Две стороны. Часть 1. Начало

– Где дежурный? – Щербаков снял очки и засунул в карман рубашки.

– Тебе зачем? – солдат нехотя перевесил автомат с одного плеча на другое. – Есть чё курить?

– Есть, дежурного позови, – Щербаков достал из заднего кармана немного помятую пачку «L&M».

Солдат скрылся внутри будки, через некоторое время в окне показалась заспанная физиономия старшего лейтенанта с алюминиевой бляхой «Дежурный по КПП» на груди. Замутненный послеобеденной дремой взгляд румяного офицера остановился сначала на черной сумке «СССР», затем перешел на изнывающего от жары Щербакова и вдруг резко стал осмысленным.

– Саня! Щербаков! Ты чего тут делаешь?! – лейтенант с широкой улыбкой бросился к дверям КПП и через мгновенье, выскочив через небольшую калитку к воротам полка, уже обнимал опешившего от такой быстрой смены событий Александра.

– Ты чё, не узнаешь? Вадим Круглов. Вадимыч. На кафедре же вместе учились! Ты какими судьбами? В армейку загребли? К нам направили? – Круглов сходу засыпал Сашку вопросами…

– Вадимыч! Бля, вот это встреча! – Щербаков в ответ кинулся обнимать Вадима, – Да загребли, к вам! Ты давно служишь?

– Да мне всего три месяца до «дембеля» осталось! А что, в какую роту? В танковый батальон хоть? А я дежурным по КПП сегодня. Чего у тебя в предписании написано?

Александр протянул документы Круглову.

– Супер! К нам! Только в какую роту, это комбат скажет. Пошли, я тебя провожу до нашего штаба, а ты давай рассказывай, как жизнь молодая, – Вадим распахнул небольшую железную калитку, сквозь её проём взгляду открылись строения воинской части. Радостный от неожиданной встречи, Александр подхватил сумку, и они вместе вошли на территорию полка. По дороге к штабу Щербаков вкратце рассказал о событиях своей жизни после окончания института. Бывшие однокурсники остановились перед крыльцом одноэтажной казармы, в ней располагался личный состав и штаб танкового батальона. Слушая про призыв и приключения последних дней, которые Сашка рассказывал с присущим ему юмором, Вадим от души хохотал. Его вечно румяное лицо сделалось красным, как перезревшие астраханские арбузы. Наконец успокоившись, Круглов подтянул ремень, на котором в кобуре висел армейский «ПМ» и, глядя в сторону дверей штаба, сказал: «Сейчас я тебя представлю комбату – майору Купцову. Ничего про него говорить не буду, послужишь, сам поймешь, что он за человек. Но смотри, держи с ним ухо востро. Как говорят: «мягко стелет, да жестко спать», – с этими словами он открыл дверь и жестом пригласил Александра внутрь.

Пройдя по узкому коридору с надраенными до блеска деревянными полами, они очутились перед деревянной дверью со стеклянной красной табличкой. На табличке желтели трафаретные буквы «Командир танкового батальона». Осторожно постучавшись, Круглов приоткрыл дверь.

– Разрешите войти, товарищ майор, – Вадим заглянул внутрь.

Свет пробивался в душное от июльского зноя небольшое помещение через окно, занавешенное старой газетой. На стенах висели стенды с графиками учебных занятий, боевых стрельб, изображениями танковых пулемётов ПКТ и НСВТ и еще какими-то танковыми принадлежностями. В углу стояли крашенный «под дерево» желто-коричневой краской сейф и деревянный шкаф с видневшимися через треснутое стекло картонными папками и книгами по ремонту и обслуживанию бронетехники.

– Ты какого хера тут делаешь, Круглов! Почему не на КПП? – за столом сидел небольшого роста коренастый офицер с черными, тронутыми едва заметной сединой усами и что-то записывал в тонкую тетрадку. Не поднимая головы, он продолжал строчить в тетрадь какие-то эпосы. На воротнике выгоревшего до желтизны, некогда зеленого танкового комбинезона, зеленели круглые эмблемы бронетанковых войск – что-то отдаленно напоминающее танки в обрамлении колосьев. Стриженная «под расческу» голова комбата уже сильно подернулась сединой, несмотря на то, что ему еще не было и сорока.

– Товарищ майор, к нам прибыл новый лейтенант для прохождения воинской службы, – Вадим за руку втащил внутрь Щербакова. – Мы с ним вместе в институте учились.

