Высшие кадры Красной Армии. 1917–1921 гг.
Константин Александрович Мехоношин в целом разделял взгляды Э.М. Склянского[131]. Э.М. Склянский и К.А. Мехоношин и позднее не отрицали, что высшие военные органы должны были составляться исключительно из революционеров, но признавали необходимым привлечение военных специалистов в оперативных отделах как органах непосредственного управления войсками. К.А. Мехоношин был убежден, что военспецов надо использовать «возможно, шире», правда, под бдительным большевистским контролем[132].
Психологический портрет Склянского нарисовал Кедров: на лице Эфраима Марковича «играла свойственная ему усмешечка»[133]…
К.С. Еремеев был примечательной личностью. Член большевистской партии до создания большевистской партии, «старейший правдист» Еремеев имел явные тенденции к гегемонии. Об этом есть более позднее свидетельство. Сохраняя свой статус члена коллегии Наркомвоена, Еремеев стал командующим войсками Петроградского военного округа (ПВО). Особый интерес представляет протокол заседания Комитета штаба ПВО от 18 (5) марта 1918 года. На заседании рассматривался один-единственный вопрос «О действиях и распоряжениях бывшего Главнокомандующего округом тов. Еремеева и коллегии при Главнокомандующем». Комитет штаба округа обвинял Еремеева в «крайне возмутительном» произволе. Еремеев и учреждения при нем, – свидетельствовали члены Комитета штаба округа, – «совершенно» игнорировали выборный комитет, несмотря на то, что последний с 26 октября 1917 года был «главным разрешителем всех хозяйственных вопросов, а также и всего внутреннего распорядка в штабе, был ответственным органом за всю деятельность и направление работ в штабе, контролируя все действия начальников отделений». Более того, Еремеев срочным распоряжением предписал Комитету штаба округа и всем отделениям его «очистить занимаемые помещения»; сделать это предписывалось «без ведома и присутствия» комитета; как итог, отделения перебрасывались с места на место, что дезорганизовало работу всего штаба. В предъявленном К.С. Еремееву обвинении подчеркивалось, что действия бывшего Главкома Петроградским ВО роняли авторитет революционных выборных учреждений[134]. Здесь четко прослеживаются как подтверждение правоты Н.В. Крыленко, обвинявшего коллегию Наркомвоена (ряд ее членов) в отрыве от выборных организаций, так и стремление Еремеева к гегемонии. Вопреки логике, отношения К.С. Еремеева с Н.И. Подвойским не носили, по всей видимости, негативного характера. Косвенное свидетельство об этом дает более позднее письмо К.С. Еремееву секретаря Н.И. Подвойского С.А. Баландина. Баландин назвал К.С. Еремеева его партийным псевдонимом и напомнил, как в 1926 году Баландин был обвинен и Еремеев написал о нем письмо в ЦКК[135].
Отношения бывших «межрайонцев» и особенно левого эсера Лазимира с другими членами коллегии Наркомвоена складывались не лучшим образом.
И.И. Юренев посещал собрания двинской социал-демократической организации с 1904 года, а с 1905-го активно участвовал в революционном движении, в том числе – в военно-революционной организации при Двинском комитете РСДРП. Осенью 1913 года он стал одним из организаторов Петербургской междурайонной комиссии, переименованной позже в Петербургский междурайонный комитет («межрайонка»). Не следует забывать, что (в отличие от Л.Д. Троцкого) Юренев был подлинным лидером «межрайонки», что не могло не отражаться на его положении в коллегии Наркомвоена. К тому же, судя по пометам на письмах к своим коллегам, И.И. Юреневу явно не нравились бонапартистские тенденции Подвойского[136]. А вот к К.С. Еремееву Юренев относился с большим уважением: именно через «дядю Костю» (партийный псевдоним Еремеева), отбывший ссылку в Пинежском уезде, Юренев в 1911 году был связан с газетой «Правда». Юренев не забыл о поддержке Еремеева[137].
В Петрограде за плечами Юренева имелись и определенные военизированные формирования: с сентября 1917 года он работал над организацией красногвардейских отрядов, был председателем Главного штаба Красной гвардии[138]. Именно поэтому Юренева включили в январе 1918 года во Всероссийскую коллегию по организации и формированию Красной Армии, а затем кооптировали в коллегию Наркомвоена.
