Практикум-хрестоматия по возрастной психологии

1.1. Понятие о предмете возрастной психологии

Сегодня, когда я пишу эту главу, в списке психологических специальностей вместо возрастной психологии часто значится психология развития. Это вовсе не говорит о том, что исчезла реальность, изучаемая возрастной психологией. Просто через смену наименования она стала более определенной: предметом исследования являются в ней показатели и закономерности психического развития человека.

Именно они и определяют круг проблем, которые выделяют эту сферу знания о человеке из всего объема разнообразной информации, которая накоплена в культуре о человеке и его жизни.

Специфика этого знания в том, что оно в той или иной форме (научной или житейской) используется каждым человеком и в этом смысле является универсальным, всеобщим знанием.

Научным знание о закономерностях психического развития человека становится тогда, когда человек, его получающий, занимает исследовательскую позицию – позицию ученого. Суть этой позиции состоит в том, что человек осознает собственное мышление как средство и способ получения психологической информации, как средство и способ обобщения ее для получения закономерностей и формулировки законов.

Исследовательская позиция позволяет человеку решать проблемы зависимости содержания получаемой информации от его собственного мышления. Это создает необходимые предпосылки для обсуждения критериев истинности психологического знания, например через его общепризнанность в науке и т. п.

Существование в науке разных исследовательских школ, их историческая преемственность возможны потому, что они занимаются изучением одного и того же предмета. На сегодняшний день этот предмет можно было бы описать как психическую реальность. Ее существование связано с наличием таких свойств и качеств, которых нет у других реальностей – физической, химической, исторической и т. п.[2] Достаточно сказать, что даже время в этой реальности не тождественно физическому. Оно настолько индивидуально, что одна и та же физическая минута для одного человека может показаться вечностью, а для другого остаться совершенно незамеченной.

У психической реальности есть важнейшее свойство – она принадлежит индивидуальной жизни человека и меняется с течением этой жизни. При этом разные качества психической реальности меняются неравномерно, что неоднократно фиксировалось в самых разных психологических работах, а в поэтической форме известно в словах о том, что гений и злодейство две вещи несовместные. Суть этой идеи можно конкретизировать следующим образом: психическая реальность человека устроена таким образом, что в ней есть свойства, определяющие существование друг друга (например, наличие памяти определяет существование ее объема), а есть свойства, которые относительно не связаны друг с другом (например, скорость реакции человека не определяет уровень его интеллектуального развития). Это создает проблему поиска показателей изменения свойств психической реальности как показателей ее развития.

В современной психологической литературе описано множество теоретических подходов к пониманию проблемы психического развития. Они существенно отличаются представлениями о механизмах развития, о его движущих силах, о закономерностях и показателях, не говоря уже о том, что они принципиально отличаются представлениями о происхождении и существовании психической реальности.

В данной работе я не ставила своей целью показать наличие различных подходов к проблеме психического развития, а ограничилась кругом тех авторов, которые, как кажется, близки друг другу в одном общем подходе: они признают существование психической реальности, специфичность ее свойств и качеств, выделяют в ней относительно устойчивые и относительно изменчивые качества, которые могут быть описаны как интегративные качества психической реальности.

Понятие возраста, возрастных особенностей для этих авторов связано с проблемой индивидуального темпа развития, что позволяет обсуждать вопрос о границах изменчивости психической реальности, о ее структурности и т. п.

Таким образом, предмет возрастной психологии, психологии развития может быть конкретизирован применительно к определенному времени жизни человека как состояние разных качеств его психической реальности, доступных для изучения.

Это своего рода остановленное время, воплотившееся в содержании карты психической реальности человека, где отмечены, зафиксированы разные ее качества. Как составить такую карту? Что на ней фиксировать и каким образом? Ответ на эти вопросы связан с тем, какую теоретическую позицию выберет исследователь.

