Доктор Кто. Пиратская планета

Да, от Капитана осталось не то чтобы очень много, но для абсолютного кошмара вполне хватало. Запах, правда, не вписывался. Вокруг капитана – особенно когда он изволил гневаться – витал совершенно неудобосказуемый аромат медленно пекущегося мяса.

На разных консолях по всей Цитадели то и дело вспыхивали спонтанные пари на то, сегодня ли пробьет последний час старика Фибули или все-таки нет. Бедняга вполне прилично шел дистанцию до сего дня, но у Капитана явно был на него зуб.

Что-то пробежало по плечу капитана, аккуратно перемещая вес с одного коготка на другой, и тоже устремило на Фибули гневный взор. Опять эта тварь.

Мистер Фибули решил, что если ему и вправду суждено сегодня отдать концы, что ж, так тому и быть. Кажется, он и правда больше не может. Что в его жизни самое невыносимое, он не знал: бумажная работа, жуткая статистика в папке, взгляд Твари или постоянный ор. И если оно все закончится сегодня, слава богу. Он уже столько раз смотрел в лицо смерти, что научился узнавать ее улыбку.

Из какого-то очень туманного места он слышал собственный голос, глухой и далекий:

– Примите мои нижайшие извинения, Капитан, сэр, но позвольте заметить, что у меня действительно хорошие новости, сэр.

– Клянусь Семью Солнцами Ориона, надеюсь, это так, мистер Фибули! – отозвался Капитан почти добродушно.

Он протянул руку и погладил Тварь у себя на плече. Та чирикнула и снова зыркнула на Фибули. Все на свете ему было уже безразлично, но даже он удивился, когда Капитан ему подмигнул – видимо, в качестве награды.

– Итак?

Мистер Фибули машинально открыл папку Дополнительного Перемещения Личного Состава Вследствие Маневров, увидел цифру в три миллиарда и поскорее снова закрыл. Вместо этого он вытащил из стопки желтую манильскую папку, открыл и принялся читать хлопотливым голосом.

– Сэр, все запасы природных минералов вулиума, галдриума и ассетенита 455 на настоящий момент уже выбраны, переработаны и складированы, сэр. У нас куча силикатов, гидроксида алюминия, все как обычно, сэр, изотопы углерода, и так далее и тому подобное, и осадок, как вам, без сомнения, будет приятно услышать, тоже уже весь пущен в дело, сэр.

– Обычным образом? – Капитанский голос был тих и исполнен живейшего интереса.

– Обычным… э-э-э… образом, сэр.

У Капитана был на этом странный пунктик – но что у них в жизни не странно, да и потом, у каждого должно быть свое хобби.

– Ах, да, и вот список минералов, сэр.

Капитан взял бумагу, едва глянул на нее и дал выпасть из механической пятерни.

– Мелочь, пшик и ерунда! – Поршни взвыли, когда он наклонился в своем кресле вперед и дохнул на несчастного Фибули дизелем. – Мы должны найти василиум! И мандранит 1–5, мистер Фибули, во имя древних огней Ригеля!

– Но, сэр… – тот замелькал распечатками и улыбнулся. – Кажется, мы уже нашли…

– Вы локализовали источник?

Фибули в некотором изумлении уставился на лист бумаги.

– Да, сэр.

Оказывается, он и правда принес командованию хорошие новости. Надо же…

– Превосходно! – Капитан так и лязгнул от удовольствия.

Тварь на плече повторила звук.

Теперь, когда мы уже набросали портрет Капитана и его кресла, странно было бы остановиться на достигнутом и обделить вниманием его ручную зверушку. Команда звала ее «Тварь» или «Эта Тварь». До собственного ее имени они не снисходили, потому что оно было до крайности глупое, а «Тварь» – нет. Тварь убивала людей. Быстро (ну, иногда) и болезненно (всегда). Собственно, это был небольшой робот-попугай. С глазами из кровавых бриллиантов, хохолком из целого веера драгоценных металлов и когтями из титана. Если при первом взгляде на птичку у вас так и вырывалось: «Боже, какая милашка!» – то на второй вас уже, как правило, не хватало. Красные глаза-буравчики Твари сверлили мистера Фибули, недвусмысленно сообщая, что он сейчас умрет. Большую часть того, что принято называть различными сторонами жизни, мистер Фибули ненавидел глухой усталой ненавистью – бумажную работу, когда тебя укачивает, Операционные Отделы Просеивания и Извлечения – но больше всего он ненавидел Тварь. Потому что всякий раз, стоило ему оказаться на Мостике – в любой его части – и поднять глаза, на него в ответ таращилась Тварь.