При распределении обязанностей членов коллегии Наркомвоена П.Е. Лазимиру поручили самый «гиблый» участок работы – его поставили курировать аппарат снабжения армии, не предоставив ему необходимых полномочий. А в июле 1918 года у Павла Евгеньевича вообще устроили обыск по подозрению в причастности к восстанию левых эсеров.
В.А. Антонов-Овсеенко (в составе финляндской группы большевиков – вместе с И.Т. Смилгой) в мае-октябре 1917 года блокировался с ядром будущей Партии левых социалистов-революционеров (ПЛСР), сидел под арестом вместе с будущими левыми эсерами Прошьяном и Устиновым[139]. Формальный нарком В.А. Антонов-Овсеенко был не доволен деятельностью коллегии Наркомвоена и, особенно, ее фактического руководства[140]. А между Н.В. Крыленко и Н.И. Подвойским в январе 1918 года развернулась настоящая борьба за гегемонию в коллегии Наркомвоена: 25 января Главковерх заявил по прямому проводу секретарю Подвойского С.А. Баландину: «Я признаю право что-либо от меня требовать только от Комиссариата в целом, а не отчасти». Речь шла о повышении окладов солдатам регулярной армии до 50 рублей в месяц. За повышение (так сообщил С.А. Баландин) были Подвойский, Мехоношин, Кедров, Муралов и Всероссийская коллегия по формированию Красной Армии. Крыленко негодовал: «Прежде всего, почему ни один из указанных товарищей не соблаговолил дать себе труд подойти к аппарату; во-вторых, потрудитесь передать им, что я не желаю играть в прятки и прошу Мехоношина и Подвойского не фигурировать два раза в одном заявлении – то под видом Военного комиссариата, то под видом Всероссийской коллегии». Из переговоров следовало, что, с одной стороны, Н.В. Крыленко был буквально уверен в своей незаменимости (раз решился на угрозу самоустранения от работы коллегии), а с другой, что в январе 1918 года Подвойский стал фактически единственным лидером военного ведомства[141].
Коренным недостатком работы фактического руководства Наркомвоена (т. е. работы Н.И. Подвойского, К.А. Мехоношина и Э.М. Склянского) Н.В. Крыленко считал бюрократизацию коллегии Наркомвоена, ее отрыв от выборных демократических организаций[142]. Главковерх свидетельствовал, что коллегия Наркомвоена посредством двух своих членов (первоначально В.А. Антонова-Овсеенко, затем – И.Л. Дзевялтовского) опиралась в своей деятельности на «демократическую коллегию гарнизонного собрания» Петрограда; посредством командующего Петроградским ВО и члена коллегии Наркомвоена К.С. Еремеева – на контрольную комиссию[143]; через П.Е. Дыбенко – на Законодательный морской совет. При Ставке Верховного главнокомандующего и на фронтах «ни один принципиальный приказ не проходит в жизнь без одобрения Цекодарфа» (Центрального комитета действующей армии и флота), заявил Н.В. Крыленко, а Наркомвоен «не опирается ни на что»: съезды и совещания по продовольствию и демобилизации, «если они [и] не носили исключительно декретивного характера», то работали все же «вне общего русла работ» военного ведомства; распределение обязанностей в коллегии Наркомвоена было произведено Н.И. Подвойским «далеко не последовательно» и ограничивалось совещаниями с генштабистами (к которым сам Крыленко относился, кстати сказать, с нескрываемым презрением); коллегия Наркомвоена работала в полном отрыве от Петросовета и военной секции ВЦИК. «Результаты, – сетовал Крыленко, – получились самые плачевные. Комиссариатом за все время не проведено ни одной крупной положительной реформы».
Таким образом, лидирующая роль в коллегии фактически принадлежала Н.И. Подвойскому, поставившему Наркомвоен на путь бюрократизации. Системообразующими можно считать 3 фактора. Во-первых, неподготовленность большинства членов коллегии Наркомвоена к военно-организационной работе. Во-вторых, взаимную нелюбовь друг к другу двух формальных (Антонова и Крыленко) и одного фактического (Подвойского) наркомвоенов и постоянные апелляции к третьей силе – В.И. Ленину. В-третьих, замкнутость Наркомвоена на самом себе. «Блестящие результаты», достигнутые к весне 1918 года, были налицо: аппарата нет, сколько-нибудь реальной вооруженной силы, а равно и реальных проектов ее строительства – тоже нет.