Рука комбата, бешено передвигающаяся по тетрадному листу, замерла на половине предложения. Цепким взглядом серых, чуть прищуренных глаз он оглядел стоящего посередине комнаты немного растерявшегося Александра.

– Круглов, кру-гом и на КПП шагом-марш! – не отрывая глаз от Щербакова гаркнул майор. – Мы тут без тебя разберемся, кто с кем учился.

Вадим, молча повернувшись, закрыл за собой входную дверь.

– Ну, докладывай, или забыл как? – Купцов продолжал буравить взглядом Александра.

– Товарищ майор, разрешите доложить. Лейтенант Щербаков прибыл для прохождения воинской службы! – отрапортовал Сашка. Много раз он произносил подобную фразу в уме, представлял ситуацию, при которой она будет сказана. И вот она, та самая ситуация.

– Во-о-о-т, – протянул Купцов. – А говоришь – не умеешь, – комбат приподнялся со скрипнувшего стула. – Гвардии майор Купцов Олег Геннадьевич, – и через стол протянул Щербакову руку. Несмотря на то, что особым ростом комбат не отличался, ладонь у Купцова была большая и мозолистая. При рукопожатии он, не отрываясь, смотрел в глаза Александра.

– Присаживайся, – комбат жестом указал на деревянный стул, стоящий перед его столом. – Значит так, гвардии лейтенант Щербаков, давай договоримся сразу, – Купцов опустил своё немного грузное тело на вновь скрипнувший стул и достал из ящика стола начатую пачку «Winston», – если ты на службе появляться не будешь, как некий лейтенант Атрепьев из второго взвода третьей роты, то звать я тебя буду «этот гондон Щербаков». Если же всё будет, как полагается, по уставу, – Купцов заглянул в воинский билет Щербакова, – буду звать Александр Николаевич. Договорились?

Ошарашенный такой постановкой вопроса, Щербаков произнес: – А кто такой лейтенант Атрепьев?

– Есть у нас такой «товарищ», тоже «пиджак». Сам из Волгограда. Вот уедет на выходные и месяц потом не появляется. Вот такой вот гондон Атрепьев, Александр Николаевич, – майор затянулся сигаретой и выпустил дым в закопченный потолок, – позорит звание лейтенанта. Гвардии лейтенанта! Полк-то у нас гвардейский, а это уже повод для гордости, товарищ гвардии лейтенант! Ну, теперь давай, рассказывай, кто ты и что ты, а я пока допишу кое-что, – Купцов вновь принялся за ранее прерванную писанину.

Выученное наизусть повествование Щербакова о том, кто он и каким образом попал в танковый батальон, медленно уплывало к потолку на кольцах табачного дыма. Комбат, изредка ухмыляясь или вставляя что-то типа «у какие суки», продолжал покрывать строчками тетрадные листы. Закончив свой рассказ, Александр молча стал разглядывать стены купцовского кабинета. Особо его удивил красный вымпел с изображением Ленина и золотившейся надписью: «Лучшему трудовому звену», невесть как оказавшийся в танковом штабе. Наконец майор поставил витиеватую подпись в своём произведении и, подняв глаза на Щербакова, как будто продолжая прерванный разговор, сказал: «Значит так, Александр Николаевич, в первой и второй роте не хватает по одному офицеру, а в третьей – двух, поэтому поедешь в третью роту. Находится она в Анисовке, в сводном танковом батальоне. Анисовка знаешь где? Вот. Командир роты там старший лейтенант Апраксин. Сегодня начальник штаба оформит тебя в третью роту, а завтра с документами туда, к Апраксину. Там, помимо кадровых, служат такие же, как ты, «студенты». Они тебе всё покажут и расскажут, а сейчас иди на вещевой склад, получи обмундирование. Пропуск я тебе выписал. Где склад, сейчас нарисую». Купцов вытащил из тумбочки чистый лист бумаги и схематически нарисовал путь от штаба до вещевого склада.

– Не знаю, кто там сейчас есть, – продолжил комбат, – скажешь, что ты вновь прибывший офицер и отдашь вот эту бумажку, там всё поймут и выдадут тебе обмундирование. Потом вернешься сюда за «военником» и документами. Сейчас должен начштаба с обеда прийти, он как раз всё оформит. Сумку можешь пока здесь оставить.

