Бастарды

Вожделение пропало. Убедившись, что капитан сдержан и спокоен, как каменный истукан, сатрап вылез из бассейна и, раздраженно одевшись, молча ушел. Чуть усмехнувшись, Расул вышел из терм и направился к себе. Этот эпизод навел капитана на мысль, что расположение сильных мира сего ничего не стоит. Обдумывая свои дальнейшие действия, Расул шел по коридору, не обращая внимания на снующих вокруг слуг.

С того памятного для всех дня прошло почти десять лет. Отставной капитан Расул медленно шел по базару, привычно оглядывая толпу. Седой как лунь, разменявший восьмой десяток, но все еще прямой и быстрый, он оставался одним из самых опасных бойцов сатрапии. Опыт, знания, сила давали ему преимущество практически перед любым противником. Единственное, о чем сожалел старик, это отсутствие сына, которому он мог бы передать свои знания.

Такие мысли все чаще посещали старика, заставляя его жалеть о годах, проведенных в служении трем поколениям сатрапов Кортеса. Когда-то и у него была семья. Но черная оспа унесла всех. Жену, дочь и даже старуху мать. С тех пор капитан отдал всего себя службе. Казармы стали его домом, солдаты – семьей. Но прошло время, наступила отставка, и старый капитан стал не нужен.

Расул никогда не думал, что доживет до такого времени, но это случилось. И вот теперь он шел по базару, один, старый и не нужный никому. Просто старик, который прожил достаточно долго, чтобы уйти со службы, и достаточно опытный, чтобы дожить до этого дня.

Неожиданно внимание старика привлекли крики мальчишек и ропот собравшейся вокруг толпы. Бесцеремонно расталкивая зевак, старик прошел в первый ряд и присмотрелся.

У стены, окруженный группой подростков, стоял мальчик. Сжимая в руках увесистую дубину, он затравленно оглядывался, ища выход из толпы. Окровавленный подбородок и разорванная на плече рубаха ясно говорили о той схватке, что пришлось выдержать юному бойцу. Добротные штаны были перепачканы уличной грязью, а завязки легких сандалий порваны. На него, размахивая руками и брызжа слюной, наступал какой-то толстяк. Подростки, получившие такую весомую поддержку, не задумываясь, швыряли в стоящего камнями и поливали отборной площадной бранью.

Неожиданно мальчишка бросился вперед и, ловко орудуя дубиной, разметал мальчишек в стороны. Присмотревшись, Расул неожиданно понял, что парнишка применяет фехтовальные приемы, которым обучают гвардейцев. Ему явно не хватало опыта и практики боя, но это были именно те приемы.

Шагнув вперед, Расул схватил толстяка за руку и, отшвырнув в сторону, гаркнул во всю силу своих командирских легких:

– Что здесь происходит?! – Его рев перекрыл шум толпы, и люди притихли от неожиданности.

– Кем ты себя возомнил, старик?! – завопил в ответ толстяк.

– Заткнись, мразь! – рявкнул в ответ Расул и обернулся к толпе, положив руку на меч.

– Кто мне ответит, что здесь происходит? – повторил он вопрос.

Словно в ответ на его вопрос в толпе появились стражники. Расталкивая толпу древками копий, они быстро прошли в середину толпы. Расул взглянул на десятника. Что-то знакомое показалось ему в лице этого немолодого солдата.

Быстро осмотревшись, десятник жестом подозвал одного из мальчишек.

– Опять за свое, сопляк? – спросил он, взяв паренька за подбородок жесткими пальцами.

– Я не виноват, господин десятник. Он опять пришел на нашу территорию, – заныл парень.

– Какую это вашу территорию? – резко спросил десятник.

– Да оставьте вы мальчишку! – взвыл толстяк. – Лучше разберитесь с этим стариком. Он напал на меня.

Десятник обернулся и минуту внимательно всматривался в лицо старого капитана. Затем, повернувшись, с размаху припечатал увесистый кулак, и тот рухнул в пыль.

– За что?

– Ты хоть знаешь, на кого открываешь свой поганый рот?! – гневно спросил десятник. – Это капитан Расул! Радуйся, мразь, что вообще остался жив, – продолжил он, добавив еще один удар сапогом по ребрам.

Толпа оживленно зашепталась, а десятник подошел к старику, четко печатая шаг и не доходя положенных трех шагов, отдал салют. Старик отсалютовал в ответ и, кивнув, проговорил:

– Спасибо, десятник, но я давно уже в отставке. Не стоит обращаться ко мне так официально.