Таким образом, в коллегии Наркомвоена были люди, менявшие до революции свой окрас: Крыленко с весны 1907 г. увлекался синдикализмом, за что даже подпал под критику В.И. Ленина, а в 1909–1911 годах и вовсе состоял членом партии анархистов-синдикалистов[144]; В.Н. Васильевский в документах Департамента полиции за 1909 год значился эсером (а департамент был учреждением весьма осведомленным)[145]. Коллегия Наркомвоена никогда не была сообществом единомышленников, в ней изначально сложилось несколько группировок, фактическим лидером стал Н.И. Подвойский. А в светлой голове «дважды замечательного человека» Николая Подвойского (ему посвящены две книги из серии «ЖЗЛ») родился план «коренной реорганизации» бывшего военного министерства.
Глава 2
Революционеры строят «армию»: Всероссийская коллегия по организации и формированию РККА
Решение о создании Всероссийской коллегии по организации и формированию Красной Армии (Всеросколлегия) приняли 19 декабря 1917 года[146]. 2 января 1918 года Общеармейский съезд по демобилизации армии заслушал проект декрета Совнаркома (СНК) о создании «Всероссийской коллегии по организации Рабоче-крестьянской армии Российской Республики» и избрал бюро из 5 человек для выработки, совместно с представителями военного ведомства, положения об управлении армии. 9 января состоялось первое заседание Бюро по организации РККА, на котором был избран «президиум» бюро. В него вошли: Григорьев (председатель), Андреев (тов. председателя), Литке (секретарь) и Микошо (казначей). Бюро было объявлено временным отделом Главной Всероссийской коллегии. Бюро постановило немедленно начать работы по организации отделов коллегии[147].
10 января 1918 года Бюро по организации РККА заслушало доклад Л.М. Кагановича «Об организации агитационно-организационного отдела по созданию Рабоче-крестьянской Красной Армии», одобрило его положения и приняло резолюцию, согласно которой отдел разбивался на два подотдела: организационный и агитационный. Организационный подотдел включал представителей Петросовета, Главного штаба Красной гвардии, Иногороднего отдела ЦИК и Агитаторской коллегии, выделенной Демобилизационным съездом. Подотделу предстояло связаться со всеми советами, штабами Красной гвардии, комитетами войсковых частей, а главное – разослать повсюду организаторов-агитаторов. Агитационный подотдел составлялся из представителей агитколлегий ВЦИК, Петросовета, Петербургских комитетов РСДРП(б) и ПЛСР. В обязанности этого подотдела входило направление и регулирование деятельности всех агитколлегий, представленных в нем, «а также иногородних путем посылки инструкций; организация кратких курсов агитаторов и распределение их по местам; устройство лекций и докладов, написание статей об организации Красной армии и т. д. 13 января 3-е заседание Бюро по организации РККА приняло решение об учреждении «Всероссийской коллегии по созданию РККА». Н.И. Подвойскому предложили «назначить определенных лиц для организации каждого отдела из состава Бюро или по усмотрению» коллегии Наркомвоена[148].
Декретом СНК от 15 января 1918 года Всеросколлегия учреждалась при Наркомвоене в составе двух представителей от Наркомвоена и двух – от Главного штаба Красной гвардии. На коллегию возлагались: координация деятельности местных военных органов; учет «вновь формируемых боевых единиц»; руководство формированием и обучением; обеспечение новой армии вооружением и снабжением; финансовые, санитарные и др. вопросы (разработка новых уставов, инструкций и т. д.). В декрете указывалось, что должны быть «немедленно» сформированы отделы: организационно-агитационный, формирования и обучения, мобилизационный, вооружения, снабжения, транспортный, санитарный, финансовый[149].
По мнению исследователя Всеросколлегии И.М. Волкова, аппарат Всеросколлегии был «в основном» сформирован к концу января[150]. Протоколы общих собраний сотрудников Всеросколлегии и докладная записка в Наркомвоен начальника Службы связи коллегии П.П. Орловского показывают сформированный «в основном» к концу января 1918 года аппарат, что называется, «во всей красе».
