Контуженный: РОКОШ

По здравому размышлению я решил ничего в себе не менять, становиться гипертрофированным качком мне абсолютно не улыбалось, так что я решил, что выберу путь легкого десанта. Тем более, после всего, что со мной приключилось, было непонятно, как поведет себя моя нейросеть. Прошло уже около трех месяцев с тех пор, как со мной произошла та история, в которой я находился в буром тумане и общался со своим посредником. Все это время никаких контактов больше не случалось, изменений с нейросетью тоже никаких не происходило. Сейчас она тоже показала точно такие же показатели, как и те, что были в первый раз. Так как она была биотехнологической, то ее замена не была предусмотрена, тем более она была шестого поколения. У медика даже челюсть от удивления немного отвисла, когда он вчитался в данные с результатами моего обследования. Согласно контракту, который подписал каждый из курсантов, им была положена за счет государства бесплатная замена их нейросети на «Штурмовик-4МВ», если они не имеют равную нейросеть или рангом выше. Многие и шли в военные именно из-за этого, подобная нейросеть стоила на гражданке не меньше ста семидесяти тысяч кредитов, а сумма эта была немаленькая. Добавьте сюда стоимость баз знаний, которые мы должны будем изучить, боевые импланты, и на выходе получится сумма в миллион кредитов. Да, подготовка профессионального военнослужащего в империи Аратан дело недешевое. Тем более, нас готовят на начальные командные должности, для этого академия и создана, простых солдат всегда можно нанять из захудалых планет, поставить нейросеть и за короткое время получить средненького бойца, который через некоторое время поднаберется опыта. Десант же используют там, куда обычным бойцам ход заказан. Ох, не просто так меня засунули именно сюда, похоже, кое-кому очень не понравилось само мое существование. Главе службы безопасности в уме и изящности ходов отказать было сложно. Не думаю, что Фариал поддержал бы такое решение, если бы знал, куда он меня определил.

Медицинский осмотр был пройден и каждый из нас самостоятельно выбрал свой дальнейший путь. Медик вставил в ЛМК каждому свой картридж, теперь все будут получать определенную и регулярную дозу препаратов. Тем, у кого нейросети были подлежащими замене, был назначен график прибытия на операцию.

Следующим местом нашего маршрута стал строевой плац, на котором уже находился весь личный состав академии. Добежав до нашего места в строю, мы заняли его, и ротный лично проконтролировал, чтобы у нас всех на лицах были счастливые улыбки, направленные в небо. Тот, кто умудрялся недостаточно счастливо скалиться, получал замечательный стимул в виде удара кулаком в почку. Также всем на нейросеть пришел текст с гимном академии, его необходимо было со всем старанием спеть во время традиционного подъема флага. Сверившись с часами, встроенными в нейросеть, я узнал, что уже почти девять часов утра. Ровно в девять часов ноль-ноль минут на трибуну поднялся полковник Сильдони, старый как лунь офицер, носивший ту же фамилию, что и прославленный флотоводец, чье имя было присвоено академии. В строгом коричневом мундире и гигантской фуражке, вся грудь бравого вояки престарелой формации была увешана различными медалями и знаками отличия, отсюда мне было плохо видно, да и не имел я никакого представления о системе наград в местной армии. Он оглядел диким взглядом поросячьих глаз собравшуюся толпу курсантов и начал вещать нам о том, как мы должны доблестно сдохнуть в кровопролитных сражениях во славу Империи. Выразил надежду, что все мы кровью своей расширим границы Аратана и добудем неувядающую славу и социально значимые награды и льготы, если доживем до счастливой пенсии. Смысл его речи постоянно терялся, стало понятно, что потомственный офицер давно и качественно слетел с катушек, и его держат тут только из политических соображений.

Как только начальник академии закончил свои разглагольствования, грянула торжественная музыка. Непонятно, где были расположены динамики, но мне казалось, что я сейчас лишусь своих барабанных перепонок, то ли полковник Сильдони был глуховат, то ли так было изначально задумано. Пришлось открывать текст гимна и выводить его на экран нейросети. Строй курсантов грянул песню, каждый старался перекричать звуки музыки, и превращалось это все в дикий неистовый рев. Внесли свою лепту и мы.