– Извините, капитан. Но я не знаю, как еще можно обратиться к человеку, ставшему живой легендой государства.

– Я знаю, что сталкивался с вами, но не помню где, – продолжил старик.

– Вы обучали меня, еще будучи сотником, капитан. Я тогда был зеленым новобранцем.

– Что ж, я рад, что моя наука пошла вам на пользу.

– Да, капитан. Именно благодаря вам я еще жив и дослужился до десятника.

– Хорошо. Тогда, может, вы мне объясните, что здесь происходит?

– Конечно, капитан. Пойдемте. По пути я расскажу вам все.

Кивнув, Расул жестом подозвал к себе маленького бойца и, положив ему руку на плечо, направился к выходу с базара. Стражники, непроизвольно подтянувшиеся при имени легендарного капитана, молча принялись разгонять толпу.

Десятник шел рядом с Расулом, забавно морща лоб и не зная, с чего начать. Взглянув на десятника, Расул понял его мучения и предложил:

– Начните с самого начала, десятник. Так будет проще.

Благодарно кивнув, тот вздохнул и начал рассказ.

– Этот парнишка – бастард. Он рожден наложницей нашего сатрапа. Рабыней с севера. Но ребенок от рабыни не может быть ни наследником, ни благородным. Кроме того, он полукровка. Об этом узнали. Его пристроили к канцелярии дворца и посылают с разными поручениями. А уличные мальчишки, науськанные такими, как этот жирный боров, постоянно травят мальца. Он где-то выучился здорово драться, и теперь каждая стычка обходится им очень дорого.

Расул молча кивнул.

– Я понял, о чем речь. Спасибо, десятник. Я подумаю, что можно сделать.

– Это было бы здорово, капитан. Парнишка хороший, но ему не повезло.

– Это верно, – задумчиво ответил Расул. Ему уже пришла в голову мысль, которую он упорно пытался сформировать. Затем, повернувшись к мальчику, тихо спросил:

– Где ты выучил эти приемы.

– Какие приемы? – деланно изумился мальчик.

– Не надо, парень. Даже в твоем исполнении я узнал эти движения. Я сам учил своих парней много лет этим стойкам и переходам, так что лучше говори правду.

– Вы, правда, тот самый капитан Расул? – настороженно спросил мальчик.

– Он самый, парень. Настоящий.

– Я подсматриваю за гвардейцами, когда они тренируются.

– Зачем тебе это?

– Мне нравится. Я хочу стать воином.

Расул молча кивнул и, отвернувшись, медленно пошел по улице. Мальчик осторожно двинулся следом, пытаясь понять, о чем думает старик. Потом, решившись, быстро догнал старика и, ухватив его за рукав, страстно заговорил:

– Капитан! Научите меня сражаться! Будьте моим учителем, пожалуйста!

– Ты действительно этого хочешь?

– Да, господин.

– Не называй меня господином.

– А как?

– Капитан, мастер, учитель, если хочешь, но не господин. Ты понял?

– Да, мастер, – кивнул мальчик, не сводя глаз с лица старика.

– Мне нужно получить разрешение твоего владыки. Никто не может отменить его решение. Тебе придется подождать. Это недолго, но придется.

– Хорошо, мастер. Я буду ждать, сколько потребуется, – очень серьезно ответил мальчик и церемонно поклонившись, направился в сторону дворца.

Расул долго стоял на мостовой, глядя вслед юному мужчине. Он чувствовал в этом малыше силу. Силу, которую безуспешно искал во многих учениках и которую никак не мог найти. Это было именно то, что позволяло подростку, юноше, мужчине стать истинным бойцом. Воином, равных которому практически нет.

Вернувшись домой, Расул вызвал старого слугу и, приказав подать свой парадный мундир, направился в термы. Через два часа он твердым шагом проходил по коридорам дворца, сдержанно кивая на приветствия караульных и льстивые улыбки придворных.

Впервые за много лет Расул шел просить. Просить о снисхождении. Это было тяжело, но необходимо. Он знал это и приготовился смирить гордость и горячность крови.

Многое изменилось во дворце с тех пор, как Расул вышел в отставку. Основная масса гвардейцев ушла на покой, и их сменили наемники. Люди, которым было наплевать, на кого работать, лишь бы платили. Сатрап не был жадным, и мог рассчитывать на долю преданности этих бойцов.