Предлагаемая в практикуме теоретическая позиция является попыткой реализовать культурно-историческую теорию Л. С. Выготского применительно к решению вопроса о содержании «зоны ближайшего развития», которая представляет собой взаимодействие человека с другими людьми (концепция другого человека) и с самим собой (Я-концепция). Качественные изменения в содержании взаимодействия человека с другими людьми в разные возрастные периоды жизни человека позволяют характеризовать их как проявление изменений в концепции Другого человека и Я-концепции. Однако обе концепции являются необходимыми элементами психической реальности и обеспечивают ее существование (см. рис. 1 «Строение психической реальности»). В разные периоды жизни человека степень дифференциации Я-концепции и концепции Другого человека является разной, что позволяет выделять качественно своеобразные периоды в жизни человека (1–6 на схеме), объединенные, однако, наличием Я и других людей, а также отношением между ними. Развитие концепции Другого человека предполагает установление психологической дистанции по признаку дифференциации других людей на своих, близких и чужих, далеких. Этот признак дифференцированности наполняется конкретным содержанием за счет обогащения опыта взаимодействия с конкретными другими людьми и его обобщением. Кульминацией в развитии обобщенного знания о других людях является обобщение их сущностных характеристик в понятии «человек», которое в дальнейшей жизненной истории будет определять понимание конкретных других людей как своих и чужих, определять степень близости с ними как со своими или чужими.

Человеческая мудрость состоит в том, что человек достигает уровня переживания своей тождественности со всеми другими людьми.

Строение психической реальности

Рис. 1

Описание изменения содержания концепции Другого человека в истории индивидуальной жизни позволяет анализировать восприимчивость человека к воздействию, а также степень его автономности, независимости от других людей.

Представленная на схеме линия развития Я-концепции позволяет выделить основные моменты ее дифференциации на Я и не-Я (Я), которые опосредуют отношение человека с самим собой и с другими людьми, позволяют оценить роль и место близких и чужих людей в организации психической реальности человека.

Возрастные особенности, с предлагаемой точки зрения, можно описывать через содержание Я-концепции, концепции Другого человека и их взаимосвязь. Эта взаимосвязь осуществляется через наличие нравственных переживаний, отражающих экзистенциальность жизни человека среди других людей.

Другой человек в существовании психической реальности выполняет важнейшую функцию – функцию трансляции культурных знаков, определяющих не только передачу исторического опыта, но и сам факт существования сознания и самосознания. Знаки, их освоение и применение определяют функционирование разных качеств психической реальности, превращение их из недифференцированного, интегрированного целого в качественно своеобразное образование, обладающее достаточно высокой степенью устойчивости и в то же время с выраженной тенденцией к изменчивости. Это находит свое воплощение в дифференциации свойств психической реальности, которые на рис. 2–4 изображены в виде векторов с названиями «я могу, я хочу, я думаю, я чувствую». В каждый возрастной период каждый из этих векторов находится в качественно своеобразном отношении ко всем другим, что дает возможность обозначить каждый возраст на карте психической реальности (рис. 4) как относительно изменчивый, с точки зрения соотношения этих показателей, и в то же время относительно устойчивый, с точки зрения существования Я-концепции, концепции. Другого человека и связи между ними через экзистенциальные переживания человека.

Рис. 2

Рис. 3

Рис. 4

Периоды в жизни человека могут быть выделены по разным основаниям в зависимости от задач исследователя и его теоретической позиции. Такими основаниями могут быть отдельные модальности психической реальности. Тогда можно говорить, например, о периодизации или периодах развития мышления (модальность «Я думаю»), – такая периодизация есть у знаменитого швейцарского психолога Жана Пиаже. Можно выделить характеристики чувств, и будет периодизация развития чувств, – она есть у Т. Рибо (модальность «Я чувствую»). Можно говорить о развитии воли (модальность «Я хочу»), – такая периодизация есть у Л. С. Выготского. Можно говорить о способностях человека (модальность «Я могу») применительно к разным видам деятельности – рисованию, музыке, движениям, школьному обучению и т. п. Создано множество таких периодизаций, например они есть в работах В. С. Мухиной, Ю. А. Полянова, Б. М. Теплова, Д. Б. Эльконина и других.