Под дланью Империи, средь тысячи звезд,

Раскинулась мощь Аратана.

Свобода и честь, наш девиз очень прост,

Враги пусть бегут непрестанно.

Идет десант, дрожат планеты,

Идет десант, пусть знают это.

Идет десант, имперский кулак.

Пройдет десант, останется шлак.

Мы сталь, мы кулак, мы карающий меч,

Содружества свет расширяем.

Задача проста, от беды уберечь,

Сражаясь, мы страха не знаем.

Идет десант, дрожат планеты,

Идет десант, пусть знают это.

Идет десант, имперский кулак.

Пройдет десант, останется шлак.

Как только смолкли последние строчки гимна, и прекратилась музыка, все замерли в напряженном ожидании. Престарелый полковник Сильдони стоял на трибуне и смахивал слезу куда-то вбок кипенно-белым платочком. Растрогался старый маразматик.

Вперед вышел другой офицер и прогремел на весь плац хорошо поставленным баритоном:

– Вольно, курсанты, всем разойтись на занятия.

Десантник второго класса Керн не сдвинулся с места, пока большая часть рот не покинула плац. Насколько я понял, все старались оказаться от командования академии как можно дальше, но большая часть из личного состава уже были обучены строевым приемам, а мы-то нет, мы могли только бегом покинуть раскалившиеся плиты сердца учебного заведения. Однако долго наше стояние не продлилось, и ротный погнал нас на получение баз знаний. Тут не было никаких чипов, мы явились в кабинет и нам дистанционно закачали копии набора армейских баз знаний «Космодесантник». Он состоял из следующих баз:

– Тактика малых групп 3 ранга;

– Тактика одиночных боевых действий в космосе 3 ранга;

– Тактика одиночных боевых действий на планетах 3 ранга;

– Абордаж и контрабордаж 3 ранга;

– Планетарные и пустотные скафандры 3 ранга;

– Ручные стрелковые комплексы 4 ранга;

– Рукопашный бой. Базовый курс 3 ранга;

Нам разъяснили, что это начальный общий набор баз, потом, по мере их освоения и выявления личных предрасположенностей каждого бойца, будут выданы дополнительные базы знаний. Данный набор предполагалось изучить в течение первых трех месяцев, и была предоставлена схема, по которой надо было начинать их изучение.

Я очень обрадовался тому, что теперь у меня появилась возможность изучить что-то новое. Первыми на очереди у нас стояли базы по рукопашному бою и стрелковым комплексам. Насколько я понял из разговоров моих сокурсников, среднее время на изучение базы знаний третьего ранга у них составляет в среднем не сорок часов, как у меня, а почти в два раза больше. Никто своими показателями интеллекта особо делиться не спешил, не стал и я никому говорить, что этот набор я смогу освоить гораздо быстрее. Хотя база знаний четвертого ранга по оружию должна будет учиться дольше, она первая у меня база знаний выше третьего ранга, так что посмотрим, за сколько я ее одолею. Те, у кого нейросети оставались старые, тут же запустили обучение, а остальные побежали на замену. Мы бежали вместе с ними и пока курсантам заменяли основное ядро нейросети, проводили попутную физическую тренировку, приседали и отжимались от бетонного покрытия под монотонный счет командира.

Через два часа, когда мы уже были с ног до головы насквозь пропитаны потом, наконец-то все операции были завершены, и счастливые обладатели новых нейросетей присоединились к нам. Еще немного физической подготовки и мы дружной толпой бежим в столовую, наконец-то мы поедим, вернее, пожрем, потому что едой ту бурду, которой нас потчевали из местного синтезатора пищи, назвать можно только с очень большой натяжкой.