Изменился и сам сатрап. Седые волосы не могли уже закрыть обширную лысину, а живот удобно покоился на жирных коленях. Глаза почти скрылись в узеньких щелках, оставшихся между щеками и бровями, а нос приобрел почти лиловый оттенок, выдавая пристрастие своего владельца к вину.

Увидев своего старого телохранителя, сатрап пьяно икнул и разразился громким криком:

– Капитан! Я рад, что ты почтил нас своим присутствием. Чем я обязан такой чести? Тебе нужно что-то? Скажи?

– Да, повелитель. Меня привела нужда, и я надеюсь на твою милость в память о моей верной службе тебе и твоим великим предкам.

– Проси. Я не пожалею для тебя ничего. Даю слово! – Пьяная щедрость сатрапа не могла обмануть Расула, но он знал, как можно заставить правителя сдержать слово.

– Повелитель! Во дворце живет мальчик, отпрыск чресел твоих и рабыни с севера. Отдай его мне на обучение. В нем течет кровь великих бойцов, и я хочу передать ему все, что знаю сам.

Сатрап удивленно уставился на старика.

– О ком это он? – через минуту спросил сатрап стоящего рядом со льстивой улыбкой придворного.

– Сейчас он находится при канцелярии, повелитель. Но это не его место.

– А-а! Мой господин, он говорит о том маленьком чудовище, которое посмело поднять на тебя руку, – соизволил вспомнить придворный.

– Ах, этот! – поморщился сатрап. – Чем же он тебе так приглянулся, старик? Злобное животное, не способное на почтительность и благодарность.

– Отсутствие почтительности – это кровь матери-дикарки. А смелость и решительность – от предков-воинов, господин. Он рожден воином. Отдай его мне. Это все, о чем я прошу тебя. Такая мелочь не затруднит тебя и позволит снова возвысить свою мудрость. – Поклонился Расул. Сатрап довольно усмехнулся.

– Хорошо. Отдайте ему сопляка. Все равно этот бастард не может жить при дворе.

– Благодарю тебя, повелитель. Тогда подпиши этот указ, и я покину твои покои, преисполненный благодарности и почтения к твоей мудрости, – проговорил Расул, протягивая сатрапу пергамент. Эти слова дались старику с трудом, но он вымолвил их, скрипя зубами и заботясь только о том, чтобы на лице не отразилось ничего.

Довольно хрюкнув, сатрап выхватил пергамент и размашисто чиркнул пером. Ухватив придворного лизоблюда за ухо, сатрап заставил его согнуться и, положив пергамент ему на спину, с размаху пришлепнул к пергаменту личную малую печать.

– Вот. Ты попросил и получил, старик. Теперь мальчишка твой. Можешь учить его, сварить в масле или использовать в термах. Тебе ничто не помешает. Он – твоя собственность. – И швырнул пергамент старику.

Подхватив документ налету, Расул быстро взглянул на подпись и печать и, поклонившись, вышел из зала. Посмотрев ему вслед, сатрап неожиданно оттолкнул придворного и, отбросив кубок, прошипел:

– Старый, упрямый осел! Придет время, и ты поплатишься за свое поведение.

Расул быстро шагал по коридорам, чувствуя одновременно радость и бешенство. То и другое заставляло его ускорять шаг. Старику хотелось побыстрее забрать мальчика и уйти из дворца. Слишком давно он не бывал здесь, успев отвыкнуть от этой атмосферы и взаимоотношений.

Неожиданно на пути старика появилась служанка и, поклонившись, тихо проговорила:

– Господин, моя хозяйка хочет поговорить с вами.

– О чем? Я давно уже не служу. Боюсь, ты ошиблась, девочка.

– Нет, господин. Речь идет о мальчике. Прошу вас. Она его мать.

Расул молча кивнул и направился следом за посланницей. Кованые каблуки боевых сапог выбивали звонкую дробь по мозаичному полу дворца, и в нее тихим шепотом вплетался шорох шелковых туфелек служанки, тихо скользившей перед стариком.

Служанка привела Расула во внутренний сад, где в это время никого не бывало. Жара загоняла обитателей дворца в тень, вынуждая временно бросить интриги и шпионаж. Дойдя до зарослей акации, девушка остановилась и тихо проговорила:

– Подождите, пожалуйста, здесь, господин. И не реагируйте, если увидите или услышите что-то необычное. – Расул кивнул и замер, стоя, словно в карауле.

Через несколько минут в кустах раздался шорох и тихий голос со странным, гортанным акцентом проговорил:

– Господин, не оборачивайтесь. Прошу вас, ответьте мне, зачем вам этот мальчик?

