Часы Застывшего Часа

Воспоминание собачьей грызни придало ему сил. Он побежал антилопой – на одних носках, длинными шагами перепрыгивая поваленные деревья и обомшелые валуны. Он пересек овраг и бегущую по его дну мелкую не доходящую ему и до колена мутную речушку. Он забежал в горку и даже ее не заметил. Он бежал легко и бесшумно, совсем не так, как должен бежать по сухой листве испуганный человек.

Звуки погони утихли. Язар перевел дух – впрочем, он не чувствовал усталости. Во время бега его самодельный коробок раскрошился, и письмо альва вновь болезненно холодило бедро. Вытряхивая щепки из кармана, Язар положил письмо на ближайший поваленный ствол в том месте, где на него падал широкий лунный луч. Выбранное дерево – трухлявое, поросшее мхом и поганками не подходило его нуждам. Он отломил кусочек коры и раздосадовано растер пальцами. Но тут его посетила новая идея. Мягкий лунный свет нежно падал на кусочек серебристой ткани. Послание альва казалось его продолжением, частью Луны, – небесный лоскуток, оторванный от своего мира и упавший на землю.

Язар бережно положил один глаз альва в центр письма, затем другой. Они оставались темны, как и прежде, и не пропускали света. Язар положил на письмо оба камня. Он присыпал глаза альва землей, листвой и даже трухой. Ничего. Разочарованно вздохнув, он протянул руку. Но вдруг камни сами скатились к нему в ладонь. Он поспешил подхватить и письмо, потому что ствол, на котором оно лежало, неожиданно пошатнулся. Язар попятился на один шаг, другой, а затем в изумлении застыл.

Коряга изогнулась и медленно начала подниматься, словно уставшее старое дерево прилегло отдохнуть, а теперь пробуждалось. Рвались, опутавшие его за время долгого сна плетущиеся травы. Осыпалась от движения земля, а лишенные убежища, разбегались и прятались полчища мелких насекомых. Но чем выше дерево поднималось, тем явственно угадывались в нем человеческие черты. Ствол его был рассечен надвое у основания, а две самые большие ветви начинались у вершины и тянулись к земле руками. В скругленной расширяющейся вершине несложно было узнать голову.

Скрипя и продолжая осыпаться, существо развернулось. Язар увидел крючковатый деревянный нос и словно вросшие в дерево гнилые яблоки – два сморщенных темных глаза. Бровями над ними торчали серые трутовики, а в нижней части подобия лица черным дуплом зиял раскрытый рот.

Новорожденные тролли не больше человеческих детей. Однако они быстро растут и растут на протяжении всей жизни. К десяти годам тролли превосходят размерами людей, а их двухсотлетние старики достигают пяти саженей. Они всеядны и питаются как древесной корой и листвой, так падалью и даже гниющей мертвечиной. Не брезгуют они и сородичами. Внешность троллей определяет их питание. Молодые и бойкие, способные загнать зверей и сами тролли подобны зверям. С годами их плоть черствеет. Пещерные тролли высыхают и обращаются в камни, лесные рассыпаются в труху. Снежные застывают льдинами, а болотные остаются кривыми корягами или опускаются илом на дно.

Это был очень старый лесной тролль, вероятно, самый старый из обитавших в Ведьмином лесу. И сон, от которого его пробудил Язар, должен был стать для него последним.

Однако встреча с героем жутких детских сказок совсем не испугала Язара. Тролль не внушал ему страха, но казался слабым умирающим стариком. На всем его теле не было ни одной живой почки, ни одного зеленого листочка. С каждым движением от него отделялась какая-то часть: сухая ветка или прелая кора.

Тролль хлопнул пастью, отчего рассыпалась в крошку половина его бровей-трутовиков. Язар пристально посмотрел в его карие почти неподвижные глаза.

– Ты голоден, – догадался он. Тролль издал глухой скрипучий звук.

Язар повел его к речке на дне оврага. Он не задумывался о своих действиях, а поступал по наитию. Помогать троллю было неразумно, опрометчиво и даже преступно, но никаких сомнений на этот счет в голове Язара не существовало. Он не знает этого тролля и не смеет о нем судить, а когда старик просит воды, не может ему отказать.

Тролль с грохотом спустился в овраг. Войдя в реку, он закрыл глаза, окунул в воду руки, да так согбенный и застыл. Язар обошел его кругом один раз, другой. Тролль не шевелился и сейчас почти не отличался от окружавших его облысевших диких яблонь.