И, однако же, она его до сих пор не убила.

– На самом деле, – подхватился мистер Фибули, чувствуя, как растет в нем уверенность (в конце концов, все еще, возможно, обернется хорошо), – на самом деле, как раз это и явилось причиной проволочки. Я хотел быть абсолютно уверен… Видите ли… – тут он, дабы оттянуть время, сверился с еще теплой распечаткой, – источник оказался в совершенно неожиданном секторе. Позвольте, я покажу вам на этой схеме…

Он робко пошелестел бумагами и вытащил то, что, оставалось только надеяться, было правильной картой.

Капитан прищурился на нее единственным здоровым глазом и испустил щедрый вздох.

– О да! Мы разработаем это месторождение. Распорядитесь, чтобы сейчас же начали подготовку.

По всему Мостику прокатилась волна деятельности – это встрепенулись Операторы Приводных Устройств, но мистер Фибули почему-то продолжал нахмуренно пялиться в звездные карты. С источником имелась одна небольшая проблемка – а именно что его не должно было там быть.

– Тут кое-что любопытное, сэр. Смотрите, вот подробное описание сектора…

С гидравлическим стоном капитан встал.

– Я сказал, мы его разработаем, мистер Фибули!

– Но… – он частенько думал, не это ли будет его последним словом.

Механическая длань Капитана взмахнула, запуская нечастного мистера Фибули в полет.

– Не смейте досаждать мне пустяками, или я выбелю ваши кости. Это ясно?

– Да-да-да, капитан, сэр, – прошептал мистер Фибули, бесформенной кучей приземляясь в углу.

Капитан тяжко осел обратно в кресло и развернулся к раскинувшемуся внизу городу.

– Ах да, мистер Фибули… – промурлыкал его голос нежно, как сходящая с гор лавина, – вы отлично справились. Но настоятельно советую вам впредь не опаздывать. Так недолго и на целую жизнь опоздать – вы же этого не хотите, а?

Мистер Фибули уже собирался согласиться и рассмеяться подобострастно, но тут Тварь на капитанском плече развернулась и свирепо на него зыркнула. Одного залпа красных лазерных глазок хватило, чтобы обжечь Фибули пальцы и безвозвратно испепелить папку с Перемещениями Личного Состава. Нет, конечно, он не хотел. Куда уж яснее.

– Достоинств у меня, как вы знаете, пруд пруди, – небрежно пробормотал капитан, – но терпимость к профессиональной несостоятельности среди них тоже не числится.

Мистер Фибули подумал, что это немного нечестно. Но, в конце концов, почти все в его жизни было нечестно. Он поспешно кинулся вон, чтобы распорядиться о всей необходимой подготовке, остро сознавая, что в этот самый момент по всему Мостику наличность горстями переходит из рук в руки по мере распространения вести о том, что старший помощник Капитана снова умудрился остаться в живых. Медсестра, наполняя капитану грелку, наградила мистера Фибули мимолетным, но ободряющим взглядом – так держать!

А вот о чем никто на всем Мостике даже не догадывался, так это о том, что у выживания мистера Фибули была одна-единственная причина: Капитану нравилось, как звучит его фамилия. Ему от этого хотелось улыбаться.

По всему Мостику разнесся усиленный мегафоном рев Капитана.

– Говорит ваш Капитан. Я хочу, чтобы следующее объявление сделали во всех городах. Грядет Новый Золотой Век Процветания. Повторяю, Новый Золотой Век Процветания.

Где-то пискнула жестяная фанфара. Мистер Фибули поднял глаза от головного компьютера – со всех палуб посыпались отчеты.

– Подтверждаю: полный вперед к Новому Золотому Веку Процветания.

Капитан хихикнул и вытянул обрубок искусственной левой руки. Из него, поблескивая, выскочил громадный крюк и пощекотал прикорнувшую на плече Тварь – капитанского конфидента, милого друга и истинную радость его жизни. Коготь взъерошил металлические перышки попугая: каждый дзынькнул, словно струна в брюхе рояля.