Войдя в столовую, мы выстроились в очередь к одному из двадцати окон для выдачи пищи. Как только до меня дошла очередь, я прислонил свой ЛМК к считывателю, и мне выдали поднос с двумя тарелками и одним стаканом. Сзади уже напирали следующие в очереди, а я подхватил поднос и направился к свободному месту за одной из стоек, сидеть в столовой курсантам не полагалось. Время на прием пищи было тоже очень ограничено. Об этом нас сразу предупредил ухмыляющийся ротный. Пришлось в темпе вальса заталкивать в себя эту смесь, в обеих тарелках она была одинаковой по консистенции, но разной по цвету, в одной синяя, а в другой розовая, на вид она больше всего напоминала переваренный геркулес или что-то подобное, жидкость в стакане имела белый цвет и по вкусу напоминала мел. На вкус обе каши оказались омерзительны, но, как ни странно, съедобны. По-быстрому пропихнув в себя свою пайку, я посмотрел, куда другие курсанты выкидывают свои подносы и, скормив утилизатору остатки обеда, вышел на улицу. Там уже стоял один из парней моей роты, и я присоединился к нему.

– Что, тоже не смог проглотить это дерьмо? – поинтересовался парень.

– Смог, – просто ответил я, – или ты думаешь, что тут где-то есть ресторан, и там тебе деликатесов отвесят?

– Не знаю, меня, кстати, зовут Клод Мусэ, – представился он.

– Джон Сол.

– Лихо ты вчера тех ребят вырубил. Как думаешь, они сегодня опять придут?

– Вполне возможно, – буркнул я, – если из медицинских капсул вылезут. Но врагов мы себе заработали, по-любому.

– Ха-ха. Это точно, – нервно хохотнул Клод.

– Тут, главное, не прогибаться, иначе придется постоянно под них подстраиваться, дело-то обычное, – счел нужным я прояснить свою позицию.

Парень с уважением посмотрел на меня, но от дальнейших вопросов он благоразумно отказался и разговоров со мной больше не заводил.

Как только весь личный состав нашей роты закончил прием пищи, нас погнали на занятия. Физическая подготовка, мать ее. Мне кажется, пока все мы не выучим базы знаний, которые нам скинули, ничего другого нам не дадут делать. Мысли мои оказались пророческими, весь день мы в разном режиме занимались различными упражнениями, хотя целый час мы потратили на то, чтобы научиться шагать строем. Тут для меня нового ничего не было, видя, что мои навыки в строевой подготовке достаточны для того, чтобы подтянуть остальных, с легкой руки Керна я был назначен временно исполняющим обязанности заместителя командира роты, нештатным.

После ужина, который ничем не отличался от обеда, мы вернулись в расположение роты и начали приводить себя в порядок, после напряженного дня хотелось смыть с себя грязь и пот. И плевать на то, что в душевых кабинках нет перегородок, что рядом на дючке может заседать сокурсница. Все были настолько вымотаны, что не обращали абсолютно никакого внимания на вторичные половые признаки других курсантов, хотелось поскорее раздеться, встать под ледяные струи и хоть так охладить воспаленные мышцы.

Большая часть курсантов чувствовала себя гораздо хуже, чем я, действие утреннего стимулятора давно закончилось, и всех потряхивало. Помывшись одним из первых, я вышел в коридор, неся с собой пропитанный потом комбез. Благо, хоть стирать его было не нужно, тут местные мучители все продумали за нас, в одном из помещений казармы находилась автопрачечная. Заходишь и засовываешь грязную одежду в приемное отделение, а через три с половиной минуты забираешь абсолютно чистый и сухой комплект, эти знания я тоже почерпнул из плакатов, висевших на стенах. Только вот не все мои сослуживцы удосужились изучить данную информацию, и в помещении казармы имело место довольно ощутимое амбре. Пришлось объяснять нерадивым товарищам с применением изящных, и не очень, словесных оборотов, что такое поведение в армейском коллективе недопустимо, вонять ты можешь где угодно, но в казарме должно всегда пахнуть весной и цветами. Самым труднопроходимым пришлось объяснять всю глубину их заблуждений при помощи рук и ног. Мои усилия имели положительный эффект, в казарме перестало настолько сильно вонять потом, и я с чистой совестью завалился на кровать. Вымотанные курсанты один за другим присоединялись ко мне, только один раз в санитарной комнате раздался девичий визг, никакого желания выяснять, что же там случилось, у меня не было. Как оказалось, кибернетическая рука брюнетки, имени которой я так и не узнал, коротнула и жахнула электрическим разрядом всех, кто в то время принимал душ. Троица девушек голышом выскочила из санитарной комнаты и, отвесив виновнице по затрещине, удалилась стирать свою одежду.