Неподалеку треснула сухая ветвь. Язар обернулся. Он успокаивал себя, что слышал всего лишь лесного зверя, перепуганного появлением тролля. Но вскорости звук повторился, и к нему примешались другие. Звуки нарастали и приближались.

Бежать было слишком поздно: охотники уже спускались с противоположной бровки оврага. Шесть человек и столько же собак – неоправданно много, чтобы схватить одного-единственного мальчишку-пастуха. Стаю возглавлял уже знакомый Язару Гром. Его пасть была запачкана кровью, острые клыки обнажались в немом оскале. Сейчас пес не рычал, но осторожно подбирался к добыче. Приникнув к земле, он смотрел на Язара исподлобья, и затаенная ненависть не умещалась в его светлых глазах.

По виду преследователи были коренными бризарцами: высокими, светловолосыми и светлоглазыми. Пятеро из них от сапог до перчаток облачились в толстую бычью кожу, выкрашенную в темный синий цвет. По их одеждам вились белые волнистые узоры, а их черные плащи окаймляла белая тесьма. За их спинами висели короткие луки, а в кожаных ножнах покоились необычные костяные мечи. Еще вычурней выглядел их предводитель. В его доспехи и плащ были вплетены белые перья, волосы собраны в большую косу, а их отдельные пряди выкрашены в синий цвет. У него не было при себе лука, и он единственный из охотников имел сразу два меча. Впереди предводителя спускался Гром. Все шестеро мужчин были молодыми, ухоженными, гладковыбритыми и подтянутыми. Удивительно, но, даже продираясь через дремучий лес, они не замарали одежд и оставались чисты. Под стать им подходили и собаки: все молодые, поджарые, с шерстью короткой и белой.

Иначе представлял себе головорезов Язар. На мгновение ему показалось, что с такими людьми можно вести разумный разговор. Но затем он вспомнил слова тети: они избили человека и зарезали пса. Убийцы и под масками дворян остаются убийцами.

Охотники спускались по склону. Они не бежали, чтобы не вспугнуть добычу, а медленно брали Язара в кольцо. Собаки больше не лаяли и следовали на равных с хозяевами, не пытаясь их обогнать.

Язар бросил короткий беспокойный взгляд на тролля: тот оставался неподвижен и вообще не походил на живое существо. Охотники продолжали приближаться. Предводитель выдвинулся вперед и обнажил меч.

– Постойте! – попросил Язар, пятясь к троллю и показывая пустые руки.

На лице предводителя не промелькнуло ни единой эмоции. По-видимому, он не считал нужным расходовать слова.

– Не убивайте, – уже спокойней произнес юноша и остановился. Отступать дальше было некуда. – Я в вашем распоряжении. Если хотите убить – вы вольны это сделать. Но прежде, заклинаю, объясните! Что ценного в том, что я подобрал? Вы не грабители, как я было подумал. Вы не похожи на людей нуждающихся. Тогда как мне, калеке-пастуху, только и нужно было, что успеть найти купца.

Предводитель упер костяной меч Язару в грудь, но затем заглянул в его серые подслеповатые глаза. Он опустил оружие. Его холодный взгляд смягчился, а в голосе прозвучало сожаление.

– Ты храбрый юноша, Язар. Жаль, ты не можешь вступить в наш орден – для того ты слишком безобразен.

– О каком ордене ты говоришь?

– О небоизбранных. Но тебе уже незачем о нем знать, – он снова поднял меч.

Краем глаза Язар заметил, как распустилась на ноге тролля почка.

– Подожди! – крикнул он, сунув руку в карман. – Возьми.

На его ладони лежал глаз альва. Его рука не дрожала, ибо он понимал, что решительность продлевает ему жизнь и превращает из добычи в собеседника. Но в душе он рыдал. Ему невыносимо горько было смотреть, как тянется к его щуплой голой руке большая кожаная перчатка, и как сливается глаз альва с ее темнотой.

– Теперь второй, – велел охотник. – Мне не приказано тебя убивать, так что не медли и будешь жить.

Он проговорился, и Язар этим воспользовался. Юноша бросил взгляд на тролля, – вокруг деревянной руки всколыхнулась вода. Он тяжело выдохнул и вынул второй камень. Но, прежде чем отдать, сжал его в кулаке.

– Один вопрос: какая в этих камнях сила?

– И померкнувший глаз хранит в себе могущество альва, – прямодушно отозвался мужчина. Он не счел надобным утаивать правды, ибо не видел в загнанном в лес испуганном подростке угрозы или врага.