– А кто-о-о у нас самый хорошенький Полифазный Аватрон? – проворковал капитан.

– Хор-р-ошенький Полифазный Аватрон! Хор-р-ошенький Полифазный Аватрон! – радостно прокукарекала птица.

Даже самый благожелательно настроенный наблюдатель с сожалением подтвердил бы, что в жизни Праликса не так уж много шуток. В общем и целом, люди, на глазах у которых прикончили их собственного отца, большой жизнерадостностью не отличаются.

Правда, последние слова, что отец ему сказал перед смертью, оказались именно шуткой – ну, в некотором роде. У Праликса ушло немало времени, чтобы разглядеть в них веселую сторону.

Отец умирал, лежа на улице… кровь текла на горку разбросанных изумрудов. Он поднял взгляд на сына и на капитанскую гвардию, надвигавшуюся со всех сторон, чтобы окончательно его добить. Вот тогда-то он и взял сына за руку и прошептал ему в самое ухо:

– Не позволяй всяким тварям охотиться на твой разум.

После этого Праликс стал очень тихим ребенком. Дальше он стал очень тихим подростком, а потом – тихим молодым человеком. Он жил в непримечательно роскошном дедовском доме. У Занака была одна проблема – его душило богатство. Поскольку у каждого были все деньги, о которых он только мог мечтать, никто не мог себе позволить ничего купить.

Последний раз что-нибудь хоть сколько-нибудь стоило в Первый Золотой Век Процветания. Когда золото в первый раз дождем хлынуло с небес, оно падало в основном на горные склоны да на дальние поля – по чистой случайности жертв оказалось не так уж много, но весь урожай непонятно почему погиб за одну ночь. Города, как следствие, наводнили фермеры, едва передвигавшие ноги под бременем новообретенных богатств. Делать им было решительно нечего, так что они просто принялись скупать все, что попадалось на глаза.

Тем, кто обитал в городах, в одночасье перестало хватать на это средств, но и переезжать им тоже особо не хотелось. Постепенно, как это обычно бывает, ситуация выровнялась, но в настоящий момент вся провинция стояла голая и бесплодная, города были забиты под завязку, и никто не мог приобрести никакого жилья размером больше обувной коробки. Все оказались настолько богаты, что совсем не желали работать и занимались теперь исключительно тем, что набивали свои крошечные жилища драгоценными металлами, расшивали одежды рубинами и прикидывали, чего бы такого слопать со своих платиновых тарелок.

Ответ, как вскоре выяснилось, был очень прост: ничего. Фермеры разбогатели и обленились, а поля упорно отказывались родить что бы то ни было, кроме залежей совершенно несъедобных минералов. В итоге все население Занака очень быстро осознало ту простую истину, что рубины, оказывается, в пищу не годятся, – и начало голодать.

Понадобилось довольно много времени и довольно мало решительно задушенных бунтов, прежде чем был достигнут не слишком человеколюбивый статус-кво. Капитанская гвардия быстренько препровождала смутьянов вон – позаниматься немного ручным трудом в воспитательных целях; власти то и дело возвещали наступление Нового Золотого Века Процветания; эти декларации встречались в лучшем случае взрывом едва заметного энтузиазма – и всё. Люди Занака устали от богатства. Большего уже никто не хотел.

Впрочем, из этой мирной скуки было и несколько исключений. И Праликс как раз собирался стать одним из них.

Он стоял на рыночной площади, наблюдая, как горожане походя пинают попавшиеся под ноги драгоценные камни. Вот из переулка вымаршировал капитанский гвардеец. Горожане обратили на него не больше внимания, чем на драгоценности. Нет, с одной стороны, ему подобные время от времени стреляли в людей. Но, с другой, чем больше ты привлечешь к себе внимания, тем выше вероятность, что стрелять будут именно в тебя. Люди Занака примирялись с царившей над ними тиранией, по большей части игнорируя ее.

Гвардеец, однако, взобрался на платформу и наладил мегафон.

– Жители города! – послушно возвестил он. – У меня тут бумага. Ее подписал Капитан!

Толпа неохотно встала на паузу.

– Я должен объявить вам, – набрав воздуху в грудь, торжественно заорал глашатай, – о наступлении Нового Золотого Века Процветания!