– А кого это интересует? – ответил старик вопросом на вопрос.

– Ответьте, умоляю вас! Я его мать.

– Хорошо. Я скажу тебе, – ответил Расул и неожиданно перешел на язык северных варваров.

– Я увидел в этом ребенке талант воина. Бойца. В нем течет кровь его предков, воинов. Он несчастен во дворце. Я заберу его в свой дом. Дам образование, научу владеть оружием, сделаю из него настоящего воина, равного которому не будет. Он сам хочет учиться.

– Я помню тебя, капитан гвардии. Ты был первым и единственным, с кем я могла поговорить на своем языке. Спасибо тебе, воин. Пусть с тобой будет благословение несчастной матери. Я научила его своему языку. Говори с ним, пусть он помнит, откуда происходят его корни. И еще запомни. Для всех он Азиз, но я дала ему еще одно имя, в честь нашего бога, покровителя воинов, путешественников и мастеров – Тора. Ал-Тор. Так его зовут.

– Видно, твои боги сами надоумили тебя. Это имя больше всего подходит ему. Я запомню. Не беспокойся. С ним будет все в порядке. Я позабочусь о нем. Кстати, ты случайно не знаешь, чем твой сын успел так досадить сатрапу, что при одном упоминании о нем сатрап начинает трезветь от злости?

– Сатрап хотел сделать его банным слугой…

– Собственного сына?!

– Сатрап никогда не признает его своим сыном. Ал‑Тор – бастард. Его никто не признает за своего, ни благородные, ни рабы. Его жизнь будет наполнена презрением людей…

– Не будет, – резко перебил ее Расул. – Я сделаю из него воина, которого будут если не уважать, то бояться. Может, это и не принесет ему множество друзей, но защитит от унижений. Так что он сделал?

– Когда сатрап приказал отправить его в термы, мальчик просто послал канцлера, пришедшего за ним, подальше, заявив, что скорее зарежет сатрапа, чем станет так унижаться, и вообще он хочет быть воином, а не банщиком.

Сатрапу доложили его ответ. Тот послал слуг, и мальчика притащили в большой зал совета. Чего это стоило слугам, это отдельный рассказ. Сатрап решил наказать мальчика лично и попытался ударить его. Но мой сын потомок многих поколений воинов. Он не знает страха. Лекари с трудом привели сатрапа в чувство, и еще неделю тот не был ни на что способен как мужчина.

– Значит, я и вправду не ошибся. В этом мальчишке живет дух воина.

– Я только одного не понимаю. Что тебе до него?

– Просто я тоже одинок, девочка. Я прожил жизнь, оставшись на ее закате один. Вот и все. А теперь прощай.

– Прощай, воин. Да хранят вас обоих боги.

– Береги себя, девочка, – тихо ответил Расул и, не оглядываясь, направился к выходу.

Канцелярию дворца он нашел в том же состоянии, в каком оставил много лет назад. Столы, заваленные бумагами, подслеповато щурящиеся писари и пыль, от которой безудержно хотелось чихать. Но царила над всем этим великолепием лень! Лень, от которой не было спасения никому. Писцы то и дело откладывали бумаги и принимались бродить по огромному помещению, подталкивая и подшучивая друг над другом.

Увидев старика, они дружно бросили все дела и уставились на человека, о котором столько слышали. Предъявив им пергамент с личной печатью сатрапа, Расул потребовал позвать Азиза. Недоуменно переглянувшись, писцы принялись выяснять, кого именно ищет старик.

Наконец, один из старших писцов вспомнил драчливого мальчишку, не способного проявлять даже малейшее уважение к старшим. Услышав такое высказывание в адрес своего нового ученика, Расул усмехнулся про себя и рявкнул на молодых людей:

– Долго мне еще стоять в этой обители лени и нерадивости?! Найдите мальчика или закончите свои никчемные жизни на плахе!

Услышав про плаху, писцы засуетились и трое самых молодых, подхватив полы своих халатов, помчались искать мальчика. Спустя почти час они привели его, но чего им это стоило Расул понял, только когда они вошли в канцелярию.

Все трое хромали. У одного под глазом расцветал огромный синяк, у второго сверкала свежая царапина через всю щеку, а третий то и дело сгибался, прижимая руки к низу живота. Как следует рассмотрев эту картину, старик расхохотался во весь голос.

– Ай да воины! Это же надо! Втроем еле справились с одним мальчишкой.