Язар разжал пальцы. Предводитель охотников потянулся к черному камню. В темноте потухшего глаза он увидел отражение ночного неба, увидел пустые улицы Бризариона и ползущее по ним черное пламя. Это пламя поднималось на крыши, переваливалось через крепостные стены; и небо и землю пожирал черный бескрайний пожар. Этот огонь не грел, но отнимал чужое пламя, он просочился в душу небоизбранного и забирал из его сердца тепло.

Мужичина разомкнул губы и выдохнул клубы ледяного пара. Лицо его побледнело, и собрался иней вокруг его ясных глаз. Зачарованный черным камнем, он не услышал поднявшегося лая, и запоздало сквозь холодный дурман до него донеслись голоса:

– Кеарис, осторожно!

Подняв взгляд, он увидел, как приближается к нему огромная ветвь-рука.

Громовой удар прокатился по спящему лесу, вырвал комья влажной земли и напугал дремавшую на ветвях стаю ворон. Охотник успел отпрыгнуть в сторону и откатиться, лишь только длинный черный коготь скользнул по его лицу. Мужчина поднялся на колени. Он закрывал ладонью левый глаз, а сквозь его пальцы просачивалась густая кровь.

Горным козлом Язар забрался троллю на спину. Он не пытался укрыться в лесу от погони, ибо уже нашел лучшего защитника, какого только мог здесь найти.

Тролль оживал на глазах. На нем распускались почки и зеленели новые листья, кора его омолаживалась, и желтели гнилые глаза. Тролль замахнулся для решающего удара.

Гром бесстрашно бросился на защиту хозяина. Он провоцировал тролля, облаивал и кусал, пока полностью не завладел его вниманием. Раздраженный назойливым зверем, тролль широко размахнулся рукой. Пес легко избежал удара и, продолжая злить тролля, увел его за собой. Он бежал вдоль реки, ловко прыгая по макушкам торчащих из воды камней. На покатые скользкие ветви он не наступал, к топким заводям близ берегов не приближался. А дабы тролль не утратил интереса к погоне, пес беспрерывно останавливался и подпускал его.

Но и тролль передвигался быстрей, чем можно было ожидать от такого нескладного существа. Его длинные ноги легко переступали и поваленные прогнившие насквозь деревья, и огромные обомшелые валуны. Там, где человек делал десять, тролль совершал только один шаг.

Кеарис отнял руку от лица. Тогда же тучи открыли Луну, и в холодном белом свете сверкнул алым кровавый провал на месте его левого глаза. К предводителю подбежали охотники, они обеспокоенно рассматривали его рану и тараторили наперебой:

– Господин, вы в порядке?

– Вам срочно нужен лекарь!

– Спешите в Золотарь, мы задержим тролля!

– Не бывало еще такого, чтобы Кеарис бежал от тролля! – надменно выкрикнул он, но затем вдруг покачнулся и только усилиями товарищей удержался на ногах. – Не бывало, до сих пор.

Один подчиненный остался помочь ему подняться по склону, остальные бросились в погоню за Язаром.

– Да не найдете вы земного упокоя, господин! – пожелали они Кеарису на прощание.

Охотники догнали тролля, но держались от него на почтительном расстоянии. Они стреляли в Язара, пока тот не перебрался в большое дупло. Тонкие стрелы бессильно застревали в прочной шкуре-коре и не могли достать беглеца. Язар находился в безопасности, и единственная угроза для него теперь исходила от самого тролля, ибо во время движений великана его раскачивало, как матроса, прячущегося от шторма в каюте корабля. В прочем, к этой качке Язар быстро приноровился и безотрывно, как сквозь окно, наблюдал за сражением снаружи.

Река заканчивалась: она скользила каменными пластами и ниспадала невысоким водопадом. Внизу она мелела, и даже бурная пена не скрадывала ее смертельное зубчатое дно. Спрыгнув вниз, пес мог надеяться выжить, но никак не мог уцелеть. Он обернулся.

Тролль приближался неспешным шагом, широко расставляя ноги и раскинутыми в стороны руками перекрывая все русло реки. Со спины гиганта облаивали и кусали собаки, и даже охотники, осмелев, обнажали мечи. Но тролль не удостаивал их вниманием, его большие глаза-яблоки не отрывались от вожака.