А, пожала плечами толпа. Ну, что ж, совсем не плохие новости. Не распоряжение о принудительных работах, во всяком случае.

Гвардеец тем временем вытащил пистолет и выпалил в воздух.

– Новый Золотой Век Процветания! – повторил он специально для непонятливых.

Приветственные возгласы стали чуть громче прежних – напрочь отсутствовавших. Праликс к ним не присоединился. Он остался недвижим и безмолвен. Ничего необычного в этом, впрочем, не было. Он вообще был очень тихий молодой человек.

А глубоко под землей за Праликсом наблюдали.

Сотни пар глаз набились в Погребальный Чертог. Еще вчера никакого чертога тут не было. На полу кто-то мелом нарисовал два круга – один внутри другого. Пыль во внутреннем начала светиться, отдельные искорки воспарили в воздух… В фосфоресцирующей пыли, мерцая в тусклом свете, вставала картина. Мгновение она любезно повисела перед собравшимися, после чего стремительно замелькала расплывчатыми пятнами. Взор незримого ока метался над поверхностью Занака, над мертвыми полями, над пустыми равнинами, от города к городу, вниз, к копям, и даже – пусть совсем мельком – к самому Мостику. Казалось, пылевой пейзаж скачет от взгляда к взгляду между всеми обитателями планеты.

Потом он слегка замедлился, показал рыночную площадь столицы, Зозазакса, неторопливо покружил над ней, озирая собравшуюся толпу, завис на мгновение за зрачками подметальщика мостовой и, наконец, выбрал точку зрения гвардейца.

Тот потер глаза, которые вдруг слегка зачесались. Речь у него имелась в напечатанном виде, но он все равно выучил ее наизусть. Страж оглядел толпу: вдруг где-нибудь затесался смутьян. С ними всегда так весело. Ему нравилась стрельба в общественных местах.

– Под милостивым руководством нашего Капитана вскоре начнется период доселе невиданного богатства и всеобщего преуспеяния! – немного в нос начал он. – Наши копи снова будут полны сокровищ! Еще более редкие драгоценные камни! Еще более прекрасные одежды! Жидкая каша! Верные и трудолюбивые слуги Капитана ни в чем не будут знать недостатка! Богатства, превышающие самые алчные мечты, станут вашими! Через несколько секунд в небесах явятся знамения, возвещающие, что Новый Век воистину начался!

Со скучающим кудахтаньем люди Занака посмотрели в небо. Некоторые даже подняли на изготовку золотые зонтики. И правда, по мостовой кругом снова забарабанили камни. Попадание в голову неграненого алмаза было весьма распространенной причиной смерти в Занаке: не слишком-то достойный способ уйти, особенно когда знаешь, что кто-нибудь тут же примется копаться в том, что осталось от твоих мозгов, прикидывая, стоит ли отполировать прикончившую тебя драгоценность и оставить себе… и, скорее всего, решит, что нет, пожалуй, не стоит.

Толпа постояла, ожидая обещанных знамений. О, этот головокружительный момент, когда гора начинает мерцать, из нее бьет свет, и само небо пускается в пляс. Несмотря на всю свою пресыщенность, от этого шоу она никогда не уставала.

Вся, кроме одного молодого человека, который вдруг застонал.

А внизу, в самом сердце планеты, колеблющийся пылевой круг сосредоточился на стоящем в задних рядах Праликсе. Несколько человек обеспокоенно следили, как он снова и снова складывает губы в безмолвное «нет». Картинка перепрыгнула на подозрительно прищурившегося на него гвардейца, а потом, наконец, показала мир так, как его видел сейчас Праликс.

Этот мир бешено вращался.

Он был не плоский – он представлял собой гигантский шар, кувыркающийся через бескрайнюю черную бездну. Кувыркающийся так быстро, что смотрящий испытывал страстное желание соскочить с этой карусели.

Праликс опрометью кинулся прочь с площади, сжимая руками голову, спасаясь из крутящегося мира. Но бежать ему было некуда.

Голос раскатился по Погребальному Чертогу, заставив умолкнуть всколыхнувшийся было плач.

– День меркнет, и знаки поют. Время зла вновь настало. Мы должны приготовиться. Еще один найден…