В этот вечер никаких гостей к нам не наведывалось, то ли ритуал прописки новичков был признан свершившимся, то ли участники неудачного похода к щенкам еще не выбрались из медицинских капсул. Заснул я практически моментально. А проснулся от уже знакомого сигнала тревоги, мне показалось, что я спал всего минуту, потому что отдохнувшим я себя не чувствовал ни капельки. Так начинался второй день обучения.

Месяц спустя.

Ровно через месяц все курсанты выучили первичный набор баз, и все мы прошли повторный медицинский осмотр. Хотя даже визуально уже можно было заметить разницу во внешнем виде недавних новичков. Те, кто выбрал для себя путь тяжелого десантника, значительно увеличились в размерах, от бесконечных занятий по физической подготовке и получаемой терапии нарос мышечный каркас, черты лица огрубели и стали более квадратными. К сожалению, нас осталось пятьдесят шесть человек. Четверо курсантов, не выдержав морального напряжения, на одном из занятий по огневой подготовке разнесли себе головы из стрелковых комплексов. Нашему командиру роты влепили выговор и снизили размер жалования на три месяца, что не повысило его любви к нам ни на йоту. Проклиная нас на чем свет стоит, он усилил контроль над нами и начал придумывать все более изощренные способы, как повысить нашу психическую устойчивость.

Надо сказать, что помогало это слабо, скорее, принесло совсем даже противоположный эффект, но нашего предводителя невозможно было переубедить. Он смотрел в красные от недосыпания воспаленные глаза курсантов своей роты и только сильнее мордовал нас. Признаюсь, несколько раз мне очень хотелось направить на стрельбах ствол в его сторону и нажать на спуск, но что-то постоянно останавливало. Я неуловимо начал меняться, оказалось, что моя прежняя подготовка ничто по сравнению с тем, к чему меня готовили тут. Проглотив начальный набор баз знаний, мы принялись посещать отдельное здание, в котором располагались тренировочные капсулы. Там, переодевшись в специальные костюмы, мы проходили тренировки, приближенные к настоящим боевым действиям и учились отражать и наносить удары, как в одиночку, так и малыми группами, в космосе, на космических объектах и на поверхности планет, причем Керн постоянно норовил увеличить уровень гравитации, при которой мы должны были действовать. Я стал сильнее физически, даже подрос на несколько сантиметров и раздался в плечах, не думал, что в своем возрасте продолжу расти, однако ж вот.

Как только нами были изучены базы по скафандрам, мы открыли для себя еще одну функцию наших кроватей, оказывается, это был специальный бокс для индивидуального учебного десантного скафандра. При объявлении специального сигнала тревоги в дневное или ночное время ящик открывался, и достаточно было просто упасть в уже открытый скафандр, загерметизировать его и встать в строй, очень удобно. Теперь часть своей жизни мы проводили именно в них, необходимо было довести навыки управлением индивидуальным средством боевой мобильности и бронезащиты до совершенства. Теперь, после изучения соответствующей базы знаний, я прекрасно понимал, насколько ограничен был я при ношении своего черного арварского скафа.

Навыки использования различными типами вооружений также значительно возросли и после того, как мне проставили метку на нейросеть об изучении необходимой базы, у меня полностью активировались функции баллистического вычислителя. Все-таки аграфские нейросети – самые лучшие на рынке. Все мы настолько привыкли к той бурде, которой нас кормят, что употребляли ее уже на автомате, не пытаясь даже вникнуть во вкусовые ощущения. Нам разъяснили, что в пищу добавляют специальные, разработанные для увеличения мышечной и костной массы, составы, не зря мне показалось, что жидкость в стакане напоминает по вкусу мел, это практически он и был.

Через полгода.