Гром повернул к склону. Однако в крутой подъем маленькие собачьи лапы утратили былую прыть. Он утопал в сырой земле, цеплялся когтями за мох, но снова сползал. Дважды он добирался до середины склона и дважды скатывался вниз. Во второй раз он не удержался на берегу и угодил в воду. Уставший вымокший вожак ринулся на склон в третий раз. Но тогда же его настигла ветвистая рука. Удар бросил пса с водопада, и грохот опадающей воды заглушил его предсмертный визг.

Собаки пришли в неистовство. Две из оставшихся пяти в ужасе бежали, остальных приказами хозяевам удалось удержать. Пока тролль загонял Грома, охотники успели ранить его самого: срезали несколько молодых веточек и пустили ему густой древесный сок. Однако теперь, когда тролль обернулся к ним, их былая решимость угасла. Долгое время они кружились хороводом вокруг тролля, не разбегаясь, но и не отваживаясь нападать. Умелые воины на открытой местности они могли рассчитывать на победу, однако здесь, среди деревьев, сам лес защищал своего сына. Он щерился ядовитыми кустарниками и топорщился корягами, а под своей жухлой шкурой скрывал склизкие ямы и корешки. Охотники надеялись столкнуть тролля с обрыва, поступить с ним так, как он поступил с их лучшим псом. Но все их потуги и на шаг не приблизили тролля к водопаду, он намертво вцепился ногами-корнями в почву, так что и дюжина мулов не смогла бы его свалить. Больше того, хотя тролль терял щепки и листья, он продолжал выпивать реку и только пышнее расцветал. Его движения стали ловчее, взгляд прояснялся, и крепчала кора. Даже в дупле Язара становилось уютней: здесь распускались почки, а своды устилал мягкий зеленый ковер.

Пораженные столь скорыми переменами, охотники на мгновение замерли. Они переглянулись, и один из них скомандовал:

– Дружно, вперед!

Люди и собаки разом ринулись на врага. Сам зачинщик поднырнул под тролля и глубоко вонзил ему в ногу меч. Другой воин перерубил троллю длинные пальцы, третий обтесал большой пласт коры. Но последнего из них миновала удача, тролль поймал его лапой и, пришпилив к земле, раздавил. Неудачны были и нападки их питомцев. Кружа и прыгая, собаки силились добраться до дупла. После многих попыток одна из них наконец ухватилась зубами за ветку, росшую прямо напротив убежища Язара. Обращенный в темноту дупла звериный глаз с ненавистью вперился в добычу. Будь у нее человеческие руки, собака бы с легкостью подтянулась, но она лишь в бессильной злобе перебирала лапами на весу. Отчаявшись взобраться, она разжала хватку, и едва успела бежать, когда тролль нанес новый удар. Этот выпад растер призвавшего к атаке охотника об острые камни.

Когда Язар выглянул наружу, то пришел в ужас. Он не мог и не хотел верить, что кровавым ошметком в реке еще недавно был живой человек. Тело мужчины расплылось вдвое, и еще большую площадь ему придавало огромное кровавое пятно. Насаженное на камни тело безвольно колыхалось, и река, сколько не пыталась, не могла его унести и скрыть от живых глаз.

Жуткая смерть накрыла оцепенением охотников. Попятились и поджали хвосты прежде воинственные собаки. И люди, и собаки одновременно бросились бежать.

Один охотник оступился на скользком камне и упал. Ему не пришли на помощь товарищи, и никто не попытался его защитить. Дрожа всем телом, он обернулся к троллю. Он перевел взгляд с одного мертвого товарища на другого, затем заглянул в глаза троллю и лишился сил. Тролль замахнулся для удара.

– Остановись, тролль!

Язар выскочил из дупла и заслонил собой охотника. Тролль застыл с поднятым кулаком, помедлил и опустил руку.

– Здесь уже достаточно для тебя еды, – мрачно закончил Язар.

Чудовище заскрипело в ответ, после чего неторопливо принялось за кровавую трапезу. Оно подносило распотрошенного человека к своей жуткой пасти-дуплу, откусывало от него огромные части вместе с одеждой, и глотало их, не жуя. Язар бестрепетно наблюдал за этим зрелищем. Он рос в деревне среди людей крепких не только телесно, но и закаленных характерами. Он видел, как режут свиней и рубят головы птицам. И хотя дядя всегда избавлял его от подобной работы, беря ее на себя, не находил в ней преступления, но рассматривал естественной частью деревенской жизни. Доводилось ему видеть и другие куда более тяжелые картины: как вешают провинившихся щенков и топят новорожденных котят. Таким был сельский люд: решительным и скорым на расправу. Кроме того, Язар не считал мертвецов людьми, а полагал пустыми бездушными бурдюками.