По свидетельству Орловского, когда «числа около 18-го» января 1918 года и.д. наркома по военным делам Подвойский и Малиновский пригласили его на работу в Наркомвоен для составления инструкции по организации Всероссийской коллегии, в коллегии работало кроме самих Подвойского и Малиновского еще 6 человек (фактический глава Всеросколлегии – член коллегии Наркомвоена большевик В.А. Трифонов, Верховный главнокомандующий Н.В. Крыленко, зав. агитационно-организационного отдела Всеросколлегии Л.М. Каганович и др.)[151]. Коллегия должна была уже в ходе собственного сформирования отправлять отряды на фронт («Работы горы, работников нет»). Организовывать коллегию стали не по принципу качественно, а быстро. Самому Орловскому Трифонов приказал организовать еще не существующий в природе отдел службы связи[152].
По словам П.П. Орловского, заведующие отделами были кооптированы или просто наняты (!) Всероссийской коллегией; «почти все вопросы» практической деятельности Всеросколлегии решал ее руководитель – Трифонов[153]. А Трифонов, по его собственному признанию, до апреля 1918 года искренне верил в необходимость строить армию только из революционеров – по самобытным методам и способам строительства[154]. Естественно, абсолютное большинство работников аппарата коллегии были членами РСДРП(б), направленными Военной организацией при ПК РСДРП(б), районными комитетами партии большевиков Петрограда и Главным штабом Красной гвардии. Как справедливо заметил И.М. Волков, «Всероссийская коллегия была новым центральным органом военного управления, отражавшим своим составом, своей структурой особенности государства, которое ее создало, характер армии, созданием которой она была призвана руководить», т. е. армии, построенной на принципах добровольчества[155].
Отсутствие профессионалов стало самой серьезной проблемой Всеросколлегии. По свидетельству Орловского, он, набирая своих служащих «почти с улицы», «лихорадочно» заполнял отдел работниками, начинал с ними делать «черную предварительную работу». Еще через некоторое время Орловский «поставил телефоны и выклянчил хламиду автомобилей»[156].
При этом у В.А. Трифонова был своеобразный «рабочий график»: он уезжал из Всеросколлегии в 10 утра, а приезжал обратно к часу ночи»[157]. Это не могло не сказываться на работе коллегии.
Только 21 января декретом СНК были формально назначены члены Всеросколлегии. Ими стали 5 членов коллегии Наркомвоена – Н.В. Крыленко, К.А. Мехоношин, Н.И. Подвойский, В.А. Трифонов и И.И. Юренев[158].
Эвакуация Наркомвоена в Москву, начавшаяся в марте 1918 года, обнажила полное отсутствие какой-либо организации Всеросколлегии. Вероятно, имеет смысл процитировать фрагмент речи Орловского по этому поводу: «Начали договариваться о возможности эвакуации коллегии из Петрограда. – Я сейчас же сделал запрос тов. Трифонову, но ответа никакого. За пару часов я узнал, что у меня весь отдел жил по частным квартирам – пришлось не готовиться к отъезду, а к розыску служащих […] Кое-как собрав часть, я начал перетаскивать коллегию на погрузку. Должен отметить, что, как всегда бывает, люди теряют голову»[159]. А Л.М. Каганович, по едкому замечанию Орловского, почувствовав себя «премьером-эксраспорядителем» и без конца отвлекал его телефонными звонками. После переезда в Москву «началась обычная голомотня, суетня, болтовня […] квартир не было, автомобили на улице не лежали и провалились еще на 8 суток»[160].
Как только служба связи начала обживаться на новом месте, Орловский попытался принимать служащих «на совесть», но в Москве он никого не знал, а потому никакого результата такой «подбор кадров» не дал. В результате начальник отдела решил принимать на службу на основании 2-дневного испытательного срока (определенный положительный эффект от этого был – «многим пришлось отказаться от мест»)[161].
П.П. Орловский сожалел о необходимости вследствие отсутствия нормального руководства
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Ленин В.И. Избр. произв. в 4 т. Т. 4. 2-е изд. М., 1988. С. 440.