– Это не мальчишка, а порождение ифрита! – проворчал один из писцов и тут же согнулся, получив удар ногой в пах.

– Еще раз скажешь подобное о моей матери, и я сделаю тебя евнухом, – прозвенел мальчишеский голос.

– Хватит! – осадил его Расул. – Хватит, Азиз. И вы тоже прекратите. Я пришел сюда забрать его, а не разбирать ваши дрязги, – прорычал старик и повернулся к мальчику: – Ты хотел учиться у меня. Теперь у тебя есть такая возможность. Этот документ дает мне право забрать тебя к себе и делать с тобой все, что мне заблагорассудится. Ты готов идти со мной?

– Да, мастер.

– И ты не спрашиваешь, для чего мне такой документ?

– Нет. Я хотел учиться у вас. И я буду учиться, – твердо ответил мальчик.

– Хорошо. Пойдем, парень. Нам еще многое нужно сделать, – улыбнулся старик и протянул мальчику руку.

Двухэтажный каменный дом, обнесенный высоким забором, помнил многое. Здесь на внутреннем дворе тренировалось не одно поколение бойцов. Здесь справляли свадьбы и похороны. Давали клятвы и получали первое боевое оружие. Но такого эти стены не помнили.

Юноша семнадцати лет, загорелый до цвета старой бронзы, вытворял на глинобитной площадке такое, что нормальный человек отказался бы поверить в это. Его гибкое, сильное тело напоминало клинок. Гибкий, упругий и такой же смертельно опасный. Под гладкой кожей перекатывались упругие мышцы, напоминавшие пружины. Из-под прямых черных как вороново крыло волос весело сверкали зеленые, кошачьи глаза.

Именно этот колдовской взгляд и был причиной многих проблем. Люди боялись его, делая охранные знаки и стараясь не попадаться под него. Многие уходили, а те, кому волей случая приходилось говорить с его хозяином, прятали глаза, стараясь побыстрее закончить дело.

Юноша давно уже перестал обращать внимание на подобное поведение людей, хотя иногда, из чистого озорства, специально останавливался у какой-нибудь лавки и принимался торговаться из-за каждого медяка.

Приезжие купцы, не зная его, начинали отвечать, завязывая спор, несмотря на охранные знаки и стремление спрятать глаза. Вволю поторговавшись, Азиз уходил, найдя благовидный предлог, после чего купец долго отдувался и пыхтел, приходя в себя после такого необычного зрелища.

Старый Расул не раз пытался отговорить юношу от подобных опытов, но это плохо удавалось. Пообещав старику прекратить, он через некоторое время снова принимался за старое. Поначалу купцы пытались натравить на него своих охранников, но, потеряв несколько человек, бросили эти попытки. Парень был слишком хорошим бойцом, чтобы позволить караванным сторожам справиться с собой.

Расул тихо радовался достижениям ученика, не показывая виду, что достижения юноши откровенно приводят его в восторг. Очень скоро в городе не осталось бойца, способного противостоять Азизу.

Старый капитан специально приглашал опытных ветеранов к себе в дом, предлагая им сразиться с юношей. Последней каплей стала схватка юноши с пятью наемниками, бросившимися в драку на базаре. Несколько минут, и вся пятерка, стеная и охая, валялась в пыли.

История эта дошла до ушей сатрапа, обожавшего гладиаторские бои. Услышав, что старик воспитал отменного воина, сатрап решил в очередной раз унизить бывшего капитана, а заодно и уничтожить строптивого отпрыска. Договорившись с купцами, он выписал из разных стран лучших бойцов, готовых заработать на боях.

Приурочив это событие к празднику, сатрап направил Расулу письмо с предложением выставить своего бойца. Эта затея не нравилась Расулу, но с просьбами сатрапа не шутят, можно дошутиться до топора. И скрепя сердце, старик показал письмо Азизу.

– Ну и что? Утрем нос этому индюку? – рассмеялся юноша, лихо провернув в руке клинок.

– Это не учебный бой. Это схватка до смерти.

– Я знаю, мастер. Как знаю и то, что меня учил лучший боец империи. Это будет моим испытанием. Если я достоин тебя, я буду победителем, а если нет, то жить мне незачем.

– Не смей так говорить!

– Это правда, мастер. Я хочу быть достойным тебя.

– Спасибо, сынок. Но я хочу, чтобы ты жил.