Второго охотника тролль не пожелал есть или попросту не заметил. Его одежды оказались Язару велики. Он взял только плащ, чтобы согреться, и костяной меч. На спину он закинул колчан и лук, в колчан же убрал вновь напомнившее о себе колким холодом письмо альва.

Обходной дорогой тролль спустился к подножью водопада. Язар следовал за ним из любопытства, а к тому же все одно сбился с пути.

Гром лежал на берегу и не шевелился. Но когда тролль потянулся к нему, выяснилось, что пес еще жив. Жутко напуганный, он стал скрестись когтями, грызть пальцы тролля и жалобно скулить.

– Отпусти его! – приказал Язар.

– Гм, – задумчиво проскрипел тролль. Он посмотрел на человека, затем на пса.

– Отпусти, я ска…

Тролль поднес пса ко рту и откусил ему голову. В стороны брызнула кровь. Несколько капель упали на рукава Язару.

Юноша отвернулся, сел на плоский камень у реки и удрученно опустил голову. Из кармана он вынул глаз альва и заглянул в его темноту. На мгновение ему захотелось выронить камень, чтобы посмотреть на поведение тролля. Он тешил себя надеждой, хоть и понимал, сколь абсурдно считать неразборчивое лесное чудовище своим другом. Он убрал глаз альва в карман и повернулся.

– Гм, – снова скрипнул тролль, когда их глаза встретились.

Язар продолжал сидеть у реки. Он больше не желал идти за троллем, но тот настаивал, указывая куда-то рукой и беспрерывно скрипя.

– Ты хочешь вывести меня из леса? – вдруг загоревшись, спросил Язар. Но тот отрицательно помотал головой. – Там что-то важное для меня?

– Кхм! – протяжней обычного прохрипел тролль.

После кровавой трапезы шкура тролля стала больше походить на живую плоть. Короткие травинки теперь топорщились жесткими щетинками, а прежде бледные грибы напоминали нарывы и кровавые волдыри. Тролль был Язару отвратителен, но все же в его компании он чувствовал себя спокойней. Он решительно отверг предложение взобраться троллю на спину и неторопливо семенил следом. Он больше не опасался охотников, никуда не бежал и не спешил. Тишина ночного леса и приятный шелест сухой листвы под ногами забирали у него последние страхи и клонили ко сну.

Они шли остаток ночи, а когда остановились, небо уже прояснилось. Над верхушками могучих вязов таял, унося ночной холод, черный плащ Эсэтира.

Тролль привел Язара к пещере. Неприметная она располагалась под сенью увитого плющом старого ясеня. Карнизом над нею нависала обомшелая плоская каменная плита. Бурно разросшаяся растительность перед входом полностью скрывала узкий лаз. Тролль не мог в нее пролезть и остался снаружи.

Пещера оказалась обжитой, сухой и чистой. Ее передняя часть отводилась под спальню. У стены располагалась кровать: распотрошенный соломенный тюфяк, укрытый шерстяным пледом. Подле нее стояли истоптанные ботинки и меховые по виду новые сапоги. У другой стены пещеры растянулся длинный дубовый сундук. На крышке его лежали вязанная изодранная рубаха и выцветшие льняные штаны. На стене посредине пещеры на выступающем корне висел вещевой мешок.

Дальняя сторона пещеры служила кухней. Иссеченное высокое полено заменяло стол, а немногочисленная посуда: миска, кружка, ложка и нож лежала в маленьком потемневшем чугунке. На длинном идущем вдоль задней стены бревне стояли горшочки, мешочки и туески.

Закончив обследовать пещеру, Язар вышел наружу. Он не застал лесное чудовище у входа, а только увидел, как колышутся вдали молодые деревья, и облетает с них яркая золотая листва.

В задумчивости он вернулся в пещеру, лег на тюфяк, подложив руки под голову, и внезапно уснул. Спалось Язару безмятежно, словно и не было изматывающей погони, пугающего ночного леса и его жуткого проводника. Когда он проснулся, солнце уже тянулось в пещеру и нежно накрывало плед длинными золотыми пальцами.

Первым делом он убедился, что не потерял письма и глаза альва, затем изучил пещеру внимательней. В сундуке пряталась немногочисленная и почти не ношенная одежда: шерстяная кофта, овчинные шапка, тулуп и варежки. Все эти вещи были ему изрядно велики, а еще вызвали далекие размытые воспоминания. Словно к его бабушке когда-то давно приходил человек в похожей овчине, впрочем, едва ли в этой самой.

