – Открывайте.
Повисла тишина.
– Серьезно, – вновь раздался голос. – Кто это?
– Это полиция, – вторила она. – Все хорошо. Никто не находится в беде. Мне просто необходимо поговорить с кем-нибудь из Каппа-Каппа-Гаммы.
Дверь щелкнула.
Наверху ее встретила темноволосая сонная, изможденная девушка в явно большом для нее свитере и белых спортивных штанах. Казалось, она недавно вернулась с очередной вечеринки. Волосы практически целиком закрывали ее лицо. Пол глазами виднелись темные круги, а фигура, которой она явно гордилась в обычное время, выглядела полной и бесформенной.
– Что вы хотите? – спросила она.
– Не волнуйся, – ответила Эйвери. – Мне нет дела до деятельности вашего сообщества. Я здесь, чтобы задать несколько вопросов.
– Могу я увидеть ваши документы?
Эйвери показала значок.
Девушка окинула ее взглядом, посмотрела на значок и отступила назад.
Помещение Каппа-Каппа-Гаммы было большим и довольно ярким. В комнате стояли удобные рыжевато-коричневые диваны и синие кресла-мешки. Стены были окрашены в темно-синий цвет. Тут также находились бар, аудио система и огромный телевизор с плоским экраном. Потолки были высокими, а окна практически от пола до потолка. На противоположной стороне улицы Эйвери увидела крышу другого жилого комплекса и небо, по которому проплывали облака.
Ее жизнь в колледже сильно отличалась от жизни девушек из Каппа-Каппа-Гаммы. Во-первых, она сама оплачивала себе учебу. Каждый день после занятий она подрабатывала в юридической фирме и прошла весь путь от секретаря до ассистента адвоката. Она практически никогда не пила, хотя ее отец был яростным алкоголиком. Большинство ночей она проводила либо в общежитии, изучая материалы, либо соглашалась стать тем, кто развезет всех по домам после очередной вечеринки.
На лице девушки промелькнула надежда:
– Это по поводу Синди?
– Она является тебе подругой?
– Да, моей лучшей подругой, – ответила девушка. – Пожалуйста, скажите, что с ней все хорошо.
– Как тебя зовут?
– Рейчел Штраус.
– Это ты позвонила в полицию?
– Да. Синди в субботу ушла с вечеринки немного пьяная. После этого ее никто не видел. Это не похоже на нее, – девушка закатила глаза и, слегка улыбнувшись, добавила. – Обычно она очень предсказуема. Она – мисс Совершенство, понимаете? Всегда вовремя ложится спать, у нее всегда четкий график, который не меняется. Чтобы она согласилась на что-то, нужно предупреждать за три недели. А в субботу ее будто подменили: она пила, танцевала, забыла о времени. Даже приятно было видеть это.
На секунду Рейчел словно оказалась там:
– Она была действительно счастлива, понимаете?
– На это была какая-то особая причина? – поинтересовалась Эйвери.
– Не знаю, может окончание учебы. Она уже нашла работу.
– Какую работу?
– В Devante. Это что-то типа лучшей фирмы в Бостоне. Она была бухгалтером. Знаю, что это очень скучно, но, если дело касалось цифр, она была просто гением.
– Расскажи мне о субботнем вечере.
Слезы навернулись на глаза Рейчел:
– Это связано с Синди?
– Да, – ответила Эйвери. – Может мы присядем?
Рейчел буквально упала на диван и заплакала, пытаясь говорить сквозь слезы:
– С ней все в порядке? Где она?
Больше всего в этой работе Эйвери ненавидела разговоры с родственниками и друзьями. Было столько всего, что ей требовалось обсудить. Чем больше люди узнавали о деле, тем больше они говорили и это, зачастую, выводило на преступников. Никто не осознавал этого или не придавал значения в подобные моменты, они были слишком расстроены. Все, что они хотели получить – ответы.
Эйвери присела рядом:
– Хорошо, что ты позвонила. Ты поступила правильно. Боюсь, я не могу поделиться с тобой информацией о текущей стадии расследования. Я лишь могу сказать тебе, что я делаю все, что в моих силах, чтобы узнать, что произошло с Синди в ту ночь. Но я не смогу сделать это одна. Мне нужна твоя помощь.
Рейчел кивнула и вытерла глаза:
– Я могу помочь, могу.
– Я хочу, чтобы ты рассказала все, что помнишь о той ночи и Синди. С кем она разговаривала? Было ли что-нибудь, что привлекло твое внимание? Говорила ли она что-либо необычное? Был ли кто-то, кто проявил к ней интерес? Что-нибудь о ее уходе?
Рейчел была полностью сломлена. Спустя какое-то время, она подняла руку, кивнула и попыталась прийти в себя:
– Да, конечно.
– А где все остальные? – вдруг отвлеклась Эйвери. – Я подумала, что здесь будет целая толпа девушек после вечеринки в Каппа.