Я не буду останавливаться на других периодизациях. Важно, что все они – какую бы мы ни взяли – берут за основу (пытаются брать за основу) разные по степени обобщенности характеристики психической реальности человека.

Если мы ставим перед собой задачу изучать закономерности психической жизни человека, то надо искать по возможности ее более обобщенные интегрированные качества, позволяющие увидеть как ее структурные элементы, так и динамические тенденции. Этой идее и подчинен выбор конкретных методик, а также научных текстов для описания существенных проявлений психической реальности конкретного человека в конкретное время его жизни.

Об этом писали классики отечественной психологии. Им и слово.

1.2. Личность как целое

«Итак, основу личности составляют темперамент и характер. Внешние условия, среда и воспитание могут значительно влиять на эту основу, могут так или иначе модифицировать, изменять ее. Если условия благоприятны, эндопсихика человека развивается свободно, не стеснена и дает полный расцвет индивидуальности. Наоборот, очень часто бывает, что внешняя обстановка подавляет, заглушает, уродует индивидуальность. Мальчика живого, впечатлительного, интересующегося ставят в условия, где воспитание носит чисто формальный характер, где главное требование сосредоточено на внешней дисциплине. К нему применяют не конкретные методы обучения, которые в особенности для детей пригодны, а схоластические отвлеченные наставления, абстрактные, мало ему понятные формулы. Одним словом, воспитание не соответствует его индивидуальности; получается ломка личности, а в результате – пестрота и отрывочность ее. С одной стороны, ярко выражены некоторые проявления, обязанные своим происхождением эндопсихической стороне личности, а с другой – другие проявления, навязанные ей извне и не согласующиеся с первыми. То же самое бывает и со взрослым человеком, когда он попадает в несоответствующую обстановку. Таким образом, сочетание элементов личности может быть или гармоническим, когда экзопсихический элемент соответствует эндопсихическому, или наоборот, когда этого соответствия нет.

Итак, мы приходим к тому, что личность человека представляет нечто сложное, причем первенствующую роль играют эндопсихические элементы, именно – психофизиологическая организация человека, различные стороны которой мы называем темпераментом и характером, а затем второе место, также очень существенное, занимает экзопсихическая сторона.

(Следует отметить, что по современным воззрениям и эта эндопсихическая сторона человека в конечном итоге сводится к длительным, протекавшим в течение многих поколений, воздействиям экзораздражителей, формировавших основную структуру личности.)

Спрашивается теперь: ведь всякую личность мы понимаем как единство, как нечто целое; каким же образом отдельные элементы личности связываются в это единство? Для уяснения этого вопроса известное содействие окажет нам аналогия, взятая из физиологии или биологии. Мы представляем себе организм, например человеческий, как сложное целое, в состав которого входит целый ряд различных тканей и органов; в то же время, однако, эти органы не представляются совершенно обособленными друг от друга. Нельзя сказать, что тело человеческое складывается из крови, нервной системы, соединительной ткани и т. д. таким же точно образом, как из кирпичей складывается здание; такое сравнение было бы совершенно неправильным. Отдельные элементы не механически приложены, а органически связаны друг с другом. Они уже после обособляются, выделяются нами искусственно из организма для целей более удобного изучения и исследования. На самом деле они представляют собой нечто целое, нечто единое.

Точно так же и в психической жизни наша личность, наша психическая организация дана нам как нечто целое, как связанное, организованное единство. Отдельные способности, например, воля, чувство, ум, память, внимание, – все это представляет собой лишь отдельные стороны одной общей, цельной организации. Правда, так же, как и в организме, эти стороны до некоторой степени независимы друг от друга; например, встречаются люди, у которых память развита очень хорошо, тогда как способность мышления развита сравнительно слабо, или же встречаются люди, у которых эмоционально-волевые особенности развиты хорошо, в то время как интеллектуальная жизнь развита слабо; тем не менее несомненно, что отдельные стороны этой общей психической или нервно-психической организации до некоторой степени независимы друг от друга. В пользу такого единства личности говорит, между прочим, и то обстоятельство, что нарушение той или иной стороны психической жизни отражается обычно на всей психике человека.