– Я тоже не собираюсь умирать. Я хочу выиграть этот турнир и утереть нос сатрапу. А самое главное – это быть достойным тебя, мастер. Соглашайся. В любом случае у нас нет выбора.

– Тут ты прав, сынок, – задумчиво ответил Расул, что-то обдумывая.

Согласившись с учеником, Расул развил бурную деятельность. Отправив письмо с согласием сатрапу, он приказал упаковать большую часть вещей и коллекционного оружия, рассчитал почти всех слуг и переехал на постоялый двор.

Последнее, что сделал старик перед самым переездом, был его подарок. Посмотрев, как юноша легко раскручивает в руке обычный меч, он задумчиво спросил:

– Кажется, эта штука слишком легка для тебя?

– В общем-то, да, мастер. Я уже почти не слышу его в руке.

– Это плохо, – ответил старик и ушел в дом.

Через несколько минут он вернулся, неся в руках странное оружие. Это был длинный, намного больше обычного, меч из черной бронзы. Рукоять, сделанная в виде лосиного копыта, была обтянута кожей, а гарда выполнена в виде рогов лося.

Азиз взял меч и осторожно, словно боясь уронить, поднял над головой. Качнув несколько раз оружие в руке, юноша отметил великолепный баланс и удобство простой рукояти.

– Откуда у тебя такое чудо, мастер? – удивленно спросил он.

– Это, прощальный дар друга. Хозяин этого меча погиб много лет назад. Он был варваром, из той же страны, что и твоя мать. Мы подружились в походе и побратались. Стрела пробила ему грудь. Все, что я мог для него сделать, это похоронить по их обычаям и передать весть к нему на родину. Он оставил меч и кинжал. Кинжал вернулся на родину, а меч остался у меня. Как память. Он сам так решил. Теперь он твой.

– Он словно прикипел к рукам, – удивленно проговорил Азиз. – Странная рукоять. Можно взять и одной и двумя руками.

– Это полуторный меч. Таким оружием пользуются на севере. Знаешь, как его иногда называют?

– Как?

– Бастард.

– Что ж, значит, это судьба, – улыбнулся юноша и легко взмахнул тяжелым оружием.

Несмотря на почтенный возраст, клинок оставался острым и легко разрезал шелк и железо, не получая зазубрин. Азизу казалось это невозможным, но это было правдой. Неизвестный мастер выковал оружие, способное пережить века.

Оружие все больше и больше покоряло юношу. Он начал прокручивать танец меча, и клинок словно понимал его, помогая и выводя руку на нужную высоту. Азиз продолжал двигаться, постепенно наращивая скорость. Очень скоро меч превратился в сверкающую полосу, со свистом рассекающую воздух.

– Это невозможно, но я словно чувствую его душу! – счастливо рассмеялся юноша.

– Это возможно, сынок. В тебе говорит кровь твоих предков, а меч слышит и зовет ее. Вы рождены друг для друга.

– Бастард, рожденный для бастарда, – зло усмехнулся Азиз.

– Нам неведомы помыслы богов, сынок, – задумчиво ответил Расул.

– О чем ты, мастер?

– Не обращай внимания. Просто мысли вслух, – чуть улыбнулся Расул и, подозвав юношу к себе, принялся ему что-то втолковывать.

Внимательно выслушав старика, Азиз попытался что-то возразить, но старик не дал ему ничего сказать. Резко перебив, он зарычал на юношу, заставив замолчать. Разговор затянулся, но после командирского рыка Расула, юноша не посмел больше перебивать и замер, внимательно вслушиваясь в слова учителя.

Подготовка к турниру не заняла много времени. Расул прекрасно понимал, что юноша уже превзошел его самого и найти равного ему противника довольно сложно. Этот мальчик оказался именно тем, кого и искал старик. Прирожденным бойцом.

Спустя три дня в городе огласили условия игр. Так делали всегда, на протяжении вот уже многих лет. За день до начала объявляли условия боев, чтобы исключить сговор и не дать противникам подстроить друг другу каверзу.

Услышав о начале боев, Расул ни на шаг не отпускал от себя Азиза, запретив ему одному даже спускаться в общий зал постоялого двора. Привыкший во всем слушаться старика, юноша только тихо ворчал под нос, но подчинялся.

Утро назначенного дня подняло обоих птичьим гомоном и ласковым солнечным теплом. Быстро умывшись и позавтракав, учитель и ученик вышли с постоялого двора. Не торопясь, двигаясь в направлении амфитеатра, они внимательно присматривались к попутчикам. Любой из них мог оказаться соперником Азиза.