Послеобеденный зной заставил всех обитателей воинской части попрятаться в спасительную тень, и в поле зрения Сашки военнослужащих не наблюдалось. Комбат обладал весьма сомнительными художественными навыками, поэтому Щербакову удалось разыскать вещевой склад лишь с помощью случайно увиденного им солдата, пробегавшего мимо. Склад находился на задах части и представлял собой одноэтажное кирпичное сооружение с зарешеченными окнами и железной дверью. Александру пришлось долго стучаться, прежде чем ему открыл заспанный прапорщик с татарскими скулами и прищуренными глазами.

– Тебе чего? – позевывая спросил он.

– Мне обмундирование получить, – протянул листок с комбатовскими письменами Щербаков.

– Старший прапорщик Загинайлов в отпуске. Приедет, тогда получишь, – пытаясь закрыть дверь и широко зевая, ответил прапор.

– В каком отпуске? Мне завтра в Анисовку ехать. Я что, в гражданских штанах поеду?

– Через неделю приходи, получишь, как Загинайлов приедет, – с этими словами прапорщик захлопнул дверь перед растерянным Сашкой.

«Вот это армия, – подумал Щербаков, – вот это им людей не хватает», – с этими мыслями он вновь возвратился к дверям комбатовского кабинета.

– Товарищ майор, мне ничего выдавать не хотят, какой-то Загинайлов в отпуске…– Щербаков, чуть не плача от обиды, заглянул к Купцову.

– Вот морда узкоглазая! – с этими словами комбат набрал несколько цифр на стоящем на столе телефоне с гербом Советского Союза на диске.

«Зарифуллин, бля, это Купцов. Ты что мне тут молодых офицеров обижаешь! Человеку завтра в третью роту ехать! Выдай ему всё, что положено! Да меня не интересует твой Загинайлов. Потом я с ним сам разберусь», – с этими словами он швырнул трубку.

– Иди, сейчас всё получишь. Совсем на своём складе охерели! Иди, Александр Николаич.

Ободренный словесным поединком Купцова и Зарифуллина, в котором вроде бы как победил Купцов, Щербаков, по уже известному пути, вновь отправился к дверям вещевого склада. У его дверей стоял прапорщик и нервно курил сигарету.

– Я ж тебе говорю, Загинайлов в отпуске на неделю, ключ мне от основного блока не отдал, я тебе щас где что искать буду? – ещё издали начал он. – И комбат ваш – чуть что, сразу орать. Ладно, заходи, – он открыл железную дверь в спасительную прохладу.

«Военная форма, камуфлированная, нового образца, один комплект. На размер больше, ну это не страшно, рукава подвернешь «под локоть», а к осени твой размер найдем. Сейчас нет. Вот планшет, новый. Ремни офицерские и «берцы» кончились, извини. Если срочно надо, купи в «Военторге», или через месяц приходи, – прапорщик не спеша ходил по складу и отыскивал на полках нужные аккуратно разложенные по комплектам вещи. – Кепка полевая, одна. Вот четыре звездочки и кокарда. Так, нательное белье – два комплекта, трусы черные – двое. Комбинезон танковый зимний – один, и размер как раз твой. Две футболки, две майки. Вроде всё. Распишись в накладной и привет комбату», – с этими словами он протянул акт приема-передачи, в котором, как заметил позже Сашка, ремень офицерский и «берцы» всё же значились.

С охапкой новых вещей, пахнувших нафталином и кожзаменителем, он вновь отправился к дверям штаба танкового батальона. У казармы Щербакова поджидал чернявый, коротко стриженный капитан. Солнце отражалось в его начищенных до зеркального блеска берцах. Форма тщательно отутюжена, обшита нужными и ненужными армейскими нашивками, в довершение, на рукаве красовался шеврон с девизом «Если не мы, то кто» и вышитой шелковыми нитками волчьей головой – эмблемой полка. Роста он был невысокого, в крепко сбитой фигуре угадывалась офицерская выправка.

– Саша, здорово! Ну чё, всё выдали? – капитан с порога обратился к Александру, как будто знал его уже лет сто. – Гвардии капитан Кукушкин, можно просто Эдик, – не дожидаясь ответа, он протянул Щербакову руку. – Начальник штаба танкового батальона. Я там на тебя уже все документы оформил, пойдем, сейчас тебе все бумаги отдам, и завтра можешь валить в Анисовку. Там найдешь командира роты Апраксина, «старлея», он тебя представит взводу и вперед. А там по ходу пьесы разберешься, что-как. Ты щас куда?