Подобное понимание личности как организованного единства, конечно, резко отличается от прежнего учения о способностях. Здесь мы также имеем отдельные способности или функции, но эти функции – в противоположность старому учению о способностях – отнюдь не представляют собой совершенно изолированных способностей. Их самостоятельность только относительна, но не абсолютна. Кроме того, такое учение о личности отличается от старого учения о способностях еще и тем, что эти отдельные функции нашего психического организма теснейшим образом связаны с физиологической стороной, с чисто мозговыми функциями. Я говорил уже о том, что все наши психические процессы соответствуют мозговым процессам, следовательно, все психические функции также имеют свою физиологическую сторону! Этим также наше учение о личности отличается от учения о способностях, так как там душа рассматривалась как не материальная, не имеющая ничего общего с мозгом, ее способности также рассматривались вне всякой связи с физической организацией и ее деятельностью. Третье различие заключается в том, что деятельность психической организации и ее отдельные функции мы будем рассматривать как деятельность вполне закономерную, подчиненную известным, вполне определенным законам. При наличности таких-то условий обязательно должна получиться такая-то реакция, обязательно должна прийти в действие такая-то функция нашей психической организации.

При таком понимании личность человека можно поставить в теснейшую связь с тем, что в психологии называют апперцепцией».

С. 74. «В прежнее время особенно охотно считали основными познавательную и волевую способности, в последнюю же половину 18 столетия явилась тенденция ставить чувство на первый план или, по крайней мере, утверждать, что оно не уступает по своему значению познавательным и волевым процессам. Впервые энергично подчеркнул роль чувства в нашей душевной жизни Ж. Ж. Руссо, под влиянием которого в философии И. Кант заменил двойственное деление Вольфа тройственным. Он разделил нашу психическую жизнь на ум, чувство и волю, или на познавательную и волевую способности. В общем это деление принимается большинством психологов в настоящее время».

С. 76. «Однако деление психических процессов на три основных класса – познавательный, чувствительный и волевой – является в настоящее время почти общепринятым. Как же мы должны посмотреть на это деление? Многие психологи смотрят на него только как на удобный прием классификации явлений душевного мира. Мы делим явления на известные группы, причем в каждую группу мы помещаем явления, которые более-менее похожи друг на друга. Все равно как ботаник помещает в известную группу растения, сходные друг с другом, точно так же поступает психолог. Название, которое мы предлагаем каждой группе, является не чем иным, как ярлыком, который мы накладываем для более удобного обзора разнообразных явлений. Здесь нет и речи о действительном объединении этих явлений, об указании на какую-нибудь общую их причину.

В противоположность этому мнению существует другое, согласно которому наши основные психологические подразделения указывают всегда на более глубокое различие или сродство, существующее между явлениями, входящими в состав одной и той же группы. Я лично придерживаюсь второго взгляда. Но так как решение этого вопроса, по моему мнению, тесно связано с воззрением на личность человека и его «я» как основу всех психических переживаний, то обо всем этом мне придется говорить подробно».

С. 91. «…Ассоциацию следует считать механизмом не только человеческого сознания, но всей психической жизни личности, при помощи которого осуществляется связь отдельных реакций организма».

С. 104–105. «Эта особенность ассоциации – способность окрашивать в разные аффективные тона – ведет часто к образованию целых групп аффективно окрашенных переживаний, – так называемых комплексов.

Эти комплексы, находясь ниже порога сознания, направляют часто весь ход ассоциаций в соответствующую сторону.

Собственно говоря, достаточно предоставить человеку возможность свободного и несвязанного ассоциирования, чтобы уже очень быстро оно направилось в сторону, обусловленную влиянием комплексов.

…Кроме того, на течение наших ассоциаций влияет также то, что мы выше назвали апперцепцией. Общая организация человека, особенности его душевного склада, преобладающие интересы, все это, несомненно, отражается на течении ассоциаций.