2
Волкогонов Д.А. Троцкий: Политический портрет: в 2-х кн. М., 1997.
3
Краснов В.Г., Дайнес В.О. Неизвестный Троцкий. М., 2000.
4
Там же. С. 5, 6, 422, 433, 457 и др.
5
В частности, повествуя о направлениях деятельности РВСР, исследователи не дают ссылку ни на предисловие к сборнику протоколов Реввоенсовета, ни на последнюю монографию М.А. Молодцыгина, хотя активно используют и то и другое (см.: там же. С. 78 и др.).
6
Уже на обложку книги вынесен следующий ее фрагмент: «Троцкого можно сравнить с неким пришельцем с планеты «Мировая советская федерация». И если допустимо такое сравнение, он, как варяг на Древней Руси, был призван на военный трон, чтобы обеспечить победу над внутренними и внешними врагами».
7
Киршин Ю.Я. Лев Троцкий – военный теоретик. М., 2003. С. 11.
8
Киршин Ю.Я. Лев Троцкий – военный теоретик. М., 2003. С. 238 и др.
9
Славин М.М. Революционные военные советы в годы Гражданской войны. М., 1972; Он же. Реввоенсоветы в 1918–1919 гг. М., 1974; Он же. Реввоенсоветы в годы Гражданской войны // Советское государство и право. 1972. № 2. С. 71–74; Он же. Создание Реввоенсоветов в годы Гражданской войны // Проблемы государства и права на современном этапе. Вып. 1. М., 1970. С. 215–232.
10
Герасимов Г.И. Высшие военные коллегиальные органы и создание технической базы Красной Армии (1921–1941) // Клио. 1999. № 1 (3). С. 213–223.
11
Один фрагмент автореферата достоин полноценного цитирования: «Обобщенный в диссертации исторический опыт по проблеме деятельности РВСР (СССР) по организационному укреплению РККА в 1918–1923 гг. позволяет извлечь ряд уроков: Первый урок. Организационное укрепление Вооруженных сил должно стать одной из главных задач государства, поскольку именно армия является залогом существования государства, особенно в условиях ведения военных действий и смены цивилизационных ориентиров, что отражено в Военной доктрине РФ. Второй урок. Решение всего комплекса проблем, связанных с Вооруженными силами, не может происходить вне рамок общечеловеческих ценностей, проявляющихся на практике в тесном диалектическом единстве с общенациональными интересами, ядром которых является безопасность Отечества. Применительно к сегодняшнему дню это подразумевает наличие четкой научно обоснованной военной доктрины, которой неукоснительно должно руководствоваться государство при проведении как внешней, так и внутренней политики» (Романова Н.В. Деятельность Реввоенсовета Республики (СССР) по организационному укреплению Красной Армии в 1918–1923 гг.: дис. … канд. ист. наук. Самара, 2007). Конечно, стоило писать диссертацию для того, чтобы извлечь столь ценные «уроки»!
12
Федюкин С.А. Об использовании военных специалистов в Красной Армии // Военно-исторический журнал (ВИЖ). 1962. № 6.
13
Кавтарадзе А.Г. Военные специалисты на службе Республики Советов. М., 1988.
14
Он же. «Советское рабоче-крестьянское правительство…признало необходимым и учреждение… высшего военно-учебного заведения» // ВИЖ. 2002. № 10. С. 32–40; Он же. Николаевская военная академия при Временном правительстве // ВИЖ. 2002. № 9. С. 40–43.
15
Волков С.В. Трагедия русского офицерства. М., 1999.
16
Тинченко Я.Ю. Голгофа русского офицерства в СССР, 1930–1931 годы. М., 2000.
17
Кляцкин С.М. На защите Октября. М., 1965.
18
Зимин Я.Г. Создание и развитие органов военного руководства Советского государства в годы гражданской войны: дис. … канд. ист. наук. (1917–1920 гг.). М., 1970. С. 17.
19
Молодцыгин М.А. 120 дней Наркомвоена // ВИЖ. 1989. № 8. С. 47–62; № 10. С. 36–55; Он же. В.И. Ленин и строительство военного аппарата в первый год Советской власти // ВИЖ. 1978. № 4. С. 80–84; Он же. Из истории слома старых органов местного военного управления // Революционное движение в русской армии в 1917 г.: Сб. ст. М., 1981. С. 257–266; Он же. Из истории создания декрета СНК об организации Рабоче-Крестьянской Красной Армии // Исторический опыт Великого Октября. М., 1986. С. 349–357. М., 1997.