В вещевом мешке на стене он обнаружил пустой бурдюк, длинную прочную веревку, заостренный кремень, горсть сухой мха и несколько кусочков трутовика. В горшочках на кухне оказались высушенные грибы и сухофрукты, в мешочках хранились крупы, а в туесках различные коренья и травы.

Ему вновь захотелось рассмотреть свои находки на свету, внимательней и ни от кого не таясь. Письмо альва рассеивало солнечные лучи, а вот черный глаз, напротив, собирал. Прислонив камень к правому глазу, Язар вздрогнул от боли и на мгновение ослеп. Но когда зрение вернулось к нему, оно изменилось. Левым глазом он по-прежнему отчетливо видел только удаленные объекты, но правым теперь хорошо видел вблизи. Столь сильная разница восприятия мира ошеломляла и кружила голову. Пытаясь смотреть обоими глазами, Язар видел только размытое марево. Некоторое время он просидел с закрытыми глазами, и с силой сдавливая руками виски. И еще долго он попеременно закрывал глаза руками, прежде чем научился собирать рассеянное зрение в единый луч.

Взяв чугунок и бурдюк, он отправился на поиски воды. Оружие он выложил в пещере, а при себе оставил только нож и лук. Ему не хотелось проделывать долгий путь к реке, и он верно предположил, что лесной анахорет не расположился бы далеко от воды. Он удалился от пещеры не более чем на версту и теперь обходил ее кольцом, приглядываясь и прислушиваясь. Вскоре он различил звук плещущейся воды, но прошел и вторую версту, прежде чем добрался до его источника. От его нового зрения в густом лесу было мало пользы, однако неожиданно выяснилось, что и остальные его чувства утончились. Он дышал насыщенным букетом смешанных запахов и ощущал присутствие живых существ. Идя на запах, он находил в палой листве грибы, идя на звук, видел комаров в паучих сетях. Объяснить изменение остальных чувств он не мог, и, хотя это и радовало его, но оно же пугало.

Он знал, что некрупный лесной зверек украдкой подбирается к воде. Бесшумно ступая, Язар повернул ветвь кустарника, оставаясь в его тени, и притаился.

На небольшой прогалине в низине из трещин сланцевых камней бил ключ. Вода за годы источила камень и заполняла нерукотворную купель. Переливаясь через край, родник стремился дальше, становясь ручьем. И этот же родник питал бегущую по дну оврага речку.

К воде мелкими прыжками подкрадывался заяц. Он беспрерывно замирал, вытягивал шею и вертел длинными ушами. Не уловив угрозы, он начал пить.

Язар снял лук со спины и потянулся за стрелой. Он не имел нужды в провизии и более того, не любил охоту. Но именно сегодня он решил себя проверить. Он не знал, как скоро сумеет разрешить загадку альва, возможно, за ответом ему придется идти до самого Бризариона. И пока была возможность учиться выживать, он не хотел ее упускать.

Вдруг ему на руку села растрепанная сойка. Она склонила голову и заглянула в такие же серые, как ее перья глаза. Промедлив в изумлении, Язар опустил лук. Встревоженная сойка упорхнула, а заяц, вскинувшись, стремительно убежал. Его поведение успокоило Язара: он не посмел бы застрелить создание, которое ему доверилось.

Он искупался в купели и набрал воды. Ледяная вода взбодрила и пробудила в нем аппетит. Используя кремень и нож, неподалеку от пещеры он развел костер. Сварил в чугунке пшеничную кашу, сдобрив ее собранными грибами и щепоткой зелени из закромов безвестного отшельника.

Наслаждаясь завтраком, он думал о прежнем обитателе пещеры и о своем пути. Привычная пища и спокойствие леса не давали место тревоге. А, кроме того, Язар не слишком удалился от дома и полагал, что в любой момент, как только пожелает, сумеет вернуться.

Следующие дни он изучал окрестности. Бродил вдоль склонов и многочисленных ручьев, но вечерами непременно возвращался. Со временем он стал уходить все дальше. Он ночевал под небом, не таясь, а единственных недругов – комаров – отгонял дымом. Перед сном он разводил нодью из больших бревен, и костер, медленно тлея, согревал его до самого утра. Хищники не беспокоили его. Лишь однажды, проснувшись, он увидел ужасного волка. Огромный черный зверь, вдвое больший Грома, терся носом о его мешок.