Наконец-то, завтра долгожданная увольнительная в город, вся наша рота с предвкушением ожидала это знаменательное событие. Так уж тут все было устроено, что за все время обучения нам полагалось только четыре увольнительных, каждые полгода обучения. И то, если умудришься не накосячить в самый последний момент. Проводить эти волшебные дни предполагалось в ближайшем городке, который обслуживал местный космопорт, откуда мы совершали свой первый марш-бросок. Там имелось все необходимое для полноценного отдыха уставшего десантника. Для этих целей нам выделялся даже транспорт, суммы у всех курсантов на счетах скопились достаточные для того, чтобы как следует гульнуть, тратить-то курсантское жалование на территории академии было негде. У меня вообще на счету находилась весьма приличная сумма, и мне хотелось кое-чего прикупить, базы-то я учил быстрее большинства сокурсников, и мне приходилось ждать, пока остальные не выучат весь блок, чтобы получить новые. Для себя я решил, что найду в городе филиал корпорации «Нейросеть» и прикуплю каких-нибудь баз, знания никогда лишними не будут, да и оттянуться по-человечески хотелось, особенно поесть настоящей еды, пусть даже из синтезатора, но чтобы ощущать вкус пищи. Женского общения мне не хотелось, я уже давно узнал, что всем нам добавляют специальный препарат, который блокирует сексуальное влечение, состав курсантов был смешанным, и лишние проблемы руководству учебного заведения были не нужны.

Глава 3. У солдата выходной, пуговицы в ряд

– Становииись! – раздался голос десантника второго класса Керна, в этот раз он воспользовался командирским ретранслятором, и усиленная встроенными динамиками команда подорвала нас, словно бич надсмотрщика.

Мы тут же заученными движениями заняли свои места в строю и приготовились к очередному издевательству. Сегодня знаменательный день, у нашей учебной роты должна быть увольнительная, все мы бесконечно долго мечтали о ней, с тех самых пор, как вообще узнали, что такое в принципе возможно.

– Курсанты, – гремел голос десантника, – первые полгода вашей подготовки завершены, вам положена одна увольнительная. И каждый из вас наверняка думает, что сейчас я лишу вас этого удовольствия. Так вот. Это не так. Отдых курсанта – штука священная и все вы сегодня отправитесь в город. Надеюсь, все вы с правилами поведения в городе ознакомились. Предупреждаю, если хоть один урод принесет мне проблему, расплачиваться за нее будете все вы. Транспорт в город отбывает через час, всем привести себя в идеальный внешний вид. Разойдись!

Нас как ветром сдуло, на лицах моих сокурсников читалось недоумение, но расслабляться было рано. Я самым тщательным образом проверил свой внешний вид, особенно берет. После того, как наш командир однажды заявился в точно таком же, как и тот, что отбил я, мода на новый манер ношения головного убора была подхвачена всей академией. Теперь уже все щеголяли в нормально отбитых беретах, пришлось, по согласованию с высшим руководством, даже поменять часть плакатов. У меня даже получилось немного заработать на этом деле. Не то чтобы мне нужны были деньги, девать тут их было некуда, мне нужен был товар. Время от времени то одна, то другая роты отправлялась в увольнительные, и у самых шустрых получалось проносить на территорию академии запрещенный товар, а именно алкоголь. Мне он был не особо нужен, но ведь это универсальное платежное средство. Именно таким образом мне удалось подкатить к нашему старшине роты энсину Гансу Штаеру. В один из вечеров, когда по распорядку у нас было время для личных потребностей, я прихватил с собой бутылку местного алкоголя, который все почему-то называли «Планетарка», на мой взгляд, это был жидко разбавленный технический спирт и какой-то ароматизатор. Войдя в святая святых, универсальный полуавтоматический склад, я прокашлялся и позвал коменданта.

– Ты что тут забыл, курсант, – громогласно поинтересовался выглянувший из своего кабинета пожилой десантник, – я тебя не вызывал.

– Разрешите обратиться по личному вопросу?

– О как, – выпучил он глаза, – ну, попробуй, курсант, рискни последними зубами.

– Шпрехен зи дойч? – негромко спросил я на немецком языке, больше просто я ничего не знал по-немецки.

Некоторое время царило гробовое молчание, а потом послышалось глухое:

– Шпрехен, шпрехен, мать твою. А ну-ка, зайди, – он посторонился, и как только я вошел в кабинет, закрыл за мной дверь.

Вернувшись к себе за стол, он уселся в кресло и некоторое время изучал меня тяжелым взглядом, потом кивнул на прикрученный к полу металлический табурет и резко скомандовал:

– Садись. Земляк, что ли?