20
См.: Он же. Рабоче-крестьянский союз. М., 1989.
21
Крушельницкий А.В. Народный комиссариат по военным делам в первые месяцы диктатуры пролетариата (конец октября 1917 г. – март 1918 г.): дис. … канд. ист. наук. М., 1985; Крушельницкий А.В., Молодцыгин М.А. Наркомвоен в первые месяцы Советской власти: По протоколам заседания коллегии // Советские архивы. 1985. № 6. С. 34–38; Крушельницкий А.В. Ликвидация контрреволюционного саботажа в Военном министерстве в первые месяцы Советской власти // Исторический опыт Великого Октября. М., 1986. С. 162–171.
22
Стрекалов И.И. Строительство Красной Армии в войсках Завесы (Март−октябрь 1918 года): дис. … канд. ист. наук. М., 2004. 237 с.; Фоменко М.В. Центральные органы управления Вооруженными Силами Советского государства в октябре 1917 – августе 1923 гг.: Дис. канд. ист. наук. М., 2008. При этом диссертация И.И. Стрекалова почти дословно повторяет работу Н.Д. Егорова (Егоров Н.Д. Создание и деятельность войск Завесы обороны в 1918 г.: дис. … канд. ист. наук. М., 1989.); в диссертации М.В. Фоменко безосновательно проигнорирована историография вопроса (диссертационные исследования Я.Г. Зимина и А.В. Крушельницкого) и заужена до недозволительного минимума архивная группа источников. Ряд статей выпустил и известный специалист по истории Оренбургского казачества А.В. Ганин, механически надергав цитат из документов, а также позаимствовав факты из других работ – А.А. Здановича, В.Г. Кикнадзе, С.С. Войтикова, в отдельных случаях их исказив, незаслуженно раскритиковав, а в ряде случаев и попросту их проигнорировав. (Подр. творения А.В. Ганина с их «критическим анализом» источников проанализированы в работе: Войтиков С.С. Дело Г.И. Теодори в историографии // Военно-исторический архив (ВИА). 2010, № 12).
23
Декреты Советской власти. Т. 1–3; СУ РСФСР. 1917–1918. М., 1919.
24
РГВА. Сборник приказов Наркомвоена за 1918 г.; Там же. Сборники приказов РВСР за 1918–1921 гг.
25
Пятый созыв ВЦИК Советов Р., К., К. и К. депутатов. М., 1919; Организация Красной Армии. 1917–1918 гг.: Сб. документов и материалов. – М., 1943; Директивы Главного командования Красной Армии: 1917–1920 / отв. сост.: Т.Ф. Каряева. М., 1969; Директивы командования фронтов Красной армии. / отв. сост.: Т.Ф. Каряева. В 4-х т. М., 1971–1978; Октябрьская революция и армия. 25 октября – март 1918 г.: Сб. документов. М., 1973; Главнокомандующий всеми вооруженными силами Республики И.И. Вациетис (Вацетис): Сб. документов. Рига, 1978; В.И. Ленин и ВЧК: Сб. док. (1917–1922 гг.). М., 1987; Красная книга ВЧК. Т. 1–2. М., 1989; На службе в Красной Армии: Документы и материалы о деятельности П.П. Лебедева / сост.: В.И. Авдеев и др. Чебоксары, 1991.
26
Ленин В.И. Пол. собр. соч.
27
Свердлов Я.М. Избр. произведения. В 3 т. М., 1959.
28
Троцкий Л.Д. Как вооружалась революция. Т. 1. М., 1923.
29
Об итогах VIII съезда РКП(б): Стенографическая запись доклада Г.Е. Зиновьева // Известия ЦК КПСС. 1989. № 8. С. 185–198.
30
Рабочая и Крестьянская Красная Армия и Флот; с 1 апреля 1918 г. – Известия Народного комиссариата по военным делам; Известия Московского окружного комиссариата по военным делам; Известия ЦИК Советов и Московского совета; Правда.