– Они на занятиях, – ответила Рейчел и вытерла слезы. – Несколько человек вышли позавтракать. Кстати, – добавила она, – технически, это не место нашего сообщества. Это просто арендованное помещение, где мы остаемся, когда не хотим возвращаться в общежитие. Синди никогда тут не оставалась. Для нее это чересчур современное место, она более «домашняя».
– Где она живет?
– Общежитие находится недалеко отсюда, – сказала Рейчел. – Но в субботу она отправилась не домой. Она собиралась встретиться со своим парнем.
Эйвери слегка напряглась:
– С парнем?
Рейчел кивнула:
– Уинстон Грейвс, выпускник, гребец и просто мудак. Никто не понимал, почему она с ним встречалась. Ну, думаю, я понимала. Он красив и при деньгах. Синди никогда не хватало денег. Думаю, когда ты рождаешься не в семье богачей, это действительно привлекает.
«Да, – подумала Эйвери. – Знаю». Она вспомнила как деньги, престиж и сила, которую придавала ей работа в юридической фирме, заставили ее поверить, что она каким-то образом сильно отличалась от той пугливой девчушки, уехавшей из Огайо.
– Где живет Уинстон? – спросила она.
– На площади Уинтроп, это совсем близко. Но Синди не дошла до него. Уинстон приходил в воскресенье рано утром, разыскивая ее. Он решил, что она забыла об их планах и отключилась. Поэтому мы вместе пошли к ней, но дома ее также не было. Тогда я и позвонила в полицию.
– Могла ли она пойти куда-то еще?
– Точно нет, – ответила Рейчел. – Это совсем уж не похоже на Синди.
– Получается, ты уверена, что когда она ушла отсюда, она направилась к Уинстону.
– Абсолютно уверена.
– Могло ли что-то изменить ее планы? Что-нибудь, что произошло вечером или даже под конец?
Рейчел мотнула головой:
– Нет. Ну, было кое-что. Но я уверена, что это ничего не означает. Тут был парень, который уже давно влюблен в Синди. Его зовут Джордж Файн. Он симпатичный, внимательный, одинокий, но немного странный. Понимаете о чем я? Он много тренируется и бегает вокруг кампуса. В прошлом году у меня были с ним занятия. Одной из наших шуток было то, что практически каждый семестр с момента поступления он выбирал те же занятия, что и Синди. Он просто бы одержим ею. Он был здесь в субботу и необычным было то, что Синди танцевала с ним и даже поцеловалась. Абсолютно не в ее характере. Я имею в виду, что она встречается с Уинстоном. Нельзя сказать, что у них идеальные отношения, но она была очень пьяна и возбуждена. Они поцеловались, потанцевали и она ушла.
– Джордж пошел за ней?
– Я честно не знаю, – сказала она. – Не помню, чтобы видела его после ухода Синди, но я тоже была достаточно пьяна.
– Ты помнишь во сколько она ушла?
– Да, – ответила Рейчел. – Ровно в 2:45. В субботу должна была состояться наша ежегодная вечеринка, посвященная 1-му апреля, и мы собирались разыграть всех. Но было так весело, что все забыли об этом, пока не ушла Синди.
Рейчел опустила голову. Комната на какое-то время наполнилась тишиной.
– Ладно, – произнесла Эйвери. – Это была действительно важная информация. Спасибо. Вот моя визитка, если ты еще что-нибудь вспомнишь или другие девочки смогут что-то добавить, сообщите мне. Даже маленькая деталь может дать нам сейчас преимущество в расследовании.
Рейчел повернулась к ней со слезами на глазах. Они покатились по ее щекам, но голос оставался спокойным и ровным:
– Она мертва, да?
– Рейчел, я не могу.
Девушка кивнула, обхватила лицо руками и, наконец, разрыдалась в полную силу. Эйвери наклонилась и крепко обняла ее.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Выйдя на улицу, Эйвери снова взглянула на солнце и тяжело вздохнула.
Черч-стрит была довольно проходимой улицей и на витринах виднелось множество камер. Даже посреди ночи, казалось, это было не лучшим местом для похищения.
«Куда же ты пошла», – задумалась она.
Навигатор на телефоне показал самый быстрый маршрут на площадь Уинтроп. Эйвери поднялась по Черч и свернула налево на Брэттл-стрит. Улица оказалась шире предыдущей и с еще большим количеством магазинов. На противоположной стороне она заметила театр. К одной из сторон здания вела узкая аллея, прикрываемая кофейней. Тень от деревьев скрывала этот небольшой участок. Эйвери стало любопытно и она прошла к узкому переулочку между зданиями.
Затем она снова вернулась на Брэттл-стрит и проверила витрины в радиусе одного квартала по обеим сторонам от Черч-стрит, обнаружив минимум две камеры.
Она зашла в небольшой табачный магазин. Раздался звон от входной двери.
– Я могу Вам чем-то помочь? – произнес пожилой светлый хиппи с дредами на голове.