Я уселся на жесткий табурет и, улыбнувшись, ответил:

– Так точно, только я русский. Мне ваше имя показалось странно знакомым, вот и решился проверить.

– Это правильно, парень, столько лет прошло, никогда ни с кем из наших меня судьба не сталкивала, и вот, поди ж ты.

– А вы давно уже в Аратане?

– Так почти восемьдесят лет, парень, как там тебя зовут.

– Джон Сол, – представился я, охренев от возраста старшины, это во сколько же его украли, выглядит он еще ого-го, больше пятидесяти я бы ему не дал.

– Имя не русское, – впился он в меня взглядом.

– Евгений Соловьев по-нашему, это тут уже все сократили.

– Вот теперь верю, Женя, ну что же, будем знакомы, – протянул он мне свою крепкую руку, которую я с удовольствием пожал.

После этого я засунул руку за пазуху, вытащил плоскую поллитровую бутылку местного пойла и поставил ее перед старшиной.

– Традиции, значит, чтим? – с ухмылкой спросил Ганс.

– А то. Традиции наше все, – подтвердил я, улыбнувшись в ответ.

Старшина открыл ящик письменного стола, достал оттуда две металлические, явно повидавшие многое, рюмки, поставил их на стол и, одним махом скрутив пробку, наполнил их.

– Давай, Женя, за знакомство, – поднял он свою рюмку и мы, чокнувшись, влили в себя их содержимое.

– Ну, рассказывай, – потребовал он, и мне пришлось поведать ему большую часть своей истории, правда, благоразумно умолчав про мои приключения уже тут, в космосе.

В свою очередь и он поведал мне свою историю, а была она очень примечательна.

В далеком 1944 году тридцатилетний унтершарфюрер Ганс Штаер был взят в плен под Варшавой, ему повезло, и он выжил в мясорубке тех лет. Его не расстреляли, он был осужден военным судом и отправлен на Южный Урал в 1945 году, незадолго до Победы, строить новую жизнь в степях Чкаловской, а впоследствии Оренбургской области. В те годы на Урал эвакуировали множество предприятий, вот там и пришлось трудиться молодому немцу, работал и в зной, и в стужу, отстраивал новый мир, зарекомендовал себя с положительной стороны и даже продвинулся в иерархии лагеря № 360. Познакомился с одинокой вдовой и пытался получить разрешение на совместное проживание, но, к сожалению, такового не смог получить ввиду того, что службу проходил в рядах СС. В глазах немолодого десантника читалась бесконечная грусть и тоска по тем, наверняка не самым радостным, дням его жизни. Он рассказал, как в первый раз увидел верблюда и как долбил мерзлую глину под котлован металлургического завода в буран. Да много он чего мне тогда рассказал.

А потом он очутился в космосе, просто однажды заснул у себя в бараке, а проснулся с рабским ошейником на шее уже совсем в другом месте, всего в тот раз, по словам Ганса, с Земли было вывезено шестьдесят человек. Так землянин познакомился с пиратами, его несколько раз перепродавали, пока по счастливой случайности корабль, на котором он находился, не был перехвачен аратанским военным крейсером. Мало что понимающий в новом для себя мире немец выбрал путь военного и завербовался, с тех пор он и служит, давно выслужил почетную пенсию, но не спешил уходить в отставку и продолжал службу. На службе он потерял обе ноги и обзавелся протезами, голосовые связки тоже пришлось заменить на искусственные.

В тот вечер мы засиделись допоздна, я пытался разузнать о том, есть ли возможность вернуться на Землю или узнать, где она вообще находится, как можно попытаться найти парней, с которыми меня вывезли с планеты. Рассказывал старшине, как изменилась жизнь на Земле за прошедшие восемьдесят лет. Оказывается, старик один раз уже прошел курс омоложения и именно поэтому выглядел довольно бодро. Ганс искренне удивился тому, что происходило на моей родине все эти годы. Несмотря на плен и тяжкие испытания, он проникся достаточно теплыми чувствами к своим пленителям, видел доброту простых людей, которые по вине его страны немыслимым усилием всей нации смогли справиться со злом. Он никогда не разделял идеи нацизма и пошел в армию по мобилизации, ему просто некуда было деться.